Kitobni o'qish: «Сказки. Истории (сборник)»

© Оформление. ООО «Издательство АСТ», 2018

Ханс Кристиан Андерсен и его сборники «Сказки, рассказанные детям» и «Новые сказки»

По-разному складываются творческие судьбы писателей, имена которых вошли в мировую литературу. Одни, прожив короткую блистательную жизнь, навсегда оставляют след в памяти современников и потомков. Другие, встретив глубокую старость, по-прежнему – авторы одного произведения, написанного в молодости. Третьи, проведя в мучительных поисках истинного призвания долгие, отпущенные им годы, понимают, наконец, что главное их творение уже создано.

Последнее целиком относится к литературной судьбе великого датского писателя Ханса Кристиана Андерсена. Почти всю жизнь он считал себя романистом, драматургом, поэтом, автором путевых очерков, а уже потом – сказочником. И хотя сказки принесли ему европейскую и даже всемирную славу, он глубоко переживал неудачу некоторых своих романов и, в особенности, пьес. Только в конце жизни Андерсен окончательно разочаровался в себе как в драматурге и романисте: «… драматические работы редко приносят мне радость… – писал он. – Для романов у меня нет достаточно знаний…»¹

Тогда же писатель трезво оценил свой истинный талант, талант сказочника, признавшись, что счастье пришло к нему в образе Музы, одарившей его богатством сказок. Он понял, что сказки его – «блестящее, лучшее в мире золото, то золото, что блестит огоньком в детских глазках, звенит смехом из детских уст и из уст родителей»².

Свою жизнь Андерсен неоднократно называл сказкой. Принято (особенно в немецком литературоведении) считать, что стимулом подобного восприятия действительности писателем послужили слова известного немецкого же естествоиспытателя и врача, друга Гёте – Карла Густава Каруса, который 2 марта 1846 г. написал в памятной книжке Андерсена, что прекраснейшей сказкой является сама жизнь человека. Однако выражение «сказка жизни» встречалось у датского писателя много раньше, еще в 1830 г., в финале его сказки «Мертвец». И связано оно, как и название мемуаров «Сказка моей жизни», с некоторой идеализацией пережитого. Писателю казалось сказочно прекрасным то, что он – выходец из самых бедных слоев датского народа – стал всемирно знаменитым, видел множество стран и был другом многих выдающихся людей своего времени.

Ханс Кристиан Андерсен, почти ровесник XIX в., свидетель его крупнейших событий, родился 2 апреля 1805 г. в небольшом провинциальном датском городке Оденсе на острове Фюн в семье бедного башмачника и прачки – Ханса Кристиана Андерсена-старшего и Анн Мари Андерсен. В доме его родителей часто не бывало хлеба, не говоря о новой одежде и обуви. Но и в этой нищенской жизни были свои радости. «…Мир, такой же богатый, как и в «1001 ночи», открылся предо мной», – писал позднее Андерсен о сказках и преданиях детства. Воображение впечатлительного мальчика питали и книги, которые читал ему отец, мечтавший поступить в гимназию, повидать дальние страны. Свою любовь к чтению, желание учиться и путешествовать бедный башмачник передал сыну. Андерсен рано научился читать, а побывав однажды в театре, начал сочинять пьесы и стихотворения. Но попасть в городскую школу сыну башмачника было трудно, и его отдали в школу для бедных, где учили письму, арифметике и закону Божьему. Между тем в семье Андерсена назревали трагические перемены. Шел 1813 год. Наполеоновские войны, в которых Дания участвовала на стороне Франции, эхом отозвались в стране: все вздорожало, жить становилось труднее и труднее. Отец будущего сказочника решил пойти в солдаты, заменив за соответствующее вознаграждение сына богатого крестьянина. Деньги, которые башмачник получил за рекрутство, быстро разошлись. Вернувшись домой в 1814 г., он через два года умер от чахотки. Андерсену в ту пору было 11 лет. Одаренный мальчик, которого многие в городе называли «маленький Уильям Шекспир», в полной мере испытал горечь и унижения бедности в стране, переживавшей национальную трагедию.

