Kitobni o'qish: «Бог и современный мир. Размышления над страницами Евангелия», sahifa 3

Остановить поднявшего руку

 
Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица, как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет – никому непонятно:
мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
 
 
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого
возникает фигура в платке,
и Младенца, и Духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь – звезда.
 

И. А. Бродский. «В Рождество все немного волхвы…»

Христос запретил апостолам Петру, Иакову и Иоанну говорить о том, что они видели на горе Фавор, пока Он не воскреснет (см.: Мф. 17: 9). Преображение – явление Господа во славе – предваряет Его вольную страсть и убеждает учеников в том, что Христос добровольно принимает все, что Ему предстоит претерпеть. В кондаке праздника Преображения, полном богословского содержания, говорится: «Якоже вмещаху ученицы Твои, славу Твою, Христе Боже, видеша: да егда Тя узрят распинаема, страдание убо уразумеют вольное, мирови же проповедят, яко Ты еси воистинну Отчее сияние». Иисус взял учеников на гору и преобразился перед ними, еще до Своих страданий дав им наставление, чтобы они устояли в искушении и, поняв, что Его страдания добровольные, проповедовали миру Его божество. Почему все это произойдет – страдания и смерть Христа, по чьей воле и ради кого? Иногда полагают, что Жертва, на которую идет Сын по воле Отца, является высшей, но подобной тем жертвам, что приносили люди, стараясь умилостивить Бога. Однако здесь совершенно иная, можно сказать, обратная природа жертвы – Бог отдает Себя за людей.

Жертва Христа отменяет все прочие жертвы, приносимые людьми Богу, делает их бессмысленными и ненужными. Важно, чтобы человек понял, что именно для этого Бог предает Своего Сына на вольную страсть. Бог Отец всегда вместе с Сыном – в Его страданиях и Крестной смерти, а не только в Воскресении и славе. Мы можем заключить это из богословия кондака Преображения. В нем говорится, что апостолы уразумеют: страдания, на которые Христос идет по воле Отца, даны для того, чтобы Его ученики и Церковь могли проповедовать, что от Него исходит Божественный свет – «Отчее сияние». Отец там, где Сын, а Сын всегда там, где Отец, – именно это Духом Святым должны познать апостолы. Однако полнота знания придет позже, поэтому Иисус предупреждает, чтобы они не говорили никому о том, что видели. Преображение открыло апостолам предваряющую славу, которая еще не восполнена тем, чему до́лжно совершиться, – Крестной Жертвой Бога Сына. Жертва приносится Отцу в вечности, потому что Сын всегда предан Ему до конца, и Дух подтверждает эту вечную преданность. Есть произволение Бога Отца на то, чтобы страдания Сына были приняты как Его благая воля, а Крестная смерть проповедана для того, чтобы всем открылось Воскресение. Тогда сияние славы Отца отобразится в том, о чем будут говорить апостолы. Поэтому их проповедь не должна была начаться сразу после Преображения.

Если бы это явление Бога Троицы – теофания – было завершающим Божий промысел о человеке и его спасении, то сразу после Преображения апостолам нужно было бы идти и проповедовать. Но Иисус предупреждает их и просит никому не говорить о том, что они видели, до тех пор, пока Он не воскреснет. Теофания (богоявление) на горе Фавор лишь предваряет полноту даров Духа и явление Бога Троицы в день Пятидесятницы. С другой стороны, Преображение являет людям Божью славу, чего не было в богоявлениях Ветхого Завета. Преображение становится как бы переходом от ветхозаветных теофаний, где Бог являл Себя прикровенно, например когда ставил Моисея в расселину скалы, лицом внутрь, чтобы тот не видел Его славу. Человек не мог видеть Божью славу «лицом к лицу» и остаться жив, когда Бог проходил рядом. Бог был не в ветре, не в землетрясении и не в огне, а в тихом веянии ветра (см.: 3 Цар. 19: 11–12), и чем тише это веяние, тем оно более полно Духа. Ветхозаветные теофании предваряли Преображение, как Преображение, в свою очередь, предваряло Воскресение и явление Воскресшего Христа, Пятидесятницу и Вознесение во славе. Бог Троица всегда и во всем таков, что где Сын, там и Отец с Духом, а где Отец, там Сын и Дух, поэтому вольная страсть Сына полностью согласуется с волей Отца, и Его Жертва не подобна жертвам, приносимым людьми Богу, а обратна им.

