Kitobni o'qish: «Аколит Хозяйки Забвения»
Действие книги происходит в вымышленной реальности. Все персонажи и события придуманы автором. Любые совпадения с реальными людьми или событиями случайны.
Глава 1
Что значит не прёт…
Я посмотрел вслед уезжающему автобусу, выругался и, перейдя дорогу, зашёл на территорию парка. Да, наверное, умнее было вызвать такси, но в карманах пусто, и на карте закончились деньги. Приложения банка на этом телефоне у меня нет, а устанавливать я его буду целую вечность. Проще дойти до метро пешком.
День не задался с самого утра. Сначала я проспал, потом неловко повернувшись, опрокинул на ноги чашку горячего чая. Не смертельно, но достаточно неприятно, особенно когда ты надел единственные чистые джинсы. Ещё хорошо, что я пью чай без сахара, а то бы вообще труба.
Впрочем, на этом неприятности не закончились. Когда выходил из дома, позвонила подруга и известила о том, что мы с ней перешли в свободное плавание. Нет, к этому все шло давно, и сохранять отношения не было смысла, но почему оно случилось сегодня? Семнадцатое ведь совсем не тринадцатое, и на дворе даже не пятница.
В довесок ко всему – дорогу перекопали, мне пришлось делать крюк и закончилось все этим автобусом. Очень хочется верить, что это дерьмо было последнее. Не хотелось бы опаздывать на работу. Только ведь устроился, м-да… Бегать я пока, к сожалению, не могу, но времени вроде хватает, так что все не так плохо, как кажется.
Вообще за чёрной полосой всегда следует белая, и такая вот череда неприятностей обязательно завершится удачей. С женщиной познакомлюсь красивой или выиграю в лотерею. Впрочем, я не азартный, поэтому никаких билетов покупать, конечно, не буду. Лучше подожду какую-нибудь красотку.
Размышляя так, я повернул за палатку мороженого, вышел на просек1 и увидел впереди две полицейские машины, возле которых находилось человек десять народа. Территория справа от дороги была обнесена желтыми лентами, и там определенно что-то случилось. Кому-то, судя по всему, сегодня повезло ещё меньше, чем мне.
В кармане зазвонил телефон. Я вытащил трубку, посмотрел на экран, хмыкнул и, поднеся аппарат к уху, произнёс:
– Здравствуй, Андрей! Что-то ты рано сегодня.
– Привет, командир, – поздоровался старлей. – Мне Настя Орлова только что звонила. Женькина жена.
– Что-то случилось? – уточнил я, глядя на стоящие впереди полицейские автомобили. – Надеюсь ничего…
– Женьку и Ваню Акатова вчера привезли в Москву…
– Что с ними? – внутренне похолодев, уточнил я. – Живы?!
– Да, оба в Бурденко, – ответил Андрей и пояснил: – Их, как и нас с тобой, посекло осколками, но Настя сказала, что жить будут. У Вани, наверное, ампутируют левую руку. В общем, для них тоже теперь только гражданка.
– Да и хрен с ним, – я облегченно выдохнул. – Главное – живы.
– Ну да, – согласился старлей и добавил: – Настя завтра ещё позвонит, сориентирует. Ты как в выходные?
– Свободен, – я вздохнул, вспомнив о разговоре с уже бывшей подругой. – Звони в любое время.
– Добро! – произнес старлей и отключился.
Я убрал телефон в карман, покачал головой и мысленно выругался.
Не знаю, но, может быть, все сегодняшнее невезение предвещало этот звонок? Ради того, чтобы они были живыми, а не двухсотыми? За десять лет на службе начинаешь верить во всякую чушь. И в приметы, и в Бога, и в черта. Как бы то ни было, день сегодня начался не так уж хреново. Ну а гражданка – это лучше, чем цинковый ящик. Я вот уже почти что привык. Хожу практически не хромая. Ну а простреленные бок и грудь – это такая фигня. До свадьбы, говорят, заживет.
Когда я проходил мимо полицейских машин, дорогу мне преградил молодой парень. В летней рубахе, синих джинсах с чёрной сумкой на поясе. Видя, что я обратил на него внимание, парень предъявил удостоверение и представился:
– Лейтенант Сибирцев. Уголовный розыск. Седьмое УВД ВАО.
