Kitobni o'qish: «Бранд»

Генрик Ибсен

Shrift:

Действующие лица

Бранд.

Его мать.

Школьный учитель.

Герд.

Эйнар, художник.

Крестьянин.

Его сын, подросток.

Агнес.

Фогт.

Второй крестьянин.

Доктор.

Женщина.

Пробст.

Вторая женщина.

Кистер.

Писарь.

Духовенство, представители сельской администрации.

Народ: мужчины, женщины и дети.

Искуситель в пустыне. Хор невидимых. Голос.

Действие происходит в шестидесятые годы XIX века, частью в самом селении, расположенном при фьорде на западном побережье Норвегии, частью в окрестностях его.

Действие первое

Покрытые снегами горные поля, окутанные густым туманом. Погода пасмурная: утренняя полумгла. Бранд, весь в черном, с палкой и ранцем, взбирается вверх в западном направлении. Крестьянин с сыном-подростком следуют за ним в некотором отдалении.

Крестьянин (вслед Бранду)

Прохожий, не спеши!.. Куда ушел?

Бранд

Я здесь.

Крестьянин

Заблудишься! Туман сгустился,
И в двух шагах не видно ничего…

Сын

Тут трещины!

Крестьянин

Тут трещины, – ты слышишь?

Бранд

И всякий след мы потеряли.

Крестьянин (вскрикивая)

Стой!
Спаси Господь!.. Мы на ледник попали!
Тут хрупкий наст! Ты не ступай так твердо!

Бранд (прислушиваясь)

И слышу водопад…

Крестьянин

Ручей промыл
Себе под ледяной корою ложе.
Тут глубина – до дна и не достанешь!
Провалишься, – так поминай, как звали.

Бранд

Мой путь ведет туда – вперед, – ты слышал.

Крестьянин

Да ежели не одолеть его!
Гляди – идешь по корке хрупкой, полой!..
Остановись! Иль жизнь не дорога?

Бранд

Я – посланный; ослушаться не смею
Пославшего меня.

Крестьянин

И кто он?

Бранд

Бог.

Крестьянин

А сам ты кто?

Бранд

Священник.

Крестьянин

Хоть бы так:
Но будь ты даже пробст иль сам епископ, –
И солнце не взойдет – себя загубишь,
Идя по краю наледи подмытой.

(Осторожно приближаясь к нему.)

Послушай, как ни будь умен, учен,
Не одолеть того, что не под силу.
Вернись! не будь упрям! Ведь не о двух
Мы головах! Коль сложим эту, негде
Другой-то взять. До ближнего селенья
Верст семь, туман же – хоть пилой пили!

Бранд

В густом тумане нас зато не сманит
На ложный путь блудящий огонек.

Крестьянин

Но тут кругом подмерзшие озера,
А с ними ведь беда!

Бранд

Мы перейдем их.

Крестьянин

Иль по воде пойдешь? Уж больно много
Берешь ты на себя; смотри – не сдержишь!

Бранд

Но кто-то доказал, что с верой можно
И по морю, как посуху, пройти.

Крестьянин

Ну, мало ль что во время оно было!
Попробуй в наше кто – пойдет на дно.

Бранд

Прощай!

(Хочет продолжать путь.)

Крестьянин

На смерть идешь!

Бранд

Угодно Богу
Послать мне смерть – приветствую ее!

Крестьянин (тихо)

Он не в своем уме.

Сын (почти со слезами)

Отец, вернемся!
Ведь видно, – будет дождь и непогода.

Бранд (останавливаясь и приближаясь к ним опять)

Послушай, мне сказал ты: дочь твоя
Оттуда с фьорда весть тебе прислала
О том, что смерть ее близка: но с миром
Не может отойти она, не свидясь
С тобой в последний раз?

Крестьянин

Святая правда.

Бранд

И до сегодня срок тебе дала?

Крестьянин

Да, да.

Бранд

Не дольше?

Крестьянин

Нет.

Бранд

Спеши же к ней!

Крестьянин

Да ежели невмоготу?.. Вернемся!

Бранд (глядя на него в упор)

За то, чтоб умерла она спокойно,
Сто талеров ты дал бы?

