Kitobni o'qish: «Ибридо»

Пролог

1876 год

Штат Алабама. Бессемер

Сегодня будет казнь. Черная мантия – верный признак, а именно в нее сейчас был облачен Марру, основатель клана волков. Белые волки выстроились в его доме в ряд, склонили головы. Напротив них сидели большие черные кошки.

Кинув спокойный взгляд на волков, возвышавшийся над всеми Марру произнес:

– Вы нарушили мое условие.

Затем перевел взгляд на кошек.

– Я дал вам слишком много поблажек: разрешил находиться среди людей днем в человеческом обличии, жить как обычные люди до тех пор, пока часы не пробьют полночь. А ночью ваш дом – лес.

Надев на голову капюшон и скрестив на груди руки, он начал рассуждать вслух:

– Вечная молодость, сила, безупречный облик… Вам этого мало?

Кошки и волки не смели поднимать на него глаза.

– Нужно было убить оба клана, когда я победил в той войне. Сжалившись над вами, я взял на себя ответственность за жителей этого и близлежащих штатов.

Марру повернул голову в сторону кошек.

– Кошки уже знают, что будет, если они покусятся на человеческие жизни, – медленно развернувшись к волкам, он надменно улыбнулся и произнес: – Теперь узнаете и вы!

Закрыв глаза, Марру медленно втянул в себя воздух, задержав дыхание, и приподнял руки в сторону волков. Не понимая, что с ними происходит, волки заскулили, растерянно глядя друг на друга, а затем завизжали, извиваясь от боли. Их морды изводило, лапы подгибались, не в состоянии удержать тело. Примерно с полминуты в доме стоял дикий вой и визг. Наконец Марру сделал выдох и открыл глаза. Волки, тяжело дыша, без сил упали на пол.

– Это небольшое наказание за убийство прошлой ночью, – он обратился конкретно к одному из волков, а затем пояснил всем: – Если убивает один, то отвечать будет вся стая!

Марру закрыл глаза и погрузился в раздумья. Волки и кошки терпеливо ждали, понимая, что это не к добру, иначе он бы их уже отпустил.

– Карл! – открыв глаза, он обратился к вожаку волчьей стаи. – Подойди ко мне.

Карл медленно направился к нему на ослабевших лапах. Когда он сел напротив, Марру спокойно заговорил с ним:

– Когда я создал тебя, я видел в тебе настоящего воина, пожалуй, лучшего воина… Ты всегда слушал мои указы и выполнял их. Ты был верен мне на протяжении многих лет. Вместе мы одержали много побед, и я не сомневался, что ты достойный вожак стаи, – он разочарованно посмотрел на Карла. – Если твоя стая не чтит твои законы, значит, ты не уважаешь мои. Несмотря на то, что это совсем молодой волк, это не дает ему права убивать. Ты не смог проконтролировать его. Ты не объяснил ему, как он должен вести себя после перевоплощения. Ты в ответе за него и понесешь наказание за этого молодого волка!

Карл медленно опустил голову.

Одна из волчиц, жена Карла Рейма, заскулила, глядя на Марру, умоляя его пощадить ее мужа.

– Ты был хорошим воином! – как будто не замечая волчицу, Марру взмахнул рукой, и голова Карла резко свернулась на бок.

Бездыханное тело вожака упало на пол.

Волки тихо скулили, кошки по-прежнему боялись даже пошевелиться, а Рейма кинулась к Карлу. Она безнадежно толкала его мордой, не веря, что он мертв.

– Он понес наказание, Рейма! – спокойно произнес Марру и откинул ее к остальным волкам.

Рейма оскалилась на Найджела, того самого волка, который прошлой ночью убил в лесу охотника. Она была готова вцепиться в его шею, но остальные волки сдерживали жену бывшего вожака стаи, чтобы ее не постигла участь Карла.

– Я бы мог убить вас прямо сейчас, но лучше вы сделаете это сами! – взмахнув черной мантией, Марру сел в свое кресло. – С этого дня вы больше не будете бессмертны.