Случай помог Андерсену, жившему в крайней нищете, определить свое призвание. В 1818 г. в Оденсе приехали из Копенгагена несколько актеров, и некоторые из них стали кумирами Ханса Кристиана. Он решил уехать в Копенгаген, попытать счастья в театре, тем более, что к тому времени ему удалось скопить 13 риксдалеров. Наивному мальчику казалось, что с ними он завоюет мир, центром которого он считал столицу Дании. И вот утром 6 сентября 1819 г. четырнадцатилетний Андерсен впервые увидел шпили, колокольни и башни Копенгагена.

Этот день писатель всегда считал самым знаменательным в своей жизни. Когда в декабре 1867 г. его избрали почетным гражданином Оденсе, он просил отложить там празднества в его честь до 6 сентября 1869 г., когда исполнится полвека с того дня, как он прибыл в столицу Дании. Но тогда – в 1819 г. – он даже в самых смелых мечтах не представлял себе, что его ожидает всемирная слава. В театр мальчика не взяли, так как у него пропал голос – ведь он ходил в тоненьком пальтишке, в рваных башмаках и постоянно бывал простужен!

Деньги быстро подошли к концу, и ему пришлось жить на жалкие гроши, которые порой собирали для него по подписке доброжелатели. Все же в 1821 г. Хансу Кристиану удалось сыграть роль тролля в балете «Армида», а когда к нему вернулся голос, его приняли в хоровую школу. Он начал писать комедии, и к его мечте о судьбе актера присоединилось желание стать поэтом. В 1822 г. Андерсену посчастливилось опубликовать сборник «Юношеские опыты», куда вошли некоторые из его ранних незрелых и подражательных пьес, новелл и стихотворений. Но ему часто не хватало знаний, и государственный советник Йонас Коллин, принимавший в нем участие, выхлопотал для Андерсена право бесплатно учиться в гимназии провинциального городка Слагельсе, а затем Хельсингёра и ежегодную стипендию. Йонас Коллин, один из заслуженнейших государственных деятелей Дании того времени, сыграл огромную роль в жизни юноши. Влиятельный человек, член дирекции Королевского театра, секретарь фонда usus publicus, он немало помог Андерсену, который, при всей сложности их отношений, называл его «вторым отцом», а дом Коллина считал своим вторым родным домом. И очень дружил с детьми Коллина – Эдвардом и Ингеборг, к младшей же его дочери Луисе он долго испытывал чувство безнадежной любви. Но это все в будущем.

А пока в гимназии Ханс Кристиан был сыт и кое-как одет. Но ему, семнадцатилетнему юноше, не имевшему самого элементарного образования, пришлось сидеть рядом с учениками второго класса, мальчиками двенадцати-тринадцати лет, которые его всячески дразнили. Да и учеба давалась Андерсену нелегко! Ханс Кристиан был в отчаянии; его беды усугублялись недоброжелательным отношением к нему ректора гимназии Симона Мейслинга, поэта-неудачника, вымещавшего злобу на учениках, особенно на детях бедных родителей. Коллин, знавший о трудной жизни Андерсена, помог ему вернуться в Копенгаген. Там он мог встречаться с литераторами, там жили боготворимые им писатели-романтики Адам Готлоб Эленшлегер и Бернар Северин Ингеман.

Так кончились школьные годы будущего писателя. Подготовившись с помощью частных учителей, Ханс Кристиан в 1828 г. сдал при Копенгагенском университете экзамен на аттестат зрелости. Влача по-прежнему жалкое существование, он был счастлив, вырвавшись из ада гимназии, где жестокий ректор запрещал ему писать стихи, а он все же тайком сочинял не только стихи, но и пьесы, романы и сказки, которые сохранились в отдельных отрывках. Теперь же в Копенгагене Андерсен, избавившись от тирании Мейслинга, всецело занялся литературой. Он создал бесчисленное множество стихотворений, путевой очерк «Прогулка пешком от Хольмского канала до восточной оконечности острова Амагер в 1828–1829 гг.», пьесу «Любовь на башне Св. Николая, или Что скажет партер», несколько романтических сказок. Андерсена начинают печатать, его пьесу с успехом ставят в Королевском театре. Но это вовсе не избавило Ханса Кристиана от нужды. Вплоть до 1839 г., т. е. в течение почти половины его жизни, литературные заработки Андерсена были очень скудны. Однако с 1829 г. благодаря путевому очерку и пьесе он приобретает некоторую известность и почти всецело посвящает свою жизнь творчеству. С 1830 г. биография писателя неотделима от его сочинений. В этом причина того, что лучше известны события детских и юношеских лет Андерсена. Жизнь Андерсена с этого времени – непрерывный литературный труд; счастье путешествий по Дании и за границей; калейдоскоп впечатлений и встречи с новыми друзьями (в их числе – писатели и поэты Гюго, Дюма-отец, Мюссе, Гейне, композитор Шуман, скульптор Торвальдсен, актриса Рашель и другие выдающиеся люди его времени); любовь к знаменитой шведской певице Йенни Линд, которую современники называли «шведским соловьем». Познакомились они в 1840 г., и Андерсен полюбил ее последней любовью. Но Линд любила только его книги и не ответила писателю взаимностью. Андерсену пришлось довольствоваться лишь ее дружбой, и утешала его, быть может, только всемирная слава.

