Моя жена Любовь Орлова. Переписка на лезвии ножа

Книга будет интересна тем, кто хочет узнать больше о личности и судьбе Александрова, становлении советского кинематографа, киношном «закулисье» того времени, броский заголовок совершенно не соответствует содержанию.Есть неплохие, интересные фотографии.

Название вводит в заблуждение: в книге от силы пара невнятных телеграмм Александрова Орловой или наоборот. В основном собрана переписка, толком не отражающая ни жизнь, ни творчество главных героев

Издание включает в себя часть александровского архива, конкретно - письма режиссера, иногда адресованные ему письма. Первое впечатление... Нет, самое первое впечатление - я фигею, дорогая редакция! Вот просто в буквальном смысле. Ну, нельзя же с таким материалом действовать настолько тупо и бездарно, настолько убойно-забойными методами пиара, маркетинга и чего там еще. На кой черт сюда прилепили это дебильное название в духе мексиканской мыльной оперы? Не говоря уж о нелепой обложке, в броских красно-зеленых красках. Аляповатый рисунок изображает Александрова и Эйзенштейна по бокам, смотрящих друг на друга со странным выражением, и крупным планом между ними Любовь Орлова. Я даже не знаю - выглядит, как будто издательство намекает на какой-то треугольник?? Что за бред... Так вот - название вообще не в тему. Здесь нет ничего про Любовь Орлову. Если не считать пары записок "уже скучаю" и подписей в ряде последних писем "Г.Александров и Л.Орлова поздравляют вас..." с Новым годом или присвоением почетного звания, не суть важно. Зато в предисловии рассказали загадочную историю, опять же в духе сериальных мелодрам, как третья жена, она же невестка, так ненавидела Орлову, что уничтожила то, что ее касалось, и вообще не принимала мер к сохранению архива. И даже пыталась что-то там продать втридорога! Так вы это дикое название прилепили на основании собственной вступительной статьи?! Ну, вот лучше бы сосредоточились на собирании материала в более полном виде, больше толку бы было... Но они на этот счет написали, что это представляет очень большие труды и затраты сил и времени. Еще бы. ((( В общем, как я поняла, издательство ограничилось в основном тем, что залезло в архив Эйзенштейна (который соратники и наследники как раз очень прилежно собирали и хранили), если не считать некоторого числа писем, что ли оставшихся на руках семьи... Поэтому тут достаточно подробно представлен период 20-х- начала 30-х, включая письма из-за границы. И по этим письмам можно почувствовать свой особый стиль, какую-то особую интонацию... Чего в остальных письмах - более официальных и протокольных просто нет. Ну и, конечно, чувствуется, что где-то за кадром остаются горы материала. Масса вопросов возникает... Как, например, относительно заграничного периода просто возникает впечатление, что Александров писал исключительно матери Эйзенштейна и общей знакомой! Очень жаль, что, видимо, не сохранился архив за очень напряженный и интересный период - главный в жизни режиссера, когда снимались все его звездные фильмы, за период военного времени и работы в эвакуации... Как-то все же кажется, на основании предыдущих писем, таких искренних и выразительных, что он нашел, что сообщить интересного... (( Тем не менее, хотя бы за "эйзенштейновский" период, очень интересный и познавательный материал. Очень туманно дается представление о неоднозначных личных отношениях, есть касающееся технической стороны съемок и кинопроизводства в целом (что всегда интересно и редко встречается), даже факты и реалии из разряда "наши за границей". ))) В общем, возвращаясь к "первому впечатлению", так хочется сказать избитое "это было сложное (неоднозначное) время и сложные (неоднозначные) люди".))) А также, что "история не знает сослагательного наклонения". В смысле, кто знает, как развивался бы Александров если бы их с Эйзенштейном дороги не разошлись, и какие бы фильмы он снимал в итоге. Может, это было бы что-то гениальное... Но лично я рада, что в результате мы получили фильмы с Орловой, нам было бы без них очень плохо. ))

"Количество наших врагов определяется качеством нашей работы, и чем лучше наши дела, тем злее враги."

"В Голливуде можно технически и со звуком, и со съемкой сделать все, что хочется. Вот от этого и усложняется работа, потому что хочется много."