Он обратился к обоим кланам:

– Я дам вам по девять жизней. Теперь, когда вы встретите в лесу охотника, а в Бессемере это привычное дело, бегите со всех ног! Иначе вы рискуете потерять одну из драгоценных жизней. С каждой смертью на вашей шее будет образовываться рубец: одна смерть – один рубец. Может, так вы научитесь контролировать себя по ночам. Хотя… учитывая вашу междоусобную войну… Я думаю, вы в первую же ночь перебьете друг друга!

Но два враждующих клана, наоборот, впервые были готовы к прекращению войны.

Марру закрыл глаза, погрузившись в медитацию. Кошки и волки уже знали этот знак – теперь они могут быть свободны. Выйдя из его дома, кошки стали свидетелями, как волки, приняв человеческий облик, расправлялись с Найджелом: они убивали его по очереди восемь раз, отчего на его шее образовывались кровавые рубцы.

Они нарочно оставили одну жизнь молодому волку, чтобы тот смог прочувствовать всю ненависть к нему за убийство их вожака, ненависть за то, что он подвел его и весь клан. Волки изгнали Найджела из стаи в надежде, что этой же ночью его пристрелит первый попавшийся на его пути охотник.

На следующий день два клана вновь встретились и заключили между собой перемирие.

Глава 1

Солнце пригрело мою макушку, и я, забыв какой сегодня день, нырнула под одеяло, чтобы спокойно досмотреть сон, пока не зазвенит будильник. Ворочаясь, пыталась уснуть и мысленно ругала себя, что не задернула с вечера шторы, так как упрямые лучи солнца нагревали одеяло, так и заставляя меня встать с постели. Голос Бритни раздался возле двери моей комнаты:

– Мелани! С днем рождения, дорогая! Я побежала на работу, – затем, спускаясь по лестнице, она добавила: – Я испекла торт. Вечером постараюсь прийти пораньше, и мы задуем свечи.

Бритни испекла торт? Какой кондитер ее укусил? Готовка и Бри – вещи более несовместимые, чем я и кунг-фу.

Ничего нет хуже, чем когда мой день рождения выпадает на первый учебный день. В предвкушении учебного года все благополучно забывают про то, что я стала на год старше. Хотя Бритни, мой опекун, всегда шутила: «Видишь, какие все довольные, с цветами идут! Сколько шаров развешано по всему городу, это они в честь твоего дня рождения устроили». Когда мне было пять, я ведь и правда в это верила, но мне сегодня как-никак уже семнадцать…

Раздвинув шторы, я приятно удивилась: почти всё лето лили дожди, а сегодня, в пятый день осени, над Хомвудом вовсю светило солнце.

Подойдя к полке с грамотами, вздохнула, понимая, что начинается напряженный год. Как хорошо было три года назад, пока никто не заметил, что я умею быстро бегать. Сама не знаю, откуда во мне стали браться силы? С годами я становлюсь всё быстрее и сильнее.

Взяла в руки медаль за первое место на прошлогоднем марафоне по бегу – я прибежала на полминуты быстрее Энди, которая была бесспорным чемпионом на протяжении трех лет. Она занимается этим профессионально, в отличие от меня, поэтому у всех отвисла челюсть, когда я первая коснулась красной ленты.

Сегодня, как это обычно бывает после каникул, мои одноклассники будут хвастать фотографиями на телефонах и бурно обсуждать, кто как провел лето. Мне похвастать особо нечем, разве что тремя днями, проведенными в Мэдисоне у брата Бритни. Она посчитала, что мне будет интересно провести время с ее племянницами, близняшками Мэг и Стейси, которым лет так же, как и мне. Но я еле вытерпела первые три дня, а потом завалила Бритни СМС, чтобы она отвезла меня обратно в Хомвуд, пока эти две ходячие энциклопедии окончательно не достали меня заумными словечками.

Я умылась, собрала волосы в хвост, надела синие узкие джинсы и клетчатую рубашку. Встав перед зеркалом, кинула взгляд на фотографию, которая отражалась в нем за моим плечом, и немедленно выпрямила осанку: на фото я робко держу за талию прекрасную польскую балерину Габриэлу Ковальскую. На прошлое Рождество Бри подарила мне билет на ее сольный концерт. Помню, как я около часа дожидалась ее возле гримерной, чтобы сделать это фото. Теперь она смотрит на меня с книжной полки и вдохновляет на тренировки. Танцевать, танцевать и танцевать, стремиться к совершенству – и тогда, возможно, я тоже стану примой балета.