Умер Андерсен в августе 1875 г. На похороны великого сказочника 8 августа пришли бедняки и знать, студенты, депутаты города Оденсе, иностранные послы и датский король. Один из очевидцев писал тогда, что в тот день копенгагенцы, бросив все свои дела, хоронили Ханса Кристиана Андерсена. Гроб с телом «короля сказок», как его называли, несли на руках по улицам столицы. В стране был объявлен национальный траур.

 
В могилу наш король сошел,
И некому занять его престол, —
 

писала одна из датских газет.

* * *

В развитии жанра литературной сказки, неразрывно связанной с именем Андерсена, значительную роль сыграло романтическое течение. В творчестве романтиков, особенно немецких, сказка стала каноном высокой поэзии, новым литературным жанром.

Литературная сказка Андерсена, в отличие от произведений его предшественников в этом жанре – Эленшлегера и Ингемана, тесно связана с народными сказками и преданиями. Именно Андерсен, человек, воспитанный на фольклорной традиции и вместе с тем поэтически одаренный художник, стал основоположником датской и мировой литературной сказки. Он стал сказочником XIX в., сказочником своей эпохи.

Андерсен пережил глубокое увлечение произведениями немецких и датских романтиков. Его главным вдохновителем был прежде всего Гофман с его сочетанием сказочного и действительного. Под влиянием Гофмана написаны незаконченные романы Андерсена «Аллея в Сорё» (1822) и «Фрагменты незавершенного исторического романа» (1824–1825), а также путевой очерк «Прогулка пешком на Амагер…». В произведениях Эленшлегера Ханса Кристиана восхищало возрождение старинных преданий севера, а в книгах Ингемана их национальный колорит. «Датская литература, – писал впоследствии сказочник, – высокая и поросшая лесом гора…», где «простираются могучие первобытные леса Эленшлегера…, а Ингеман ведет тебя при лунном свете по благоуханным буковым лесам, где поет соловей, а ручеек нашептывает древние легенды»³. Однако, признавая в конце 20-х годов лучшими литературными образцами Гофмана, Шамиссо и Тика, Эленшлегера и Ингемана, Андерсен в книге «Прогулка пешком на Амагер…» (которая является его литературно-художественным манифестом этого периода) подвергает резкой критике преувеличения и ужасы, свойственные немецкой и датской романтической литературе того времени. Оставаясь в русле традиций этой литературы, Андерсен занимает свое особое место в датском романтизме. В начале 30-х годов писатель обращается к творчеству Гейне, проявляет интерес к писателям-реалистам Бликкеру и Бредалю, а позднее и Хейбергу. В конце жизни Андерсен увлекается творчеством Бальзака и Ибсена, открывает для себя русскую литературу от Карамзина до Пушкина, восхищается А. К. Толстым и И. С. Тургеневым. Величайшим гением для него был Пушкин. Преодолевая влияние различных писателей, Андерсен искал свой путь, создавая оригинальную, ни с чем не сравнимую литературную сказку, став ее творцом.

Литературная сказка Андерсена – качественно иное явление, нежели сказки немецких и датских романтиков. Отличается она, естественно, и от фольклористической, промежуточной сказки⁴ братьев Гримм и скандинавских собирателей фольклора.

Чрезвычайно начитанный в европейской и датской романтической литературе, сказочник, как уже говорилось, испытал влияние немецкой романтической традиции, ярким примером чего являются сказки «Затонувший монастырь» и «Мертвец». Как и для немецких романтиков, особенно Гофмана и Шамиссо, сказка была для Андерсена не просто занятной историей, которую ему хотелось поведать читателям развлечения ради. В литературной сказке он нашел возможность выразить свое отношение к действительности, свое мировоззрение, общественные и эстетические идеалы. В таких сказках, как «Цветы маленькой Иды» и «Тень», чувствуются настроения немецких романтиков, научивших Андерсена сочетать элементы фольклора с современностью, вводить в повествование автора, а также известному приему – упоминанию героев различных литературных произведений и т. д.

