«Маг в законе. Том 2» kitobiga sharhlar

Вторая мысль была еще неожиданней первой. Федор прозой баловался редко, все больше был по стихоплетной части (наследство?!), но ему подумалось: как же тяжело, наверное, описывать сцену, где присутствует так много персонажей! Внутренний взгляд еле-еле успевает бросаться от лица к лицу: Княгиня, Тамара, священник, Акулина, тетушка Хорешан... наконец, он сам, Федор Сохач... Впору радоваться, что Друц ускакал! На какие-то описания, подробности, пикантные мелочи просто не хватает времени, места, слов, потому что время обманчиво топчется на месте, готовое в любую минуту сорваться с этого места резвее скакуна на ипподроме... боже, какие глупые мысли порой лезут в голову, когда опасность уже стоит на пороге!

Ныне наши герои под "крышей" облавников. Новая жизнь - вроде бы спокойная, умеренная: Рашка - жена самого князя Джандиери (кстати, история их любви, совершенно ненавязчиво проблёскивавшая в истории противостояния, здесь получит феерическую концовку), Друц работает при конюшне облавного училища - учит юнкеров джигитовке, Акулина и Фёдор поженились, ждут пополнения, а пока Фёдор Сохач, "леший" из Кус-Кренделя, который с трудом связывал два слова, - популярнейший поэт ("Небось, ворчать станет Феденька: надоели. Влажные глаза поклонниц — надоели; рукоплескания — надоели; «Автограф! весьма обяжете!..» — хуже горькой редьки. Лжет господин сочинитель. И сам знает, что лжет. Он без этого жить не может."), рыба-акулька же нашла своё призвание на должности при зоопарке. Всё хорошо? Всё хорошо... Только мается душа, только висит над каждым движением облавный запретный купол, только каждый финт из числа разрешённых, и даже рекомендованных во славу Е.И.В. и отчизны, не доставляет ни малейшего ощущения, какие появились бы на свободе... Появляется тут ещё один очень нестандартный член магического сообщества - обер-старец Георгий, который лично визирует все дела по "эфирным воздействиям". Как, скажем, в нашем реальном мире лучшие сотрудники лабораторий, разрабатывающих антивирусы, когда-то были хакерами, так и отец Георгий - Десятка червей, имеющая редчайшую магическую специальность - Стряпчий. И он же - из редчайшей породы магов, которые силой собственной воли удерживаются от магических финтов очень долгое время, что вообще-то для мага смертельно... И наконец-то читатель узнает точный смысл Закона и лицом к лицу встретится с Духом Закона, тем самым таинственным Некто, кто как будто всё время поддерживает постоянную беседу с персонажами.

Закон распространился в магической среде быстрее чумы. Еще бы! Гарантированно обрести мастерство, не прилагая к тому усилий! Пускай часть дара просыплется сквозь пальцы! все равно — кто откажется?! А с другой стороны: подготовить вполне достойного ученика, не тратя времени на монотонные уроки, а занимаясь вместо этого собственными изысканиями! Ну да, ну да, ученику не достичь уровня учителя — но многие ли готовы признать превосходство собственного ученика над собой?! А здесь первенство наставника безусловно. Все довольны!.. кроме одного. Кроме создателя Договора: слишком поздно осознал он дело собственных рук, осознал — и ужаснулся!..

Да, вот такое "побочное" действие имеется у обучения по схеме "крёстный - крестник", когда знания без заучивания, осознания и старания просто ... переходят. Мельчает магия, мельчает... Но не бывает правил без исключений. Те самые Фёдор и Акулина (ой, теперь надо уж уважительно - Александра Филатовна, или Зверская дама, как окрестили её сотрудники зоопарка) и есть исключение.

Вот он, брудершафт, во что вылился! Не пойми во что... Неужели покойный Ефрем Жемчужный не сказками тебя-малого развлекал? Что, мол, редко, раз в сотню лет, или того реже, объявляется среди кодлы Джокер. Маг силы необычайной, любого Туза тузовей; любой масти маститей. Приходит во время смутное, жизнь живет ярко да коротко; уходит не в срок — а жизнь живая за Джокерской спиной другой становится. Как после смерти очередного Ответчика за грехи наши. Сказки! Побасенки ночные!

Не сказки, скорее страшные были... И есть в книге два по-настоящему страшных эпизода. Не имею в виду страшилок с чудищами. Первый - описание мироощущения дочери князя Тамары, рождённой душевно-больной. Честно - плакала, хотя читаю книгу не в первый раз.