Крестьянин

Дал бы!

Бранд

Двести?

Крестьянин

И дом и скарб весь отдал бы я, только б
Она глаза свои закрыла с миром!

Бранд

А жизнь?

Крестьянин

А жизнь?.. Эх, милый человек!..

Бранд

Ну, отвечай!

Крестьянин (почесывая за ухом)

Ох, Господи Исусе,
Всему, я чаю, мера есть на свете.
Ты не забудь, – жену, детей имею…

Бранд

И Тот, Кого ты назвал, мать имел.

Крестьянин

Опять же было то во время оно!
Тогда чудес немало совершалось;
Теперь и не слыхать о них.

Бранд

Вернись!
Ты мертв, хотя и жив. Не знаешь Бога,
И Он тебя не знает.

Крестьянин

Ты строгонек!

Сын (тянет его)

Пойдем домой!

Крестьянин

Пойдем, пойдем, да надо,
Чтоб шел и он.

Бранд

И я?

Крестьянин

Не то, коль ты,
Не дай Бог, сгибнешь, да узнают люди, –
От них не скроешь, – что мы вышли вместе.
Меня к суду притянут. А найдется
В расщелине иль в озере твой труп.
Так в кандалы меня!

Бранд

Ты пострадаешь
За дело Божие тогда.

Крестьянин

Мне дела
Ни до Его, ни до твоих дел нет,
Своих-то полон рот. Вернись же с нами!

Бранд

Прощай!
Вдали раздается глухой грохот.

Сын (вскрикивает)

Обвал!

Бранд (крестьянину, который схватил его ворот)

Пусти!

Крестьянин

Нет.

Бранд

Пусти!
Сын
Пойдем!..

Крестьянин (борясь с Брандом)

Ах, черт меня возьми!..

Бранд (вырываясь и повалив его на снег)

Наверно
Возьмет-таки в конце концов!

(Уходит.)

Крестьянин (сидя на снегу и потирая плечо)

Ох, ох!
Упрямый и силач какой!.. И это
Зовет он делом Божьим!

(Поднимаясь, кричит.)

Послушай!

Сын

Он наверху уже

Крестьянин

Да, вижу – вон!

(Опять кричит.)

Послушай, ты! Не помнишь, где мы сбились?
С какого места взяли не туда?

Бранд (из тумана)

Тебе не нужен крест на перепутье, –
Идешь по торному пути.

Крестьянин

Ах, дай-то
Господь! Тогда мы к вечеру же дома!

(Поворачивает с сыном на восток.)

Бранд (показывается выше и прислушивается, повернувшись в ту сторону, куда ушли его спутники)

Домой бредут. – Ты, жалкий раб! О если б
В груди твоей бил воли ключ и только
Недоставало сил, я сократил бы
Твой путь: понес бы с радостью тебя
На собственных плечах усталых, шел бы
Израненной стопой легко и бодро!
Но помощь тем, кто и не хочет даже
Того, чего не может, не нужна.

(Идет дальше.)

Гм… жизнь!.. Беда, как дорожат все жизнью!
Любой калека вес ей придает
Такой, как будто бы спасенье мира
И исцеленье душ людских ему
Возложено на немощные плечи.
Готовы жертвовать они, но только
Не жизнью, нет! Она всего дороже!

(Как бы вспомнив что-то и улыбаясь.)

Две мысли ум мой в детстве занимали,
Смешили без конца, за что не раз
Мне от наставницы-старухи крепко
И доставалось. Вдруг себе представлю
Сову с боязнью мрака или рыбу
С водобоязнью, и давай смеяться!
Я гнал те мысли прочь, – не тут-то было!
Но что же, собственно, рождало смех?
Да смутное сознание разлада
Меж тем, что есть и – что должно бы быть.
Меже долгом – бремя тяжкое нести,
И неспособностью нести его.
И чуть не каждый мой земляк – здоровый,
Больной – такая ж рыба иль сова.
Трудиться в глубине и жить во мраке,
Его удел, и это-то как раз.
Его страшит. О берег бьется в страхе
И темной камеры своей боится:
О воздухе и солнце ярком молит!

