Kitobni o'qish: «Когда в Бладвуде зажигаются тыквы»
Здешние места были совсем не знакомы Оскару Смиту, но так случилось, что судьба в виде хозяина лавки столовых приборов и сервизов направила его именно сюда. Местное поселение и скромные фермерские угодья вокруг него, окруженные непролазными лесами, с трудом можно было отыскать на картах, а уж на деле – еще сложнее. Однако каким-то чудом коммивояжёру все же удалось добраться до Бладвуда, хоть нанятый извозчик и петлял долго по дорогам, то и дело сворачивая не туда. Обычно Оскара посылали в крупные соседние города, где наверняка можно отыскать пару-тройку достойных покупателей, ценителей ложек и вилок изящнейшей работы, но в этот раз все сложилось иначе.
– И что мне делать в таком захолустье? Разве здесь можно найти кого-то, кто готов выложить за блестящее серебро кругленькую сумму. Кому оно тут вообще нужно? Фермеры и садоводы народ не больно-то разборчивый, им и деревянных ложек с плошками вполне хватает, – ворчал себе под нос тогровый агент, вышагивая по неровной дороге, переступая через комья земли и оставшиеся после дождя лужицы. – Если кому-то продам хотя бы один набор, хоть одному человеку, то это будет просто настоящая удача, а нет, так не моя вина – нечего было сюда отправлять.
Бладвуд представлял из себя типичную глушь, живущую своей обособленной от суеты жизнью, своими укладами. Здесь, как и в любом подобном отдаленном поселении, даже время двигалось как-то иначе, тягуче, будто вот-вот окончательно застынет, и оттого чудилось, что с приездом в одно из таких мест словно попадаешь в прошлое – так окружение и атмосфера отличались от большого мира. Смиту это было не по душе, он не привык путешествовать по захолустьям, и в них он видел лишь неухоженность, серость, вечную грязь и живущих среди всего этого сплошное невежество. Потому-то мужчина с нескрываемым пренебрежением осматривал деревушку, кутаясь в теплую накидку и крутя головой по сторонам в поисках какого-нибудь заезжего дома. На дворе давно наступила глубокая осень, летние яркие краски померкли вместе с облетевшей листвой, оставив лишь печальные чернеющие силуэты деревьев. Небо все чаще затягивало непроглядным покрывалом и о солнечных лучах, которые и раньше редко пробивались, теперь оставалось только мечтать. По краней мере тем, кто любил погожие дни. А здешние окрестности и без того нагоняли тоску своими унылыми видами. Но одно все же разбавляло серость и нелюдимость: еще при въезде Оскар приметил вывешенные на воротах фонари-тыквы. А после, когда вошел в само поселение, такие же тыквы всех размеров и форм, которые светились жуткими оскалами и следили за приезжим горящими глазами, стали попадаться чуть ли не на каждом шагу. Торговец про себя отметил странную причуду, смекнув, что так «наряжают» улицы только по праздникам да на сезонные ярмарки. Быть может, ему повезло и он как раз попал на такую ярмарку? Он знал, что на гуляньях – не важно по какому поводу – всегда можно хорошо поторговать, сплавить уйму товара, но сейчас и мыслей об этом не было. Ему было не празднеств, и застревать на несколько дней тут он не собирался.
– Что ж, надо поскорее закончить с делом и убраться отсюда, – Оскар остановился напротив какого-то дома, поправил на голове шляпу-котелок, разгладил брюки от новенького костюма и поднялся на крыльцо, на котором стояла огромная тыква с безобразным и страшным «лицом».
Покачав головой, он натянул улыбку во все тридцать два зуба и громко постучался в обшарпанную деревянную дверь. Минуту спустя она скрипнула и на пороге показался хозяин.
– Чего надо? – пробурчал низкорослый тучный мужчина в годах, смерив недовольным взглядом незнакомца.
– Доброго дня, сэр. Меня зовут Оскар Смит, я представляю фирму «Роджерс и Роджерс», мы продаем прекрасные…
– Пошел вон, попрошайка! – рявкнул толстяк и захлопнул дверь.