Я поднимаю глаза вверх и вижу, сквозь потолок, свозь крышу: лазурь, сияние в небе, там парят ангелы, и среди них — мама! Она там, она улыбается, она машет мне рукой — я улыбаюсь и машу в ответ. Маму взяли на небо, она теперь ангел! Все хорошо, никто не умер! Зачем этот траур, эти скорбные лица, эти скупые слезы?! Ведь все хорошо! Мне становится смешно. Я смеюсь, я хохочу, захлебываюсь смехом, не в силах удержаться. Меня куда-то ведут, прочь из комнаты, прочь от гроба, от мертвой восковой куклы-отражения — а я уже не хохочу, я кричу: — Мама! Возьми меня к себе, на небо! Я тоже хочу стать ангелом! Мама!!! Забери меня к себе!.. я хочу увидеть Его!..

Второй эпизод - как толпа местных деревенских, да под руководством урядника, является к дому князя в поисках магов и справедливости, как они её понимают.

ЗАМЕТКИ НА ПОЛЯХ Много глаз у толпы. А во всех одинаково: ...огонь. Бьет красный петух крыльями, рукотворную зарю поет. Языки к самому небу вымахали. Облизывают шершаво; дерут в клочья. Тени вокруг гопака пляшут: с вывертом, с подскоком. Вот уже и стропила рухнули. Вот уже громыхнуло что-то, лопнуло. Ищет огонь вкусненького, по сторонам косится. Любят люди в огонь смотреть. И со стороны вроде бы, и при деле.

Долго ли ещё суждено существовать Закону? Не пора ли что-то менять, если даже среди облавников появляются люди (и не из последних) с такими мыслями:

Но я едва ли не впервые усомнился в справедливости наших законов. В ПРИНЦИПИАЛЬНОЙ справедливости! Не в Букве Закона, но в Духе! Надеюсь, вы меня понимаете?

А Духу это - как слону дробина. Силой своей он выносит приговор безмастным Акулине и Фёдору, такой, что дышать невозможно, такой, что сводит с ума страшной ситуацией выбора.

Выбор — это, пожалуй, единственное, что ты не сможешь разделить ни с кем из живущих. Впрочем, иногда кажется, что это не так...

Из стихов Фёдора Сохатина:

— Мы не хотим, не можем и не знаем — Что дальше? что потом? что за углом? Мы разучились рваться напролом, Ворчим под нос: «Случается... бывает...» — И прячем взгляд за дымчатым стеклом...

Как всегда: многослойно, неожиданно, вкусно. Чудный, прекрасный, легкий и играющий словами язык. Мои любимые авторы на протяжении многих лет

Поскольку читала два тома с перерывом почти в полгода — рецензия на каждый, ибо каждый том был воспринят по-разному, хотя вроде и стиль один и тот же, и герои одни и те же.

Читать текст — сложно. Во-первых, рваные формулировки. Во-вторых, размытые формулировки: порой с трудом угадываешь, что именно хотели до тебя донести за всем этим ворохом красивых, тщательно подобранных слов. В-третьих, простонародный язык — в этот раз у меня он шел, к счастью, легче, после общения с украинцами, не зная украинского, дешифровка крестьян была не столь сложным делом.

Воспринимать текст - сложно. У него много уровней и вечная недосказанность: что-то происходит, что-то объясняется, но практически всегда — не до конца, и вот думай — господин читатель, а что этим собственно сказать-то хотели? И довольно-таки необычное ощущение, что у текста бесконечное число подтекстов: первый — событийный, второй — эмоциональный, третий — философский, а дальше — не разобрать.

Жить в этой книге — сложно. В ней все не слава богу: если любовь — то недосказанная и несчастная, если в Закон — то через пень колоду. В книге такой сильный общий страдающий и давящий фон, что первоначально эта бесконечная рефлексия действительно утомляет, а потом — втягиваешься, ничего.

А вообще этот том сделал для меня господин Полковник, облавный Варвар, Шалва Джандиери, ах, какой мужчина — редко, ой, редко, встречается в книгах такой сочный типаж, по которому просто сразу чувствуется — авторы сами с таким удовольствием, таким вкусом описывают его и сами получают такое удовольствие! И заражают этим меня! Любимый типаж, с такой красотой прописанный — отдельное удовольствие. Из-за него, а также потому, что книга действительно запоминающаяся, и ставлю высший балл.

