Kitobni o'qish: «Воин в осаде. Книга четвертая»
Пролог
Колоссальный зал с сотнями поддерживающих светящийся свод колонн был заполнен до отказа. Величина помещения, как и высота потолков, выходила за все пределы и возможности лучших архитекторов того времени. Красота и изящество фресок, украшающих стены, могла заставить любого артиста навеки отбросить свой резец, а золотые письмена, которыми была расписана каждая из колонн белого камня, демонстрировали знания, превышающие достижения любого из смертных философов, мудрецов и магов.
Но, всё это ни в малейшей степени не волновало ни одного из тех, кто заполнил своими телами огромное пространство зала, ни того, кто восседал на троне, вознесенном над этой толпой.
Фигуры самых разных пропорций и внешнего вида забили зал, стоя, сидя и лёжа везде, от пирамидального подножия трона, до запертых дверей, высотой в двенадцать человеческих ростов. Они были самых разный обличий, форм и цветов. Некоторые могли бы достать человеку лишь до колена, некоторые – огромным длинным драконом разлеглись почти на всю ширину зала, позволяя сотнями других сущностей сидеть у себя на спине. Самых разных обличий, цветов, размеров, с разным количеством конечностей и даже голов, сущности были заняты лишь одним делом.
Они молча смотрели на возвышающийся над ними трон.
Сидящий на нем ничем внешне не отличался от человека просто потому, что был именно им и никем более. Высокий, атлетичный, с идеально прямой осанкой, крупным бритым черепом, на котором возлежала узкая диадема из серебристого металла, он без всякого выражения смотрел на заполонившую его зал… массу. Орлиный нос был чуть опущен, полные губы поджаты, а кисти рук, лежащие на подлокотниках трона, едва-едва напряжены. Но из-за чего?
Наконец, его губы раскрылись, выталкивая из горла слово, донесшееся до всех в зале.
«ПАРАЗИТЫ»
– Смертный! – издал негодующий крик слегка светящийся мужчина в допотопной броне, стоящий у самого подножия пирамиды. Сжав кулаки, он задрал гневное красивое лицо, храбро уставившись на хозяина трона, – Не забывайся! Мы пришли догово…
…и он исчез. Без вспышки, без хлопка воздуха, без каких-либо спецэффектов. Увидеть то, что с ним произошло, вся немыслимая толпа, собравшаяся в зале, не могла никоим образом, но зато они могли почувствовать. Тишина стала воистину мертвой, жадно вбирающей следующие слова сидящего на троне.
– Этот наглец сейчас… в Пустоте. Вопит от ужаса. Не думал, что вы можете пасть так низко. Он же был богом войны? Видели бы вы его сейчас… рыдающего, молящего, растворяющегося в небытие. Это же для вас всех самое страшное, да?
Мужчина был прав. Для всех присутствующих в зале такая смерть была наихудшим окончанием существования. Тревога, оторопь, страх, предчувствие – все эти эмоции сменились в толпе ужасом.
– Вы, – продолжил он лениво, оглядывая существ в зале, – Дезертиры, ставшие паразитами. Проникшие в этот мир, собравшиеся в одну большую язву на его теле. Твари из других миров. Проигравшие, проклятые, увядшие. Пришли? Приползли, отпихивая друг друга локтями от того ручейка эфира, что я вам оставил! Вы здесь не для переговоров, а для того, чтобы услышать мою волю!
– Открой проход назад, и мы уйдем! – грозно прогудел почти обнаженный лысый гигант трех метров ростом. Его глаза сияли нестерпимым светом, а фигура дышала первобытной дикарской мощью.
Фокус с исчезновением повторился. Сильнейший среди всех находящихся в зале ушел в Пустоту, не успев даже моргнуть своими ослепляющими глазами.
– Мне на самом деле нужно это сказать вслух? – чуть повеселевшим тоном заключил мужчина на троне, слегка наклоняя голову набок, – Что вы должны выслушать мою волю молча, если же не хотите оказаться в Пустоте? Вы всего лишь сгустки искривленного и получившего самосознание эфира, а я – его Узурпатор! Почувствуйте разницу!!
