Kitobni o'qish: «Охота на лис»

Фокс проснулся за минуту до того, как сработал будильник. Для него такое поведение было весьма необычным – он являлся закоренелой «совой». Но только не в этот день, не в 92-й сол 2108 года. Ведь сегодня всего через пару часов состоится открытие межпланетной Олимпиады.

Он пружинисто встал с кровати, которая тут же втянулась в стенную нишу. Его жилой отсек своими иллюминаторами выходил на восточную сторону купола. Яркое пятнышко солнечного диска начинало ползти по красноватому утреннему небу. Впрочем, сквозь спектролитовый купол оно выглядело не очень-то и ярким. Некогда хрустально-прозрачный, он был теперь покрыт мелкой сеткой царапин и даже микротрещин. Знаменитая марсианская пыль постепенно делала своё абразивное дело. Хотя особой прозрачности от купола сейчас и не требовалось – под ним было достаточно источников искусственного освещения.

Фокс прошёл к гигиеническому блоку, взглянул в настенное зеркало. В зеркале отразилось лицо мужчины средних лет с тёмной взлохмаченной шевелюрой, в которых уже пробивались первые, ещё очень робкие седые волосы. Узкое заострённое лицо, серые внимательные глаза, тонкие губы и небольшая щетина. Он машинально провёл по лицу рукой и потянулся за тюбиком депилятора. Он был категорическим противником усов и другой ненужной растительности на лице. Выдавив горошину крема, он тщательно втёр его в подбородок и нижнюю часть лица. Крем быстро впитывался, растворяя волоски, и уже через несколько секунд кожа вновь стала гладкой и безволосой.

Смыв остатки крема тепловатой водой, Фокс прополоскал рот зубным раствором и вошёл в крошечную душевую кабинку. Душ он не любил, поэтому с водными процедурами было покончено всего за несколько минут. Он бы с удовольствием принял вместо водного душа ионный – именно его принимали все покорители космоса из его любимых древних книг. Но даже в XXII веке его до сих пор не изобрели – а очень-очень жаль.

Он наскоро перекусил стандартным завтраком – вакуум-сэндвич с ломтиком синтет-ветчины и тонизирующий витаминный концентрат. Проверил входящие сообщения – ничего существенного, только очередное напоминание о церемонии открытия Олимпиады. Совершенно излишняя предосторожность – о таком он бы не забыл ни при каких условиях.

Фокс подошёл к металлическому шкафчику рядом с выходом – дверца открылась автоматически. Скафандр находился на зарядке, и он привычным движением проверил уровень в аккумуляторах, давление в баллонах и исправность радиомодуля. Эта рутина никогда ему не надоедала – в конце концов, от исправности этого оборудования зависит его жизнь. А свою жизнь он очень ценил и не хотел бы, чтобы она закончилась по глупости из-за неисправной электроники или по такой же, совершенно недостойной покорителя космоса причине.

Сегодня ему предстоит выйти за пределы герметичного купола, где поддерживается стандартное атмосферное давление. Поэтому он повторно проверил все системы, и только потом стал облачаться в герметичный костюм. Несмотря на весь прогресс науки и техники, жизнь человеческая была всё ещё хрупка и уязвима перед опасностями большого космоса. Даже здесь, на давно колонизированном и почти домашнем Марсе, не говоря уже о других, более опасных местах типа пояса астероидов.

Застегнув застёжку скафандра, Фокс отворил внешнюю дверь – она мягко открылась, выпуская его наружу. От его жилого блока узкая дорожка вела к более широкой улице, которая, в свою очередь, переходила в широкий проспект. По улице уже спешили многочисленные обитатели купола, большинство – в обычной повседневной одежде. Изредка попадалась фигура в скафандре – это были его потенциальные соперники, такие же спортсмены, как и он.

Выйдя на проспект Основателей, он замедлил шаг – здесь уже лилась полноводная человеческая река. Люди шли на центральную площадь, огибая величественный памятник Маску. Бородатый патриарх стоял, опираясь одной рукой на капот древней вишнёвой Теслы. На его лице навечно застыла его знаменитая улыбка. Бытовала легенда, что это та самая Тесла с номером 686, которую запустили в космос больше восьмидесяти лет назад, но так ли это на самом деле, установить уже было невозможно. По крайней мере, никакого манекена за рулём родстера уже не было.

Фокс вышел на площадь – люди, видя его скафандр, расступались перед ним, чтобы пропустить его в центр, где перед невысокой трибуной уже стояли несколько таких же фигур в разноцветных скафандрах. Преобладали традиционные зелёные и синие оттенки, но встречались и фиолетовые, и белые, и даже один-два экземпляра вызывающе – красного цвета.

На трибуне стоял мэр «Свободной республики Сидония», как официально назывался это человеческое поселение. На планете формально действовало единое планетарное правительство. Но каждый из нескольких десятков куполов, разбросанных по Марсу, имел своё отдельное местное самоуправление и не менее самобытное название, зачастую достаточно вычурное. Мэр – его фамилии Фокс никак не мог запомнить – уже был готов начать свою торжественную речь. Фокс быстро, но без излишней спешки, занял своё место в строю спортсменов.

– Дорогие марсиане! Осталось совсем немного времени до знаменательного момента в нашей истории, в истории Марса и всей Солнечной Системы. Сегодня мы начинаем вторые Олимпийские игры Солнечной системы, игры, которые объединяют не только граждан нашего купола, не только обитателей нашей планеты, не только жителей нашей далёкой земной колыбели. Они объединяют всех людей, всех представителей рода Homo Sapiens в нашей Солнечной системе и во всей галактике!

Фокс невольно усмехнулся. Конечно, никаких людей за пределами Солнечной системы не было, да и быть не могло. Человечество вполне освоилось во только внутренней её части, изредка делая первые, ещё очень осторожные и маленькие шажки за пределы пояса астероидов. Но формально мэр был прав, хотя и звучало это более чем помпезно.

– Наши спортсмены будут состязаться во всех олимпийских видах спорта, достойно продолжая более чем двухвековую традицию соревнований… – продолжал разглагольствовать мэр.

На самом деле, конечно, история Олимпийских игр уходила своими корнями гораздо дальше. Старые Олимпийские игры начали свою историю двести лет назад, когда барон Пьер де Кубертен решил восстановить традиции античных спортивных состязаний. Они просуществовали почти полтора столетия, но в итоге прекратили своё существование. Как нередко бывает в жизни, нельзя выделить какую-то единственную главную причину для этого – таких причин оказалось несколько.