В одно отделение своей вместительной сумки аккуратно сложила белый купальник, лосины, гетры, болеро и пуанты. В другом отделении выстроились в ряд учебники и тетради. На нагрудный карман рубашки прицепила пару невидимок, а в кармашек джинсов сунула сеточку для пучка. Закинула на плечо сумку и отправилась в школу.

Возле школы кишел народ. Обмен фотографиями уже в полном разгаре. Подойдя ближе к школе, я заметила кого-то, очень похожего на мою подругу Дори, и скоро убедилась, что у меня не галлюцинация, это действительно была она. Открыв рот от удивления, я медленно шла к ней и разглядывала ее новый прикид: черные африканские косички вместо светло-каштановых волос, зализанных в пучок, джинсы с дырками на коленях размером с апельсин заменили строгие школьные брючки. Вместо идиотского коротенького пиджака она напялила на себя футболку с теткой модельной внешности, надувающей пузырь из розовой жвачки.

Похоже, кто-то решительно настроен распрощаться с образом скромной отличницы.

Смешавшиеся во мне удивление и восторг вылились громким протяжным криком:

– О боже! – я закрыла ладонью губы, чтобы из моих уст не вылетело неприличное слово.

– Первый день последнего года в школе – разве это не прекрасно? – как ни в чем не бывало защебетала Дори и накинулась на меня с объятиями. – Я так соскучилась!

– Африканские косички? А это зачем? – рассмеялась я, заметив среди черных косичек две синих. Дори, задрав нос, повернулась другим боком и показала еще две длинные синие сосульки.

– Зачем? А затем, что хватит уже Дори Тёрнер походить на монашку! – она приподняла одну бровь и, тыча в меня указательным пальцем, прочеканила каждое слово: – Я больше не маменькина дочка, которая спешит после школы домой и послушно садится за фортепьяно. Я решила, что сама вправе решать, кем я хочу быть и чем заниматься!

Это прозвучало очень убедительно.

– Что с тобой сделало это лето? Или, может… кто? – я хитро прищурилась.

– Может, и кто, – таинственным голосом ответила Дори.

– Тёрнер! Или ты мне выкладываешь кто он, или…

– Или я всё равно тебе не скажу, чтоб не сглазить, – она рассмеялась и скрестила пальцы. Суеверная монашка в ней всё же ожила.

– Если это тебе поможет, то, так и быть, я не стану выпытывать его имя. Но, черт возьми, Тёрнер, передай ему от меня во-о-т такое спасибо, – я склонилась в низком поклоне, – за то, что этот смельчак вытащил тебя из сумки мамы кенгуру, нарядил в эти суперские шмотки и заставил забыть про трех вечных спутников: пиджак, пучок и наглаженные брючки.

Мама Дори, преподаватель философии в колледже, всегда воспитывала ее в строгости и с детства таскала на всякие курсы: гимнастика, вокал, фортепьяно. А еще она свободно могла ответить на вопрос на французском и послать на итальянском.

В конце каждой недели миссис Тёрнер обязательно посещала школу, чтобы узнать о ее успеваемости. В общем, не жизнь, а сказка.

– А Эмили где?

– Ушла к мисс Джонс обсудить кое-какие организационные вопросы… А вот и она! – я обернулась и увидела, как к нам бежит Эмили, третий мушкетер нашего девчачьего состава.

– О боже! Мелани, твои волосы! Неужели они так выгорели за лето? – Эмили округлила глаза, щедро подведенные черным карандашом, накрутила на палец локон своих нарощенных волос и выставила его перед моим лицом. – Мне понадобилось примерно пять походов в парикмахерскую, чтобы достичь натурального блонда, а кому-то стоило лишь появиться на солнце – и волосы сразу на пару тонов светлее! Отлично!

Она фыркнула и, достав из сумочки зеркальце, улыбнулась, увидев в нем отражение мисс очарования.

– Зеркало-зеркало, кто всех красивее в этой стране? – засмеялась Дори, изображая злую королеву.

– Вы, Эмили, всех красивее! – подхватила я, улыбаясь.