– И что тебе нужно от меня, лейтенант? – остановившись, я вопросительно поднял брови.
– Нам нужен ещё один понятой, – парень убрал удостоверение в карман и кивнул в сторону огороженной территории. – Это займёт минут десять-пятнадцать. Вам только поприсутствовать и подписать.
– Я опаздываю на работу…
– Мы выдадим вам справку с печатью, – тут же заверил меня лейтенант. – Предъявите ее на работе, и вас не оштрафуют.
М-да… Меня и так никто штрафовать не стал бы, но это вроде как выход. Торопиться не нужно, и значит, бедро вечером не будет болеть. Как закончу здесь, позвоню Петровичу и все ему объясню. Он, конечно, поржет, но зато я не буду чувствовать себя виноватым. Да, мне, конечно, не хотелось со всем этим связываться, но вряд ли эта история получит хоть какое-то продолжение. Подпишу, где надо, получу справку и пойду себе подобру-поздорову. Ну и государевым людям помогу.
– Хорошо, – согласился я. – Говорите, что нужно делать?
– Идите за мной, – парень сделал приглашающий жест и поинтересовался: – У вас паспорт с собой?
– Да, – ответил я и, пройдя вместе с лейтенантом вокруг полицейских машин, оглядел огороженную территорию.
Посмотреть тут было на что… Посреди небольшой полянки, в десяти метрах от группы деревьев на траве, в луже крови лежал безголовый труп. Мужчина, в костюме с сумкой вроде моей, лежал на боку, подогнув под себя правую руку. Галстук, сорочка и пиджак были заляпаны кровью, сумка слетела и валялась в метре от тела. Небольшая и вроде закрытая, так что вряд ли этого несчастного кто-то пытался ограбить. Тут скорее непонятно другое. Голову этому мужику определенно срубили. Судя по крови, произошло это именно здесь и не больше часа назад, но кому, на хрен, такое понадобилось? Ритуальное убийство? В парке завелись самураи? Впрочем, какая мне разница…
Возле трупа работали фотограф и какой-то мужик в штатском – очевидно, эксперт. В пяти шагах справа от них, на траве, возле брезентовых носилок сидели два молодых парня в синих робах медицинских работников. Ещё один курил у машины скорой помощи, которую я сразу не заметил – она стояла за высокими кустами возле дороги.
Впереди, возле одного из деревьев, растущих в двадцати метрах от дороги, сидели два бомжа. Судя по отсутствию наручников, к убийству они никакого отношения не имели, но оно и понятно. Эти товарищи в первую очередь распотрошили бы сумку убитого, ну или вывернули бы карманы. Скорее всего они к нему даже не приближались.
Возле бомжей стояли трое мужчин в гражданской одежде и с ними двое патрульных. Ещё трое полицейских в форме дежурили метрах в тридцати справа на краю поляны, не пропуская случайных прохожих с той стороны парка. Шестой – с капитанскими погонами – сидел на пассажирском месте ближней машины, положив на колени пятнадцатый АК2, и записывал что-то в блокнот.
– Давайте паспорт, – потребовал лейтенант и, забрав мой документ, направился к машине, в которой сидел полицейский.
Через пять минут опер вернулся с листком бумаги и, отдав мне паспорт, сделал приглашающий жест.
– Пойдёмте, Алексей Михайлович. Нам нужно провести личный досмотр.
– Тех бомжей? – я убрал документ в сумку и посмотрел в сторону обозначенных кадров. – А они-то каким боком к этому трупу?
– Спали в тех кустах, когда мы приехали, – лейтенант кивнул налево в сторону зарослей. – Стали опрашивать, а один несёт какую-то чушь.
– Может, белая горячка? – хмыкнул я, направляясь за оперативником к дереву. – У них же она перманентно.
– Если бы… – лейтенант вздохнул, и в этот момент до меня донеслись слова бомжа – того, что сидел на корточках слева.
– Вот не верите мне, а он и за вами придёт! Увидите, тупоголовые! Одно слово: менты!
