Kitobni o'qish: «Корсар»

I suoi pensieri in lui dormir non ponno.

Tasso, Gerusalemme Liberrata, canto X ¹.

ПЕСНЬ ПЕРВАЯ

…nessun maggior dolore,

Che ricordarsi del tempo felice

Nella miseria…

Dante, Inferno, V. 121–123²

І

 
«Над бурной далью темносиних вод
Царит наш вольный, беспокойный род;
Везде, где ветер, где волна кругом, —
Держава наша, наш свободный дом!
Владеньям нашим нет нигде границ,
Пред нашим флагом все склонились ниц.
Вся наша жизнь – кипение борьбы
И радость переменчивой судьбы.
Кто знает?.. нет, не похотливый раб,
Изнежен роскошью и духом слаб,
Не честолюбец, жаждущий утех,
Чей сон не крепок, чей не весел смех.
Кто знает, как не тот, кто ликовал,
Встречая грудью разъяренный вал,
Волненье чувств, горячей крови ток,
Знакомый всем скитальцам без дорог?
То чувство делает прекрасным бой,
Опасность – упоительной игрой.
Где трусу – страх, ему – высокий взлет,
Где слабый гибнет, там оно живет,
Живет, в груди взволнованной родив
Надежд и вдохновения прилив.
Коль недруг гибнет – гибель не страшна,
Хоть и скучнее отдыха она.
Мы взяли жизнь – иди же, смерть, сюда!
Что кончится – болезнь или вражда?
Пусть тот, кто, немощью пленен, живет,
Лелея хворь свою из года в год,
Трясясь в жару, считая каждый вздох.
Ему – постель, а нам – зеленый мох.
Он испускает дух за часом час,
Наш дух мгновенно покидает нас.
Пусть ждет его богатый саркофаг
И льстит его костям исконный враг.
У нас скупые слезы – не обман,
Когда хоронит наших океан.
На пиршествах о нас идет рассказ,
И красный кубок ходит в память нас.
Герои над добычей в час побед
Припомнят тех, кого уж больше нет,
Сказав – и омрачится блеск их глаз:
«Как тот, кто пал, смеялся бы сейчас!»
 

ІІ

 
Такая речь звучала до утра
На острове Пиратов вкруг костра.
От слов таких шел трепет между скал,
Их звук, как песня, для бойцов звучал!
На золотом песке они сидят,
Кинжалы точат, мечут банк, едят
И смотрят, взяв оружие свое,
На тусклое от крови лезвие.
Кто чинит лодку – руль или весло,
Кто бродит в думах, опустив чело;
Кто поусердней, ловит птиц в силки
Иль сушит сеть и правит поплавки;
Впиваясь взором в сумрак голубой,
Ждут дальних парусов, несущих бой;
Ведут делам давно минувшим счет,
Гадают, где-то их удача ждет.
У них есть вождь. Добычу делит он,
Никто из них не будет обделен.
Но кто же этот вождь? Известно им,
Что он прославлен и неустрашим.
Повелевает он, и сух приказ,
Но безошибочны рука и глаз.
Не делит с ними он веселый смех —
Ему прощают мрачность за успех.
Его не радует стаканов звон,
Ни разу кубка не пригубил он,
Но и простой еды его зато
Не захотел отведать бы никто.
Коренья, черный хлеб, глоток воды,
А летом овощи или плоды.
Такой неслыханно суровый стол
Отшельнику скорей бы подошел.
Так он лишает плоть свою забот,
Но в воздержанье дух его растет.
«Держи на берег!» Держат. «Стой!» Стоят.
«Теперь за мной!» За ним тотчас спешат.
Он их ведет, спокойный средь побед,
И все послушны, и отказа нет,
А тем, что, сомневаясь, возразят,
Ответ – два слова и надменный взгляд.
 

ІІІ

 
«Вон – парус! парус! Наконец борьба!
Что говорит подзорная труба?»
Знакомый парус, хоть, увы! Не враг,
Высоко вьется яркокрасный флаг.
Да, это наш домой спешащий бриг.
Сильней дуй, ветер! Пусть домчится вмиг!
Он огибает мыс, в родной залив
Влетает, брызгами себя покрыв,
Стремительный и легкий, как стрела!
Широко вскинув белые крыла,
Он по воде несется, как живой,
Готовый к бою с небом и водой.
Кто не поспорит с бурей и огнем,
Чтоб первым стать на корабле своем!