Kitobni o'qish: «Вьюга Вечности»

Последний взгляд

 
На что бы ты потратил свой последний взгляд?
Быть может, на безмолвные упрёки,
Что не успел ты всё от жизни взять
И не на те направили дороги?
 
 
А может, сердце больно защемят
Тяжёлые и горькие обиды:
Мол, недодали то, что должны были дать,
Не утолили жажду, аппетиты.
 
 
На что бы ты потратил свой последний взгляд?
Быть может, на жестокие страданья,
Когда тебя забыли на пирушку взять,
Нарушив все законы мирозданья.
 
 
А может, память тихо душу шевельнёт,
И ты опять мальчишка у порога,
И никому на свете не отнять
Хрустальный солнца луч, твою любовь и бога!
 
 
На что бы ты потратил свой последний взгляд?
 

Балласт

 
Один герой летать решил,
Забрался в шар, гимнаст!
Но надо шар душой любить,
А он любил балласт!
 

Расколотые сны

 
Я душу оградить свою не смог
От грубых слов, исхоженных дорог,
От повторения избитых фраз
Для ублажения знакомых лживых глаз.
 
 
И сердце уберечь своё не смог
От скоротечных встреч, надуманных тревог,
От череды пустых, невзрачных дней,
Листвой опавших под ноги людей.
 
 
Растратив в суете счастливый дар
И зябко раздувая угли, где гудел пожар,
Я обречённо собираю памяти расколотые сны,
Терзающие сердце, вестники моей зимы.
 

Ну и что же

 
Здесь меня больше нет, ну и что же,
В небе тот же рассвет,
Так же птицы поют,
Не заметив, что сердце погасло.
 
 
Здесь меня больше нет,
Я сюда никогда не вернусь,
Но я знаю, что жил,
И конечно же, жил не напрасно!
 

Волк

 
Среди унылых, серых скал
Пустых глазниц окон
Толпа беснуется, кричит:
– Здесь волк, держите, в-о-о-н!
 
 
И отовсюду собрались,
Кто с пикой, кто с крюком,
И души жаждой налились,
Глаза – свинцом.
 
 
И улюлюкают смеясь:
– Загнали, не уйдёт!
– Зачем пожаловал сюда!
– Бей крепче, пусть умрёт!
 
 
А одинокий дикий зверь
Метался и рычал,
(Негоже вожаку скулить,
Пусть даже ты пропал).
 
 
И разошлась толпа к утру,
Довольная собой:
Осталось тело на снегу,
И кровь – рекой.
 

Жаль…

 
Мы, торопясь, листаем жизнь,
Ища привычные забавы,
И заглянуть вперёд спешим,
Переворачивая главы.
 
 
И не найдя той книги суть,
Уж слишком поздно понимаем,
Что жизнь назад не пролистнуть,
Роман закончен,
– Жаль, – вздыхаем.
 

Летом…

 
Средь берёз одиноко блуждая,
Утопая по пояс в траве,
Мы по робкой былинке скучаем
На едва лишь просохшей земле.
 
 
В умиленье от собственной грусти,
Наполняясь щемящей тоской,
Тёплый луч на щеке вспоминаем,
Смех подснежника юный такой!
 
 
И теченью сезонов упрямясь,
(Нам весной было так хорошо!)
Вряд ли осенью вспомним про лето,
Просто мы не прожили его.
 

Безысходность

 
Ветер точит песок, уходя на восток,
Иссушает потухшие лица.
След кровавый с оков, звон цепей, кандалов —
По пустыне бредёт вереница.
 
 
Нет дороги конца, за барханом скала,
За скалой лишь колышется солнце,
Это злая судьба нас сюда завела,
Тихо гаснет душа – свет в оконце.
 
 
Что за дикий обман: кандалы, караван,
Жадный ветер, следов полотенце?
Среди свежих лугов, буйных трав, соловьёв
Просто умерло бедное сердце!
 