Мужик выглядел колоритно. В драной испачканной куртке на голое тело, таких же штанах и одном тапке на босой левой ноге. При этом на правой виднелся драный шерстяной носок, надетый, видимо, для симметрии. Второй бомж выглядел похоже и несло от них преизрядно. Когда подходили к дереву, ветер как раз подул в нашу сторону.
– Вот проспишься, Анисимов, тогда и запишем твои показания, – хмуро произнёс опер, которому на вид было лет сорок или чуть больше. – Книги бы тебе писать, дураку. Такие сюжеты придумываешь.
– Да был он! Вот те истинный крест! – бомж перестал чесать свою грязную голову и, выпучив глаза, коряво перекрестился. – Натуральный демон! Двухметровый, чёрный весь, в капюшоне! И глаза горят как два оранжевых фонаря.
– Как ты глаза разглядел, фантазёр? – хмыкнул второй парень в гражданском. – Утро же было. Какие на хрен глаза?
– Оранжевые! Как у змеи! – Анисимов возмущённо посмотрел на оперативника. – Они ж под капюшоном – в черноте! Я как увидел из кустов – так со страху и обоссался.
– И не только обоссался, – мой провожатый поморщился от нестерпимого запаха и тронул старшего оперативника за плечо. – Василий Данилович, вот привёл второго понятого.
– Отлично! – мужик обернулся, посмотрел на меня и перевел вопросительный взгляд на своего подчиненного.
– Ветров Алексей Михайлович, – подсказал начальнику лейтенант и протянул ему заполненный документ.
Тот пробежал глазами по листку, поднял на меня взгляд и представился:
– Майор Зорин. Зам по розыску. Седьмое УВД.
– Здравствуйте, – я кивнул в ответ. – Мне сказали, что долго оно не продлится.
– Так и есть, – майор обернулся и нашёл взглядом старика, который стоял чуть в стороне и с интересом наблюдал за работой криминалиста с фотографом. – Сейчас вы вместе с Геннадием Николаевичем поприсутствуете при досмотре этих товарищей, – он кивнул на бомжей. – Это и правда недолго.
Передав листок второму оперативнику, майор попросил нас со стариком подойти и направился к бомжам, чем вызвал мое глубокое уважение. Мне почему-то казалось, что досмотр будет проводить встретивший меня лейтенант, но настоящий профессионал не доверит такое молодому сотруднику. Да, от бомжей воняет и вряд ли у них что-то найдется, но тут не учебка. Молодых нужно учить, а не воспитывать.
– Поднимайся! – приказал майор разговорчивому бомжу. – И руки разведи в стороны.
– Да, начальник, – мужик покладисто кивнул, встал и наши с ним взгляды встретились.
– Давай уже, шевелись! – поторопил его Зорин, и в следующий миг произошло странное.
Глаза у Анисимова почернели. Он шагнул вперёд, схватил меня за руку и плаксиво запричитал:
– Ну хоть ты им скажи, что он придёт и всех убьёт! Ты же с виду нормальный!
М-да… Я никогда не жаловался на скорость реакции. Даже после ранения, госпиталя и долгой реабилитации, все оставалось по-прежнему. Вот только убрать руку или оттолкнуть бомжа я не смог. Тело стало словно бы ватным, а в голове зазвучали странные звуки, похожие на сбивчивый шепот. В тот момент, когда бомж схватил за руку, Мое запястье словно сдавило в раскаленных тисках. Кожу обожгло и одновременно с этим чудовищно заболели раны. Жар мгновенно поднялся до локтя, а потом предплечье заледенело. Стало трудно дышать, перед глазами на миг потемнело.
– А ну назад! – в себя меня привёл резкий окрик майора. Зорин отшвырнул бомжа к дереву и, придержав меня за руку, уточнил: – Что с вами?! Плохо?!
– А хрен его знает, – тяжело дыша, прошептал я и, вытерев со лба пот, пояснил: – Последствия болезни. Так иногда бывает…
На самом деле такого со мной ни разу не было, но не говорить же майору о черных глазах и горячечном шепоте. К слову, на предплечье и запястье никаких следов не осталось. Глаза у бомжа снова стали нормальными, но раны еще продолжали болеть. В голове шумело, хотя никакого шепота я уже не слышал.