Незримое давление обрушилось на головы тысяч существ внезапно и неумолимо, как будто сам свод зала рухнул им на головы! Невидимая сила вынудила всех и каждого распластаться по мраморным плитам зала, придавила, вынуждая сдавленно выпускать воздух из разверстых ртов, пастей и глоток, страдая от боли в медленно сплющиваемом теле!
Всех ли? Нет.
В самом дальнем углу на ногах остались трое. Двое кряжистых человекоподобных здоровяков, одетых лишь в сандалии и длинные набедренные повязки, держались, вцепившись кончиками пальцев в фрески стен. Свободными руками они поддерживали за подмышки стоящего перед ними мужчину куда меньших размеров, заросшего, волосатого, с вздыбленной шевелюрой -русо-коричневого цвета. Сам поддерживаемый хватался двумя руками за стоящий перед ним посох, сделанный из золотистого металла, всеми силами удерживая себя в вертикальном положении. Вся троица, оскалившая немалых размеров клыки, стояла на ногах, не сводя с человека на троне глаз. В их взглядах был… нет, не вызов, но неистребимое желание остаться стоять. Воздействие выдавливало из них то, что заменяет таким сущностям жизненную силу, травмировало и сгибало, но троица не поддалась даже тогда, когда вздёрнувший бровь человек удвоил буйствующее в зале воздействие, тем самым убив с полторы сотни совсем слабых созданий.
Затем давление ушло, оставляя лежать на полу изнеможденные и сломанные тела из плоти, крови, эфира и псевдоматерии.
– Открыть проход назад, чтобы вы… ушли, – вновь раскатился под сводами звучный голос мужчины, – Ушли, тем самым обрекая миллионы людей на смерть от Бурь. Тех самых, за чей счет вы жили, тех самых, из которых набирали ненужную вам паству. Ну нет. Вы останетесь тут!
Мужчина, назвавший себя Узурпатором, поднялся с трона, складывая руки на груди. Внимание всего зала было приковано к нему несмотря на то, что всех их сейчас мучала боль. Каждая из присутствующих сущностей в свое время покинула родной мир, у каждой были свои обстоятельства. Этот, новый, казался им неисчерпаемым источником силы, гарантией, что они просуществуют эоны без нужды в человеческом поклонении и жертвах. Здесь они могли быть независимы от жалких смертных, не должны были тратить накопленные силы на поддержание веры, могли существовать, питаясь эфиром! Они уже почти организовались в армию, которая подомнет всех смертных под себя! Всю планету! Оставались считанные месяцы!
Но у эфира, оказывается, был хозяин. Обычный человек, овладевший знанием как подчинить потоки энергии, овевающие этот мир, своей воле. А сейчас он подчинял своей воле их, ведь нет ничего, что страшило бы божество больше, чем одинокое растворение в Пустоте.
– Я изменю частоту и качество энергии в каждом из вас, – тем временем разносился вокруг равнодушный голос человека, подчиняющего себе бывших богов, – С этого момента вы не сможете получать выгоду от пожирания друг друга, станете, наконец-то, выше животных. А затем… затем вы вернетесь в ту язву, что устроили на теле этого мира, слишком лестно названную Небесами! Вернетесь… и никогда более не покинете! Я придаю вашему существованию смысл – защищать планету от других жалких и жадных тварей подобных вам, что неминуемо просочатся на нее в будущем! Вы, сборище мелких хищников, станете цепными псами, охраняющими мир от мерзости покрупнее!
Всем без исключения было понятно, о чем говорит Узурпатор Эфира. Он, закрывший этих беглых божеств в своем мире, вновь заставлял их согнуться под властью и волей человека. Служить смертному жалкому созданию, ничего не успевающему за ничтожный миг своей жизни. Нищему духом, слабому, глупому… и бесконечно богатому Искрой Творца. Но если в других мирах им возносили мольбы, то здесь и сейчас – предрекали новую судьбу. Более того, обещали изменить их самих, дабы цепные псы не рвали друг друга за клочки силы, чем многие из них промышляли ранее.