Вместе с тем о сказке Андерсена следует судить, учитывая все особенности литературного развития этого писателя, сына своей страны и своего века. Литературная сказка датского писателя отличается от сказки Гофмана, Шамиссо, Брентано и Тика. Она сложна и синтетична, в ней ясно ощутимы старинная фольклорная традиция и современные Андерсену локальные датские и европейские реалии. Его произведения отражают многие научно-технические идеи XIX в. В отличие от немецких романтиков, он не только автор, обрабатывавший народные сюжеты и сочинявший оригинальные литературные сказки, но в каком-то смысле и собиратель фольклора. Он широко вводил в свои произведения фольклорные источники – народные сказки и предания, а иногда поверья и пословицы. Причем в его творчестве в большинстве случаев все эти источники могут быть прослежены и установлены.

Тесная связь с народной сказочной традицией отличает произведения Андерсена от литературных сказок его соотечественников и предшественников Эленшлегера и Ингемана. Эленшлегер как-то справедливо заметил, что Андерсену было свойственно субъективное, оригинальное понимание сказки⁵. Эта оригинальность понимания заключалась прежде всего в особом отборе материала для сказочной обработки, в новом восприятии действительности, в своеобразной трактовке проблемы Добра и Зла. Если Эленшлегер был в первую очередь поэтом и драматургом, а Ингеман романистом, то Андерсен известен прежде всего как сказочник. Эленшлегер и Ингеман не предназначали свои произведения для детей, не создавали сборники литературных сказок, объединенных общностью идейно-художественного замысла. Андерсен уже в своих первых произведениях обращался непосредственно к детской аудитории. Он опубликовал четыре сборника литературных сказок: «Сказки, рассказанные детям» (1835–1842), «Новые сказки» (1844–1848), «Истории» (1852–1855), «Новые сказки и истории» (1858–1872). Основное же отличие Андерсена от его датских предшественников заключалось в сочетании фантастики с будничностью и современностью: «Огонь трещит в печке, – писал сказочник в феврале 1836 г., – ко мне приходит моя Муза, рассказывает множество сказок и приводит героев из обыденной, окружающей нас среды. Она говорит мне: «Взгляни на этих людей, ты их знаешь, нарисуй их, они должны жить!»⁶

Кое-какие нити, несомненно, связывают Андерсена, воспитанного на датской народной традиции, с учеными Германии и Скандинавии. Прежде всего это – неоднократно высказанная им восторженная приверженность фольклору. Так, к 1825 г. относится высказывание Андерсена о том, что поэзия народа – это язык души и сердца, с помощью которых познается народная культура, а позднее он писал: «Народное предание живет в веках; в нем таится сила, противостоящая власти времени»⁷. Народную сказку писатель сравнивал с героями датских и норвежских народных сказок Простаком Хансом и Эсбеном Аскеладдом, который верхом на коне въезжает на Хрустальную гору и завоевывает принцессу. Народная сказка, презираемая, по словам датского писателя, своими «собратьями, пробивается все же вперед, поднимается до уровня подлинной Поэзии – королевской дочери, завоевывает ее и полкоролевства в придачу»⁸. Андерсен иногда записывал датские народные сказки и предания, иногда же обрабатывал услышанные. Порой писатель бывал информантом отдельных фольклористов, в частности Тиле; и он постоянно рассказывал народные предания и сказки.

Андерсен, несомненно, многое заимствовал у фольклористов Скандинавии, и прежде всего отдельные сюжеты и мотивы. Он едва ли хорошо знал сказки братьев Гримм, а если и знал, то познакомился с ними значительно позднее, когда уже были написаны многие из его произведений. Зато в одной из юношеских тетрадей будущего сказочника 20-х годов сохранилась запись о том, что ему понравился сборник «Датские народные предания», изданный Тиле⁹. С многими преданиями, в том числе о Хольгере Датчанине, о короле Кристиане IV и т. д., Андерсен познакомился именно по сборнику Тиле.