– Старый черт, – процедил коммивояжёр сквозь зубы, – даже договорить не дал. Вот так манеры, нечего сказать.
Продолжая бубнить себе что-то под нос, торговец сошел с крыльца неприветливого местного жителя и решил попытать счастье в доме по соседству. Дверь ему открыла молодая женщина, которая молчаливо и с любопытством выслушала вступительную речь неожиданного визитера, чем воодушевила Смита, решившего, что удача таки улыбнулась ему. Однако очень скоро женщина просто развернулась и ушла, а вместо нее на пороге появился здоровенный детина, который со страшной руганью и угрозами погнал со двора «бродячую собаку».
– Хватит донимать мою немую жену своими расспросами! Убирайся отсюда, проходимец, нечего добрым людям головы морочить, иначе я тебе ее быстро оторву и набью соломой! А лучше сделаю из нее фонарь и насажу на палку! – кричал вслед Оскару разгневанный здоровяк.
И такой нерадушный прием ему оказали и в остальных домах, которые Смит успел посетить. Везде его посылали туда, откуда он явился, закрывали прямо перед носом двери, а одна старуха даже чуть не окатила ему ноги кипчтком прямо из кастрюли.
«А чего ты ждал, приятель, от тех, кто живет в такой дыре? По ним же видно, что дикие, невоспитанные, ни здрасте, ни до свидания. К черту таких клиентов, пусть Роджерс со своим сынком сам таскается по захолустьям, пусть получают по шее от их жителей, а мне жить еще охота», – рассуждал про себя Оскар, попивая чай за стойкой в местной харчевне. Он находился в Бладвуде всего час, а уже проклинал поселение и всех людей, осевших в нем. Желания бродить и обивать бессмысленно пороги у него пропало, и решил, что сегодня же, не дожидаясь вечера, уедет.
– Что забыл в наших краях, сынок? – послышался хриплый голос.
– Что? – коммивояжёр поднял голову и уставился на владельца харчевни. – А, да вот, – он указал на объемный саквояж, – по делам у вас.
– Чего продаешь-то хоть?
– Серебряные столовые приборы чудеснейшей работы, таких даже у самой королевы нет, – начал распинаться мужчина по привычке, но тут же осекся и махнул рукой. – Кхм, да что-то народ у вас какой-то не такой, даже не слушает, что им предлагают.
– Эээ, парень, не смеши людей, кому твои погремушки здесь нужны, ты ж не в городе и тут нет на каждом углу всяких избалованных белоручек. Не туда явился.
– Это я и так знаю, – тихо огрызнулся Оскар и уткнулся взглядом в чашку.
– Хотя-я, – медленно произнес мужик, будто вспоминал что-то, – живет неподалеку в леске одна семейка, вроде как обеспеченная, сами ухоженные, дом дорогой, большой, трехэтажный аж, – расписывал хозяин заведения, – можешь до них прогуляться, вдруг там повезет. Люди с деньгами и наверняка собирают всякие дорогие безделицы, как твои ложки и вилки, за которые точно смогут заплатить любую сумму.
Смит мгновенно оживился, почуяв, что там уж всяко выгорит, если его не обманывают, конечно. Расспросив поподробнее, как пройти до особняка, Оскар торопливо расплатился за чай и покинул харчевню, прикидывая в уме, что и сколько продаст.
– Та-ак, главная дорога… Какая еще главная дорога? Тут и дорог-то приличных нет, одна грязь. Эта, что ли? – мужчина брезгливо посмотрел на широкую тропу, которая убегала по возвышенности в глубь леса, глянул на свои новые ботинки и, вздохнув, двинулся вперед.