Особенно те двое, извергнутые Мериттом в Пустоту.
Нельзя сказать, что хоть один из молча слушающих слова человека был доволен тем, что слышит, но каждый из них выдохнул с облегчением в глубине собственного разума. Больше они не будут смотреть друг на друга, как на средство к усилению, больше не будут мечтать о том, как сами всех сожрут, став единственной божественной сущностью на всю планету. Те сильнейшие, что поглотили больше всего своих собратьев, сейчас агонизировали в Пустоте между мирами, как выброшенный мусор.
С точки зрения единственного в зале человека – они им и являлись.
– Я знаю, о чем вы думаете, – насмешка мага наполнила зал, – Шебадд Меритт смертен! Стоит лишь подождать! ДА! Я горд тем, что жил и умру человеком, в отличие от вас, созданные из бреда, слабости и пустых надежд моих собратьев из других миров! Но вы… вы пребудете на своей службе вечно, пока в этом мире живут люди! Если же вы сделаете хоть один шаг за границы Небес, если же попробуете дотянуться до свободных от вашего влияния, если посмеете думать о том, чтобы уйти со своего поста – знайте! Я вернусь! Вы познаете судьбу страшнее растворения в Пустоте!
Сказав последнее, мужчина развернулся и неторопливо вышел из зала. Скованные его волей створки колоссальных ворот раскрылись, а отпущенный эфир заклубился вокруг фигур богов, еще несколько часов назад считавших себя хозяевами мира. И они бежали… бежали в панике, надеясь укрыться в своих убежищах на Небесах, созданной их коллективом обители, нависающей над Индокитаем этого мира. Там, в тишине и покое своих дворцов и храмов, боги давали себе волю, изрыгая бессильную хулу на имя того, кто в очередной раз отнял у них свободу.
Сам же Шебадд Меритт, самый могущественный волшебник на планете, прозванный Узурпатором Эфира, размашисто шагал в недрах своего дворца по направлению к личным покоям.
– Талтагма! – на ходу отрывисто проговорил он.
– Слушаю вас, господин, – за спиной волшебника возникло нечто непроницаемо-черное, быстро принимающее гуманоидное обличие.
– Меня заинтересовали те трое.
– Что вам угодно о них узнать?
– Имена. Остальное… то, что важно, я увидел своими глазами.
– Райдзин и Фудзин, они братья, господин. Довольно прямолинейные и простоватые, если мне позволено высказать собственное мнение.
– Подойдут. А третий?
– Сунь Укун. Он…
– Я же сказал, достаточно. Лишь имена. Хочу переговорить с ними тремя. Сегодня.
– Будет исполнено.
Несколько шагов мужчины прошли в молчании, а потом Шебадд слегка раздраженно спросил:
– Ты еще здесь?
– Да, мой господин. Хочу напомнить вам, что мне была обещана небольшая награда за…
– Я помню, за что и сдержу свое слово. Чего ты желаешь, Талтагма?
– Помогите мне сменить имя, господин.
– Если таково твое желание… хорошо. И как же ты хочешь зваться, мой верный слуга?
– У меня на примете есть одно замечательное имя. Д…
Голоса обоих заглушила закрывшаяся дверь. В коридоре колоссального дворца, расположенного в центре континента Австралия, воцарилась тишина. Еще одно дело Узурпатора Эфира кануло в мглу веков неузнанным для смертных этого мира, избежавших участи вечного рабства под властью богов.
Глава 1
4 сентября 3284 года от смерти Шебадда Меритта, Узурпатора Эфира
Звонкий женский визг разорвал утреннюю тишину, загуляв металлическим эхом по всей относительно пустой «требухе» гигантского дирижабля. Сидящая рядом со мной Рейко тут же испуганно подпрыгнула на стуле, завертев головой, но вот остальные, сидевшие за столом, отнеслись к звуку индифферентно, продолжая неспешно насыщаться. Отпив чаю, я с сомнением покосился на остатки омлета, лежащие передо мной на тарелке, отвергнув их в пользу «эксельсиора». Чиркнула спичка, поджигая кончик табачной палочки, глубокая затяжка, выдох… Дым тонкой струйкой уносится в вентиляционное отверстие, повинуясь моей воле.