 
За барханом бархан, в кандалах караван,
Ни конца не видать, ни начала.
Это солнечный день превращается в тень
И уходит, не зная причала.
 

«Упрямо мы эго своё раздуваем…»

 
Упрямо мы эго своё раздуваем,
Роскошные крылья любви подрезаем,
Лепечем, безумные фразы твердя,
Давно уж не веря и не любя.
 

Что такое счастье?

 
– Пап, что такое счастье?
Спросила, подойдя,
Меня родная дочка,
Задумчиво грустя.
 
 
Я на вопрос, признаться,
Ответ не сразу дал,
Хоть может показаться,
Его я твёрдо знал.
 
 
– У счастья, безусловно,
Красивые глаза,
Оно как птица может
Взметнуться в небеса!
 
 
И в разговорах тихих
При свечке перед сном
У счастья есть, конечно,
Уютный, добрый дом.
 
 
Но промелькнуло тенью
Сомненье на лице:
– Всё это слишком просто,
Давно известно мне!
 
 
И отойдя в сторонку,
Задумалась она:
– А может, счастье – это
Большие города?..
 
 
В окно пробился лучик,
Промолвил трепеща:
– Ведь счастье – это сердце
И светлая душа!
 

Тот же родник

 
Средь зелёной травы, прошлогодней листвы,
Благородную землю питая,
Шаловливый родник, солнца трогая лик,
Веселиться с мальчишкой играя.
 
 
То скользнёт под ладонь, не желая стоять,
Звонко брызнет в лицо, убегая,
То шепнёт о себе: он не любит молчать,
Изумруды на дне собирая.
 
 
Звонко сердце стучит, что родник говорит,
Может, древние сказки читает?
Или хочет сказать, как чудесно играть,
И ещё навестить приглашает?
 
 
Вот он – тот же родник, снова солнечный лик,
Рябь хрустальная нежно качает,
Но нещадны года, нет того пацана —
Беглый взгляд равнодушно блуждает.
 

«Заполнил приятель…»

 
Заполнил приятель
Чан жизни сполна,
Я сколько ни рылся —
Реклама одна.
 

Параллельные миры

 
Пригретый солнечным лучом,
Пьянящий воздух обнимая,
Играют птицы в чехарду,
Деревья стайкой облетая.
 
 
А ручеёк, забыв про снег,
Средь старых веточек петляя,
Торопится скорей попасть
К студёной луже у сарая.
 
 
Повсюду шумные пиры –
Природа бурно торжествует!
Но недалёки те миры,
Где свет угас, мороз лютует:
 
 
С тяжёлой ношей за спиной,
Ревниво скраб свой охраняют,
Весьма довольные собой
Сердца обиды собирают.
 
 
Замёрзли звонкие ключи,
Уныло вьюга завывает,
Не прилетят сюда грачи,
Здесь не играют, здесь страдают!
 

Старик

 
Стрелою шоссе, представительный джип,
Холстами реклама мелькает,
Точёный костюм, что-то душу томит,
Вивальди чуть слышно играет.
 
 
А память, сухие страницы подшив,
Картины неспешно листает:
Стоянка, горизонт, ветер тихо шумит,
Старик на баяне играет.
 
 
И песня встревожила что-то внутри,
Затронула тайные струны,
К нему подошёл, протянул: «На, возьми,
Счастливый билет от фортуны».
 
 
И только усмешка коснулась лица:
– Ты, видно, ошибся, – ответил,
Вот речка, и поле, и лес, небеса –
Богатства-то ты не заметил!..
 
 
– Да спятил, наверно, старик от забот…
Заветные мысли читая,
Промямлил водитель, входя в поворот:
– На свете не это бывает!
 
 
Но нет, безусловно, он хитрый старик,
Хотя и одёжка ветшает,
Но что он про душу-то там говорит,
Чего она там не вмещает?
 