– Ой-ой, – закатив глаза, Эмили захлопнула зеркальце. – Кто бы говорил! Сама, наверное, теперь не отрываешься от зеркал?

– А тебя, я смотрю, нисколько не удивил новый образ нашей скромницы? – поинтересовалась я у нашей красотки.

– Почему это? – возмутилась Эмили. – Я ей уже всё сказала по этому поводу, – глаза Эмили медленно поднимались от оголенных коленок к синим сосулькам. – Я считаю, что ей не совсем идет этот стиль, и…

– И ты боишься, что она затмит тебя своей красотой, – мы с Дори рассмеялись, а Эмили от недовольства закатила глаза и вытянула губы – будто затянулась невидимой сигаретой.

– Совсем не в этом дело, – съязвила она. – И вообще, Даннет, мы обниматься сегодня будем или как?

– А ты как думаешь? – наконец, выяснив кто как изменился за лето, мы тепло друг друга поприветствовали.

– Всё лето не виделись. Я так по вам скучала там.

Родители Эмили в разводе. В Хомвуде она живет с мамой, а мистер Льюис переехал жить на Майорку, развернул там неплохой бизнес и нашел себе спутницу… года на три старше нас. Эмили каждый год отправляется к ним на всё лето.

– Как представлю, что еще пару дней назад я лежала на шезлонге, потягивала коктейль и любовалась видом на Средиземное море, так грустно становится, – вздохнула Эмили, оглядев школьную округу.

Мы с Дори сделали жалостливые лица и, не сговариваясь, протянули:

– Бедняжка…

У меня первой вырвался смешок, затем засмеялась и Дори. А Эмили покрутила пальцем у виска.

– Вам только бы поржать!

Эмили направилась в сторону школьного крыльца. Мы с Дори шли за ней, улыбались и переглядывались, скорее всего, думая об одном и том же – каждый раз, когда Эмили возвращается с Майорки, начинает строить из себя богатенькую привереду. Школьная кафешка становится для нее «отстоем», шмотки в магазинах – «даже моя бабуля такое не наденет», а многие парни – «бесперспективное быдло, перекачанное быдло, недоразвитое быдло». В общем, за лето испанцы так покоряют ее сердце, что наша мисс очарование становится настоящим гурманом. Спустя пару месяцев она, наконец, вспоминает, что живет не на Майорке и спокойно начинает встречаться со вчерашним «быдлом».

Дори догнала Эмили, они притормозили у компании девчонок из нашего класса, а я решила не задерживаться и пошла вперед.

И тут почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Я медленно обернулась: незнакомый мне высокий парень, не стесняясь, смотрел на меня в упор. Кепка по-хулигански сдвинута на затылок, курточка на плечо, смотрел так, словно увидел во мне старую знакомую. Он улыбнулся уголками губ и, не сводя с меня глаз, медленно кивнул. Его глаза – два чистейших глубоких океана, от которых невозможно было оторваться. И я, похоже, пошла ко дну якорем…

Я услышала раздавшийся сзади крик – Дори позвала меня, и всё постепенно начало обретать очертания. Я «вынырнула» уже у школьного крыльца, и тут кто-то хлопнул меня по плечу. Подскочив на месте, я резко обернулась.

– Мелани, подруга! Прости нас, опять забыли поздравить с днем рождения! – Дори и Эмили усиленно принялись сыпать поздравлениями и пожеланиями.

– Просто первый день в школе, голова забита учебой… – простонала Дори.

– Да, мы тебе приготовили подарки, помнили о твоем дне…

– Не надо, девчонки, я всё понимаю! – я устала ставить людей в неловкое положение своим днем рождения, который приходится так не в тему. Я бы предпочла, чтобы все о нем и вовсе забыли, чем постоянно в свой праздник слышать одну и ту же отговорку.

– Биология, – закатив глаза, вздохнула я и шагнула в класс. Узнав, что мисс Джонс, учительница биологии, берет под свое руководство наш класс, Эмили и Дори быстренько записались на второй уровень биологии, а я вслед за ними. Только потом опомнилась, когда выяснилось, что мисс Джонс любила проводить сеансы психологии вместо уроков биологии – нравилось ей раскрывать личности и копаться во внутреннем мире студентов. Надеюсь, хоть в этом году обойдемся без этого.

