Kitobni o'qish: «Тринадцатая реальность»
Глава 1
Боль навалилась с такой силой, что я не выдержал и застонал.
– Сейчас мы вам поможем, – участливо сказал чей-то голос. – Потерпите, скоро доедем.
Доехать у меня не получилось. Внезапно услышал звон, который всё усиливался, пока не перекрыл собой все звуки. Уже не чувствовались боль или толчки «скорой», а весь мир помчался от меня сразу во все стороны. Это было невыносимо для восприятия, и я закрыл глаза. Теперь были видны только летевшие мимо огненные спирали, которые не вызывали ни головокружения, ни интереса. Навалилась страшная усталость, и всё стало безразлично, в том числе и собственная судьба.
– Очнитесь! – сказал кто-то, и меня потрясли за плечо.
Я сидел в глубоком кресле в комнате без окон, а рядом стоял одетый в белоснежный костюм мужчина лет сорока. Я приподнялся в кресле и пощупал спину. Боли не было, не было даже следов крови. Опустив глаза, увидел, что у этого типа и туфли белые. Неужели всё произошедшее со мной было бредом? Или я брежу сейчас?
– Что это за место и кто вы такой? – спросил я, опять сев в кресло.
– Вы не очень догадливы, – заметил он, садясь в такое же кресло. – Обычно свою смерть осознают. А я один из тех, кто вас встречает.
Его слова почему-то не вызвали страха или волнения. Было интересно, откуда в пустом помещении взялось второе кресло.
– Много должно быть встречающих, – сказал я. – Где-то читал, что в минуту умирает больше ста человек. Ладно, вы меня встретили и что будете делать дальше? Это рай? На ад не похоже.
– Я должен рассказать то, что вам нужно знать, – улыбнулся он. – А это место не рай и не ад. Их вообще не существует, по крайней мере, таких, какие у вас описаны. Можете считать это место чистилищем.
– А не проще приготовить памятки? – спросил я, по-прежнему никак не реагируя на конец жизни. – Раздали бы всем желающим… Кстати, как вас называть? Не ангелом?
– Проще, – согласился он, – только не всегда нужно исходить из простоты. На Земле за вами никто не наблюдает, а как-то оценить всё-таки нужно, вот мы и оцениваем. А время… Это вы не можете сами выйти из его потока, а у нас есть такая возможность. Мы можем беседовать час, а на Земле пройдёт миллисекунда, поэтому не так уж и много нас нужно. А меня можете называть как хотите.
– А почему я не кричу и не заламываю руки? – спросил я. – Ваша работа, ангел?
– Если хотите устроить истерику, могу помочь, – ответил он. – Только что это даст? Вы сглупили и очутились у нас на три года раньше, лишив своего общества немногих близких вам людей. Сыновья уже взрослые и живут своей жизнью, поэтому быстро утешатся. Младший женат, и через полгода у вашей жены появится внучка, так что ей будет чем заняться, кроме визитов на кладбище. К тому же она переживёт вас только на пять лет.
– А что было бы через три года? Если я отнимаю у вас время, можете не отвечать. И я не согласен с тем, что вмешался по глупости!
– Через три года был бы рак лёгких, – сообщил ангел. – У меня есть время для разговора, потому что считывание вашей жизни не такой уж быстрый процесс. Насчёт глупости… Вы считаете умным, когда мужчина вашего сложения и возраста лезет в драку с молодым мерзавцем? И не нужно мне говорить о вашем поясе. Вы из-за своей спины не занимаетесь борьбой уже пятнадцать лет, из-за лени даже не делаете зарядку! И потом как можно было полезть в драку, не осмотревшись по сторонам?
– Он избивал девушку, – хмуро сказал я.
– Девушка могла подождать, – возразил ангел. – Кстати, дрянь ещё та и полностью заслужила эти побои. А вы из-за спешки получили десять ударов ножом в спину, потеряли жизнь, и теперь в вашей повести останутся недописанные главы. Читатели будут недовольны.
– Ладно, давайте перейдём к тому, что вы хотите мне сказать. Никогда не верил в жизнь после смерти, но факты – упрямая вещь. Расскажите о том, чем я должен заниматься.
– Вам нужно дождаться следующего рождения, – сказал он. – Время такого ожидания для всех разное, но всегда довольно большое. Это лет двести-триста, иногда больше. И ждать в этом кресле будет скучно.
– И вы хотите предложить занятие повеселей? – спросил я. – Скажите, а почему так долго ждать? Ведь число рождений увеличивается с ростом численности человечества. Вам должно не хватать душ, а у вас очередь.