Боль потихоньку отступала, дышать стало легче, но что опять не так с моим организмом?! Не хватало ещё загреметь в какую-нибудь психушку. Десять дней назад закончилась реабилитация, ходить начал нормально, а тут такая херня…
– Давайте я позову врача? – предложил стоящий позади лейтенант.
– Нет, не нужно, – я покачал головой. – Говорю же – бывает.
– Хорошо, – майор кивнул и, переведя взгляд на бомжа, рявкнул: – Руки развёл! И только попробуй мне дернуться.
Обыск длился пару минут, и все это время я пытался понять, чего же мне не хватает? Мало того, что боль прошла как-то удивительно быстро, так ещё и появилось какое-то странное чувство, очень похожее на голод. При этом ни есть, ни пить мне совсем не хотелось, но внутри что-то тянуло. И ещё во всем организме появилась странная легкость, слегка изменились зрение и обоняние. Предметы вокруг добавили объема и четкости, добавилось запахов, но они стали терпимее. Вонь от бомжей не воспринималась так резко. Ощущение такое, словно вмазался дурью3. Наверное, так и сходят с ума?
Как я и думал, у бомжей ничего не нашли. Это если не считать мелочи и пустого пузырька из-под какого-то лекарства. Закончив с обыском, майор обернулся к нам со стариком и кивнул:
– Спасибо! Пройдите к машине, подпишите документ и больше вас никто не задерживает.
– Мне нужна справка…
– Да, конечно, – майор посмотрел на Сибирцева. – Евгений, выдай документ гражданину.
Мы прошли к машине, в которой сидел капитан с автоматом, и подписали протокол. Старик бодро попрощался и ушел, а Сибирцев залез в салон в поисках нужного бланка. Я стоял возле машины, смотрел по сторонам, прислушивался к себе и мысленно матерился. Нет, по ощущениям все было очень даже неплохо. Раны не болели, непонятный голод слегка поутих, и чувствовал я себя превосходно. Так, словно не было этого проклятого года. И это произошло после того, как бомж схватил меня за руку. Непонятный ступор и чёрные глаза… При этом видел их только я. Такое же нельзя не заметить! Не знаю, но, может быть, этот Анисимов юродивый? Лечит прикосновениями? Ага, хорошая отмазка, чтобы не идти к психиатру.
– Вот, возьмите, – Сибирцев вылез из машины и протянул мне листок с печатью. – Спасибо, Алексей Михайлович.
Я ответно поблагодарил лейтенанта, свернул листок и убрал его в сумку. В этот момент впереди истошно заорал бомж.
– Вон он! – Анисимов указал рукой в сторону деревьев. – Тот самый демон!
Я повернул голову и выругался.
– Твою ж мать! – потрясенно выдохнул лейтенант и одним движением расстегнул поясную сумку.
Анисимов не соврал. К дежурящим на краю поляны патрульным шел странный тип в длинном черном плаще с рукавами, с накинутым капюшоном и оранжевыми, сука, глазами! Не знаю, откуда он появился, но трое бойцов, судя по их поведению, увидели его только в тот момент, когда заорал бомж.
Когда я повернул голову, один из них уже падал на траву. Двое других сообразили, что происходит и вскинули автоматы, но выстрелить ни один из них не успел. Непонятное существо в чёрном плаще, развело в стороны руки, и из рукавов плаща к патрульным вытянулись чёрные веревки, ну или что-то похожее. Два немаленьких бойца словно словили по пуле и, замерев на середине движения, стали заваливаться на траву. Громко выругался обернувшийся фотограф, и события понеслись вскачь.
Полицейские – не спецназ, но ребята среагировали оперативно. Первым «проснулся» Зорин. Майор выхватил пистолет и три раза выстрелил на поражение. Одновременно с этим Сибирцев достал свой ПМ из поясной сумки и, отшагнув вправо, произвел два выстрела по незнакомцу. Капитан передернул затвор и выскочил из машины. Патрульные возле дерева вскинули свои автоматы. Оперативник, находившийся рядом с майором, обернулся и тоже выхватил пистолет. Фотограф что-то закричал и попятился, медики повскакивали с земли, бомжи неуклюже побежали в сторону зарослей.