Мокрая земля чавкала под ногами, налипая на обувь и вымазывая ее. Оскар, ежась от холода, вышагивал по дороге и высматривал особняк среди деревьев, которым, казалось, конца и края нет, и эта прогулка могла затянуться. Однако вскоре показавшаяся железная ограда с настежь открытыми коваными воротами красноречиво говорила об обратном. Коммивояжер неспешно прошел под аркой и окинул ее взглядом, удивляясь тому, что хозяева вот так оставили ворота распахнутыми, будто их совсем не заботило появление незваных гостей. На ограждении и на самой арке красовались красные ленты, сушеные и свежие венки из листьев, веток и каких-то мелких невзрачных цветов.
– Зато никаких проблем, а то поди докричись тут до кого, – бормотал мужчина, оглядывая запущенные угодья, за которыми чуть подальше виднелся высокий каменный особняк.
С обеих сторон дорогу обступили густые сухие кустарники, сцепившиеся меж собой голыми скрюченными ветками. Землю под ними укрывал ковер из мокрой перегнившей листвы вперемешку с грязью и поломанными веточками – тут явно не следили за порядком. Чуть дальше шли садовые посадки и все тот же беспорядок из наваленного мусора из куч листвы, каких-то дощечек, оборванных перепачканных в земле лент. Хоть Оскару и не было особого дела до чужих хозяйств, но он все же не удержался от того, чтобы не возмутиться вслух. И тут же, словно отозвавшись на голос чужака, громко раскаркались вороны и, потревожив спящие деревья, с шумом вылетели из леска и пронеслись прямо над головой мужчины. Тот только и успел, что слегка присесть и наклонить голову, чуть прикрыв ее рукой.
– Чертовы создания, чтоб вас.
Дополняли сии мрачные и неприветливые места два жутких пугала в человеческий рост, встретившие заезжего агента на выходе из леска. В выцветшей одежде с дырами и потертостями, в шляпах старого фасона с порванными полями, ободранной мешковиной, из которой во все стороны вылезала солома. Прикрепленные к длинным накренившимся палкам, они стояли повернутые к тропе «лицами», вернее тем, что от них осталось: болтающиеся на ветру лохмотья с оторванными пуговицами-глазами. И даже старые блеклые огоньки, нанизанные на тонкие нити и небрежно намотанные на деревянные шестки, нисколько не отвлекали от мрачного до дрожи вида пугал. Оскар никогда не находился в плену суеверий и разных предчувствий, но, проходя мимо соломенных наблюдателей, ощутил себя не в своей тарелке. Ему показалось, что с него не спускают «глаз» эти двое, провожают взглядом, точно живые. Стряхнув с себя неприятное наваждение, мужчина поспешил к смотрящему на внезапного одинокого гостя сонными окнами дому. Поднявшись на крыльцо, Смит без промедления ухватился за потертое металлическое кольцо, несколько раз ударил в дверь и замер в ожидании. Ему казалось, что эти места давно оставили люди, бросили собственное имение, которое так и дышало гнетущим одиночеством и угрюмостью. Долго ждать не пришлось: через пару минут замок щелкнул и дверь отворил высокий седовласый мужчина в летах.
– Вот это да! Вот так приятный сюрприз! – внезапно воскликнул незнакомец и широко улыбнулся, огорошив своим поведением Оскара, который замер от удивления. – Сто лет к нам никто не захаживал, да еще и люди не из наших краев.
– Добрый день, мистер, – откашлявшись, начал в привычной манере свое представление коммивояжер, – меня зовут Оскар Смит. Я представляю фирму «Роджерс и Роджерс». Позвольте предложить вам замечательный набор изумительных столовых приборов, которые украсят ваш стол…
– О, торговец?! Слыхала, дорогая? Так это просто прекрасно – хоть узнаем последние новости, что происходит в мире, как жизнь течет в других краях. Проходите, проходите, милости просим, не будем же беседовать на пороге, – хозяин особняка перебил гостя и тут же жестом пригласил войти.
Оскар несколько опешил и почему-то с легким недоверием – ему и самому было странно от того – заглянул за порог и заметил, насколько обзор позволял, далеко не бедное убранство.
