«Дни в Бирме» kitobidan iqtiboslar
Жуткая штука эта зависть; ее, в отличие от прочих видов страдания, до трагедии не возвысишь - мерзейшая из мук.
- Божеству моему очень плохо? Я понесу божество моё на руках?- Не надо, - отмахнулось божество. - Виски дай и переодеться.
Господи, спаси от плаксивости!
Что проку человеку, душу спасающему, но теряющему целый мир?
Он умел притворяться и играть в футбол - первейшие для школьника занятия.
Нашу сплочённость диктует политический расчёт, а выпивка - главная смазка механизма, без неё мы через неделю взбесились бы и перебили бы друг друга. Отличный сюжет для ваших утончённых моралистов - пьянка как фундамент Империи.
Личным горем смерть Максвелла никого не опечалила. Что ж, еще один «славный парень» из бирманского легиона славных парней, с кучей приятелей, без единого друга.
И даже смерть не остановит этот счастливый путь. Хотя буддисты верят, что творивший зло человек при следующем рождении явится жабой, крысой или иной мерзкой тварью, и У По Кин был истовым буддистом, он собирался предотвратить такой прискорбный вариант. Конец жизни он посвятит свершению праведных деяний, сумма которых перевесит бремя грехов. К заслугам добродетели относится, например, возведение пагод. Что ж, он построит четыре пагоды, пять, шесть (монахи скажут, сколько надо!), выстроит пагоды с ажурной каменной резьбой, золочеными круглыми крышами, со множеством звенящих на ветру, поющих каждый свою хвалу небу колокольчиков. И возродится человеком – не женщиной, что означало бы разряд, подобный крысам и лягушкам, – а именно мужчиной или уж, в крайнем случае, мощным и величавым слоном.
Тучностью У По Кин гордился как несомненным символом величия: нищий худышка сделался жирным, грозным богачом. В сознании у него даже возник некий почти поэтический образ: пышное его тело разбухало, вбирая плоть поверженных врагов.
Его мудрый, надёжный метод состоял в том, чтобы, приняв взятки с обеих сторон, решать дело строжайше по закону. Это, кстати, весьма укрепляло служебную репутацию.