(Останавливается, словно пораженный чем-то, и прислушивается)

Как будто песня?.. Да! И смех и пенье.
Теперь «ура» звучит… еще, еще…
Восходит солнце, и туман редеет;
Я взором снова обнимаю даль.
Вон общество веселое на кряже
Стоит в сияньи утренних лучей;
Прощаются и руки пожимают…
Свернули на восток все остальные,
А двое держат к западу свой путь.
Последнее «прости» рукой, платками
И шляпами они друг другу шлют…

(Солнце все ярче и ярче проступает сквозь туман. Бранд долго стоит, всматриваясь в двух путников.)

От этих двух сиянье словно льется:
Им сам туман как будто путь дает,
Ковром им под ноги ложится вереск,
И улыбается навстречу небо.
Должно быть, брат с сестрою эти двое.
Несутся об руку они, как в танце.
Она едва касается земли,
И ловок, гибок он. Она порхнула
Вдруг в сторону… За нею он… Настиг,
Поймал… Нет, выскользнула, увернулась!..
Бегут, играя; смех звучит, как песня.

Эйнар и Агнес, в легких дорожных платьях, оба запыхавшиеся, разгоряченные, выбегают на площадку. Туман рассеялся. В горах ясное солнечное утро.

Эйнар

Агнес, мой нежный краса-мотылек,
Жажду тебя изловить я, играя!
Петли из песен свяжу, и в силок
Ты попадешься, резвясь и порхая.

Агнес (приплясывая, повернувшись лицом к нему и не давая себя поймать)

Я – мотылек, так и дай мне порхать,
Соком медвяным цветов упиваясь;
Любишь, шалун-мальчуган, ты играть, –
Бегай за мной, изловить не стараясь!

Эйнар

Агнес, мой нежный краса-мотылек,
Сеть для тебя сплетена невидимка:
Будь ты резвей, чем шалун ветерок, –
В плен ты ко мне попадешь, нелюдимка!

Агнес

Я – мотылек, так с цветка на цветок
Дай мне порхать на полянах росистых;
Если ж заманишь меня ты в силок, –
Крыльев не трогай моих золотистых!

Эйнар

Бережно, нежной рукой, мотылек,
Я подыму тебя, в сердце укрою, –
Будешь всю жизнь в нем играть ты, дружок.
Тешиться самою сладкой игрою!

Оба, сами того не замечая, приближаются к крутому обрыву и стоят почти у самого края.

Бранд (кричит)

Эй, берегись! От бездны вы на шаг.

Эйнар

Откуда крик?

Агнес (указывая наверх)

Взгляни туда…

Бранд

Спасайтесь,
Пока еще не поздно! Вы у края
Навеса снежного, над самой бездной!

Эйнар (обнимая Агнес, смеется)

Бояться нечего за нас!

Агнес

Пред нами
Еще вся жизнь – для смеха и веселья!

Эйнар

Намечен путь нам, солнцем озаренный;
Конец ему чрез сотни лет, не раньше.

Бранд

Так вы тогда лишь в бездну упадете?

Агнес (размахивая вуалью)

О, нет, тогда мы к небесам взовьемся!

Эйнар

Сначала век блаженства, упоенья.
С огнями брачными из ночи в ночь,
Сто лет игры любовной…

Бранд

А затем?

Эйнар

Затем – домой опять, в чертог небесный.

Бранд

Оттуда, значит, вы?

Эйнар

А то откуда же?

Агнес

Ну да, теперь-то мы идем, конечно,
Из той долины вон, что на востоке.

Бранд

Я видел вас на перевале там.

Эйнар

Да, мы сейчас с друзьями там прощались.
Объятьями, рукопожатьем крепким
И поцелуями воспоминанья,
Столь дорогие нам, запечатлели.
Сюда спуститесь, – вам я расскажу.
Как все чудесно Бог Господь устроил.
И наш восторг понятен станет вам.
Да полно вам стоять, как столб из льда!
Оттайте поскорей! – Ну вот. Итак,
Сначала знать вам надо – я художник;
И за одно уж это благодарен
Я от души Ему: Он окрылил
Фантазию мою и дал мне силу
Волшебную – из мертвого холста
Жизнь вызывать, как сам Он вызывает
Из мертвого кокона мотылька!.. –
Всего же лучше то, что он в невесты
Мне Агнес дал! Я с юга, издалека,
Шел с ящиком своим походным…

Агнес (с одушевлением)

Словно
Король – веселый, гордый и спокойный!..
А сколько песен знал!.. Без счета, право!

