Kitobni o'qish: «Аокигахара»

Эту серию я посвящаю своему отцу, Смородинскому Георгию Семеновичу. Это он приучил меня к чтению, и он бы очень порадовался, узнав, что сын пишет книги. Друзья звали его Гришей.

Глава 1

– Вот что у них тут столько дерьма на дорогах?! – возмутился я, вляпавшись в очередную кучу навоза. – Развели, понимаешь, коров…

Нет, ну одно дело, когда ты в сапогах или берцах, и совсем другое – в соломенных сандалиях и по дерьму. Сука! Никакого зла не хватает! Засмотрелся на город, блин…

– Ну, ни один нормальный ёкай в лепеху никогда не наступит, – тут же поддел меня Иоши. – У нас же нюх есть и со зрением полный порядок.

– Ага, поговори еще, умник, – беззлобно парировал я. – Не ты ли утром в той вонючей луже купался?

– Та лужа на перекрестке, по которому прогоняют стада, помогла защитить наш отряд от нежелательного внимания местных ками, и заходил я в нее именно по этой причине.

– Ну да, защитник ты наш, – я вздохнул и перевел взгляд с летящей впереди кошки на Муцу, до которого оставалось не больше двадцати километров пути. – Я уже жалею, что решил отправить лошадей в Хаконэ. Верхом-то в дерьмо не наступишь…

Хаконэ – небольшой городок возле ущелья Тивата. Тот самый, где полгода прожил Ясуо Хояси. Туда, собственно, и лежал сейчас наш путь. Впрочем, мимо Муцу – крупного города клана Ёсида – я тоже пройти не мог. Здесь находился храм Райдена-сама, где служила мать мальчика, который поделился со мной своим телом. Я должен был увидеть ее. Не знал, что скажу, но врать и строить из себя ее сына точно не буду. Вот такие дела…

– Ты все правильно сделал, Таро, – неожиданно поддержала меня идущая за спиной Эйка. – Пешие паломники не такие приметные. А после произошедших в столице событий нам всем лучше бы поберечься. По крайней мере, в ближайшее время. Ёсида ведь еще не выразили поддержки новому Императору, а значит, у нас могут возникнуть проблемы. Думаю, глупо было бы умереть в двадцати ри¹ от Синего Леса.

– Да, – я кивнул и, стряхнув с ноги коровье дерьмо, пошел дальше, внимательно следя за округой.

После памятных событий в Хейанкё прошло уже что-то около месяца.

Объявившаяся в столице Салисэ взяла власть в Империи в свои хрупкие, но очень твердые руки. Горожанам было объявлено о предательстве Воина и его сговоре с Сэтом, в столицы кланов поскакали гонцы. Особенно доставил Акар Аш. Демон появился в воздухе над разрушенным Буши-но Шидо и, ревом поприветствовав Солнцеликую, швырнул к ее ногам тушу мертвого Хара.

Не знаю, сам он придумал этот эпатаж или они как-то договорились с Салисэ, но народ от такого жеста реально выпал в осадок. Как выяснилось, каждая собака тут в курсе того, что Владыка Пепла – самый лютый враг Сэта, и такой жест мог означать только одно: богиня Солнца вернулась и, призвав всех возможных союзников, вступила в войну со своим главным Врагом.

Предатель уничтожен! Асуры отброшены в Кимон, и Светлое Будущее уже разгорается на горизонте. Простым людям больше знать и не нужно.

Реальность же такова, что за прошедшие тысячелетия Владыка Нижнего Мира усилился многократно, и победить его практически невозможно. Даже если все высшие ками поверхности соберутся в один отряд, они, возможно, и смогут остановить грядущее вторжение из Нижнего Мира, но вряд ли нанесут Змею хоть какой-то значимый вред. Потеря двух Темных Князей лишь немного ослабила Сэта, а наверх он не лезет лишь потому, что боится возвращения Рюдзина. На какой-то из страниц Книги Начал говорилось, что, сунувшись на поверхность, Владыка Нижнего Мира разбудит Великого Небесного Дракона и получит по зубам, как и четыре тысячи лет назад. Вот он и гадит из своей Преисподней как может: ищет союзников наверху, уничтожает Синий Лес, отправляет на поверхность Темных Князей.