Авраам занес руку с ножом над своим единородным сыном Исааком. Исполняя Божье повеление, он был готов принести сына в жертву. Вера Авраама была так велика, что он стал отцом всех верующих, но даже его жертва не является подобной Жертве Христа и, лишь предвозвещая ее, имеет противоположный характер. Ради Бога люди идут на многое: Авраам занес над Исааком руку с ножом, и другие вещи совершаются в мире с Божьим именем на устах. Жертвоприношение Исаака, конечно, особый пример великой и изначальной веры Тому, Кто послал Авраама принести жертву и в последний момент остановил поднявшего руку. Бог не дал совершиться человекоубийству, на которое уже был готов Авраам, но которого совсем не желал Сам Бог. Люди идут на преступление с Божьим именем, полагая, что это делается в Его честь и славу. «Крестовый поход» бывает направлен против неверных – тех, кто противится правой вере. Но, может быть, некому было должным образом засвидетельствовать ее? А поход, не разбираясь, сметает все на своем пути. Разве этого хочет Бог? Напротив, Он хочет остановить руку всякого человека, поднявшего ее на другого человека, иных взглядов или традиции, национальности или цвета кожи.

Бог хочет остановить руку, поднятую на человека, в котором есть Божий образ, и останавливает ее, когда возможно. Не всякий из вознесших нож есть Авраам или подобный ему в силе веры. Напротив, когда подлинной веры нет, нож не останавливается, а опускается на голову или на тело того, над которым он был занесен. Так совершается совсем не богоугодное дело. Это не жертва ради Бога, хотя бы и с Его именем на устах. Бог не бывает там, где совершается человекоубийство, насилие одного человека над другим и всякая неправда, творимая даже ради благих намерений. Где лицемерие и коварство, ложь и интрига, Бога нет, не было и не будет. Он есть там, где Сын Божий приносит Себя в жертву за тех, кто предает и распинает Его на Кресте, а также за тех, кто грешит ежедневно и ежечасно, как все живущие на земле люди. Есть лишь одно «условие» – принимаем мы Его Жертву и верим в Его Воскресение или нет; видим предваряющий свет, явленный в Преображении, или, заслоняя лицо, отворачиваемся и не желаем ничего видеть и разуметь.

Апостолы посланы проповедовать, потому что Христос есть «воистину Отчее сияние». Бог, ставший человеком, являет в человеке славу Божьего образа и подобия. Поднимая руку над человеком, мы затмеваем эту славу не только в себе самих, но и в тех, кто видит преступление против Божьего образа. Однажды предав другого человека на смерть, невозможно увидеть Божий свет ни в себе, ни в других людях, пока не придет полное раскаяние в совершенном. В день праздника Преображения мы вкушаем освященные плоды – овощи и фрукты, которые Бог рас тит нам для питания. «Вкушайте эти плоды и не ешьте друг друга», – как бы говорит Он нам. Не стоит поглощать других людей, людей, принадлежащих к другому обществу или культуре. Нужно нести свидетельство не о своей, а о Божьей правде, которая состоит в том, чтобы отдать себя в жертву за других, а не других приносить в жертву за Бога, Которого не знаешь. Может случиться, что никогда Его не увидишь, если не остановишь занесенную тобой руку. Свет Преображения и «Отчее сияние» апостольской проповеди бывает там, где, как у Христа, есть личное добровольное страдание, а не причинение страдания другим.

Царство Божественных отношений

…Два человека вошли в храм помолиться: один фарисей, а другой мытарь. Фарисей, став, молился сам в себе так: Боже! благодарю Тебя, что я не таков, как прочие люди, грабители, обидчики, прелюбодеи, или как этот мытарь: пощусь два раза в неделю, даю десятую часть из всего, что приобретаю. Мытарь же, стоя вдали, не смел даже поднять глаза на небо; но, ударяя себя в грудь, говорил: Боже! будь милостив ко мне грешнику!