– Зацените цвет стен! – гордо заявила Эмили, войдя в класс.

– Розовый? – нахмурив брови, я глянула на бледно-розовый цвет стен. Впрочем, чего еще можно было ожидать от Эмили – она староста класса и ярая поклонница всех оттенков розового, поэтому конечно выбрала именно его.

– Да, я уговорила мисс Джонс перекрасить их с тускловатого желтого! – Эмили не переставала восхищаться собой.

Я села за парту и уныло слушала вступление мисс Джонс о том, как мы все повзрослели, изменились за лето – это ее обычная приветственная речь и настрой на новый учебный год.

– А теперь небольшое отступление перед тем, как я начну занятие: в нашем классе новенький! Прошу внимания – Уильям Бакер!

Неохотно обернувшись, я искала глазами новенького. Когда увидела того самого парня, с которым мы обменялись взглядами у входа в школу, по моему телу пробежали мурашки от позвоночника до макушки. Он мило улыбнулся всем приветствующим, а затем перевел взгляд на меня и, задержав его на несколько секунд, повернул голову к мисс Джонс, которая уже дважды повторяла ему свой вопрос.

– Мистер Бакер?

– Да… простите…

– Так я правильно понимаю, вы переехали в наш город из другого штата?

– Да. Наша семья переехала из Нортфилда.

– Штат Миннесота, кажется?

– Все верно.

– Что ж, надеюсь, вам тут понравится, – улыбнулась Мисс Джонс. – Приступим?

Она взяла мел и начала писать на доске тему урока: «Процессы жизнедеятель…».

– Хотя, – она отложила мел в сторону и с улыбкой повернулась к нам. – У меня есть предложение: давайте в первый учебный день сделаем небольшую разминку.

Я захлопнула учебник и отодвинула его на конец парты: начинался сеанс под названием «познай себя».

Обернулась на Эмили, и на моем лице растянулась улыбка: за минуту она поправила свои волосы раз пять, не меньше, к тому же держала осанку, то и дело косилась на новенького, делая вид, будто что-то увидела в окне.

На мою парту прилетела записка от Дори: «Ужасный цвет стен! Меня сейчас стошнит от этого розового!» Я невольно улыбнулась и, покосившись на Дори, прошептала:

– Только не в классе, пожалуйста.

– Мисс Даннет! Смотрю, вам весело? – отвлек меня голос мисс Джонс. – Прошу!

Она уступила мне место у доски.

Я ненавидела отвечать перед всем классом и должна была подумать, что меня это может ждать за разговоры во время урока.

Медленно подойдя к доске, я повернулась к классу. Усиленно старалась не смотреть в сторону новенького, иначе рискуя растеряться и выглядеть еще глупее, чем сейчас.

– Представьте ситуацию, мисс Даннет, вы оказались в чужом городе. Прежде вы ни разу сюда не приезжали. Представили?

– Да, – неуверенно ответила я.

– Какой он, опишите!

«Начинается», – подумала я про себя.

– Он большой… в нем безлюдно, тихо, – мямлила я, теряясь и по-прежнему не глядя на новенького.

– То есть вы одна в этом городе?

– Да, я стою одна в центре большого города и вольна делать там всё, что мне хочется.

– Всё, что хочется? – ухмыльнулась мисс Джонс. – К примеру?

– Я… я… – с умным видом пыталась начать рассуждение, заставляя шестеренки в своей голове крутиться как можно быстрее. Но как только поймала на себе сосредоточенный взгляд новенького, слова, которые хотела сказать, застряли в горле.

Он, сложив перед собой руки, с улыбкой наблюдал, как я выкручусь.

– Садитесь на место, мисс Даннет! Болтать на уроках всё же у вас получается куда лучше.

Отлично! Блондинка, которая треплется на уроках, а у доски и двух слов связать не может. Класс! Выставила себя посмешищем! Поджав от злости губы, я медленно шла к своему месту.

– Что ж, продолжим цепочку мисс Даннет. Кто следующий? – она водила глазами по ученикам, которые зевали, еще не успев отойти от каникул.

– Я бы хотел попробовать! – голос новенького уверено разорвал тишину.