Эйнар

И вот, как раз попал я в то селенье,
Куда пожить ее врачи прислали –
Впивать там горный воздух, солнца свет.
Росу и аромат смолистых сосен…
Меня же в горы сам Господь направил:
Твердил мне голос тайный, чтоб искал
Красот природы я вдоль горных речек,
Под соснами и на вершинах скал.
Вот там-то я и создал свой шедевр:
Румяную зарю на щечках Агнес,
В ее глазах прекрасных – счастья блеск…
Навстречу мне летевшую улыбку!..

Агнес

Но сам не сознавал ты, что творил;
Из чаши жизни пил себе беспечно,
Пока в один прекрасный день не стал
Передо мной, готовый в путь обратный!

Эйнар

И тут лишь у меня мелькнула мысль –
Ведь ты забыл ей сделать предложенье!
Ура! Посватался скорей, тотчас же
Согласье получил и – все в порядке!
Наш старый доктор так был рад, что праздник
Затеял в честь нас, и три дня еще
Мы провели там в танцах и веселье.
И фот, и ленсман, да и пастор сам,
Не говоря о молодежи местной,
Явились все на праздник поголовно.
Уж ночью двинулись мы в путь; но праздник
На том не кончился: нас провожать
Гурьбой пошли все с флагами и пеньем…

Агнес

И по долине мы не шли – плясали.
То парами, то хороводом целым…

Эйнар

Из чар серебряных вино мы пили…

Агнес

И в тишине ночной звучали песни…

Эйнар

Туман, в долину с севера сползавший,
Покорно уступал дорогу нам!

Бранд

Куда ж теперь ваш путь ведет?

Эйнар

Все прямо.
До города…

Агнес

…Где я живу.

Эйнар

Сначала
Должны мы миновать вон те вершины,
Затем спуститься к фьорду, где нас ждет
Эгира конь с волнистой дымной гривой;
На всех парах он нас помчит на свадьбу.
А там – как лебеди, свой первый вылет
Направим мы на юг благословенный!

Бранд

И там?..

Эйнар

Там ждет нас жизнь вдвоем, блаженство
Прекрасное, как сказка, и как греза,
Мечта – великое!.. Ведь в это утро,
Среди снегов, без пасторского слова,
Мы обручились с жизнью беззаботной;
Со счастьем обвенчались!

Бранд

Кто ж венчал вас?

Эйнар

Все та ж толпа друзей, нас провожавших.
Она под звон бокалов закляла
Навек малейшую несчастья тучку.
Что омрачить могла б наш горизонт;
Из обихода нашего заране
Зловещие слова все изгнала
И нас на радость впредь благословила!

Бранд (хочет идти)

Прощайте же.

Эйнар (пораженный, вглядывается в него пристальнее)

Постойте… мне как будто
Знакомы вы…

Бранд (холодно)

Я вам чужой.

Эйнар

Но, помню,
Встречались где-то мы – в семье иль в школе.

Бранд

Мы школьными друзьями были, да.
Я мальчик был тогда, теперь мужчина.

Эйнар

Да неужель…

(Вдруг вскрикивает.)

Ты – Бранд! Да, да, он самый!
Теперь узнал!

Бранд

А я тебя давно.

Эйнар

Привет тебе от всей души, товарищ!
Взгляни-ка на меня… Ну да, все тот же
Чудак, что, обществом своим довольный,
Чуждался игр товарищей своих!

Бранд

Я был чужим средь вас. Тебя, однако,
Любил я, помнится, хотя и ты,
Как все из южных округов, иного
Закала был, чем я – в тени безлесных,
Угрюмых скал родившийся у фьорда.

Эйнар

Да, тут ведь где-то твой родной приход?

Бранд

Через него мой путь ведет.

Эйнар

Далеко?

Бранд

О, да, далеко… Мимо дома, где я
Увидел свет.