Наверное, и мне умнее было бы попробовать отсюда сбежать, но я этого делать не стал. Не в моем состоянии бегать, но была и другая причина. Дело в том, что этот урод показался мне очень знакомым. Я словно встречал его не один раз, и при взгляде на эту фигуру в плаще в душе поднялась спокойная ненависть. Странное, идиотское чувство неправильности. У меня нет знакомых с горящими оранжевыми глазами, но этот не знаю кто определенно был моим личным врагом, без привязки к происходящему. Не такой как духи, или тренировавшие их пиндосы. Нет – этот враг настоящий, истинный, который всегда на другой стороне и которого обязательно нужно убить. А ещё я откуда-то знал, что полицейским его не достать. Тридцать метров – смешная дистанция. Из ПМ не промахнется даже ребёнок, а тут пять выстрелов и две короткие очереди, но противник даже не почесался.
Все это пронеслось в голове за мгновение, и я, скрывшись за кузовом автомобиля, продолжил наблюдать за происходящим, одновременно пытаясь разобраться в собственных чувствах.
– Да сдохни ты, мразь! – зло прорычал Сибирцев и произвёл ещё два выстрела из своего пистолета.
Зорин успел дострелять магазин и потянулся за запасным, когда ублюдок в чёрном выбросил вперёд правую руку, хлопнув на ветру рукавом. Мгновение спустя в середине поляны появился большой чёрный шар, и из него в разные стороны выстрелили тонкие щупальца.
Картина происходящего отпечаталась в голове, чудовищная в своей неправильности. Висящий в воздухе шар, и вытянувшиеся к людям отростки. В следующий миг перед глазами появилась какая-то пленка, и дыхание вышибло из груди.
Я открыл глаза и понял, что сижу, привалившись спиной к машине. Грудь, бедро и бок болят, но не так, чтобы сильно. Слева, раскинув в стороны руки, лежит лейтенант. Рот парня приоткрыт, глаза стеклянные. Поляна впереди завалена трупами. Зорин, второй опер, фотограф, криминалист, двое врачей и бомжи – слева у зарослей. Эта тварь убила их всех, но я почему-то пережил этот гребаный шар…
В какой-то момент сознание прояснилось окончательно, и я привычно выкинул из головы все ненужные мысли. Выжил и выжил, думать об этом буду потом, если получится.
По всему выходило, что сознание я потерял ненадолго, поскольку урод в чёрном плаще был ещё здесь. В мою сторону он не смотрел – шёл через поляну к зарослям, где лежали оба бомжа. Мгновенно оценив ситуацию, я скосил взгляд направо и увидел то, что хотел. Возле раскрытой двери машины, рядом с трупом капитана полиции в траве лежал автомат. Покойник не успел сделать ни одного выстрела. Он только дослал патрон и снял оружие с предохранителя. Полтора метра всего до него, и я дотянусь. Сдохну потом от боли, но когда на кону жизнь… И да, я помнил, что пули этого урода не берут, поэтому дергаться буду только тогда, когда не останется других вариантов.
Убийца тем временем подошёл к телу Анисимова и, вытащив из-под плаща чёрный меч, одним коротким ударом отрубил бомжу голову.
О-хре-неть, и по-другому не скажешь. Причём меня поразило не то, что ублюдок в плаще отрубил голову человеку, а то, как легко это у него получилось. Ты и специальным топором так не сразу научишься, а уж мечом-то, да всего лишь с удара… Впрочем, после того, на что я тут уже насмотрелся, можно поверить во все. Вот только вряд ли это чем-то поможет.
Убийца тем временем убрал меч и поднял с земли голову. Взяв ее в две руки и поднес лицом к капюшону. Простояв так секунд десять, он что-то неразборчиво прорычал, а затем отшвырнул голову в сторону и резко обернулся ко мне. Наши взгляды на миг встретились, и я не раздумывал ни секунды.
Мне казалось, что сделать это будет непросто, но все произошло словно на тренировке. Рванувшись вправо, я схватил автомат, совершил кувырок и встал в позицию стрельбы с колена. Одновременно с этим урод выбросил в мою сторону правую руку.
