Kitobni o'qish: «Дом книги. Новый Арбат»

Это место я вижу почти каждый день, мы ходим здесь по дороге из школы, когда я забираю сына. Самый обычный треугольник асфальта; пустое, продувное пространство. Никто не задерживается здесь, а бежит в переход или на остановку. Никто больше не назначает свидание, не прячется от дождя. Не ждет очереди позвонить. Мира, где все это было, больше нет, он исчез вместе с телефонными будками. Только сквозняк прежний и яростно крутит мусор.

Первый книжный развал появился на этом месте в начале девяностых, лавка букиниста, от которой он работал, находилась рядом в Калашном. Мой университетский товарищ устроился сюда по случаю, а потом заманил и меня. Я согласился, ведь всё прекрасно сходилось: когда-то, когда империя рухнула, имажинисты вышли торговать книгами на Никитскую, а философы открыли лавку в Леонтьевском, и вот теперь вышли мы, студенты и читатели этих философов и поэтов, – когда рухнула империя следующая. Книги в эпоху перемен, повторяющийся сюжет. Ну и заработок, конечно.

Место под навесом почтамта на углу Калининского (а теперь Нового Арбата) среди лоточников считалось самым прибыльным. Тут было главное – людской поток, трафик. Боровицкая, где торговали мы, хоть и под каштанами, и под Ленинкой, и с видом на Кремль, не шла с Калининским ни в какое сравнение. Мы мечтали взять в аренду этот угол. Торговать в очередь с другими лоточниками. Дело было за малым – за суммой, и вскоре мы ее собрали.

Книги на развале продавались разные, букинистические и новые, переиздания философии, психологии, истории, поэзии. Альбомы по искусству, словари. Собрания сочинений. Все то, что до этого было дефицитом или запрещалось. Как я уже сказал, мы работали от лавки. В ней заправляли двое; одного «букиниста», длинного и тощего, звали Карл Карлыч, он был молчун и курильщик со впалыми серыми щеками. А второй, пухлый и невысокий, заросший по губы кучерявой черной бородой, представился Мишей. В отличие от насупленного Карлыча, Миша любил балагурить, со своей бородой он смахивал на Маркса, имя «Карл» ему подходило больше. А Карл пил за конторкой коньяк и молчал, наблюдая сквозь дымок своей трубки, как мы поднимаем из подвала коробки.