 
И снова послушно листает талмуд
Привычная к прошлому память…
В морщинах лицо, глаза свет отдают,
Баян опьянённо играет:
 
 
– Возьми, не упрямься, а солнце и лес
В карман уместить ты не сможешь.
Старик засмеялся: «Душа уместит,
Карманом душе не поможешь».
 
 
Стрелою шоссе, представительный джип,
Холстами реклама мелькает.
Богат ты настолько, – сказал мне старик,
Насколько душа мир вмещает.
 

Рецепт

 
Пройдя медосмотр на предмет ОРВИ,
Выявил доктор упрямство в крови:
– Голубчик, крепитесь, тяжёлый синдром,
Не жизнь – ад кромешный вас ждёт за окном!
 
 
Стоит посетитель на ватных ногах,
Во рту пересохло, нет силы в руках:
– О доктор, спасите! – сказал он с трудом,
Рецепт пропишите иль лук с чесноком?
 
 
– Чеснок и пилюли тебе не пойдут,
Упрямство не шутка, его не проймут.
Но есть у меня от подобных делов
Сакральный рецепт от семи мудрецов!
 
 
И важно склонившись над белым листом,
На нём процарапал: «АрсендумИмДом»,
И глазом в оправе очков не моргнув,
Продолжил спокойно, рецепт протянув:
 
 
– За завтраком, ужином, ночью и днём,
Упрямо твердите: «АрсендумИмДом».
– Когда же наступит лечебный эффект?
– Когда рассмеётесь, постигнув секрет!
 

Распятые

 
Мы – мятежные, вечные ветры,
Мы – скитальцы, нам бездна – судьба,
Мы – наездники огненной бури,
Не одна нам светила звезда!
 
 
И ночами случайно летая,
Узнавая чужие миры,
На мгновение вспоминаем,
Но, проснувшись, не помним, увы.
 
 
Нас унизили падшие души,
Погрузив в полусон забытья,
Чтоб терзались, не зная покоя,
Чтоб убили людские дела.
 
 
Чтобы мы в безнадёжном падении
Стали чем-то похожи на них,
Чтоб глумились они в упоении
На распятых, но вечно живых.
 

Рост

 
Мне б грудь разорвать и впустить жадный ветер,
Мне б сердце понять и душе бы ответить,
И, бросив прогнившее ремесло,
Забыв про сомнения, встать на крыло!
 
 
И может, тогда, среди россыпей звёзд
Пьянящее счастье познавши,
Я вспомню про то, как мучительно рос
И долго пытался стать старше.
 

Калейдоскоп

 
Однажды, завершив дела,
Взяв чай на задний двор,
Случился с другом у меня
Душевный разговор.
 
 
Немного загрустивший вдруг,
Ни слова не тая,
Поведал мне сердечный друг
Такие вот дела:
 
 
– Цель жизни главная моя, —
Сказал он, морща лоб,
– Духовно просветить себя,
Проходит жизни срок.
 
 
– Ну что ж, достойная стезя,
Какой ко мне вопрос?
– Нужны, брат, мне учителя,
Тибет к душе прирос!
 
 
И я давно бы на Тибет,
Да знаешь же, семья…
Да что семья, ещё купил
В кредит квартиру я.
 
 
Да и машину присмотрел,
И все там к ней дела,
Построить дом ещё хочу
Мужчина всё же я.
 
 
– А нужен ли вообще Тибет?
Спросил я наконец,
Пытаясь намекнуть ответ,
Но слышу, – На Тибет!
 
 
Но поначалу Кипр, Мадрид,
Таиланд, весь белый свет!
Я гражданином мира стать
Мечтаю тридцать лет.
 
 
– Ну да, серьёзные дела…
Ты сахар-то ложи,
И как же всё осуществить
Планируешь, скажи?
 
 
– Да есть один чудесный план,
Я бизнес замучу
И через пару, тройку лет
Проблемы все решу.
 
 
Я долго дул горячий чай —
Сомнение берёт,
Что даже через двести лет
До главного дойдёт!
 