Мне не хватило мгновения, слишком долго валялся в госпиталях… В тот момент, когда я доводил прицел, в меня прилетела какая-то черная мерзость. В груди тут же заледенело, перед глазами снова появилась полупрозрачная пленка, и сознание погрузилось во тьму.
Глава 2
Сука!
Я очнулся и понял, что лежу на деревянном полу. Открыл глаза, поморщился от запаха гнили и, подтянув автомат, принял сидячее положение. Выругался от боли в боку, поморщился и с удивлением оглядел помещение, в котором сейчас находился.
Просторный деревянный зал с арочными окнами, из которых стекло осталось только в одном. Повсюду валяются гниющие обломки допотопной мебели. Грубые скамьи, треснувший стол с примитивной резьбой и корявой фигурой на столешнице. Два полуразвалившихся шкафа, куски истлевшей материи, большой ржавый стакан или что-то похожее, и человеческие кости у правой стены под уцелевшим окном. Сижу в вырезанном на половых досках кругу, внутри которого изображена какая-то птица. Вернее, ее скелет. Рисунок и круг сохранились нормально, но…
Но это же какой-то гребаный бред! Какой-то древний общинный дом? Может, сельсовет времён революции, ну или хрен пойми что. Наверное, так и сходят с ума? Я в психушке? Или уже умер? Только откуда тогда эта боль в боку, и почему у меня в руках автомат?
Хмыкнув, я осмотрел «Калаш», снял магазин, выщелкнул досланный патрон и добавил его к остальным. Пожал плечами, установил магазин, мгновение поколебался и снова дослал патрон. Не понимаю, что происходит, где нахожусь и как здесь оказался, но оружие должно быть готово к работе.
Судя по всему, я не псих и пока что живой. Сумасшедшим не выдают автоматы, а мертвые не могут думать и испытывать боль. Однако если я жив и нормален, возникает целое море вопросов, и нужно хотя бы попытаться во всем разобраться.
Ладно по порядку… Судя по всему, бомж передал мне что-то, и это «что-то» очень нужно тому ублюдку в плаще. Сначала оно было у того мужика, чей труп лежал посредине поляны. Покойник передал это «что-то» бомжу, и урод в плаще этого сразу не понял. Что ещё? Тот шар, который убил всех находящихся на поляне – это определенно какая-то магия, ну или что-то очень похожее. Ведь по-другому логично объяснить это дерьмо нельзя. Да, бред, но помещение, в котором я оказался – такой же бред! Однако я здесь! Сижу в вырезанном кругу со скелетом пернатой твари, чувствую запах гнили и вижу висящую в небе Луну! Ладно, хрен с ней, с Луной, нужно понять, что со мной происходит.
Та штука, которую передал Анисимов, защитила меня от вражеского заклинания и потом перенесла сюда. Хорошо, допустим, но тогда вопрос: на хрена он мне ее передал? Она же могла защитить и перенести его самого. Ответ только один: эта штука сама решает, где ей удобнее находиться. То есть я тоже кому-нибудь ее передам? Или что? Хотя… Оно ведь как-то влияет на сознание. Анисимов говорил о демоне, но я того мужика таковым не считал. Истинный враг, да… Тот, кого нужно убить именно мне. Возможно, я последний носитель? Хорошо, что еще?
Непонятный голод, пленка перед глазами и сейчас меня куда-то тянет. Так, словно в отпуске перебрал и нужно дойти до ближайшего магазина за спасительным пивом. Ну, допустим, пленка – это та самая защита, голод – нехватка какой-то энергии, а на то, куда меня тянет, сейчас схожу и взгляну. Лучше бы, конечно, за пивом, но выбирать не приходится. Самое поганое – это то, что я не чувствую в себе никакой магии. Ведь если ты влез в такое дерьмо – она должна была появиться! В книжках и фильмах оно происходит так.