Просто в легендах говорится, что если Плоть Мира сильно ослабнет, то Великий Дракон уснёт и уже никогда не проснётся. Поэтому Змей и старается, ослабляя эту самую Плоть.

Я не совсем понимаю все эти высшие материи и не знаю, что такое Плоть Мира, но планы Сэта мне понятны. Владыка Нижнего Мира хочет уничтожить своего единственного противника, а потом выползти наверх и надавать тут всем по сусалам, мстя за прошлые поражения.

И никакие Владыки Океана тут не помогут. Они же в воде, а Сэт ни разу не уж², и в океан ему соваться без надобности. И Кимон этой твари тоже не особенно нужен. Вернее, нужен, но в последнюю очередь. В общем, этому миру грядёт Великая Вселенская Жопа, и разгребать все это дерьмо приходится мне. Да, такой вот я Фродо местного, блин, разлива. Затычка к любой заднице, но по-другому никак.

Дело в том, что Сэта может остановить не только Рюдзин. Если я верну в мир своего Господина, его союз с Салисэ загонит Змея под самую дальнюю шконку.

Ведь именно поэтому и была разыграна та давняя партия с обманом, предательством и братоубийством. И оно ведь сработало, но только не полностью. В идеальном для Сэта варианте моя черноволосая подруга должна была стать безвольной подстилкой Такэми. Потом бы Змей изгадил половину материка и избавился бы от Рюдзина. Дальше – все как по нотам… Хозяйка Мрачного Леса говорила же, что, победив, любая сторона изменит миропорядок и появится новый баланс. Только вот хрен такое случится!

На той проклятой площадке Крылатый отдал амулет мне, и Светлоликая не попала в рабство к Такэми. Теперь дело за малым: найти последний кусок филактерии и с помощью обломка клыка Рюдзина воскресить Нактиса. Всего-то делов, ну да… Ведь именно поэтому Хону ищут все приспешники Сэта, и потому-то Хар пытал меня в Буши но Шидо.

Теперь Такэми ушел… Сдох от своего же меча. Хара добил Акар Аш, и ситуация немного исправилась. Число загонщиков Хоны поубавилось, но для меня, по сути, все осталось как прежде.

Сила не вернулась, боевая форма недоступна, руки по-прежнему скованы цепью, а в лиса я перекидываться не могу. Слишком много желающих найти меня и убить.

Солнцеликая тоже помочь мне не может. Сущее ей этого не позволит. Тот её дар я подобрал с алтаря, как бы случайно, а «специально» – ни хрена не получится. Я могу обойти хоть все алтари Империи, но Силы больше не получу.

С Каннон такая же песня… Милосердная поимела нехилые дивиденды после произошедших событий. Ей даже новый храм в Хейанкё возведут, а одним из знаков Императорской семьи станет Вода, но мне с этого ни горячо ни холодно.

Я проговорил с обеими богинями полдня, и по итогу мы решили ничего не менять. Планы прежние. Сначала ущелье Тивата, там призываю Девятихвостую и дальше делаю все, что она скажет. Казалось бы, лисицу проще было призвать в Хейанкё, когда я находился под защитой богинь, но это было бы глупостью. Сейчас Хона сидит в какой-то норе, и никто из врагов не может ее почуять. Появившись же в мире, она больше скрыться не сможет. Поэтому пусть пока прячется. Мне и всем остальным так намного спокойнее.

Из ближайших союзников – еще Акар Аш. С ним мы хорошо так попили Иошиного самогона, и демон даже остался на сутки, дожидаясь, пока енот наварит ему полсотни бутылок. В целом, хорошо посидели, но в следующий раз увидимся уже нескоро. На поверхности Акар Ашу в ближайшие пару лет появляться нельзя. Лимит исчерпан, и лавочка закрылась. Впрочем, в Нижнем Мире Владыка Пепла окажет мне любую посильную помощь, да вот только не собираюсь я пока в Преисподнюю. Мне бы тут со своими делами разобраться, а потом уже можно хоть куда. Мечты… ну да, куда же без них.