Ознайомитися з творчістю Олді вирішила одразу з двома книжками, одна в аудіоформаті, друга текстом. Цю читала. Бачимо світ, в якому люди, які мають магічні властивості, поза законом, на них полюють, ув’язнюють, позбавляють сил, а то і вбивають. Дуже довго автори розкривають суть Закону. Маги беруть собі учнів, і ті, побувши якийсь час в тіні учителя, виходять в Закон і стають картою якоїсь масті. Хто сильніший, буде валет, дама, а то і навіть цілий туз. А хто слабший - то буде шістка, сімка і т.д. Аж під кінець стає зрозуміло, що то за Закон, і яким чином працює вся ця магічна організація, з чого почалося і що їх чекає далі.

Дія відбувається в російській імперії, спочатку десь в російській глибинці, потім переміщається в Севастополь і далі на Харківщину. Неприємно вразило те, що автори-українці ромів називають ромами, ніколи циганами і поважно до них ставляться, але українці у них тільки хохли і такі карикатурні ("Грицько, а дай мені оту горілку, зараз ми як хильнемо").

Моя оцінка на 6\10

Весьма непонятная и неоднозначная книга. Мало сюжета и много философии, но местечковой. Реклама на ресурсах говорит – «лучший роман», я бы сказал наоборот – самое слабое что читал у Олди

Отличная книга. Читая её второй раз спустя 20 лет, понимаешь-прочту ещё раз через 10… 20 лет и смысл, истина заключенная в книге опять станет иной. Обязательно прочту ещё раз… Через 10 лет)

Читал «Мага в законе» дважды – первый раз семь лет назад, летом 2007-го. Перечитал буквально на днях.

Это одна из наименее типичных книг Олди в плане сеттинга. Здесь нет ни каббалистической мистики, ни классического фэнтези, ни античности, ни древнего Востока. Нет и космооперы – в этом жанре Олди начали экспериментировать позднее. «Маг в законе» — альтернативная история. Начало XX века, Российская Империя жива и здравствует, революции не было, а в стране действуют преступные группировки магов. В этом мире магия преследуется по закону, поэтому все, ее практикующие, так или иначе связаны с организованной преступностью. Охоту на них ведет особый облавный жандармский корпус «Варвар» (привет Говарду), состоящий из людей, не восприимчивых к «эфирным воздействиям».

На первый взгляд, все довольно просто – вечная история, вернее, два в одном. Сыщики против бандитов/Инквизиция против колдунов. Понятное дело, что такое смешение должно вызывать у читателя неоднозначное отношение к героям. Ведь бандит есть бандит, как бы харизматичен и крут он не был, а вот гонимые маги чаще всего вызывают сочувствие (если читатель, конечно, не религиозный фанатик, коих, к сожалению, в нашем обществе все больше и больше). И с другой стороны, сыщик, вроде бы, положительный герой по определению – но если он при этом еще и мракобес-инквизитор?

Правда, в фэнтези у инквизиторов есть одно оправдание – черная магия в придуманных мирах является действительно опасным оружием и серьезной угрозой для людей (а то и богов). Да и маги тут, как выясняется, не слишком типичные. Вместо того, чтобы учиться по книгам и развивать дар, они находят «крестника» — как бы ученика – и копируют на него свой дар, вместе с частью личности. Причем копия всегда хуже оригинала – как будто на копире штампуют этих магов. Разве имеет право на существование такая паразитическая структура, отвратительный духовный инцест, ведущий к вырождению данной свыше Силы?

Но вот загвоздка, опять же. У магов-то, как говорил классик, тоже душа человечкина. И радуются они, и боятся, и горюют, и надеются. Не хуже нормальных людей. А что до крестников – так не могут они без них. Дело в том, что в процессе «обучения» крестник служит элементом магической цепи. Без него маг замыкается «накоротко» — и все, летальный исход. А не колдовать маг не может – это для него естественно, как дыхание.

Уже не так просто? А если прибавить к этому, что за магами стоит загадочный Дух Закона? А если предположить, что таким образом можно «штамповать» не только магов? А если повнимательнее присмотреться к тому, как готовят «Варваров»? А если обратить внимание на методы обучения в реальной жизни – не та же ли это «штамповка» безликих винтиков для общественного механизма?