Лк. 18: 10–13

«Не бойся, малое стадо! – говорит Христос апостолам и Церкви, – ибо Отец ваш благоволил дать вам Царство» (Лк. 12: 32). Эти слова ко многому обязывают человека, но сказаны они не для всех живущих на земле людей, а для близких к Христу – тогда, в Его земной жизни, и сейчас, в Его Церкви. Иногда, размышляя непроизвольно, мы позволяем себе считать, что мы особенные и как «малое стадо» избраны Богом. Мир живет иначе, и люди, которых много больше, чем нас, грешат, не понимая этого. Большинство из них не участвуют в Таинствах и не составляют Церковь. Они другие, а мы, как порой кажется, лучше, потому что избраны – молимся, постимся и, исповедуя свои грехи, причащаемся Христовых Тайн. Конечно, нельзя сказать, что так «думается» всегда, но иногда этот помысел застигает нас врасплох. Мы начинаем так считать незаметно для самих себя, чтобы утешить себя, потому что бывает действительно трудно. Смотрим на тех, кто преуспевает в этом мире, и думаем, что если бы мы больше времени посвятили работе, карьере или бизнесу, а не Церкви, то имели бы успех. Тогда спокойно жили бы и радовались, а теперь часто испытываем трудности и искушения.

Наши рассуждение о себе и размышление о том, кто мы по отношению к миру и какие мы, должны быть исполнены благодарности Богу, а не превозношения над людьми. «Отец ваш благоволил дать вам Царство» – в каком-то смысле, подчеркнем еще раз, это пока больше обязывает, чем дает нам. Здесь обязательство не только перед самими собой или другими членами Церкви, но перед миром – тем, на который мы невольно иногда смотрим свысока, даже не отдавая себе в этом отчета. Наше обязательство к миру подобно обязательству, принятому на Себя Христом и исполненному Им на Кресте. У каждого свой крест, но не будем забывать, что крестом он является только тогда, когда подобен Христову Кресту. Это сораспятие за грешный, не церковный и не благочестивый, а «погрязающий во грехе» мир, идущий не туда, куда зовет Бог, и совсем не верующий в Бога. «За грех мира» и приносится Христова Жертва, причащаясь которой, мы распинаемся с Христом (ср.: Гал. 2: 19).

О Царстве следует размышлять совсем иначе и не воспринимать его подобно ребенку, которому принесли подарок, – забрав, спрятать и никому не дать, – «моя игрушка». Мы не должны относиться к дару Бога так, как будто это наше достояние, а недостойные, мол, не должны его трогать. Иногда непроизвольно такая мысль может возникать: «Они не молятся и не постятся и потому недостойны». Царство дает Бог, а не человек. Недостоинство мира и тех в мире, о которых мы так думаем, возникает из-за нас самих. Мы недостойны, поэтому и наш мир тоже недостоин, мы не живем по заповедям Христовым – и он не живет, мы заботимся о завтрашнем дне – и мир заботится не только о «завтра», но и о «послезавтра» – на десятилетия вперед. Таким образом, начиная с нас самих, прерывается исполнение заповеди Христа, данной Им в Нагорной проповеди.

Христос обращает наше внимание на птиц и на цветы: «Не заботьтесь, видите, ваш Отец питает и одевает их, а вам вручил дар разделить с Ним то, что Сам имеет» (ср.: Мф. 6: 31), – Царство Божественных отношений. Вы призваны участвовать в них, не отвлекаясь на многообразные заботы. Глядя на вас, мир продолжает жить, как жил, справедливо упрекая: «Где их вера во Христа?» – «Бодрствуйте, ибо не знаете, когда придет ваш господин, чтобы вовремя открыть ему двери. Не уподобляйтесь негодному рабу, который, не зная, когда придет хозяин, стал пить, гулять и бить других рабов» (ср.: Мк. 13: 35; Лк. 12: 45). Церковь – это не абстрактное понятие, а конкретные люди, наполняющие ее и живущие ее жизнью, то есть не только называющие себя христианами, но делающие видимым то, что Церковь собой представляет. Мы собираемся в храмах для совершения Таинства евхаристического общения, и окружающие люди это видят, хотя пока и не идут с нами. Все это неизбежно откладывается в памяти. Придет время, и человек задаст себе «главный» вопрос. Но сейчас речь идет о том, что ответственность за врученное нам Царство с нас уже не снимается, и мы должны понести то, что исполнить сами не в состоянии.

Христос понес ответственность за врученное нам Царство и продолжает ее нести вместе с нами за остальной мир. Мы приходим в храм, чтобы соприкоснуться с Таинством, войти в него и в нем стать подобными Христу. Необходимо понимать, что Жертва, принесенная на Кресте, является единственной, навсегда искупившей человеческий род и покрывшей все грехи и всю неправду этого мира. У Христа мы учимся настоящей любви. Не эгоистичной и чувственной, к которой привык мир, но подлинно жертвенной и преданной до конца и без всяких условий. Христос идет на Крест и не ставит никаких условий. Исполняя волю Отца, Он делает так, чтобы это отпечаталось и стало фактом бытия человечества от его начала и до конца. Сын Божий воплотился, явил людям Отца, проповедовал, делал благие дела, был предан на мучения, распят и умер. Чтобы исполнить волю Отца, Он не защищал Себя и не препятствовал тому, что совершилось руками людей.