Во всем же остальном – полный и беспросветный позитив. Мой брат женился и стал Императором! Все мечты у парня сбылись, да ещё и с огромным прицепом. Император, правда, из него пока как из известной субстанции пуля, он даже лицо серьезное сделать ни разу не смог, но ничего – научится. Императорский Совет поменялся, и сейчас там в большинстве заседают паладины Солнцеликой богини. Собственно, они и управляют страной. Но, опять же, все это до поры. Как только Нори с Асукой наберутся должного опыта, Салисэ заберёт своих ребят из Совета. Им самим это правление – как корове седло, но свою Госпожу, понятно, никто не ослушался.

О моем участии в произошедших событиях всем приказали молчать. Такэми покарала Салисэ – и точка! Ивату, телохранителей Императора и тех ребят, что прибежали к посольству Ясудо, приняли в Войско Зари, и они теперь такие же паладины. То есть рот никто из них гарантированно не раскроет, и это главное. Лишняя известность мне сейчас ни к чему.

Народ в столице праздновал неделю, но мы с ребятами уехали на третий день, сразу после коронации нового Императора. Грустно было расставаться с братом, но ничего не поделаешь – у него теперь своя жизнь. Все как договаривались: принц женился и отпустил своего джинна в закат. Ещё бы цепи снял, но это, к сожалению, не в его силах…

– Паломники, да… – голос Иоши оторвал меня от раздумий. Енот посмотрел на Эйку и ехидно поинтересовался: – А знаешь ли ты, паломница, что в храм Райдена-сама нельзя зайти, имея хоть какую-то растительность на теле? Так что придется тебя обрить…

– Я тебя сейчас сама обрею! – недобро нахмурилась девушка, когда до нее дошел смысл сказанных приятелем слов. – А то болтаешь много в последнее время. Или ты собрался вместе с Таро идти в храм? Не, ну ты скажи, и я быстро избавлю тебя от всякой растительности…

– Он бре-шет, – Нэко развернулась в воздухе и с укоризной посмотрела на тануки. – Расти-тель-ности не долж-но быть только на голове, но ёкай это пра-вило не ка-сает-ся!

– Значит, брить будем только его? – ничуть не смущенный этой отповедью, енот повернул голову и смерил меня задумчивым взглядом. – Он же не может сказать, что он ёкай, да и по дерьму вон гуляет, как самый обычный человек…

При приближении к Синему Лесу Иоши заметно занервничал и оттого много и не по теме болтал. Не знаю уж, в чем причина такого его состояния, но спрашивать точно не буду. Не хочу смущать. Нужно будет – расскажет сам, а если не нужно – так и по фигу.

– Все в порядке, братишка, – я улыбнулся и похлопал приятеля по плечу. – Уверен, что в храм меня пропустят и так.

Не ожидавший такого ответа енот смутился и, отведя взгляд, посмотрел в сторону города.

– Я тоже уверен, что тебя пропустят хоть как, но… не знаю… Неспокойно мне на душе. Вот уже три дня чувствую приближение смерти. Что-то страшное, но не знаю что – и оттого не нахожу себе места.

– А что конкретно ты чувствуешь? – я переглянулся с Эйкой и тоже посмотрел в сторону города. – Где это «страшное» нас ждёт?

– Не знаю, – Иоши покачал головой, – но в Муцу нас никто не посмеет тронуть. Приняли Ёсида нового Императора или нет – дело десятое. Никто, даже сам Райден-сама, не захочет вызвать на себя гнев Солнцеликой богини. Темные или асуры в городе тоже вряд ли появятся. Райден-сама не Такэми, он их всех ненавидит и уничтожит при первой же возможности, но вот дальше – в ущелье Тивата – одна чернота. И Аокигахара ощущается как-то странно…

– Да, он прав, – подтвердила лисица. – Я почти не чувствую Синий Лес. Возможно, что-то притаилось в ущелье и блокирует весь Ментал…

– А ну, отставить панику! – я перевёл взгляд с Иоши на Эйку. – Мы ведь не за мухоморами в лес пошли? Так чего вы тогда хотите? Нас, конечно, будут встречать, и, конечно, придётся драться. Кто-то из вас в этом сомневался?

