Портрет с пулей в челюсти и другие истории

Вам что нужно, её любовь или её деньги? Если любовь, то моя канцелярия этим не занимается.

Май -- время тепла, тополиного пуха, сирени и сессии. И время вспоминать-переосмысливать, что было бы, если бы нас не было, если бы много лет назад всё пошло бы не так. Такие вещи нельзя забывать, и хоть ещё в школе нас накормили по горло героизмом советских воинов и дикой романтизацией военных действий, есть и другая литература. И только такая достойна чтения, о том, что война -- очевидный, казалось бы, факт -- это плохо. Особенно интересно взглянуть на эту проблему с другой стороны: со стороны не СССР, а союзников. Как это было в других странах и с другими народами? Как это было для самих немецких солдат? Если лучшее, что когда-то было написано на эту тему на русском, на мой взгляд, это книги Светланы Алексиевич , то про эту книгу Кралль на польском она же говорит: "Я открывала мир благодаря таким авторам, как Ханна Кралль". Сборник рассказов объединён общей темой -- темой Холокоста.

Шкафы и евреи... Возможно, один из важнейших символов нашего столетия. Жизнь в шкафу... Человек в шкафу... В середине двадцатого века. В центре Европы.

Каждый рассказ -- просто чья-то история, без документалистики, без приукрашиваний, как есть. И все истории, такие разные, в то же время такие... одинаковые. Наверное, потому что страх у всех один. Наверное, потому, что кроме страха тогда почти ничего не было, менялись только герои и обстоятельства. Вот так и нужно писать о событиях тех лет, не о героизме, а о страхе.

Немецкого Хелюся ещё не знала. Как будет шкаф, знала: Schrank. Подушка -- Kissen; это она тоже знала. Прятать -- нашла в словаре: verstecken. Страх -- тоже в словаре: Angst.

Так, хорошо, но если мир объят страхом и все должны бояться войны, кто будет защищать свою страну и свою семью? Зачем пропагандировать страх? Затем, что если все будут бояться такого будущего для себя, то бояться будет некого. Затем, что те, из-за кого страшно, должны понимать, насколько страшно то, что они делают. Спасибо одному из героев, из рассказа как раз о немецком солдате, а не о еврее:

Извини, что мешаю, но я произвёл кое-какие арифметические расчёты. Если их восемь и если каждый убьёт тридцать тысяч человек, то они могут -- за сколько? -- за три месяца? за четыре? -- они могут убить МИЛЛИОН.

Помимо страха, в этих рассказах разлучённые родственники, потерянные дети, пуля в челюсти ("Если вытащу, потеряю, а так она сидит себе в челюсти, и я знаю, что она есть."), смерть, смерть, смерть от голода, смерть от газа, расстрелы, идеальная тишина между выстрелами и... Описания жизни людей: живущих в одной местности, когда-то знакомых между собой, а затем короткое предложение, упоминание, где и при каких обстоятельствах погиб каждый из них. Повторюсь, описания жизни людей. Настоящих, не выдуманных, живших когда-то. Благодаря которым я могу наслаждаться запахом сирени без страха перед смертью в любой момент.

Перед вами картотека Холокоста. Хорошо, часть картотеки. Уголок. Закоулочек. Всего несколько десятков ящиков из сотен тысяч других, где собраны истории людей - погибших, спасшихся, доживших до наших дней, не доживших. Все еврейской национальности. Открываешь ящик, вынимаешь карточку, а в ней в очень сжатой форме чья-то судьба. Целая жизнь или целые жизни целых семей, родов, иногда начиная с 19 века. Скупой набор слов, но не сухо официальных, а притчево-метких, которым не нужно большое количество, чтобы показать качество.

Когда-то люди существовали семьями. Погибали вместе, выживали вместе, а если погибали все и выживал один, он становился объектом особенно пристального внимания.. гол, как сокол. Один в поле воин. Или наоборот - погибает один, за ним начинает вымирать вся семья. Те, кто не смог или не захотел помочь выжить. В эпоху Холокоста еврейский человек не был один. 

Если вы ищете рецепт выживания в экстремальных военных условиях, то эта книга - находка для вас, она покажет и докажет, что рецепта нет. У вас могут быть друзья в самой Москве, но вы погибнете, а может не быть никого, кроме стариков и детей, и от виселицы вас спасет случайный прохожий. Которого даже не просили. Который сам. 

Здесь очень много вопросов без ответов, начиная с «как Бог допустил» и заканчивая «зачем я выжил, когда другие нет». Звучащих ответов нет, есть факты, которые можно интерпретировать, насколько позволяют собственные сердце и ум. А если не хватает на интерпретацию, смотреть с высоты птичьего полета на то, как удивительно и абсолютно непредсказуемо разворачивались людские судьбы. Журналистка Хана Кралль собирала их с завидной дотошностью и излагала без лишних эмоций. 

«они сошли с поезда и не успели обратно - а, ясно, они спаслись, а поезд был уничтожен? - нет, они все погибли, а поезд дошел до Москвы и пассажиры пережили войну»

Иногда рассказ о Холокосте должен быть именно таким. 

Редкая, ни с чем не сравнимая книга. 

Потрясающая книга, смесь документальной и художественной литературы. В очень сдержанном стиле Ханна Краль описывает самые страшные события в европейской истории 20 века, выделяя из мясорубки отдельные лица и судьбы обычных людей, и тех, кто убивал, и тех, кого убивали, неоднозначные, сложные, неповторимые. Читать без слез невозможно, как нельзя и остановиться.

Просто восхитительно!!! Обожаю Ханну Кралль. Сюжет завораживает. Во время чтения чувствуется состояние, внутренний мир, переживания каждого героя. Советую всем!!!