Трудно точно установить, где и когда узнал Андерсен народные сказки, использованные им в его творчестве, можно лишь предположить, что сказки «Одиннадцать лебедей», «Человек и его тень», опубликованные в сборнике Винтера¹⁰, писатель также слышал еще в детстве. Ведь Винтер вырос неподалеку от Оденсе, в Виссенберге, и сказки его сборника – примерно те же, что рассказывали Андерсену в детстве. Хорошо знал писатель и сборник Кристиана Мольбека «Избранные сказки и истории»¹¹, хотя не пересказал ни одну из восьми сказок, напечатанных этим писателем. Однако стихотворение, посвященное сборнику, позволяет понять, какие сказочные, поэтические образы и реалии заинтересовали его у Мольбека. «Здесь предстанет перед тобой замок с тысячей зал, на стенах которых висят говорящие картины. Повсюду сады, горы, глубокие долы с золотом и жемчугом, рассеянными у родника… Багряный лес в особенности очарует тебя. И эльфы, познакомься с ними хорошенько! Подходи смело, здесь живет сказка, ее называют сказкой Мольбека в датской стране!»¹²

Конкретных сведений о знакомстве Андерсена со сборниками Свена Херслеба Грундтвига, издавшего в 50–60-х годах свод датских народных сказок, и норвежского ученого Пера Кристена Асбьёрнсена (кроме вышеупомянутого высказывания об Эсбене Аскеладде) нет.

Но ряд опубликованных этими фольклористами сказок («Миг в царстве небесном», «Нищий», «Большой брат и Маленький брат» и др.)¹³ сюжетно совпадают с народными сказками, услышанными Андерсеном, возможно, в устной передаче и лежащими в основе его литературных сказок. Разумеется, он знал гораздо больше народных сказок и преданий, нежели использовал в своем творчестве. Но отбирал из них самые лучшие, отмеченные датским народным колоритом.

Вместе с тем многое отличает братьев Гримм и скандинавских фольклористов от Андерсена. Первые были не литераторами, а учеными. Народная сказка стала для них объектом изучения, что не помешало ей превратиться в любимое чтение детей и взрослых. Главная цель братьев Гримм и скандинавских фольклористов заключалась в спасении, сохранении народных сказок, в их собирании. Основная установка ученых – точная передача услышанного. Андерсен же прежде всего писатель. Он ввел народную сказку в художественную литературу Дании; он создал новый жанр – жанр литературной сказки. Опираясь на фольклор, он художественно преобразовывал отдельные его произведения в соответствии со своими взглядами и представлениями о жизни и литературе. Необычайно одаренная личность Андерсена, полет его фантазии, жизненный опыт нашли в литературных сказках этого художника яркое воплощение. И если сказку Андерсена порой принимают за народную, на это есть свои причины. Литературная сказка, имеющая своими истоками фольклор, по-своему подражает сказке народной. Общим для обоих этих жанров остается причудливое сочетание реального и нереального, правдивого и лживого, возможного с невозможным, вероятного с невероятным.

Литературная сказка создается на основе народной, по крайней мере вначале. Она использует темы, сюжеты, образы, структуру, приемы, язык, отдельные обороты народных сказок, контаминирует их. Многим авторам литературных сказок, в том числе и Андерсену, близки также эстетические нормы народных сказок.

«Эпические законы» народной сказки, ее основные признаки, как указывал датский фольклорист Аксель Олрик, имеют в известной степени значение и для авторского художественного творчества¹⁴. Однако жизнь народной сказки (соответственно и фольклористической), перевоплощенной в литературную, подразумевает уже совсем иную форму существования, иные законы. Известно, что «эпические законы» народной сказки, упоминаемые еще Грундтвигом и сформулированные в Дании Олриком, введены в научный обиход и развиты в трудах многочисленных ученых¹⁵. Между тем законы литературной сказки, в частности скандинавской, установлены сравнительно недавно и могут быть прослежены при сравнении сказок Андерсена с ее источниками¹⁶.

Братья Гримм и Асбьёрнсон, обрабатывая народные сказки, переводили их на литературный язык, что для Германии и отчасти для Норвегии, где существовало множество различных диалектов, было важным делом. Благодаря этим ученым немецкие и норвежские народные сказки сделались всеобщим достоянием. Андерсен же, как говорилось, стал автором литературных сказок, проникнутых духом фольклора; в них действуют новые, современные герои, вещи, предметы, явления природы.