– Мухоморы… что это? – Иоши посмотрел на меня и поморщился. – Какие-то заклинания?

– Ну, можно сказать и так, – я усмехнулся и снова хлопнул приятеля по плечу. – Это грибы. Навроде мацутакэ, но немного другие. Если парочку сожрать, то такие заклинания в голове пойдут – закачаешься. Так что оба – хвосты пистолетами, и чтобы о плохом больше не думали! Оно нас и так найдёт…

– Пистолетами? Это как? – Эйка удивленно приподняла брови.

– Это как у кошек, когда у них хорошее настроение, – ответил я и… вляпался в очередную кучу дерьма.

Сука! Да сколько же можно?!

– Пис-то-летами… – промяукала Нэко и, облетев вокруг меня, изобразила правильное положение хвоста.

Я посмотрел на неё, и меня вдруг пробило на смех.

Не, ну а как по-другому? Идём тут, заморачиваемся, боимся какой-то черноты, что поселилась в ущелье Тивата. Герои, блин, древних легенд. Вчетвером вышли на битву с Владыкой Нижнего Мира. Не, этот червь огребет у нас по любому! Дерьма бы только на дороге было поменьше…

В Муцу мы зашли без каких-либо проблем. Молодой самурай, девчонка в накидке и худой крестьянин с пропитым лицом, в которого превратился Иоши, никакого беспокойства у стражи на воротах не вызвали. Храм Райдена тоже долго искать не пришлось. Он здесь что-то навроде Императорского дворца в Хейанкё – центральное здание города.

Четырехэтажное каменное строение с характерными гнутыми крышами по размерам не уступало московскому гипермаркету, и хрен его знает, сколько тут обитало монахов. Впрочем, какое мне дело? Язык-то, он и до Киева доведёт. Поэтому вряд ли я буду долго искать эту женщину. Маму… Это ведь она меня родила…

– Ждите здесь, – я указал ребятам на небольшой палисадник напротив входа на территорию храма и, пригладив на голове волосы, отправился в сторону больших дубовых ворот.

Не пропустят? Ну и хрен с ними! Пусть позовут мать, а с ней я могу поговорить где угодно. Главное, чтобы позвали.

В воротах дежурил десяток солдат во главе с тремя самураями. Рослые, наголо выбритые, в фиолетовых с белым накидках и эмблемами клана на правой части груди.

Ещё издали, судя по выражению лиц, я понял, что они меня не пропустят. Нет, во взглядах самураев не было ни ненависти, ни злости. Лишь легкое небрежение с толикой презрения. Так сытые породистые псы смотрят на приблудившуюся дворняжку.

Нет, понятно, что после долгого пешего перехода вид я имел нетоварный. Доспех запылился, плащ стал похож на грязную тряпку, гэта,³ опять же, в коровьем дерьме. Однако все они прекрасно понимали, как может выглядеть человек, прошедший за день десяток ри. Но почему тогда так на меня смотрели?

Нестрижен и небрит? Ну, возможно… Только положить мне на их тонкую душевную организацию. Я не Райдену молиться пришел, а к матери. И попробуют только они ее не позвать!

За воротами просматривался просторный двор, посреди которого прямо напротив входа в храм высилась пятиметровая статуя бога.

Мощный широкоплечий мужик чем-то неуловимо напоминал Джеки Чана. В грозном, понятно, его варианте. В тяжелом латном доспехе и шлеме с высоким гребнем, Райден стоял, опираясь обеими руками на канабо, и тяжелым взглядом смотрел на входящих в храм посетителей.

У ног статуи бога, свернувшись, лежал зверь, очень сильно напоминающий того хорька из астрала, который, явившись в виде удара молнии, очень вовремя вразумил Ату. Райдзю – Иоши вроде говорил, что его зовут так? Он ещё за ухо меня укусил напоследок.

