Hajm 20 sahifa
2013 yil
0+
Kitob haqida
Постсоветская архитектура продолжается двадцать лет. Это много. За двадцать лет начались и закончились модерн, неоклассицизм, конструктивизм, сталинская архитектура – есть с чем сравнивать.
История этой архитектуры – повесть о двадцати главных героях. Это нормально. Честертон написал (несколько высокопарно), что архитектура – это азбука гигантов, это верно не только в том смысле, что буквы большие, а и в том, что гиганты редко ходят толпами. Конструктивисты (тоже примерно двадцать человек), и сталинские архитекторы, и архитекторы модерна (это опять же двадцать человек максимум), все остальные – краеведение. В историю больше двадцати не пропихивается, и, кстати, это серьезный резон не становиться архитектором. В год в России появляется примерно две тысячи человек с дипломом архитектора, поколение – двадцать лет, около сорока тысяч человек, а в итоге – двадцать фигур. Шансы – один к двум тысячам, хуже только у поэтов.
Janrlar va teglar
Sharhlar, 2 sharhlar2
На самом деле, стоит открыть книгу целиком, чтобы понять её смысл – парой листочков в этом случае действительно не обойтись. Автор пишет (и принимает близко к сердцу, неравнодушно) о проблемах архитектуры последних лет, о представителях нашей профессии. Пораженческие настроения вначале книги вскоре сменяются ссылками на идеи крупных мыслителей отечественных и зарубежных, таких как Д. Швидковский, А. Раппопорт, П. Айзенманн, А. Буров, Альфред Лоос, Джон Рескин и других. То, что написано вначале в качестве аннотации – всего лишь выкопировка первого листа из этой книги, в свободном просмотре доступно лишь 5 страниц, поэтому настоятельно советую прочитать все 27. Время пройдёт незаметно, книга читается легко, как интервью. Тем более Г. Ревзин знает толк в выражении идей – работа в качестве главного редактора журнала «Проект Классика» говорит сама за себя.
Крайне не довольна покупкой. Аннотация интересная, но содержания в самом этом тексте практически ноль.
Не понятно для кого написано. Какая может быть целевая аудитория?
Не знаю как для специалистов, но мне любителю архитектуру, который хотел получить, то что написано в аннотации это «произведение» не дало ничего!
До этих величественных фигур русская архитектурная школа была так молода и наивна, что не выходила на столь высокий уровень обобщений. Но тут большая традиция: Альфред Лоос считал, что архитектуру убило украшение, Джон Рескин – разрыв с природой, Виолле ле Дюк – забвение готики, а Вазари считал, что она погибла еще раньше, и как раз готика ее и убила. Витрувий прямо нам не оставил заявлений о смерти архитектуры, а мог бы. У него есть крайне неодобрительная глава о помпейских росписях, из которой ясно, что если так относиться к архитектуре, то это ее доконает.
Отсюда архитектура последних двадцати лет оказывается опытом отрицательного ответа на исторические вопросы. Опытом исторического поражения.
В историю больше двадцати не пропихивается, и, кстати, это серьезный резон не становиться архитектором. В год в России появляется примерно две тысячи человек с дипломом архитектора, поколение — двадцать лет, около сорока тысяч человек, а в итоге — двадцать фигур. Шансы — один к двум тысячам, хуже только у поэтов.
Когда мы говорим, что архитектура умерла, это означает, что архитектор не отвечает на вопрос о смысле нашей жизни. Жить – живем, а смысла нет.
Человек – существо неуместное в физическом мире, потому что он обладает сознанием, а мир – нет. Человек фиксирует свое сознание в пространстве, и пространство в этом случае становится человеческим – это и есть архитектура как искусство; в строительной деятельности он создает место для своего тела, в архитектуре – для сознания. Иначе говоря, человеческое пространство – это пространство, у которого есть смысл. И раз этот смысл так ясно читается после того, как ушло поколение, на время которого пришлось создание той или иной архитектуры, то допустима, вероятно, и такая формулировка: архитектура есть ответ пространством на вопрос о смысле жизни.