Прекрасное тихое утро последнего дня воздушного путешествия.
– Ариста!! – моя компактная, но чрезмерно энергичная жена выдержала лишь двадцать три секунды тишины после того, как отзвучал вопль, – Ты чего сидишь?!! Ты разве не слышал?!
– Слышал, – слегка меланхолично покивал я, продолжая курить и досадовать по поводу отсутствующей здесь и сейчас газеты со свежими новостями.
– И?! – в голосе Рейко, бывшей Иеками, сквозило дистиллированное возмущение, – Ииии?!
– Ммм? – поднял я одну бровь, – Мы что-то должны делать?
– Там – кричали! – поведала мне коротышка с горящими нездоровым энтузиазмом глазами.
– Я никому не запрещал издавать громкие звуки, – пожал плечами я, выслушивая требовательный «кар» откуда-то сверху. Короткий мысленный посыл, после которого ко мне на колени с шуршанием спрыгивает огромная черная птица, в мгновение ока сметающая омлет, хлеб и четыре полоски бекона. Издав благодарное карканье, мой фамильяр вновь исчезает, чтобы устроиться где-нибудь повыше и потемнее.
– Мы должны узнать, что случилось! – потребовала жена, нетерпеливо возясь на стуле.
Оставалось лишь вздохнуть. Конечно, я мог ей рассказать, что с двигателями «Клаузера» все в полном порядке, матросы на вахтах, а капитан спокоен как слон, мог бы добавить, что все важные нам на борту разумные сейчас сидят именно за этим самым столом, но любопытство определенно родилось вперед Рейко. Она не даст мне спокойной жизни, если мы продолжим чинно завтракать, а ведь сегодня последний спокойный день перед такой прорвой дел, что я себя трижды ловил на мысли устроить воздушному колоссу крушение. Да и для меня это путешествие – желанная передышка, а вот для пышущего энергией клубка энтузиазма по имени Рейко – самая настоящая пытка.
…иногда я испуганно думал о том, что женился на карликовом хаски.
– Идемте проверим, – вздохнул я, вставая. Камилла и Эдна, мои бессменные горничные, тут же оказались у меня за спиной. Для молчаливых блондинок-близняшек на завтраке не было ничего, стоившего внимания. Диаметрально противоположная реакция была у Гэндзи Момо – миниатюрная девушка с двумя парами ушей, человеческой и кошачьей, тут же попыталась притвориться мертвой и незаметной одновременно, но я никак не мог позволить, чтобы моя ленивая телохранительница страдала меньше меня.
Гуляют все!
Поиск и обыск не потребовался. Все как один матросы твердили, что крик раздался из отделения нижнего трюма, в который не грузили ничего важного. Парочка парней, которым я приказал следовать за собой, помявшись, доложили, что за время путешествия члены команды несколько раз пытались посетить это отделение, но сбегали из-за жуткого злого шипения, сопровождаемого гулкими проклятиями на неизвестном им языке.
– Мы, ваше сиятельство, подумали и решили, что это вы, наверное, туда какую-то злючую диковину заселили, – добавил к рассказу один из матросов, – Вон на палубе-то мужик живет здоровенный, вот мы и того…
Разумно, хоть и не совсем верно. Кем могло быть издавшее тот леденящий душу вопль существо, я знал, точнее, просто был уверен. Но не совсем понимал, что именно могло заставить Регину Праудмур, неустрашимого бойца-инквизитора, издать такой звук. Хотя нужно отдать должное матросу, отчаянно рыжей и мелкой Регине эпитет «злючая диковина» подходил просто идеально.
Перед лестницей, ведущей вниз, я остановился, мягко подталкивая в спину шедшую позади меня Момо. Та, сделав непонимающие и чрезвычайно невинные глаза, задрала голову, уставившись мне в лицо. Мол, что хотел?