Уже в первых стихотворных сказках конца 20-х – начала 30-х годов «Каменный крест на острове Мён», «Невеста морского короля», «Снежная королева», «Русалка с острова Самсё», «Хольгер Датчанин», «Водолазный колокол» (из путевого очерка «Прогулка пешком на Амагер…») Андерсен расширил границы датской литературной сказки, введя темы современности, социальной критики и бытовые реалии. Это же справедливо по отношению к прозаическим сказкам «Эльфы в Люнебургской роще», «Король говорит: «Это – ложь!» (из путевого очерка «Теневые картины путешествия на Гарц, в Саксонскую Швейцарию и т. д. и т. д. летом 1831 года»). Первые прозаические сказки Андерсена, в том числе и сказка «Затонувший монастырь», – сказки индивидуальные, литературные, с четко окрашенной романтической позицией автора. Изменив содержание фольклорных источников, писатель рассказывал о современном ему обществе, восхвалял народную фантазию, личные достоинства человека, не зависящие от его происхождения. Как и предшественники великого сказочника, он прибегал к элементам фантастики, одухотворял вещи и предметы. Однако волшебные фигуры отдельных героев приобретают у него бытовой, жизненный характер. Положительными героями Андерсена становятся сильные и благородные представители народа – крестьяне и ремесленники, противопоставленные злым и ничтожным коронованным особам. В фантастические предания Андерсен вводил обыденные картины, а сказочные персонажи характеризовал с помощью бытовых деталей. Однако эти литературные сказки, отличающиеся, кроме того, от всегда прозаических народных своей стихотворной формой (не характерной и редкой для Андерсена), малоинтересны в художественном отношении.

Отчетливое представление об обработке сказочником народных сюжетов и мотивов дает его прозаическая литературная сказка «Мертвец», в основе которой – известные датские народные сказки. Из них писатель взял основной сюжет, историю бедняка Иоханнеса, троекратное повторение отдельных событий, образ чудесного попутчика-помощника. Но литературная сказка Андерсена – сложное, синтетическое явление, где, кроме основного сюжета и его вариантов, использованы также отдельные образы народного предания – эльфы, блуждающие огоньки, указание места действия (Богенсе и Эльведгор). Этой сказке свойственно также сочетание признаков народной сказки и предания, что является одной из художественных особенностей литературной сказки Андерсена. Сторонник правдивого искусства, сказочник переосмыслял фантастические образы, приблизив их к реальности: эльфы в его сказке танцуют французские танцы, блуждающие огоньки играют в пятнашки. Андерсен как бы приземляет могущественного короля, и тот предстает, хотя и с державой в руке, но в домашних туфлях и шлафроке. В народной сказке герой, положительный или отрицательный, наделен обычно каким-то одним качеством, в частности добротой. Это свойство, воспринятое датской романтической литературой из фольклора и характерное для нее, встречается и у Андерсена. Однако его герой, Йоханнес, не только добр, но и благороден, отважен и любознателен, в то время как король – слаб и ничтожен. В сказке «Мертвец» писатель соединяет несколько вариантов народных сказок, однако у него все подчинено определенной писательской идее, которая поднимает это произведение на качественно новую ступень. В противопоставлении доброго и благородного бедняка ничтожному королю и его злой дочери – основная идея сказки Андерсена. Любопытно, что образы короля и принцессы по сравнению с аналогичными образами народной сказки психологически заострены. В фольклорных сказках герой всегда женится на принцессе, хотя о любви там нет и речи. У Андерсена же появляется мотив романтической любви Йоханнеса к королевской дочери; он мечтает о ней. Сказочник выступает и против всякого рода преувеличений, лживости, неестественности и надуманности мелодрамы, но отдает дань и романтически-ироническим приемам, упоминая популярных в то время писателей – Гоцци, Миллера, Клаурена и художника Хогарта, а также героев известных литературных произведений – Вертера, Зигварта, принцессу Турандот. Писатель вносит в сказку и ряд романтически-пространных описаний природы, которых не было в народном источнике. Одновременно он стремится передать национальный датский колорит, красоту родных мест.

Современная Андерсену критика не обратила внимания на то, что сказка его стала литературной. Однако неодобрение некоторыми датскими писателями изменений, которые внес сказочник, – свидетельство их бессознательного понимания этого факта. Так, Мольбек говорил, что ни в одной народной сказке нельзя встретить такого описания летнего вечера, как у Андерсена: «В детстве ему не приходилось слышать, чтобы народные сказки рассказывали таким образом»¹⁷.