– Пожалуйста, мистер Бакер! – удивленно взглянула на него мисс Джонс и уселась на свой стул.

Подойдя к доске, он развернулся к классу и слегка улыбнулся. Мисс Джонс объяснила ему задание. Я сидела на задней парте и наблюдала, как похотливые львицы начинают охоту на одинокого льва: Роуз выпрямила спину, как королева Елизавета, Джессика закусила нижнюю губу и застенчиво поглядывала на новенького, а Эмили как будто раздевала его глазами, разглядывая с ног до головы. Когда на ее лице появилась довольная улыбка, а длинные ногти медленно застучали по парте, стало понятно – раздела. И, судя по всему, он ей понравился. Кристина, убедившись, что на нее никто не смотрит, быстро расстегнула верхнюю пуговицу на своей блузке и взмахом руки закинула волосы за плечо. Смешно. Растеклись перед ним, как яйца по сковороде.

Я вздрогнула, когда передо мной приземлилась еще одна записка. Накрыла ее ладонью, пока мисс Джонс не заметила и, нахмурив брови, обернулась на соседний ряд.

– С ума сошла? – прошипела я, глядя на Дори.

– Открой, – хихикнула она.

Ей видимо понравилось, как я сгорала со стыда у доски и она решила посмотреть на это еще раз. Пока мисс Джонс беседовала с новеньким, я раскрыла записку: «Райан Филипп в молодости».

Я вновь обернулась к Дори и, криво улыбнувшись, пожала плечами, не понимая, что она имеет в виду.

– Он, – шепотом произнесла Дори и бросила взгляд на новенького.

Как бы я ни старалась не пялиться на Бакера, чтобы он не подумал вдруг, что я им тоже заинтересовалась, но любопытство взяло верх. И правда, есть кое-какое сходство с голливудским актером: волосы так же взъерошены, правда гораздо светлее. И кожа… кожа очень светлая – светлая и чистая. Глаза… Нет, лучше в них не смотреть, чтобы вновь не оказаться на дне голубого океана. Он улыбнулся, и на его щеках появились ямочки. Одним словом – красив. Можно нести в багетную мастерскую, обрамлять позолоченной рамой, а затем украсить стены картинной галереи его портретом.

Это сейчас сказал мой внутренний голос? Боже, Мел, неужели и ты туда же?

Я никогда не выберу себе в пару парня только за то, что он красив. Для меня куда важнее то, что скрыто у него внутри.

Но всё же в нем было что-то такое, из-за чего казалось, что он старше, опытнее и умнее всех, сидящих в этом классе. Возможно, это его спокойный уверенный взгляд и бесстрашное поведение в новом коллективе.

Я попыталась сделать безразличный вид, уставившись в окно. Сейчас он, скорее всего, захочет утереть мне нос своим видением вымышленных миров.

– Итак, мистер Бакер! Я объяснила вам, для чего периодически устраиваю такие занятия. А теперь хочу послушать вас, – улыбнулась мисс Джонс. – Как вы уже знаете, мисс Даннет создала пустой безлюдный город. А вы из этого города перемещаетесь в самую чащу леса, опишите его.

– Я иду по заросшей и мокрой от дождя тропе всё дальше и дальше в лес. Закрывая глаза, вдыхаю прохладный ветер. Слух, осязание и обоняние усиливаются наедине с природой, и я слышу шелест листьев, каждый шорох, движение каждой гусеницы по мокрой траве…

– Какое время года? – встряла мисс Джонс.

– Осень! – не раздумывая, ответил он. – Я люблю осень…

– Вы там один?

– Один? – улыбнулся новенький. – Разве можно быть в лесу одному, мисс Джонс? Вы, наверное, никогда там не бывали, раз задаете такой вопрос.

Он как будто упрекнул ее, но… сделал это так, словно наградил комплиментом: с улыбкой и заигрывающим взглядом. Мисс Джонс на удивление промолчала, скромно опустив глаза.

– Я иду на крик птенцов, который доносится откуда-то сверху. По их пугливому крику понимаю, что они впервые остались одни и двигаюсь на поиски того дерева. Поднимаю голову вверх и вижу, как их родители спешат скорее добраться до гнезда, держа в клювах извивающихся червей. Они взмахивают мокрыми крыльями, рассеивая капли дождя с мокрых перьев. Эти капли, искрясь, падают мне на лицо, а я продолжаю следовать за птицами, уже по их траектории зная, где находится то гнездо.