– Первой в помещение запускают кошку, – пояснил я свою жестикуляцию, заодно тормозя освободившейся рукой рвущуюся в бой Рейко.
Изобразив мимикой всё, что она думает насчет тирана, эксплуататора и негодяя, Момо начала спускаться в трюм. Выждав несколько секунд, я возглавил остальной разведотряд, следуя по ее стопам. А что делать? Из-за последних событий в моем организме буквально не осталось живого места. Что не отбили и не прорезали, то надорвали, надкусили, расцарапали и растянули. Даже передовые алхимия и медицина этого мира оказалась бессильна против того количества травм, что нахватали мое тело и душа. Ну, как бессильны? Восстанавливался я с чудовищной скоростью, по мнению судового врача, но до момента, когда буду здоров, было еще далеко.
Регина Праудмур, лейтенант Первой Армии Ватикана, полтора метра и 38 килограмм боевой ярости и безбашенности, вызвавшая, возглавившая и успешно выжившая в «Токийском истреблении чудовищ», сидела с на тюках с какой-то ветошью, громко икая с периодичностью метронома. Широко раскрытые голубые глаза девушки неотрывно смотрели на нечто, скрытое в тенях. Так человек, стоящий на пороге собственной жизни, мог бы смотреть на Бездну…
Только вот эта конкретная бездна пялилась на девушку в ответ, причем весьма смущенными… взглядами.
Я испытал короткий, быстрый, но очень бурный внутренний конфликт. В этом мире с самого детства меня воспитывали как английского аристократа – расчетливого, прагматичного, вежливого, но абсолютно авторитарного и скорого на расправу. Иные в местном Лондоне и не выживают, учитывая весьма жесткое табу, распространяемое на огнестрельное оружие для именитых, которые могут использовать либо ружья со скользящим затвором, либо револьверы. И то и другое средство самозащиты предполагает долгую и мучительную практику для оттачивания мастерства применения оружия. Проще говоря, вместо молока матери я впитал жизненную необходимость стрелять первым в любую потенциально опасную цель.
А вот давно и надежно приглушенная память из первой жизни… мира, где история развивалась совсем по другому пути, где не было эфира, магии, божеств, нечеловеческих рас, иномировых сущностей и иных планов бытия, она меня бы тормозила, заставляя обдумывать поступки, упуская безжалостно уходящие доли секунд. Скорее всего, не отвергни я свой старый образ мыслей, то давно уже был бы мертв. Но сегодня и сейчас, после двух недель расслабленного отдыха в приятной компании, землянин, знакомый с смартфонами, интернетом и миром, в котором крысы размером с треть кошки, поднял голову… спасая день. На краткий момент веское «нельзя» старой памяти оказалось быстрее и сильнее отточенной реакции английского рыцаря.
Поэтому, моя рука даже не дернулась к оружию, когда я разворачивался к двум отдаленно знакомым мне личностям, невесть какими путями судьбы оказавшихся на «Клаузере».
– Какая встреча… – медленно протянул я, под удивленные звуки Рейко и настороженный шелест вынимаемой из ножен стали, идущий от моих горничных и Момо.
– Кхе-кхе, – смущенно прокашлял тщедушный лысоватый старичок, закутанный в одеяло поверх теплого кимоно. Он скосил глаза на продолжающую икать Регину, а потом бочком отошел в сторону, сделав вид, что он предмет мебели.
– Неудачно получилось, – с сожалением проговорил второй вторженец, чье дымчато-серое тело, лежащее на полу, было соразмерно слоновьему. Хвост, толщиной с два моих бедра, аккуратно двинулся, пряча доску го под пушистую кошачью задницу.
– Ик! – внесла болезненно-звонкую лепту продолжающая частично игнорировать реальность инквизитор.
– Дзюбей, он же Соранеко-но-ками, божественный хранитель Соранеко-но-дзинджа города Токио, – представил я Момо здоровенного кота, следом добавив, – А это Кавагура Джиро-доно, его верховный жрец.