– Души тоже не вечны, – пояснил ангел, – поэтому тот, кто всё это устроил, сделал так, что вселяется только часть душ, остальным даются новые. Теперь перейдём к вам. Это тоже материальный мир, только материя не такая, как на Земле. Здесь вы сможете менять её в тех пределах, которые мы установим. Чем порядочней человек, тем будет больше возможностей у его души. Вы сможете сотворить свой собственный мир, в котором для вас будет подвластно всё, а можете сами себя в чём-то ограничить. Умные именно так и делают. Чем больше запас знаний и лучше фантазия, тем привлекательней получится мир. Творить такое мало кому под силу, поэтому к вам потянутся души тех, кто обделён фантазией. Пускать их к себе или нет – решать вам. Учтите, что души способны сразу оценить друг друга. Вы сможете создать полноценную жизнь не только для себя, но и для многих. Хотите жену? Найдётся немало женщин, которые поборются за это право. И учтите, что здесь можно менять не только обстановку, но и свой внешний вид. Ваша жена почувствует, какая вам нужна внешность…
– Что-то вроде виртуальной реальности? – сказал я. – Секс тоже будет виртуальный?
– Какая же она виртуальная, если для вас не отличается от реальной жизни? – усмехнулся он. – Если в вашей жизни был секс, вам будет что вспомнить. Конечно, вы с женой не сможете зачать и родить ребёнка, но можно использовать детские души.
– Никогда не любил ничего виртуального, – вздохнул я. – Это не жизнь, а её видимость. Я не думаю, что меня хватит на триста лет.
– Поверьте моему опыту, что хватит, – заверил ангел. – Многим приходится гораздо хуже. Если был мерзавцем, то и возможности будут скромней. Мир уже не создашь, разве что квартиру. А если учесть, что нормальные души к мерзавцу не придут и к себе не пустят, он будет обречён на одиночество или общение с себе подобными, что ещё хуже. Можно объедаться икрой, заниматься онанизмом и летать по квартире, но надолго вас хватит? Это и будет ваш персональный ад. Кстати, лет через пятьдесят у всех начнёт просыпаться память о прошлых жизнях, так что можно будет использовать ещё и её.
– И что будет с душой мерзавца после трёхсот лет одиночного проживания в квартире?
– Такого не выдержит никто. Я уже говорил, что души не вечны, поэтому он себя убьёт. Вас хватит лет на триста, а потом тоже всё опротивеет.
– Вы говорили о том, кто это создал. Это Бог?
– Существа, которого вы считаете Богом, никогда не было, – ответил он, – а ваш создатель сотворил и нас около миллиона лет назад. Было желание вывести сильный вид разумных, но с этим пока не получается. Он давно ушёл заниматься другими, а нас оставил возиться с вами.
– И вам уже миллион лет? Как можно не свихнуться за это время?
– Ваше развитие занимает примерно тридцать тысяч лет, – объяснил ангел, – и не только для вас, но и для тех, кто создавал цивилизации до вас. После их уничтожения в природных катаклизмах или войнах, оставалась горстка людей, которые опять начинали всё с начала. Для их обслуживания достаточно было немногих, а остальные могли уснуть. Это вам сейчас недоступен сон, а мы можем надолго отключаться от реальности.
– А вы можете заглянуть в будущее? – спросил я. – Триста лет – это большой срок, у нас, по прогнозам, жизнь может загнуться раньше. И в кого тогда вселяться?
– Я могу это сделать лет на десять, – ответил ангел, – а все вместе мы можем заглянуть в будущее на полвека. Далеко в него не мог заглядывать даже наш создатель. Но такое очень редко делается. А человечество в вашей реальности может просуществовать достаточно долго. Намечается несколько глобальных катастроф, но они могут произойти и после вашего вселения. Конечно, есть вероятность того, что используют ядерное оружие и прочие арсеналы, но тогда на вашей реальности придётся поставить крест. У вас уже были подобные войны, но менее масштабные. За десятки тысяч лет люди сильно уменьшились в размерах, но выросли в числе. У вас никак не получается распространиться за пределы планеты из-за слишком высокого уровня агрессии.
– Последний вопрос, – попросил я, видя, что он хочет закончить разговор. – Когда вы говорили о нашей реальности, у меня возникло ощущение, что она не одна.
– Правильное у вас ощущение, – сказал он и встал с кресла, которое тут же исчезло. – Реальностей несколько. В каждой из них та же Земля, на которой живёт своё человечество. Где-то вы очень похожи, где-то сильно отличаетесь, но души всегда возвращаются в ту реальность, откуда пришли. Это все вопросы? Тогда пойдёмте, я отведу вас в ваш сектор и дам что-то вроде памятки. Прочитаете и будете лучше у нас ориентироваться.
Я поднялся с кресла и пошёл следом за ангелом через исчезнувшую стену в длинный коридор, в конце которого виднелись обычные двери. Дойти до них с провожатым не получилось.
– Меня зовут, – остановившись, сказал он. – Подождите, это ненадолго. Почитайте пока свою памятку и не вздумайте никуда лезть: здесь кое-где может быть опасно даже для душ.