– Ты что-то хотел, самурай? – от созерцания статуи меня отвлёк низкий голос командира охраны. Мужик вышел вперед и, положив ладонь на рукоять тати, спокойно посмотрел мне в глаза. – В храм в таком виде мы тебя не пропустим. Райден-сама требует к себе уважения, а ты сейчас похож на бродягу. Помойся, остриги волосы и тогда уже приходи. В городе есть рёканы, там хватает купален.

– Мне не нужно в ваш храм, – я встретился взглядами с командиром охраны. – Я пришел к своей матери. Позовите ее, и мы поговорим здесь.

– К матери? – самурай нахмурился и покачал головой. – Если твоя мать служит в храме, ты опозоришь ее таким своим видом. Уходи и возвращайся, когда помоешься и острижешь волосы.

Он ведь мог меня не оскорблять, но, видимо, некоторых горбатых исправит только могила…

– Вот зачем ты нарываешься? – глядя в глаза самурая, со вздохом произнес я. – Думаешь, твой бог оценит это высокомерие? Думаешь, ему не наплевать на то, как я выгляжу? Или ты считаешь, что у тебя две жизни? А эти бойцы за твоей спиной смогут чем-то тебе помочь?

– Да ты никак угрожаешь мне, щенок?! – криво усмехнувшись, прорычал командир охраны и рванул из ножен свой тати.

Я усмехнулся ему в ответ, и в этот момент мир утонул в серебристо-фиолетовой вспышке. Как тогда в астрале… Такой же искрящейся и такой же безумно красивой. Землю под ногами тряхнуло, по ушам ударил грохот громового раската, и я почувствовал легкое покалывание у себя на щеке.

Повернул голову, улыбнулся и осторожно провел ладонью по шерстке искрящегося хорька, который непонятно как оказался на моем левом плече.

Он снова пришел, когда мне угрожала опасность…

Ошеломленный явлением спутника бога, командир охраны отшатнулся и неверяще выставил перед собой левую руку. Затем упал на колено и, низко склонив голову, пробасил:

– Прости, господин, я не знал…

Солдаты повторили жест командира, а у меня в голове раздался негромкий печальный голос:

– Пойдем, Таро, я отведу тебя к твоей матери.

Произнеся это, Райдзю спрыгнул на землю и, задрав хвост, пошел ко входу в храм. Я пожал плечами и двинулся следом: мимо коленопреклоненных солдат, в повисшей над площадью тишине.

Никто меня остановить не пытался. Монахи и прихожане при виде спутника бога бледнели и низко кланялись. Кто-то падал на колени, кто-то начинал громко молиться, а я шёл за Райдзю и пытался понять, почему в его голосе прозвучала печаль.

Что-то не так с матерью? Она меня не узнает? Не примет, когда увидит, что в тело ее сына подселили другого?

При этом меня не покидало чувство какой-то щемящей грусти.

Так бывает, когда ты возвращаешься домой после очередной командировки в пустую квартиру.

Мамы не стало в пятнадцатом, но здесь-то почему такое же чувство? Мы же сейчас идём к ней?

Гребаное раздвоение личности! Я ведь уже своё отгрустил. Но тот мальчишка… он ведь во мне. Его дух не успел покинуть тело до моего «вселения». Эйка же говорила… История повторяется? Но здесь же мама жива! Так какого, блин, хрена?! И, черт! Я ведь даже не знаю ее имени!

– Ее зовут Айяно Акали, – без труда прочитав мои мысли, прошептал в голове Райдзю. – Двадцать четыре года она была старшей дзинсу твоего отца. Скоро она уйдёт, но вы успеете попрощаться…

«Старшей дзинсу отца?! – я буквально охренел от свалившейся на голову информации. – Получается, отцом погибшего мальчишки был Райден?! Черт! А ведь это многое объясняет! Кто бы ещё мог вырвать парня из лап Аби и отправить его через полстраны на склон горы Ума! Что?! Что ещё он сказал?! Моя мать настоятельница этого храма – и она умирает? Так вот откуда взялась в его голосе эта печаль…»

Пока я приходил в себя от услышанного и пытался уложить все это в голове, Райдзю пробежал мимо алтаря, стоящего в центре главного зала, и повернул налево – на лестницу.