Мы веруем во Христа потому, что были не только Его страдания и Крестная смерть, но и Воскресение, в котором оправдалось совершившееся и простились все, кто это совершил. Сын Божий пришел, чтобы не судить, а оправдать человека (см.: Ин. 12: 47). Он хочет оправдать в том числе и тех, кто творит зло, только не в их зле, конечно, но, оправдывая, показать их перед Отцом и перед ними самими человеческими существами, способными на несравненно лучшее. Оправдание состоит в выявлении наших подлинных достоинств и способностей, которые пока скрыты. Они только приоткрываются кому-то из нас, но не по нашим усилиям или заслугам, а в Таинстве Жертвы, ради которого мы собираемся в Божьем храме. Через нас миру открывается то, что на самом деле уже случилось «как факт». Церковь непрерывно свидетельствует о Жертве, которая покрыла весь человеческий грех от начала и до конца мира. Ничто не превозможет и не осилит Жертву Христа и Его любовь, кроме добровольно го и окончательного отречения или «хулы на Духа» (Мф. 12: 31).

Однако если все прощено, то это совсем не значит, что теперь неважно, как жить, и все равно, каким грехом грешить. Напротив, теперь понятно, как можно жить, чтобы не грешить вообще, потому что так жил Христос. Он может научить и привести к этому всякого верующего в Него. Внутренне сосредоточиваясь и молитвенно отдавая себя в общении Христовом, мы приобщаемся той Жертвы, которая приносится за весь мир. Составляя Церковь, мы и есть Плоть Христа, принесенная «за жизнь мира» (Ин. 6: 51). Мир надо не судить как недостойный и непросвещенный и не смотреть на него свысока, а принять страдания за этот мир, любить его во Христе и сострадать всем живущим в этом мире людям. И в конце концов нужно добиться того, чтобы наша жертва и любовь к Богу дошли до сердец других людей, которые тогда тоже смогут принять данное «малому стаду» Царство Божественных отношений.

Премудрость Креста́

 
Пилой поющею подточен яркий ствол
Еще не выжившей свой полный век березы.
На землю ниспроверг ее не произвол,
Не налетевшие прерывистые грозы.
 
 
Она, прекрасная, отмечена была,
Рукой сознательной для бытия иного: —
Зажечься и гореть, – блестя, сгореть дотла, —
И в помыслах людей теплом зажечься снова.
 
 
Но прежде, чем она зардеет и сгорит,
Ей нужен долгий путь, ей надо исказиться: —
Расчетвертована, она изменит вид,
Блестящая кора, иссохнув, затемнится.
 
 
Под дымным пламенем скоробится она,
И соки жил ее проступят точно слезы,
Победно вспыхнет вдруг, вся свету предана, —
И огненной листвой оделся дух березы!
 
 
Я с жадностью смотрю на блеск ее огня: —
Как было ей дано, погибшей, осветиться!
– Скорее, Господи, скорей, войди в меня,
И дай мне почернеть, иссохнуть, исказиться!
 

К. Д. Бальмонт. Молитва о жертве́

Церковь проповедует мудрость не века сего и его властей, а тайную и совершенную, которую Бог еще до начала творения предназначил к нашей славе (ср.: 1 Кор. 2: 6–7). О какой мудрости идет речь? Ответом на этот вопрос будет то событие, с которым Церковь связывает соответствующий отрывок из Послания апостола Павла к Коринфянам. Это праздник Христова Креста, когда Церковь проповедует Премудрость Жертвы, принесенной на Кресте. И эта Премудрость еще до начала творения мира была предназначена Богом к славе среди людей, то есть к тому, чтобы человек прославил Бога в Его творении на земле. Премудрость Креста и Жертвы – это премудрость жизни ради других. Но как понять, что она существует до творения, когда еще нет мира и человека, а есть только один Всеблагой Бог? Невидимый, непостижимый и абсолютно иноприродный в отношении ко всякому творению, Бог еще не начал творить этот мир, и понятия начала и конца здесь неуместны. Он вне времени и пространства и выше всякого бытия. Но как понять предназначение Премудрости Жертвы – жизни ради другого – в Боге, Который еще не творит мир, когда жизни как таковой в этом мире нет?