Эйнар

Ты пастор?

Бранд (улыбаясь)

Нет еще;
Лишь капеллан. Как заяц прикорнет
То под одной, то под другою елкой,
Так я – сегодня здесь, а завтра там.

Эйнар

Но где же странствиям твоим предел?

Бранд (быстро и твердо)

Не спрашивай.

Эйнар

Но почему?

Бранд (меняя тон)

А впрочем,
На том же пароходе я уеду,
Который вас ждет…

Эйнар

Брачный наш корабль?..
Попутчики мы с Брандом, – слышишь, Агнес!

Бранд

Но я-то ведь на похороны еду.

Агнес

На похороны вы?

Эйнар

А кто же умер?
Кого ты едешь хоронить?

Бранд

Да бога,
Которого своим ты называл.

Агнес (отшатываясь)

Уйдем!..

Эйнар

Но Бранд?..

Бранд

Давно закутать в саван
Пора и схоронить открыто бога
Рабов земли и будничного дела!
Давно пора понять вам, что успел
Он одряхлеть за сотню сотен лет.

Эйнар

Ты болен, Бранд.

Бранд

О, нет, здоров и свеж я,
Как сосны гор, как можжевельник дикий;
Но род людской – он в наше время болен,
Нуждается в лечении. Вы все
Хотите лишь играть, шутить, смеяться.
И верить, уповать, не рассуждая.
Хотите бремя все грехов и горя
Взвалить Тому на плечи, Кто явился,
Как вы слыхали, пострадать за вас.
Венец терновый Он, Многострадальный,
Надел, и – можно вам пуститься в пляс!
Пляшите, но куда – вопрос печальный –
Вас пляска заведет в последний час?

Эйнар

А, понял я! Да, этой песнью новой
Заслушиваться стали здесь у нас.
Принадлежишь ты, значит, к новой секте,
Что учит жизнь считать юдолью скорби
И силится заставить всех на свете
Посыпать пеплом головы себе?

Бранд

О, нет; не проповедник я присяжный,
Не как священник говорю сейчас;
Христианин ли даже я – не знаю;
Но твердо знаю, что я – человек,
И вижу зло, недуг, страну постигший.

Эйнар (с улыбкой)

Мне до сих пор не доводилось слышать,
Чтоб наша добрая страна была
Уж слишком жизнерадостной страною.

Бранд

И правда, радость здесь не бьет ключом;
Будь так оно, еще куда ни шло бы.
Уж если раб ты радости, то будь им
Всегда, с утра и до ночи, всю жизнь;
Не будь – одним вчера, другим сегодня,
А завтра, через месяц, третьим. Будь
Чем хочешь ты, но будь вполне; будь цельным,
Не половинчатым, не раздробленным!
Вакхант, Силен – понятный, цельный образ,
Но пьяница – карикатура лишь.
Пройдись-ка по стране, людей послушай, –
Узнаешь, что здесь каждый научился
Быть понемножку всем – и тем и сем:
Серьезным – в праздники за службой в церкви;
Упорным – где обычаев коснется
Таких, как ужинать на сон грядущий.
Да плотно, как отцы и деды наши;
Горячим патриотом – на пирах,
Под звуки песен о скалах родимых
И твердом, как скала, народе нашем
Не знавшем рабского ярма и палки;
Натурою широкой, тороватой –
На обещания за винной чашей;
Прижимистым при обсужденьи трезвом –
Исполнить их иль нет. Но тем иль сем
Лишь понемножку всяк всегда бывает;
Ни добродетели в нем, ни пороки
Всего не заполняют «я»; он дробь
И в малом и в большом, и в злом и в добром.
Всего же хуже то, что убивает
Любая дроби часть остаток весь.

Эйнар

Нетрудно бичевать, но лучше быть нам
Помилосерднее.

Бранд

Быть может, лучше,
Зато не так полезно.

Эйнар

Я не буду
Оспаривать греховности людской:
Но объясни ты мне: какая связь
Меж ней и тем, что схоронить пора
Того, Кого зову своим я Богом.

Бранд

Художник ты, так нарисуй его мне.
Я слышал, ты его уже писал,
И тронула сердца твоя картина.
Его представил старцем ты, не правда ль?