«Маг в законе» — это книга вопросов. Никаких однозначных ответов от нее ждать не стоит. Создав образ преследуемых магов, загнав читателя в схему «хорошие правильные бандиты-маги в законе, живущие по понятиям против жандармов-маньяков, которые почти роботы и Закон для них не писан», Олди уже в конце первого тома подвергают эту схему деконструкции, ставя читателей перед фактом – система «магов в законе» опасна для мироздания и человечества. Более того, она привлекательная для общества, а, значит, опасна вдвойне. И полковник Шалва Джандиери с его сподвижниками уже не вызывают отвращения, разве что методами. Могут ли их благородные цели оправдать чудовищные средства? Опять вопросы…

Тома, надо сказать, не равнозначны. Первый убаюкивает экзотикой, увлекает закрученным авантюрным сюжетом. Он проще, понятнее, несмотря на «Записки на полях» и флэшбеки. Второй – более психоделичный, даже эзотеорический, состоящий главный образом из диалогов и видений. Экшен-сцен там всего пара – но каких! Ураганному развитию событий и накалу страстей позавидовал бы и Шекспир – второй том остросюжетен и трагичен, хоть и несколько по-театральному.

Но второй том – это не ответы на вопросы первого. Это скорее комментарии к тем вопросам. Информация к размышлению – впрочем, это словосочетание могло бы стать подзаголовком ко всему роману.

«Маг в законе» еще и очень психологичен. Как я уже говорил, здешние герои – люди, со всеми их воспоминаниями, страстями, мечтами. Дуфуня Друц – настоящий цыган, всегда готовый на авантюры, выше всего ценящий свободу. И при этом – потерянный, уставший от жизни человек, навсегда променяший эту свободу на колдовской дар, оказавшийся проклятием. Рашка-Княгиня – действительно княгиня в глубине души, сохранившая человеческое достоинство даже в тюрьме и на каторге. Оба они одержимы музыкой, которая есть их вторая натура – первую забрала магия, и в этом-то и причина этой одержимости; найти свой голос в мире, что-то истинно свое, не полученное от Духа Закона. Но тщетно – таланты отчасти передаются вместе с магией, а, значит, в их голосах звучат отголоски тех душ, что остались в Законе навечно. Передались эти таланты и их «крестникам».

Дальше... (спойлеры!)

Есть ли что-то свое у Федора и Акулины? Остались ли они собой, или стали только тенями своих учителей? Или же стали чем-то иным, новым? Мы наблюдаем за превращением угрюмого деревенского парня в «светского льва», модного поэта и почти живого классика. За превращением болтливой деревенской девчонки в общественную деятельницу, защитницу животных, и, при этом, весьма неплохую певицу. Неужели Федор – это «мужская» версия Княгини, так же как и Акулина – только отражение Друца? Безусловно, Договор-на-Брудершафт позволил им получить и часть способностей чужого крестника, об этом говорится впрямую. Осталось ли у них что-то по-настоящему свое? На первый взгляд – нет. Но если вспомнить, как стремился Федор вырваться за пределы обывательского существования, которого боялся больше смерти:

«Знаешь, Рашеля… я на днях куру резал. Кинул на колоду, топоришком тюкнул — а она возьми да и вырвись. Зачала по двору гасать, без башки-то. А я смотрю и мыслю: чем я лучше той куры? Так до гробовой доски и пробегаю по селу… безголовым.»

Так может быть, талант и тяга к прекрасному – его собственные? Может быть, Сохач всегда видел мир таким, каким видит его поэт, и только грамотности не хватало ему, чтобы выразить свои мысли? И Акулина – разве не всегда ее отличали стремление к справедливости и тяга к знаниям?

Самой неоднозначной и колоритной фигурой в романе, конечно, является князь Шалва Джандиери, полковник «варваров». Инфернальный и немного комический злодей во втором томе превращается в трагического антигероя, творящего зло, чтобы спасти мир. Его мрачный дом достоит пера Лермонтова: молчаливые старухи-служанки, безумная дочь – этакий готический роман с кавказским колоритом. Могучая и самодостаточная личность оказывается человеком, единственными настоящими чувствами которого стали запоздалая любовь и невыносимая боль – боль за своих родных, за мир, зараженный проклятием Договора.

Дух Закона – очевидная отсылка к «Бездне Голодных Глаз». Все то же, как и в «Восставших из рая» — механизм против живых людей, мертвая схема против жизни. Герои «Мага в законе» так же ищут выход из тупика, который создается самим Законом мироздания. И если в «Восставших из рая», в конечном счете, речь шла о борьбе против безжалостной и тупой механической справедливости, не знающей милосердия, то здесь идет борьба всего нового и необычного против сонного дремотного болота, не признающего творчества и развития.