* * *

В 20-е годы Андерсен был сравнительно далек от общественнополитической жизни Дании. Его взгляды формировались под влиянием устной народной традиции, а также современной ему датской и западно-европейской литературы.

В 30-е годы мировоззрение Андерсена – демократа и гуманиста – складывалось под сильным воздействием эпохи Просвещения. В этот период усиливается пробужденный Июльской революцией интерес сказочника к современности, к европейской общественной мысли, к растущему в Дании движению за конституционные свободы. (Как известно, движение это привело к тому, что в 1849 г. Дания превратилась в конституционную монархию.) Андерсен становится членом «Общества правильного применения свободы печати» и публикует в издаваемой Обществом газете «Федреландет» истории «Эта басня сложена про тебя!», «Талисман» и «Жив еще старый Бог!». Наряду с этим четко проявляется основное противоречие в его политических взглядах, противоречие между демократическими устремлениями и верой в короля, «отца народа». Расплывчатый идеал Добра, Любви, Человеческого Достоинства и Справедливости, за который Андерсен ратовал в произведениях 20-х годов, уже в начале 30-х принимает более конкретные формы. В произведениях этого периода и особенно в истории «Оборвыш на троне французских королей» Андерсен, несмотря на присущую ему осторожность, высказывал интерес к свободолюбивым идеям и симпатии к народу. Воспевая в стихотворениях 30-х годов Июльскую революцию и «древо свободы», выросшее во Франции, он ясно давал понять, что стоит на стороне бедняков, угнетенных, борцов за свободу. В своих романах этих лет – «Импровизатор», «О. Т.» и «Только скрипач» – он рисовал суровую судьбу бедняка, лишения, выпадающие на его долю, говорил о скупых лучах счастья, редко озаряющих его жизнь. Андерсен искал возможность справедливо разрешить проблему борьбы Добра и Зла, и такую возможность предоставила ему сказка. В сказках Андерсен давал волю доброжелательному отношению к бедняку, сажал на трон даровитых и умных тружеников, позволял им участвовать в правлении государством. Прикрываясь детской наивностью и внешне безобидным юмором, он высказывал свободолюбивые и прогрессивные идеи. В сказках писатель говорил правду, а сатирически изображая птиц и животных, разоблачал светское общество.

В сказках Андерсен воплощает свой этический идеал, создает новую действительность, где торжествуют Справедливость, Добро, Любовь и Человеческое Достоинство.

Эти принципы легли в основу первых сборников Андерсена «Сказки, рассказанные детям» и «Новые сказки», куда вошли наиболее известные его произведения. Хотя сборники отличаются друг от друга содержанием, общественно-политической, литературно-эстетической направленностью и характером использованных в них художественных средств, они имеют и нечто общее. Литературные сказки, включенные в эти сборники, как и все сказочное творчество Андерсена вообще, можно подразделить на сказки, построенные с помощью использования народных и иных источников, а также на сказки, придуманные самим писателем. И те и другие могут быть волшебными, авантюрными, бытовыми, шуточными или сатирическими. Отдельные же индивидуальные особенности литературной сказки Андерсена проявляются не только в его самостоятельных творениях, но и в обработках фольклорных сюжетов и мотивов. Писатель «изменял народную сказку, и это изменение было частью структуры его собственных, андерсеновских сказок»¹⁸, – писал В. Б. Шкловский.

В разные периоды творчества у Андерсена преобладали литературные сказки либо одного, либо другого вида. Причем внутри каждого из них существовали более или менее значительно обработанные, более или менее самостоятельные литературные сказки.

Создание обоих видов литературных сказок идет у Андерсена почти параллельно, хотя обращение к фольклору и к другим источникам наиболее характерно для него в 30-е годы, а создание самостоятельно придуманных произведений – в 40-е и далее. В начале своей творческой деятельности писатель в основном обрабатывал народные сказки. Позднее он чаще трансформировал народные предания, представляющие благоприятный материал для свободной фантазии. С годами мастерство Андерсена росло, и он постоянно придумывал сказки, не утратившие связи с народной сказкой, проникнутые ее настроением и подчиняющиеся в какой-то мере и ее законам.