Крушение

 
Им гневом раздели сердца,
Воздвигни на престол страданье,
Пусть сын пойдёт против отца,
Гордыней затумань сознанье.
 
 
И охраняй, лелей ростки…
Когда ж пожнут они отчаянье,
Великодушно им верни
Куски осколков мироздания.
 
 
И захмелеют их глаза,
В сердцах поселится надежда,
Они поверят, и тогда
Их напои обманом нежно.
 
 
Так, соблазни их на порок,
Наполнив души липкой ленью,
Фальшивой маски выйдет срок —
И я явлюсь их страшной тенью!
 
 
И жуткий, леденящий смех
Растёкся ядом испарений,
Дрожа змеиным языком,
Питая плоть своих творений.
 

«Кто учит мудрости других – хитрец…»

 
Кто учит мудрости других – хитрец,
Ведь мудрость – жизни вдумчивой венец.
И лишь намёки мудрый может дать,
Хитрец залезет в душу, чтобы управлять.
 

???

 
Я никогда не мог понять,
Откуда и когда
Являются на этот свет
Такие существа:
 
 
Тяжёлый, мутный, вязкий взгляд,
Тщеславная душа,
В лице – упрямство, в сердце – яд,
Костюм и все дела…
 
 
Среди людей – своих друзей —
Мальчонком не встречал.
Откуда взялися они,
Когда их бог послал?
 

Итоговый отчёт

 
Последний в алгоритмах лист –
Скончался суперпрограммист:
Для умудрённых – парень свой,
Для молодых пример святой.
 
 
Неугомонный, пробивной,
Сидел, корпел в тиши ночной.
И одолел он с жизнью спор,
Оставив в сердце монитор.
 

Исток

 
В лохмотьях, узел за спиной,
Орудуя клюкой,
Через пятнадцать долгих лет
Пришёл старик домой.
 
 
Остановился у дверей:
Крючок, широкий двор,
Рябина у окна стоит,
Заводит разговор.
 
 
Скамейка старая в углу,
Пустая конура,
И долго трогала забор
Шершавая рука.
 
 
Глядел старик во все глаза
На ветхий дом и пруд,
И даже слышал, сам дивясь,
Как облака плывут.
 
 
– Выходит, что нашёл ответ, —
Присел он молча в тень,
– Трудней всего увидеть то,
Что видел каждый день!
 

«– Хочу свободней ветра быть…»

 
– Хочу свободней ветра быть,
Хочу лишь богу я служить!
Мужик восторженно кричит,
Беря нехилый джип в кредит.
 

В зоопарке

 
Листвою опадают дни,
Похожие точь-в-точь,
Распятый дух, вода в крови —
Нет сил себе помочь.
 
 
Клокочет ненависть в груди —
Терзает сон чужой:
Плечо к плечу, трава шуршит,
Бросок – протяжный вой.
 
 
И как случилось, не пойму,
Как вывела судьба?
Стальная клетка на ветру,
И чужаков – стена.
 
 
И мыслей путается след:
Где я? где их обман?
И трудно вспомнить о себе —
Душа хранит туман.
 

«Есть популярная игра…»

 
Есть популярная игра –
Обманывать самих себя;
Святое правило одно –
Не признаваться ни за что!
 

Потухшие глаза

 
Однажды, рано поутру,
Проснулся я в поту,
И разобраться не могу:
То ль сон, то ль наяву…
 
 
Весенний город, облака,
Зигзаги шьют стрижи,
Иду и про себя пою,
В душе цветут сады.
 
 
И всё как будто хорошо,
Чудесная пора!
Но что-то, чувствую, не так…
Потухшие глаза!
 
 
Да нет, какая ерунда,
Вон пара у пруда…
И снова равнодушный взгляд –
Потухшие глаза!
 
 
Я заметался средь людей,
И ужаса волна:
Идут среди цветов и трав
Потухшие глаза.
 
 
Идут по улицам слепцы –
Их алгоритм ведёт.
Глаза им больше не нужны:
Их взял автопилот.