Эйнар

Ну да, но я…

Бранд

С седыми волосами
И бородой серебряною, длинной?
В лице благоволение и строгость.
Способная… детишек спать прогнать?
Вопрос о том, обул его ты в туфли
Иль нет, оставим мы, но было б кстати
Ермолку и очки ему надеть.

Эйнар (сердито)

К чему ты так…

Бранд

О, я не насмехаюсь.
Такой ведь именно имеет облик
Народный бог наш, бог отцов и дедов.
Католики в ребенка превращают
Спасителя; вы – Бога в старика.
Готового от дряхлости впасть в детство.
Как у наместника Петра, у папы,
В руках ключи от рая превратились
В фальшивые отмычки, так у вас
Господне царство сузилося в церковь.
От веры, от учения Господня
Вы отделили жизнь, и в ней никто
Христианином быть уж не берется;
В теории вы христианство чтите,
В теории стремитесь к совершенству,
Живете ж по совсем иным заветам.
И бог такой вам нужен, чтоб сквозь пальцы
Смотрел на вас. Как самый род людской.
Он должен был состариться, и можно
Его изображать в очках и лысым.
Но этот бог – лишь ваш и твой, не мой!
Бог мой – Он – буря там, где ветер твой;
Неумолим, где твой лишь равнодушен,
И милосерд, где твой лишь добродушен;
Бог мой – Он юн; скорее Геркулес.
Чем дряхлый дед. Бог мой – Он у Синая
Как гром гремел Израилю с небес,
Горел кустом терновым, не сгорая,
Пред Моисеем на горе Хорив,
Остановил бег солнца при Навине
И чудеса творил бы и поныне,
Не будь весь род людской так туп, ленив!

Эйнар (с усмешкой)

И должен быть теперь он пересоздан?

Бранд

Да, да; я в этом так же убежден,
Как в том, что в мир я послан, как целитель.
Как врач для душ больных, в грехах погрязших!

Эйнар

Не угашай, хоть и чадит, лучины,
Пока в руках твоих нет фонаря.
Не изгоняй из языка слов старых,
Пока создать ты новых не успел.

Бранд

Не новое я нечто замышляю;
Я правду вечную хочу упрочить.
Не церковь возвеличить я стремлюсь,
Не догматы. Имели день свой первый,
Так, верно, узрят и последний вечер.
Начало всякое предполагает
Конец; таит конца зародыш все,
Что создано, сотворено, и место
Грядущей форме бытия уступит.
Но нечто есть, что существует вечно –
Несотворенный дух, попавший в рабство
Весною первой бытия и снова
Тогда лишь обретающий свободу,
Когда от плоти перебросит мост
Он к своему источнику, – мост Веры.
Теперь дух измельчал благодаря
Воззренью человечества на Бога;
Так вот и должно из обрывков душ,
Обломков жалких духа воссоздать
Вновь нечто цельное, чтоб мог узнать
В нем своего создания венец –
Адама юного – Господь Творец!

Эйнар (прерывая)

Прощай! Я вижу, лучше нам расстаться.

Бранд

На запад вы – так двинусь я на север;
Ведут дороги обе эти к фьорду
И по длине равны. Прощай!

Эйнар

Прощай!

Бранд (оборачиваясь)

Но отличай от истинного света
Обманчивый; и помни, жизнь – искусство,

Эйнар (махнув рукой)

Ну, переделывай, как знаешь, свет,
Я Бога своего держаться буду!

Бранд

Рисуй себе его на костылях.
А я приду и схороню его!

(Спускается по тропе.)

Эйнар делает молча несколько шагов, поглядывая вниз вслед Бранду.

Агнес (стоит с минуту словно в забытье, затем вздрагивает, с испугом озирается и спрашивает)

Иль солнце уж зашло?

Эйнар

За тучу только…
Да вот оно!

Агнес

Как холодно вдруг стало.

Эйнар

На нас пахнуло ветром из ущелья.
Теперь пора нам вниз.

Агнес

Такой стены
Угрюмой не было пред нами раньше.