Вспомним икону преподобного Андрея Рублева «Троица». Образ Троицы на этой иконе был уже достаточно известен. Изображение трех Ангелов, которое не совсем корректно называют Ветхозаветной Троицей, являет «предвечный совет» Бога. Общение и соотнесенность Божественных Отца, Сына и Святого Духа непосредственно не связаны с творением. Это «внутритроичное бытие» Бога, которое самодостаточно и всегда есть как таковое – само в себе. Премудрость Крестной жертвы как преданности другому до конца – это «внутритроичная Премудрость» Бога. Бог Сын и Бог Отец единосущны, то есть одной природы, и пребывают в вечном общении друг с другом – подлинном диалоге, не имеющем начала и конца. Святой Дух, «третья сторона» или третий участник общения, свидетельствует подлинность диалога двух первых. Он другой по отношению как к Отцу, так и к Сыну и являет Их различие в совершенстве общения подлинного диалога. Говоря здесь о различении, мы не вправе применять правила арифметики к исчислению Лиц Троицы. Бог один, а три Божественных Ипостаси вместе и каждая нераздельно в своей инаковости имеют в Себе самую суть божества – предание себя другому, абсолютную жизнь ради другого, что в богословии называется божественный перихоресис. Предание себя до конца и есть Премудрость Креста, который всегда символ или подлинное отображение жертвы или жизни ради другого независимо от творения мира и происходящего в нем. Церковь проповедует именно такую Премудрость.

В этом мире мы встречаемся с разными видами знания: философией и богословием, математикой и естественными науками. Нас учат правильно устраивать свою жизнь, чтобы прожить как можно дольше. Но все в руках Бога, и мы прекрасно знаем, живем ли короткую жизнь или длинную, что в конце концов это не так важно. А что же важно? Познать Бога, соприкоснувшись с Ним особым образом, таким, который присущ самому бытию Троицы, общению трех Лиц. Жертва Креста – это готовность идти до конца всегда, а не только когда хорошо и удобно. Мы приходим в храм предоставить себя Богу, настраиваемся на молитву и Причастие. Здесь нам комфортно в духовном смысле, и мы ощущаем свою встречу с Богом. А что за порогом храма? Как мы проводим остальное время? Это исключительно важно, потому что каждое мгновение своей жизни мы растем в вечность или, наоборот, умаляемся, падая до земли, – иного не дано.

Христос говорит: «Кто не со Мною, тот против Меня…» (Мф. 12: 30). Если мы не принимаем Его Жертву и не делаем того, к чему склоняет совесть и дух, которыми Бог сообщает нам о Себе и Своем пути, то мы становимся против Него. Особым образом Он ведет нас по пути Жертвы, и, отказываясь идти, человек неизбежно попадает в небытие. Спасительность проповеди Креста заключается именно в том, чтобы каждое мгновение своей жизни чувствовать тот путь, которым мы идем. Нося крест на груди, держа его в руках и взирая на него, помнить о жизни ради других как предвечной Премудрости Креста. Распятие встречается не только в православных храмах, но повсеместно. Крест везде, потому что это самая суть того, что Бог сделал для человека. Человек может принять Его Крест и стать подобным Богу. Есть жертва, служение и преданность до конца, но есть и обратное – жизнь ради себя, предательство и отречение от Бога. Нам дано делать свой выбор в каждое мгновение нашей жизни.

Из самых глубин бытия можно увидеть, зачем по-настоящему нам дана жизнь. Если мы остаемся лишь с самими собой, то она нам будет не нужна, потому что все равно закончится. Ничего дальше не будет, если мы закроем себя от Бога и Его Креста, и напротив, эта жизнь исполнится смысла, когда в ней проявится слава Божия и слава человека, сотворенного по Его образу и подобию. Есть глубокое значение даже у смерти, преодолевая которую человек переходит через телесные границы и может получить непосредственную возможность воссоединиться с Богом в отношениях жертвенной преданности и божественного перихоресиса. А это, как мы сказали, глубочайшее выражение самоотдачи и взаимопроникновения без остатка. Естественным для нас образом перихоресис осуществиться не может. Будучи предоставлен самому себе, человек на земле остается замкнутым и закрытым для другого человека и для Бога. Зная это, Бог посылает Своего Сына, Который открывает нам Отца в Его любви к миру (см.: Ин. 3: 16), свидетельством чему всегда остается Крест, которому мы поклоняемся, почитаем и через который учимся любить Бога.