Усмехнувшись и обозвав себя идиотом, я поднялся на ноги, ещё раз обвёл взглядом зал и подошёл к лежащим под окном костям. Остановившись, оглядел останки и задумчиво почесал щеку. На костях сохранились куски истлевшей одежды. Чёрной и определенно не синтетической. Сами кости вроде бы целые, и, скорее всего, этот человек умер своей смертью. Да, я не патологоанатом, но скелетов повидал и это определенно представитель моего вида. Странно, что его не сожгли и не предали земле, но если этот зал в таком состоянии, то живых людей там, за дверью, я не найду.
В общем, это вся информация. Не понимаю, что происходит, но я жив и чувствую себя прекрасно. Бок больше не болит. Эта непонятная хрень, что во мне, похоже, способна притуплять боль. Спасибо ей за это, да… и я попробую отплатить добром за добро. Схожу и посмотрю, куда она меня так тянет. Колдовской силы не появилось, но зато есть пятнадцатый «Калаш», а с ним я обращаться умею.
Оглядев напоследок помещение, я перехватил левой рукой автомат и направился к открытым дверям. Перешагнув через порог, по привычке резко ушел вправо, огляделся и, не увидев опасности, озадаченно хмыкнул.
Местность вокруг вполне соответствовала тому, что я увидел в доме у себя за спиной. Какая-то деревня или что-то похожее. Десяток покосившихся деревянных строений, торчащая из земли скала и большая вода. Поселение находилось на острове, и противоположный берег не просматривался ни с одной стороны. Справа вниз вели каменные ступени. Там на берегу лежали три большие лодки с мачтами, но, судя по их виду, уплыть отсюда у меня не получится. М-да…
И нет, я не идиот и давно понял, что это не Сокольники, но все же теплилась надежда, что меня не закинуло в какую-то задницу. Карелия, или какой-нибудь уголок в Сибири… Вот только это ни хрена не Карелия, и, судя по всему, вообще не Земля. Ну да… Две Луны в небе это в два раза больше, чем нужно. Одна белая, другая ярко голубая. Звёзды вроде такие же, но это слабое утешение.
Хотя, а какого хрена я парюсь? Чего я ждал от жизни? Вторая группа инвалидности, пенсия и работа в гражданской конторе? Тот снаряд разделил мою жизнь на две части. Из комроты спецназа в пенсионеры. Да, страна меня не оставила, друзья нашли работу, о которой помечтает любой, но сам-то я не ощущал себя полноценным. Мечтал снова в Сирию, или хотя бы в Мали. Чтобы сделать ещё заход и подохнуть как человек. На хер мне эта гражданская жизнь? Шансов не было, но, видимо, тот, кто наверху, почувствовал это желание. И вот я здесь, в чужом мире, на острове, с автоматом. И если даже подохну, то ничего страшного. Я ведь о таком и мечтал.
Грустно усмехнувшись, я изучил взглядом дома вокруг и, не заметив опасности, направился по дороге в обход скалы. Туда, куда меня так тянуло.
Дорога только угадывалась. Все вокруг поросло густой травой. Тут и там, возле домов и на дороге лежали человеческие кости. Возможно, тут прошла какая-то эпидемия? Хотя, во время болезни люди, как правило, умирают дома. Здесь же смерть застала жителей в разных местах. Не знаю, как давно это случилось, но деревня брошена уже как минимум лет пятьдесят. Может больше, но какая мне разница? Я не испытывал ни жалости, ни сострадания к этим несчастным. Наверное, потому что не воспринимал происходящее всерьез. Не, ну реально же – клиника. Средневековая деревня, скелеты и мужик с автоматом. Неплохой сюжет для какого-нибудь фэнтезийного фильма.
Дома в этой деревне напоминали колодцы. Небольшие. Примерно три на три метра и около пяти в высоту. Крыши – треугольные, черепичные. Закреплены на четырех торчащих столбах, между которыми ничего нет. Не знаю, но, наверное, тут не бывает зимы. Иначе бы на хрена нужны были эти террасы?
Погода, к слову, стояла хорошая. Градусов двадцать, или чуть больше. Легкий ветерок пах большой водой и какими-то травами. В звездном небе ни облачка. Из звуков – только шум прибоя и поскрипывание ветхих конструкций. Видимость отличная. Местные луны больше земной раз так примерно в двадцать. Их света достаточно, чтобы видеть местность вокруг в мелких деталях.