Эйнар

Была, но ты ее не замечала
За шутками и смехом, что он криком
Своим прервал. Но пусть теперь он с Богом
Идет крутой своей тропою, мы же
Возобновим веселую игру!..

Агнес

О, не сейчас, устала я…

Эйнар

Пожалуй.
И я немножко; да и спуск не легок. –
Не то, что по долине там плясать!
Но только спустимся, нарочно снова
Возьмемся за руки и понесемся,
Опять, танцуя и резвясь, вперед…
Ты видишь там полоску голубую?
Она при свете солнца то блеснет,
То зарябит; то серебром сверкает,
То золотится янтарем. То – море!
И видишь дым, вдоль берега ползущий?
А точку черную, что огибает
Мысок вдали? Ведь это – пароход,
Корабль наш брачный! Курс теперь он держит
Во фьорд, а вечером – из фьорда в море
Нас унесет с тобой… Опять густеет
Туман вдали… Заметила ты, Агнес,
Как дивно море с небом там слилось?

Агнес (рассеянно глядя в пространство)

Да, да… а ты заметил?..

Эйнар

Я? А что?

Агнес (не глядя на него, с каким-то благоговением)

Когда он говорил, то… словно вырос!

(Начинает спускаться с горы. Эйнар за нею.)

Горная тропа вдоль скалистой стены: направо пропасть: впереди и позади виднеются еще более высокие горные вершины, покрытые снегом.

Бранд (спускаясь по тропе, останавливается на выступе и смотрит вниз)

Вновь узнаю я родные места!
С детства мне все здесь знакомо:
Каждый пригорок, и скат, и навес,
Каждый домишко и кустик.
Купы березок, ольха у ручья,
Старая темная церковь…
Чудится лишь, что бесцветнее все,
Мельче как будто бы стало;
Будто нависли еще тяжелей
Снежные шапки с обрывов,
Сузив еще ту полоску небес,
Что там в долине виднелась, –
Света, простора убавили там.

(Присаживается на выступе и окидывает взглядом даль.)

Фьорд. Неужели так узок
Был он всегда и так жалок?.. Идет
Дождь там косой полосою…
Легкий баркас, распустив паруса,
Птицей летит; приютились
Пристань и лодки в тени у скалы.
Хмурой, нависшей, а дальше –
С красною крышею дом, «дом вдовы»,
Дом, где на свет я родился.
Воспоминанья теснятся толпой!..
Там, среди камней прибрежных,
С детства бродил я, душой одинок,
Гнет надо мной тяготеет –
Бремя тяжелое, бремя родства
С низменным духом, тянувшим
Вечно к земле и небесных семян
Всходы в душе заглушавшим!
Словно в тумане я вижу теперь
Планы великие, грезы,
Что я лелеял, когда-то в душе.
Мужество мне изменило,
Воля ослабла, увяла душа.
В край свой родной возвратившись,
Не узнаю лишь себя одного, –
Словно Самсон, пробужденный
Жалким, бессильным, лишенным волос
В жарких объятьях Далилы!..

(Снова смотрит вниз.)

Что за движенье в долине? Народ –
Женщины, дети, мужчины –
Спешно, толпами куда-то идет…
То по изгибам долины
Тянется пестрою лентой-змеей,
То пропадет за холмами,
Чтобы затем снова вынырнуть там,
Около церкви убогой.

(Встает.)

Насквозь я вижу вас, тупые люди,
Вы – души вялые, пустые груди!
Молитву, данную вам, «Отче наш»
Лишили воли крыл и вдохновенья,
И из нее доносит лепет ваш
До Бога лишь «четвертое прошенье».
Оно ведь лозунг добрых всех людей,
Пароль страны, народа с давних дней.
Из общей связи вырванное, крепко
Засевшее в сердцах людских, оно
Хранится, как обломок некий, щепка
От веры всей, погибнувшей давно!..
От этой душной ямы прочь скорее!
Там воздух сперт, как в шахте под землей;
Не пронесется ветер свежий, вея,
И не взовьется стяг там никакой!

(Хочет идти, как вдруг сверху скатывается по откосу к ногам его камень.)

Эй, кто там камнями швыряет?

Герд (девушка лет пятнадцати, бежит по гребню горы, набрав полный передник камней)

Крикнул!
Попала я!