Импульс немедленно расстрелять «зайцев» у меня уже ушел, растворившись в любопытстве. Дзюбей соединил наши с Рейко судьбы старым ритуалом прямого божественного бракосочетания, а также являлся крайне слабым богом, от которого зла ожидать не приходилось. Тем более, вне его территории. Совсем другой вопрос – какого лешего на моем корабле при переезде оказался идзигами со своим престарелым жрецом?
– В Камикочи живет множество Иных, юный самурай, – мяукнул божественный дух, – Я послан тебе в поддержку, для решения… сложных вопросов с ними. Никто из наших не хочет, чтобы ты там устроил кровавую баню.
– Допустим, – внутренне я одновременно поморщился и испытал облегчение. Пожалованные императором Таканобу земли в виде длинной и узкой долины, заросшей лесами, действительно славились смешанным населением. В обычных обстоятельствах, мне было бы глубоко плевать на тех, кто там проживает – в домене Древнего рода безраздельным хозяином был его глава, а мы редко нуждаемся в подданных. Но у меня ситуация была совершенно особой, поэтому придётся играть роль обычного феодала. В любом случае, такую поддержку сложно переоценить. Еще раз с благодарностью подумав об вновь «уснувшем» землянине 21-го века, я поинтересовался у «зайцев», – А почему вы, уважаемые, украдкой пробрались и ехали?
– Смертный, ну я же все-таки бог, – почти укоризненно взглянул в ответ Дзюбей, – Я что, должен был просить тебя взять на борт Джиро и мой алтарь? А так… одарял незримо своим присутствием… просто силы кончились чуть раньше, чем мы надеялись…
Действительно, как иначе-то? Приказать нельзя, попросить неуместно, оповестить? Нагло.
– Вы… – тихо, но очень истерично дала о себе знать ранее «выключенная» Регина, – …тут были всё время?
– Да, внученька, – щербато улыбнулся рыжей выглянувший из-за кота Кавагура. Доброй, очень доброй улыбкой. Прищурив глаза, старый жрец добавил, – Мы это место первые заняли.
Воцарилась мертвая тишина, вскорости нарушенная одним единственным звуком. Гулко прозвучавшим об металл корпуса дирижабля гнусным и злорадным девчачьим смешком. Автором сегодня непотребства была никто иная как Момо. После этого прорвало уже лейтенанта Праудмур.
– Ыыыы… – залилась рыжая слезами, падая лицом об мешки, – Они всё видели! Всйоооооо!!!
Старый жрец сложил перед собой руки, коротко кланяясь инквизиторше со словами благодарности за угощение. Момо вновь хихикнула. Истерика Регины набирала обороты. Ну да, в течение двух недель лететь в трюме, понятия не имея, что ты тут не одна…
– Ариста… – очень мрачный голос жены прорвался ко мне сквозь женские вопли. Рейко стояла неподалеку от рыдающего лейтенанта, держа в руках помятый, истерзанный, но легко опознанный мной мешок со знаком «медицина». Его мы собирали с Рейко вместе, готовясь к переезду и его же мы искали… все две недели полёта. Разумеется, не в трюме, так как число отсеков, отведенных капитаном под наш скарб, было вполне определенным.
– Сейчас мы с ней ничего делать не будем, – попытался сдержать я жажду крови в голосе, – Потом, милая. Когда придумаем.
– Угу.
Несмотря на то, что мы с Рейко были женаты уже как бы не два месяца, с первой брачной ночью у нас не ладилось настолько, что эта история вполне могла претендовать на звание трагикомичной. То похищение, то… более цивилизованное похищение, то я слишком изранен, то срочный вызов… в общем, когда мы, взойдя на «Клаузер», обнаружили пропажу именно этого мешка с контрацептивами, сил на возмущение уже не оставалось.
– Эмберхарт-сама! – раздался крик сверху, – Вас срочно вызывает капитан! Важные новости!
С взаимной надеждой, что новости будут короткими, позволив оставшееся время как следует изучить мешок, мы с Рейко поспешили на мостик «Клаузера».
Сообщенные же капитаном новости одним махом вышибли из меня всё фривольное настроение.