"Дыхание спящего ребенка и разговоры шепотом, мяуканье кошки и бульканье кипящей воды - все это сильнейшие аттракционы, сила которых еще не совсем понятна и использована."

"Землетрясение - это большое событие. Но подобных событий мелкого масштаба мы имеем так много, что наша жизнь похожа на флаг, развевающийся на ветру."

Г. Александров – П. Аташевой (февраль 1963 года) Вспоминал Старика, шлю Вам свои приветы и хочу вас повидать.

Я не испытывал такого волнения с тех пор, как сел читать переписку Кафки с Миленой. Письма Александрова и Александрову вызвали, пожалуй, практически такую же сильную бурю чувств и эмоций, которыми я захлебывался буквально до последней страницы.

Конечно, только ленивый не отметил сбивающую с толку непросвещенных ересь на обложке: при чем тут переписка с Орловой и где в тексте затерялось лезвие ножа остается непонятным на протяжении всей книги. Но это и неважно, потому что главное в этой книге – те вехи, которые в своей жизни проходит Гриша Александров. Именно Гриша. Красивый, двадцатидвухлетний, – таким, по-маяковски удалым, он предстает в самом начале книги. Он меняется, трансформируется, перерастает себя, но не постепенно, а рывками, пребывая в каждом очередном состоянии на протяжении десятилетий.

Эта книга заинтересовала меня постольку, поскольку я люблю Эйзенштейна, а люблю я его безмерно и бескрайне. И немалая часть книги – как раз о нем, о его характере, поступках, влиянии на своего ученика и друга Гришу. Работа с Эйзенштейном – то, что характеризует первый творческий период Александрова, и наблюдать за ним по письмам и телеграммам невероятно увлекательно и немного грустно. Ведь Александров, известный как создатель музыкальных комедий, к которым у него лежала душа, предстает совсем иным: постоянно спешащий и не укладывающийся в любые сроки, что не связаны с кинематографом; переживающий и волнующийся, тревожащийся и задвинутый на второй план, вынужденный многому учиться не просто на ходу – на лету! Александров сутками не спит, безвылазно сидит над бумагами и записями, когда не идут съемки, а на съемках погружается в процесс полностью, постоянно что-то изучая и совершенствуясь. Сколько до колик смешных историй он и его корреспонденты упоминают за этот период! Сколько нелепостей случается с ними всеми – в какой-то момент чтения ты отрываешь взгляд от страниц и осознаешь, что будто бы сам участвовал в переписке, знаешь всех этих веселых ребят: и самого Гришу Александрова, и Старика Эйзенштейна, и Эсфирь Шуб, и, конечно, Перинку Аташеву... И многих других. Перед твоими глазами, в конце концов, разворачивается целая жизнь – фрагментами, но зато настолько живыми, что погружаешься в нее с головой.

Оттого особенно грустно видеть, как Александров на глазах становится серьезнее и умудреннее. Он пишет все больше докладных записок и получает все больше комментариев к фильмом от зрителей. Ввязывается в споры с руководством киностудии, с министрами кинематографии и так далее – вязнет в бюрократии, как герой Кафки. Любовь, говорите вы? И добавляете – Орлова. Да только посмотрите на него: как он был сложен и чувствителен в годы юности, в свои 20-30 лет. Как он переживал, как бегал с в последнюю секунду домонтаженными фильмами, как переживал самые ужасные бури и болезни в Мексике, как изучал язык и музыку в САСШ, как хватался за голову, не получая дальнейших указаний к работе от уехавшего монтировать бесконечные метры Эйзенштейна! Александров так хотел продолжать работать в том же ритме, в том же темпе, но болезни и бюрократы брал свое. А ты за этим наблюдаешь через письма его и ему.

Так или иначе, эта книга – волнующая и гнетущая, веселая и грустная, увлекательная и тяжелая – доставит огромное удовольствие всякому, кто хоть немного (и уж тем более – сильно) интересуется кинематографом, творчеством и жизнью Александрова и Эйзенштейна, особенностями съемочного процесса и отечественным кино в развитии. В ней есть драма и анекдоты из жизни – она не заставит скучать, но может заставить плакать. Тут уж как повезет.