Наверное, стоило сказать ему, что я совсем не тот Таро, но он, скорее всего, это знал и так. Лучше я скажу это ей… В мире, где нет окончательной смерти, людям не стоит врать даже во благо. Особенно тем, кто долго стоял рядом с богами…

Следуя за спутником бога, я поднялся на четвёртый этаж и, пройдя по широкому коридору, зашёл в просторную комнату, в которой находилось семеро лысых монахов в фиолетово-белых кашаях. Они молча стояли вокруг циновки, на которой лежала невысокая женщина лет пятидесяти…

Айяно Акали… мама…

Без сознания. Кожа – неестественно бледная, рот приоткрыт, тело трясёт в лихорадке. Я не большой спец в лечении, но было видно, что она умирает. А эти семеро… Они просто стояли… Никто не пытался помочь. Просто пришли попрощаться со своей настоятельницей…

На звук моих шагов мужчины обернулись. Двое нахмурились и, очевидно, хотели что-то сказать, но тут заметили спутника бога…

Наверное, при других обстоятельствах меня бы позабавили их отвисшие челюсти, но не сейчас…

Райдзю тем временем выбежал в центр комнаты и мысленно произнёс:

– Оставьте нас, братья. Мы с Таро её проводим…

После этих его слов на вытянувшихся лицах монахов появилась тень узнавания. Они, вероятно, вспомнили мальчишку, которого пятнадцать лет назад украли твари из Нижнего Мира. И командир охраны на воротах не прав. Никого я тут не позорю! Уйти от чудовищ и вернуться назад самураем смог бы не каждый!

Вот и пусть помнят, что Айяно Акали родила достойного сына!

Монахи два раза просить не заставили. Поклонились Райдзю и, скользя по мне удивленными взглядами, вышли из комнаты.

– Пойдём, Таро, – спутник бога встретился со мной глазами и побежал к циновке, на которой лежала умирающая. Я тяжело вздохнул и, подойдя к матери, опустился возле неё на колени.

Она была очень красивой… даже сейчас, но… черт… какое это уже имеет значение?

В голове все смешалось. Тот Таро, что во мне – ее настоящий сын, – рвался наружу. Нет, он не пытался контролировать тело. Он просто скорбел, и мне стоило огромных усилий, чтобы не разрыдаться.

Нет, я пока не могу! Должен сказать… Она должна знать, что с нами двоими случилось… Не знаю, зачем мне эта откровенность, но чувствую, что по-другому нельзя… Мог бы просто смолчать, но…

– Сейчас… – прошептал Райдзю и по-кошачьи подлез под руку матери.

Секунд десять не происходило ничего, но затем ее тело перестало трясти. Рука шевельнулась, Айяно Акали открыла глаза, медленно повернула голову, и наши взгляды встретились.

Она смотрела на меня какое-то время, видимо, не до конца ещё придя в себя. Может быть, просто не узнала, но…

– Сынок… – наконец тихо прошептала она и, сев, положила ладонь мне на запястье.

С трудом проглотив подкативший к горлу горький комок, я опустил взгляд и покачал головой.

– Да… это я и не я… Понимаешь, так случилось, что твой сын, он…

– Я знаю, кто ты, – сжав мне запястье, неожиданно прошептала она. – А ещё я знаю, что мой настоящий сын был обречён. Проклятая страница Книги Начал… Таро могло спасти только чудо. Явление героя… Шанс был невелик, но ты все же пришел и смог выжить! А я… Я вижу его в тебе. Теперь он тоже герой, и я чувствую, что он счастлив.

В этот момент сидящий во мне мальчишка прорвался наружу. Я прошептал: «Мама!» – и уткнулся лбом ей в плечо, чувствуя, как по щекам текут холодные слёзы.

– Спасибо, что пришел… – нежно проведя ладонью по моим волосам, прошептала она. – Я счастлива, что ты жив, и теперь могу спокойно уйти. Твой отец… Он уже ждёт…

Одновременно с этими ее словами небо за окном потемнело. Так, словно налетел ураган. В следующий миг черноту прорезали ветвистые росчерки молний. По ушам ударили громовые раскаты. Тело матери дернулось в моих руках и обмякло. Все…

Сука! Ну почему так?!