(Бросает еще камень.)

Бранд

Да перестань шалить!

Герд

Вон, вон сидит: ему и горя мало, –
Качается на ветке перегнутой!

(Бросает еще камень и вскрикивает.)

Летит… огромный, страшный, на меня!
Ой-ой! Спасите! Заклюет!

Бранд

Создатель!..

Герд

Тсс… Кто ты?.. Стой, не двигайся! Летит!

Бранд

Да кто?..

Герд

Ты разве ястреба не видел?..

Бранд

Где? Тут? Не видел, нет.

Герд

Огромный, гадкий!
На лбу хохол, и злющие глаза
С каймою желто-красною вокруг!

Бранд

Куда идешь ты?

Герд

В церковь!

Бранд

Так с тобою
Мне по пути.

Герд

Со мной? Мне надо в гору.

Бранд (указывая вниз)

Но церковь там.

Герд (презрительно усмехаясь)

Внизу? Вон та?

Бранд

Конечно.
Пойдем же вместе…

Герд

Нет, там гадко.

Бранд

Чем?

Герд

И тесно там и душно.

Бранд

Где ж просторней
Видала ты?

Герд

Просторней? Я-то знаю!
Прощай!

(Начинает карабкаться ввысь.)

Бранд

Так вот куда ведет твой путь!
На кряж крутой, скалистый и пустынный.

Герд

Пойдем со мной, и ты увидишь церковь
Из льда и снега там!

Бранд

Из льда и снега?..
Ах, да, я вспомнил! Есть в скалах ущелье, –
Прозвали «снежной церковью» его.
О нем рассказов много слышал в детстве.
На озере замерзшем взгромоздились,
Как на фундаменте, из снега своды.

Герд

Ну да, взглянуть – все снег да лед кругом,
Но это – церковь.

Бранд

Не ходи туда, –
Довольно ветра бурного порыва
Иль выстрели, простого крика даже,
Чтоб сорвалась лавина, и…

Герд (не слушая)

Пойдем!
Я покажу тебе оленей стадо;
Обвалом задавило их, и только
Когда вода прошла, их стало видно.

Бранд

Нет, лучше не ходи туда, – опасно!

Герд (указывая вниз)

А ты туда, – там тесно, душно, гадко.

Бранд

Ну, Бог с тобой. Прощай!

Герд

Пойдем со мною!
Там водопады нам споют обедню,
А ветер скажет проповедь такую,
Что в жар тебя и в холод бросит, – любо!
И ястреб в церковь уж не залетает.
Его насиженное место – там.
На Черном пике; сядет и сидит
Уродина, как флюгерный петух,
На самом шпиле храма моего!

Бранд

Душа твоя дика, как дик твой путь.
Порвались, видно, струны в этой лютне.
Но плоское и низменное все
Таким уж и останется навеки:
А зло – возможно обратить в добро.

Герд

Вон, вон летит уже, шумя крылами!
Скорей, скорей забраться мне под крышу!
Меня не смеет тронуть в церкви он!
Прощай… У, злой какой летит и страшный!

(Вскрикивает.)

Не смей! Не смей! Я камнем запущу!
Когтями вцепишься – хлестну я веткой!

(Убегает по тропинке вверх.)

Бранд (после небольшой паузы)

И эта в церковь шла, как те внизу.
И кто из них верней избрал дорогу?
Кто в злейшей тьме блуждает, кто забрел
От верной пристани, от света дальше:
То легкомыслие, что над обрывом
На шаг от бездны прыгало, смеялось?
Иль тупомыслие, что, знай себе,
Бредет обычною тропой избитой?
Иль наконец безсмыслие, чей взор
Прекрасное на месте злого видит?
Борьба с союзом тройственным их – цель
Моя отныне. Вот мое призванье!
Как солнца луч сверкнул в дверную щель,
И озарило тьму мое сиянье!
Теперь я вижу путь свой; ясен он:
Падут три эти тролля – мир спасен,
Лишь удалось бы их свести в могилу, –
И яд греха свою утратит силу!..
Вперед! Вооружись мечом, дух мой,
И за подобье Божье ринься в бой!