«Маг в законе», если смотреть поверхностно – об опасности эпигонства и плагиата. Прежде всего, конечно, в искусстве – в нем, как нигде в других областях человеческой деятельности, страшен застой. Каждое действительно ценное произведение искусства – это небольшая духовная революция, навсегда меняющая культуру человечества, создающее новое направление. Но в этих-то направлениях и беда – каждый шедевр порождает массу подражаний, каждый гений – толпу эпигонов. А публика привыкает к узким жанровым рамкам, ей редко свойственна разборчивость – и вот, например, на волне классического фэнтези вслед за Толкином «прокатывает» и целый ряд скучных и феерично-глупых саг. А как часто приходится наблюдать меломанов, с возрастом замыкающихся в определенном жанре и с упорством, достойным лучшего применения, пытающихся найти что-то стоящее в бесконечном потоке клонов любимых групп прошлого! Но и в любой сфере культуры новизна необходима, ибо то, что не развивается, начинает разлагаться, и это закон природы.

И здесь появляется новый уровень смысла. Человечество, увы, склонно в массе своей бояться прогресса и подавлять его. Парадокс – ведь только благодаря прогрессу оно и существует! Но стремление к однообразно-сонному, понятному существованию сопряжено еще и с одним бесспорным недостатком самого нашего мира – гениев, способных это «новое» создать, действительно ничтожно мало. И поэтому сама система общества ориентирована исключительно на количественное, а не качественное воспроизводство. И для таких гениев это может быть трагедией – потому что даже высшая школа, например, ставит себе приоритетной задачей «штамповку» определенного количества узких специалистов. Так не станет ли человечество, в конце концов, неразумным муравейником, механически воспроизводящим свою биомассу и производящим товары потребления по разработанным сотни лет назад стандартам и технологиям? В XX веке многие цивилизации были опасно близки к этому состоянию, а некоторые и до сих пор не свернули с этого пути. Не ожидает ли нас, в конце концов, высокотехнологичное «средневековье», не застрянем ли мы на века, если не навсегда, на текущем уровне технического и общекультурного развития? Глядя, как в последнее время поднимают голову темные социальные силы, казалось бы, побежденные уже в XIX-XX веках, и все чаще люди используют оружие как первый и последний аргумент в споре, приходится опасаться, что мы находимся в начале застойного периода спирали развития человечества, и технологическая сингулярность – такое же утопическое заблуждение нашей эпохи, как и возможность создания гармоничного человека была величайшим заблуждением эпохи Возрождения. Конечно, не хотелось бы в это верить…

Но довольно мрачных пророчеств, надо немного упомянуть о «технической» стороне романа. А она, как обычно у Олди, на высоте! Многим язык романа показался неоправданно вычурным, а полный метафор и ассоциаций поток сознания персонажей слишком сложным для восприятия – но мне именно это в романе понравилось больше всего. Вообще, Олди отличает это редкое для фантастов умение писать красиво и сложно, в то время, как их собратья по жанровому гетто больше уделяют внимания содержанию, зачастую облекая его в неуклюжую форму. Харьковский же дуэт не боится ни снисходительного отношения «серьезных» литераторов и литературоведов, ни подозрительных взглядов коллег-фантастов. Да и кому бояться – они же сами известные фантастико- и литературоведы, популяризующие эти научные дисциплины. Что совсем не лишне в наш век повальной интернет-графомании – ибо, чтобы писать книгу, сначала нужно иметь хотя бы приблизительное представление, что такое художественная литература.

Есть и ложка дегтя – увы, единственным, но существенным недостатком «Мага в законе» является юмор. Дело в том, что у Олди есть, при всей интеллектуальности их книг, привычка не шутить тонко, а хохмить – дико, в особо крупных размерах. Сюда можно отнести и «мажью квэнью» (слегка видоизмененную воровскую феню), и «психоделические трипы» Акулины, в которых она видит битву магов в антураже классического фэнтези (ну сколько можно издеваться над этими штампами?). Да и частенько, частенько проскальзывает у Олди юмор, которому скорее место в продукции серии «Юмористическое фэнтези», чем в их мудрых и сложных философских книгах. Да, и во втором томе подобного юмора резко меньше. Они вообще сильно отличаются, первая и вторая части: но хорошо это или плохо, сказать трудно, а учитывая, что чаще всего книга издается одним томом — и вовсе бессысленно.

Итог: замечательный философский роман о противоречивом отношении общества к прогрессу и развитию его же самого, написанный антураже альтернативно-исторической Российской Империи начала XX века. И, вместе с тем – болезненно-лиричное городское фэнтези о сильных и необычных людях со страшной судьбой. Моя оценка – отлично.

Очень нравится дилогия. С удовольствием бы послушала аудиовариант. Окончание книги правда показалось размытым что-ли или открытым, догадайся мол сама. Но погружение в этот магический мир навсегда оставило приятное послевкусие. Спасибо.