Все пока что неплохо. В том смысле, что я жив и могу нормально передвигаться. С едой и водой проблем не возникнет, а все остальное пока скрыто в тумане. Не знаю, где я и как отсюда потом выбираться, однако голову греть пока что не стоит. Слишком много всего свалилось, чтобы все это быстро обдумать. Схожу посмотрю, куда меня тянет, потом обыщу дома и дальше уже буду что-то решать.
Размышляя так, я дошёл до одиноко стоящего домика, за которым дорога поворачивала направо в обход торчащей скалы, и в этот миг интуиция заорала о смертельной опасности. Одновременно с этим за спиной раздались хлопки, и я, ни мгновения не медля, прыгнул за деревянную стену.
Почти успел, но чуть-чуть, как говорят, не считается. Многострадальные бок и плечо рванула резкая боль. Ещё одна стрела пролетела около уха, остальные ушли в молоко.
Выматерившись и скрывшись за домом, я быстро оценил ситуацию и, не раздумывая, забежал в дверной проем. Стрелков там никак не меньше пяти, пространство за поворотом открытое, и скрыться от них не получится. Просто не успею никуда добежать. Стрелять из-за угла – тоже не вариант. Эти твари не дадут высунуться. Зайдут с двух сторон и расстреляют в упор. Да, кого-то из них я, конечно, убью, но мне от этого легче не будет. Раны вроде не опасные. Бок и плечо разорваны стрелами, но двигаться оно не мешает, и значит не все так плохо, как кажется.
Забежав в небольшую прихожую, я ударом ноги выбил хлипкую дверь и взлетел наверх по рассохшейся лестнице. Оглядевшись, перевел автомат на стрельбу одиночными и, поднявшись над стеной возле одного из столбов, первым же выстрелом снял одного из бегущих к дому стрелков.
Гребаный цирк, по-другому не скажешь. Шестеро мужиков в темных кольчугах в приплюснутых шлемах с полями, наподобие шапелей. Луки средние, с гнутыми дугами. На поясе у каждого короткие ножны, за спинами – колчаны. Вся эта гоп-компания, судя по всему, выбежала из того же строения, куда перенесло меня. Тот вырезанный на полу круг, очевидно, какой-то портал. Ну или что-то похожее. Стрелять они стали не раздумывая. Значит, их кто-то отправил по мою, блин, скромную душу. Шестерых, ага, но это, скорее всего, не последние.
Поймавший пулю мужик выронил лук и ничком завалился в траву. Пока он падал, я снял ещё двоих одиночными, и остальные наконец-то поняли, откуда их убивают. Резко остановившись, все трое слитно спустили тетивы, а дальше произошло странное. В том смысле, что увернуться от пущенных с пятидесяти метров стрел оказалось не сложнее чем поймать мяч, который бросил в тебя ребёнок. И не только это…
Один из лучников, стреляя, проорал: «Сдохни предатель!», и я его прекрасно понял! Гортанный незнакомый язык. Ничего общего с английским, французским, арабским, или курдским, но звуки сложились в слова. Впрочем, думать об этом буду потом, сейчас и без того хватает проблем.
Одна из стрел с глухим звуком ударила в столб, две другие ушли в молоко, и я как в тире расстрелял оставшихся противников. Полсотни метров для «Калаша» – не расстояние. Небольшая поправка на высоту, и попал бы даже ребёнок. Последний лучник успел произвести ещё один выстрел, и, в тот момент, когда он подох, окрестности огласил чей-то яростный рёв. Неизвестный зверь ревел из того самого дома. Очевидно, он перенесся сюда следом за этими уродами. Гребаный портал! Сколько их ещё тут появится?
Пару секунд спустя раздался оглушительный треск. Дверной косяк вылетел вместе с частью стены и из дома выбежал огромный ящер. Ну или кто-то очень похожий. Издали не разобрать, но в холке эта тварь была не ниже трех метров и весила несколько тонн! Мощное горбатое туловище покрывали пластины грязно-серой брони. Массивную голову венчали костяные наросты, похожие на рога, глаза горели желтым огнём.