Император мертв. Не один, прервалась вся правящая династия. Сухие строчки доклада проливали свет на происшедшее – остановка сердца правителя, смерть наследника от рук Таканаши Кея, удачное покушение неизвестных лиц на супругу Таканобу Кейджи и трех его не достигших зрелости детей. Исаму Таканобу, младший брат императора, сосланный им на Окинаву, убит в ходе штурма его поместья… китайцами.
Вторжение.
Сам капитан, передающий нам с Рейко сведения с зашифрованных листов, выглядел так, как будто сам не мог поверить в то, что читает. Вторжение! История этого мира ранее пестрела войнами и катаклизмами, но последние три сотни лет мир был стабилен и прочен. До этого момента.
– Официальные власти Индокитая отрицают участие их сил в происходящем на Окинаве, – играя желваками вещал нам немолодой мужчина с военной выправкой, – «Преступная группировка», как они назвали высаживающиеся отряды в десятки тысяч, не имеет никакого отношения к Воле Небес. В качестве жеста доброй воли, Поднебесная готова принять комиссии от стран Европы, предоставив им открытый доступ к архивам военной переписи страны.
– Что с Окинавой? – хрипло и с трудом выдавила из себя Рейко, смотря на капитана, – Освальдсон-сан, что с Окинавой?
– Можно сказать, что её больше нет, Эмберхарт-сан, – опустил плечи военный, – Воздушная разведка доложила, что местных просто вырезают. Методично, на месте, всех. Это истребление. Войска вторжения обустраивают плацдарм – быстро, эффективно, профессионально.
Третья новость едва удержала меня на ногах. Союзный флот мировых армий, шедший в Японии по вызову Ватикана… исчез. Пропал без вести. Техника, люди, СЭД-ы, а вместе с ними две трети межконтинентальников мира. Катастрофа, от попыток осознания которой голова идёт кругом.
Все, что вчера было незыблемой нормой, сегодня встало с ног на голову.
Из всех этих сокрушительных известий лишь одно оказалось с претензией на хорошую новость. Силы инквизиции молниеносно среагировали на изменившуюся политическую картину страны, буквально в течение трех суток. Сегодня, здесь и сейчас, заканчивалась первая неделя нового правления в истории Японии. Руководство над империей во всей своей полноте взял новообразованный военный сёгунат, возглавляемый тай-сёгуном Итагаки Цуцуми, моим бывшим командиром.
Валахский трон, подаренный мне одним благодарным дальним родственником, уверенно становился любимым местом для размышлений. Правда сейчас, в темноте грузового отсека дирижабля, он вовсе не напоминал кресло правителя – Рейко с девчонками обставила высокий черный стул другими экземплярами мебели для сидения. Закурив, я прикрыл глаза, отдавшись напряженным размышлениям.
– Ариста, что мы будем делать? – задала сакраментальный вопрос моя жена, забравшаяся с ногами на другое кресло.
– Жить, – сухо ответил я, – Устраиваться на новом месте, вникать в ситуацию. Готовиться к переменам… укреплять оборону.
– И всё?
Несколько минут я молча рассматривал Рейко. Красивая она у меня, умная… когда сама того захочет. Более того, теперь после того, как мы провели вместе две недели за разговорами и отдыхом, она куда больше знала о Древних родах и подоплеке происходивших с нами событий. Однако, знать это одно, а вот выстроить правильную цепочку взаимосвязей – совсем другое.
– Рейко, милая, – мягко проговорил я, – Ты, может быть, еще не совсем поняла, но время, когда я мог войти к императору в любое время суток по первому требованию… прошло. Договор между Англией и Японией закрыт, выполнены все условия. Теперь моё влияние и возможности немногим превышают возможности обычного шестнадцатилетнего молодого человека. Всё, что у нас с тобой есть, это мы, Эдна с Камиллой, Момо и Гримм. А также немного барахла, денег, один автоматрон и конфирмация мёртвого императора на переход долины Камикочи в вечное владение. Понимаешь?
– Думаешь, местные не примут твою власть? – подняла брови коротышка, пребывающая в «серьезном режиме».
– Не думаю, – покачал я головой, прикуривая от черной свечи, стоящей рядом с троном на столике, – Уверен.