«Неужели здесь хоть кто-то оказался не дикарями? С виду люди вроде нормальные, приличные и приветливые, даже к торговцам расположены», – коммивояжер улыбнулся и прошел в дом.
Внутри его встретила теплая и весьма уютная обстановка, располагающая настолько, что в подобном жилище хотелось оставаться как можно дольше. Темное дерево, из которого была изготовлена вся мебель в холле и обиты стены и полы, освещал желтый свет двух старинных массивных люстр. От входа до лестницы с резными перилами, украшенными в начале небольшими фигурками в виде львиных голов, тянулась оливкового цвета ковровая дорожка. У стены слева, окруженные двумя напольным вазами с засушенными цветами, стояли высокие, в виде готической башни, часы. Их мрачность разбавляли золоченые вензеля: перепутываясь между собой на деревянной раме, тонкие блестящие узоры украшали собой стеклянную дверцу. По правую же руку располагались два больших кресла в компании низенького столика и таких же ваз с букетами из сухих веток и давно мертвых цветов. Узкие окна обрамляли тяжелые портьеры, подвязанные черными широкими лентами. И, конечно, от случайного гостя не ускользнуло все то, что дополняло богатое убранство: тыквочки, расставленные по углам и на окнах, горящие свечи в потемневших серебряных канделябрах и гроздья каких-то рыжих ягод, связанные нитью и переплетающие перила.
– Прошу же, не стойте на пороге, а то я начну корить себя за скверный прием и такие же собственные манеры. А для меня нет ничего хуже, чем прослыть плохим хозяином, – распинался мужчина.
– Ну-ка, дай посмотреть, кто к нам пожаловал, – послышался чуть скрипучий голос и в дверном проеме сбоку от лестницы показалась седовласая дама в престраннейшем строгом наряде в виде длинного черного платья, сшитого из рваных лоскутков. И дополнял его накинутый на плечи серый платок, очень напоминавший паутину в пыли. – О, какой милый молодой человек! Здравствуйте, здравствуйте, я правильно расслышала, что вы продаете что-то? Обожаю всяких заезжих и уличных торговцев, у них всегда можно найти много интересных вещиц.
– Оскар Смит, – вновь представился торговец, – и да, я продаю чудесные столовые приборы, которые, могу поклясться, отлично будут смотреться на вашем обеденном столе.
– Что это мы, в самом деле! Принимаем гостей, а сами не представились, – воскликнул хозяин. – Я – Джонатан Сильвер, а эта обворожительная колдунья – моя супруга, Луиза.
– Очень приятно. Не хочу отнимать у вас время, вижу, вы очень заняты…
– О, мистер Смит, ерунда, вы нисколько не помешали нам, и чем больше народа, тем веселее. К тому же, как уже сказал мой дорогой супруг, мы давно не общались с неместными. Давайте лучше пройдем в гостиную и вы покажите нам свой замечательный товар, – прощебетала миссис Сильвер и пригласила следовать за ней.
– А может, лучше сразу в столовую? Серебряные ложки и ножи это не подушки и не кисточки на портьеры, – мистер Сильвер по-дружески и чрезмерно фамильярно положил дрожащую руку на плечо Оскару и слегка подтолкнул его к дверям у лестнице с другой стороны.
Столовая оказалась столь же просторной и уютной, что и холл, а из примыкающей кухни шел аппетитный аромат печеного картофеля с травами и яблочного пирога с корицей, который напомнил торговцу, что он еще не обедал. А ведь не за горами и ужин! Мысли стали потихоньку уносить Смита куда-то далеко, в харчевню или даже домой, где он, когда вернется, сможет расположиться у камина, съесть седло барашка, апельсиновый пудинг и выпить чая. Поспешно отогнав от себя посторонние мысли, Оскар открыл саквояж и принялся расписывать и нахваливать товар конторы, которую он представлял. Супруги Сильвер внимательно слушали его, одобрительно кивали в ответ на все, что бы ни сказал неожиданный визитер. Миссис Сильвер с улыбкой разглядывала блестящие приборы, пока, наконец, не перебила монолог Смита и не заявила, что они с мужем покупают всё.