– Почему вам так хотелось его отыскать?

– Я машинально шел на их зов, чувствуя тревогу, мисс Джонс. Но когда крики стихли, я понял, что птенцы обрели своих пернатых родителей, и решил, что могу быть спокоен и следовать дальше.

– Вас можно слушать бесконечно, мистер Бакер! – удивленно сказала мисс Джонс.

И я была с ней согласна: его мягкий и спокойный голос вкрадчиво проникал в голову каждого, кто сидел в классе. Обычно слышен шепот, хихиканье, чирканье карандашом почти с каждой парты, но во время его рассказа стояла гробовая тишина.

– Как вы вернетесь обратно в город? – продолжила мисс Джонс.

– Имеете в виду город мисс Даннет? – он кинул на меня быстрый взгляд.

– Да, – скрестив пред собой руки, подтвердила мисс Джонс.

– Вы считаете, что я захочу вернуться в пустой, безлюдный город из моего мира, который наполнен жизнью, маленькими созданиями, воздухом, звуками? – удивленно спросил он у мисс Джонс, затем мило улыбнулся и уставился прямо на меня. – Я лучше заберу мисс Даннет из ее серого города и приведу в свой живой мир.

Я поперхнулась. А мое лицо начало гореть так, что грозило вот-вот стать похожим на зрелый помидор.

– Вы, наверное, часто бываете в лесу, мистер Бакер?

Хорошо, что мисс Джонс вовремя его отвлекла, поскольку я готова была провалиться сквозь землю.

– Я практически жил там большую часть моей жизни, – улыбнулся он. – Штат, из которого мы перебрались, окружен лесами.

– Что ж, садитесь на место! – выйдя из раздумий, попросила мисс Джонс, добавив: – Одно вас всё же связывает с мисс Даннет – вы, как и она, явно любите одиночество… Кто желает продолжить цепочку?

Неугомонная мисс Джонс пристально оглядывала класс. На этот раз желающих не было. Видимо, все думали о том же, о чем и я: даже если в твоей колоде окажутся все козыри, то этого короля всё равно будет нечем крыть…

Звонок прозвучал как спасение. Я поспешила скорее выбраться из класса, но мисс Джонс меня остановила.

– Мелани, задержись на пару минут.

Подходя к ее столу, заметила, как новенький будто нарочно медленно складывает тетради в рюкзак.

– Я надеюсь, ты примешь участие в ежегодном марафоне?

Она предпочитала мило улыбаться, когда говорила со мной на спортивные темы – чтобы я не посмела ей отказать.

– Да, конечно.

– Тогда готовься. Энди Смит хочет взять реванш. Я слышала, что после того, как ты ее обогнала в прошлом году, она усердно тренировалась.

– А я могу принять участие? – послышался голос новенького.

– Конечно, мистер Бакер! Сейчас как раз начинаем формировать списки. В мужской команде еще есть свободные места.

– Отлично!

– Тогда Мелани введет вас в курс дела.

Прекрасно… Видимо, общения с ним мне не избежать.

– Что это было? – подскочила ко мне Дори. – Я про новенького.

– Я не знаю…

– Он с тебя не сводил глаз! – ревниво заговорила Эмили, втиснувшись в беседу. – Так, ладно! Нужно раздать флаеры, – и она сунула мне в руку стопку цветных бумаг.

– Вечеринка в честь нового учебного года? – прочитав флаер, я удивленно уставилась на подругу.

– Да! А что? Я организую музыку и напитки на пляже, а с вас купальники, отличный настрой и побольше народу, девочки, побольше! – подгоняла она нас к толпе школьников.

– Она уже во всех соцсетях написала, – уставшим голосом протянула Дори. – Итак полгорода собирается быть сегодня вечером на ее вечеринке. Зачем еще эти флаеры?

– Зачем вечеринка в начале недели? – улыбаясь сквозь зубы, спросила я, раздавая бумажки.

– Это же Эмили! – покачала головой Дори.

Мы разошлись в разные коридоры школы и подавали флаеры каждому прохожему.