– Так у долины очень давно нет прямого владельца! Я изучала её историю! – всплеснула руками девушка, непонимающе тряся головой, – Кроме того, мы не имеем права приказывать подданным императора!
– Легального владельца, Рейко, – безмятежно ответил я, – На Руси, откуда наш друг Распутин, есть пословица: «Свято место пусто не бывает». Так что у нас с тобой будет по уши проблем и без великих потрясений и целей. С распростертыми объятиями нас никто не примет.
Камикочи, узкая горная долина с тремя перевалами. Одна река, три хабитата, один город-крепость Хагонэ в качестве местечковой столицы. Место, забытое временем, котёл, в котором все ингредиенты варились в течение веков. Нет ценных ресурсов, нет чего-либо интересного, кроме высокой концентрации Иных, предпочитающих такие тихие уголки, а также какого-то несуразного количества горных обезъян, оккупировавших западную внутреннюю часть скал долины. Одна железнодорожная нитка, идущая вглубь страны. Идеальное место для домена Древнего… если выгнать из него всю разумную жизнь, что не представляется возможным.
Вообще, будь моя воля и право, то я бы с удовольствием иммигрировал в какую-нибудь другую дыру этого мира, благо что для обладателя одного из особых зеркал это совсем не проблема. Только вот, как всегда, есть множество «но», прямо или косвенно запрещающих мне это сделать, многократно друг друга перекрывающих. Мне и Рейко придётся выполнять данное нам покойным императором поручение, пока Итагаки Цуцуми не объявит иного.
– Мы не справимся, – твердо сказал я, глядя в комично расширяющиеся глаза жены. Подождав, пока изумление достигнет у Рейко пика, продолжил, – Если будем действовать так, как раньше, то не справимся. Здесь и сейчас мы с тобой должны принять решение, как действовать. И оно будет таким…
– Эй! – тут же подскочила на подушках кресла коротышка, – Это как?! «Мы» решение принимаем, но ты уже его озвучиваешь?! Нечестно!
– Придумаешь лучше – сделаем по-твоему, – щедро пообещал я, тут же закручивая интригу, – Но спорю, что когда ты услышишь, что я имею в виду, то полезешь целоваться и обниматься.
– Это я в любом случае сделаю, – слегка сварливо ответила супруга, не сводя с меня настороженного взгляда, – Но все равно, ты нечестно… сформулировал!
– В вашей стране принято, что жена занимается домашним хозяйством, так? – резко перешел я к сути дела. Вопрос вызвал у Рейко моментальную смену настроения – она помрачнела, насупилась, затем нехотя кивнула.
– Да, – тон коротышки буквально выцвел, она выталкивала из себя слово за словом, – В любой знатной семье муж занимается делами и воинами, а жена особняком и детьми.
Девушка продолжала мрачнеть. Она уже продолжительное время готовилась стать главой рода, ради чего работала и училась днем и ночью. Потом, из-за нескольких допущенных ошибок, решила, что будет правильнее, если я женюсь на ней вместо того, чтобы стать регентом Иеками. Так и случилось. Темы распределения обязанностей мы избегали все недели полета, вообще стараясь не поднимать напрягающих вопросов, а тут раз, внезапно, и прорезалось. Разумеется, что её радикально не устраивало положение «обычной» жены, но сказанное сгоряча слово, а затем и свадьба под волосатой лапой бога, поставили чугунную точку над любыми возможными подвижками. Сейчас Рейко преисполнилась подозрениями, тотчас забыв о всех других новостях. Император, китайцы и прочая фигня вылетели у нее из головы.
Встав, я сделал десяток шагов в угол полузабитого склада, извлекая оттуда столик на колесах, на котором была расстелена карта Камикочи. Его я и установил между нашими креслами, взяв в руки карандаш. Аккуратно обвел жирной линией всю внутреннюю часть долины, оставив снаружи лишь нитки перевалов, да один из самых густых лесов. Супруга молча наблюдала за моими манипуляциями с поджатыми губами и тревогой на лице.