– Это же получается довольно приличная сумма, – не веря своему счастью, искренне удивился торговец. – Давайте посчитаем…
– Оставьте дела на потом, мы с вами рассчитаемся чуть позже, а пока осмелюсь предложить вам отобедать с нами, хотя для обеда уже поздновато, – встрял Джонатан, хлопнув в ладоши. – Сегодня же праздник и как-то будет очень неприлично не пригласить за стол гостя.
Смит помялся с минуту, обдумывая предложение и внезапно зародившиеся подозрения, что его могут обмануть с оплатой. Однако пожилой хозяин, будто прочитав мысли молодого человека, поторопился заверить, что об этом тот может не волноваться, ибо они – честные люди. Пожав плечами, агент все же согласился. Очень скоро все трое сидели за столом, заставленном разнообразными блюдами, половина из которых была приготовлена или из тыквы, или из яблок, или из того и другого вместе.
– У вас прекрасный дом, – торговец взял третий кусок яблочного пирога и с аппетитом принялся за него, – не ожидал увидеть тут такой. И вы оказали весьма теплый прием, в отличие от тех, что живут вниз по дороге. Не считая держателя харчевни, если быть точным.
– Хм, я сколько живу в Бладвуде, никогда не сталкивалась с невоспитанностью и несдержанностью местных, и мой муж тоже. Должно быть, вам почудилось.
– Едва ли угрозы о расправе можно принять за доброе гостеприимство. А вы вот совсем не похожи на ту неотесанную деревенщину.
– Поосторожнее со словами, молодой человек, – мистер Сильвер прищурил один глаз и, лукаво улыбнувшись, погрозил пальцем. – Жители поселения – одна большая семья, так уж повелось с давних пор. Они ничем не отличаются от нас, а мы – от них, и, услышь они вас сейчас, то непременно потребовали извинений.
У Смита возникло странное чувство: эти люди, с которыми он разделил пищу, отзывались о деревенских так, будто они с ними и правда были старыми добрыми друзьями или же имели родство, и без лишних раздумий защищали их от любых нападок. Но вот в чем была страннось: владелец харчевни упомянул о пожилой чете слишком прохладно и даже не сразу, точно никогда с ними не имел дел и вообще ни разу не видел.
– Но, к мою счастью, ни одного нет поблизости, – поспешил отшутится коммивояжёр.
– Однако не стоит озвучивать все, что придет на ум, иногда некоторым мыслям лучше оставаться всего лишь мыслями. И, к слову, жители были бы абсолютно правы, настояв на том, чтобы вы принесли свои извинения за оскорбление, – заметила миссис Сильвер, голос которой из мягкого вмиг превратился в начальственный, неприятно скрипучий, сухой, и Оскару показалось, что он выслушивает выговор от Роджерса-старшего. – Вы, мистер Смит, не здешний, и потому деревенские кажутся не такими, как в больших городах. Но уверяю, зла вам никто не желает, и уж тем более не причинит. Еще горячего молока?
Оскар кивнул и подвинул опустевшую чашку ближе к хозяйке дома. Сейчас, в окружении столь милых и открытых людей, спокойной и теплой обстановке, все больше и больше казалось, что он и впрямь напридумывал себе черт знает чего. Конечно, виной всему была дальняя и утомительная дорога, ужасная погода и такое же скверное настроение.
– Прошу прощения, а что за праздник такой вы все отмечаете? Видел, как украшено ваше поселение, – с неподдельным любопытством обратился Оскар к супругам после короткого неловкого молчания.
– Как! Вы что, ничего не знаете? Неужели никогда не слышали и не праздновали Самхейн?! Это же очень старинный праздник, его корни уходят в далекое прошлое. Здесь, в Бладвуде, чтят традиции и то, что перешло от предков, и мы с уважением относимся к древним праздникам.