– Привет, Мел! С днем рождения!

– Люси? – улыбнулась я девчонке, которая была на год младше нас. – Ты не забыла, – улыбнулась я и обняла ее в знак благодарности. Хоть кто-то вспомнил о моем празднике.

– Вечеринка? – она взяла пару флаеров и скривила лицо, водя глазами по большим красным буквам. – В честь нового учебного года, значит… Эмили всегда найдет повод для веселья, – закатив глаза, вздохнула она.

– Это точно!

– Ты, кстати, больше не будешь приходить в конюшню?

– Нет. Начался учебный год. К сожалению, я не буду успевать, даже по выходным.

– Жаль. Тогда я передам от тебя привет мистеру Питерсону, – улыбнулась Люси и, подмигнув, побежала в сторону столовой.

– И Азару! – крикнула я ей в след.

– Это могла бы и не напоминать, – обернувшись, крикнула она.

После возвращения из Мэдисона я устроилась работать волонтером в конюшне, расположенной на окраине города. Там мы с Люси и познакомились. Два раза в день приходили кормить лошадей.

Я могла бы пойти официанткой, к примеру, или продавать мороженое и получать за это неплохие карманные. Но я предпочла проводить время с теми, в кого была влюблена с детства, при этом не получая за это ни цента. Никакие карманные деньги не способны заменить прогулку верхом на мускулистом красавце Азаре, черногривом жеребце. Мистер Питерсон, хозяин конюшни, таким образом благодарил нас за работу. Правда, катание происходило строго под его присмотром.

– Можно? – ко мне подошел новенький.

– Да… – я протянула ему флаер.

– Спасибо, Мелани!

Опять его вкрадчивый голос. Подмигнув, он слился с толпой. А я пыталась избавиться от помешательства, которое накрывало меня при каждом его взгляде.

Как оказалось, он с нами в одной группе на истории. И на этот раз он опять поверг в шок своими знаниями как учителя, так и всех остальных в классе. Эмили влюбленно пялилась на него, а когда замечала, что его взгляд часто обращается ко мне, то, поджимая губы, с хмурым лицом отворачивалась в другую сторону.

– Встречаемся на пляже. И никаких отговорок, Мелани! – пригрозила Дори. Эмили мило улыбалась, но больше не уговаривала меня пойти на вечеринку. Видимо, чтобы я не перетягивала внимание новенького на себя.

– Если не выдохнусь, то обязательно приду, – подмигнула я Дори и выбежала из школы. Обычно после двухчасового занятия в балетной школе, у меня нет никакого желания ходить на вечеринки.

– Мелани! – голос Бакера раздался сзади как гром среди ясного неба.

Я медленно обернулась.

– Это твое? – он держал в вытянутой руке мой блокнот.

– Да… видимо, выпал из сумки.

– Ты забыла его на истории. Не бойся, я не читал.

– О, спасибо! Я без него как без рук, – улыбнулась я.

Неловкая пауза намекнула, что нам пора расходиться. Поблагодарив за находку, я направилась в сторону балетной школы.

– Скоро увидимся! – добавил он вслед.

Я кивнула, хотя еще не успела понять – где именно увидимся? Завтра в школе или сегодня на вечеринке?

Идя быстрым шагом по коридору балетной школы, я на ходу закручивала хвост в пучок.

– Мисс Даннет! – раздался строгий голос миссис Робертсон.

– Здравствуйте, миссис Робертсон, – кинула я и завернула в раздевалку.

– Подойдите ко мне, мисс Даннет! – настоятельно попросила она.

Я пошла обратно в коридор, по пути закалывая челку невидимками.

– Не подскажете, который час? – ехидно спросила миссис Робертсон.

Я вытащила мобильник из кармана джинсов и, взглянув на дисплей, ответила:

– Три часа пятнадцать минут.

– Значит, мои часы не врут, – она покачала головой, взглянув на свои наручные часы.

Я не понимала в чем дело.

– Видимо, за время летних каникул у вас пропало желание поступить в балетную школу Нью-Йорка?

– Н-нет… – нахмурив брови, ответила я.

– Тогда как вы объясните свое опоздание? – прикрикнула она.

– Опоздание? Но занятие начинается через полчаса.