Выудив из воздуха небольшую брошюру, ангел отдал её мне и исчез. Я не стал читать. Это можно было сделать и потом, а сейчас хотелось осмотреться. По-прежнему не было горя из-за своей смерти и разлуки с родными, наверное, всё это придёт позже. Ведомый любопытством, я быстро подошёл к дверям. Их было две: белая и чёрная. Конечно, я открыл ту, которая по цвету не отличалась от костюма моего ангела. В не очень большой комнате не было ничего, кроме двух десятков дверей. На каждой была закреплена табличка, на которой было написано русскими буквами: «Выход в реальность». Кроме табличек, они были пронумерованы. Мне страшно не хотелось сотни лет выдувать для кого-то мыльные пузыри, да ещё с неизвестным финалом. Увидев надписи, я долго не думал. Что-то с ними было не так, но я решил не морочить себе голову или то, что у меня теперь было вместо неё, и рискнуть. Усмехнувшись, выбрал дверь с тринадцатым номером и взялся за ручку. Мне всю жизнь везло с этим числом, пусть повезёт и после смерти!
* * *
– Какую он выбрал реальность? – спросил один ангел другого.
–Тринадцатую, – ответил тот. – Ему везло с этим числом. Даже билеты на экзамене выбирал с этим номером, которые никто не хотел брать.
– Хорошо, если нам повезёт с ним, – сказал первый ангел. – У тебя это последняя попытка, а я свои выбрал. Не хотелось бы опять засыпать на пятьдесят тысяч лет. Память ему отключили?
– Отключили. Она проснётся, когда для этого будут условия. Если оставить личность в теле младенца, он сойдёт с ума.
* * *
Сознание вернулось сразу. Открыв глаза, я увидел большую комнату с двумя окнами, за которыми зеленела листва деревьев. У одной из стен стояла кровать, в которой я лежал, укрытый одеялом. Комната была обставлена громоздкой, сделанной под старину мебелью. На мою кровать можно было уложить две пары, и ещё осталось бы место. Судя по виду за окном, доносящемуся из открытой форточки чириканью птиц и циферблату больших настенных часов, сейчас было около восьми часов утра, и утро, скорее всего, было летнее. Я прекрасно помнил свою прежнюю жизнь и ту драку, после которой с ней расстался. Разговор с ангелом мог воспроизвести дословно, а последним воспоминанием была дверь с номером тринадцать. Встав с кровати, я подошёл к столику, на котором стояло небольшое зеркало. В нём отразился симпатичный юноша с густыми взлохмаченными волосами. Черты лица аккуратные, хотя нос мог быть и короче. Серые глаза и чёрные волосы – всё, как и в моей прошлой жизни. Столик очень искусно сделали из натурального дерева, причём явно не из сосны, а из чего-то более дорогого и красивого. Да и вообще вся обстановка свидетельствовала о богатстве хозяев, хоть и была донельзя старомодной. Это радовало, только к радости добавилось беспокойство, потому что я совершенно ничего не знал о здешней жизни. Неужели это связано с тем, как я сюда попал? С другой стороны, не мог же этот парень жить без души! Наверное, мне на время заблокировали память. Не представляю, что бы со мной было, если бы осознал себя в теле новорожденного. Наверное, сошёл бы с ума и свёл с ума родителей. Но как же дотянуться до памяти?
Ещё раз осмотрев комнату, вернулся в кровать. Наборный паркет был натёрт до блеска, по-видимому, воском, потому что не чувствовался запах мастики, а огромный ковёр над кроватью тоже ничем не пах и, скорее всего, был из шерсти. Осмотрев нижнее бельё, убедился, что оно привычного для меня вида, похоже, из хлопка и без добавления синтетики. И какой из этого можно сделать вывод? Более отсталый мир, или здесь шикуют, делая всё под старину? И как себя вести? Вот войдёт сейчас кто-нибудь, а я даже не знаю языка! Попробовать, что ли, расслабиться и что-нибудь вспомнить?
Расслабиться не получилось, потому что за дверью послышались лёгкие шаги, она бесшумно отворилась, и в комнату вошла девушка, года на два моложе меня. Она была одета в голубую блузку с высоким стоячим воротником и длинными узкими рукавами и в серую облегающую юбку из тонкой шерсти. Замечательная фигура, хотя ноги трудно оценить из-за юбки, доходящей до середины голени. Пышные чёрные волосы были уложены в замысловатую причёску, открывавшую красивую шею. А вот лицо не показалось красивым, несмотря на тонкие черты. Талию девушки перетягивал широкий кожаный ремень, а на ногах были тапочки с меховыми лапками. Я начал осмотр с них и закончил её недовольным лицом.
– Ты долго будешь меня рассматривать? – сердито спросила она. – Вставай, Алексей! Разве ты не собираешься идти в свою редакцию?
Говорила она на русском языке, немного растягивая слова. Надо же, и в этом мире меня зовут, как в прежней жизни. Удобно: не придётся привыкать к другому имени.
– Если не хочешь завтракать, то так и скажи! – продолжила девушка. – А я скажу отцу.
– Сейчас подойду, – ответил я. – Иди, нечего тебе здесь делать, когда я одеваюсь.
– Подумаешь! – фыркнула она. – Очень нужно! – Повернулась и вышла из комнаты, хлопнув дверью.
Судя по поведению, это явление природы доводилось мне сестрой. Я встал с кровати и первым делом начал искать, во что бы обуться. Под кроватью отыскались шлёпанцы, а в шкафу на плечиках висело много мужской одежды. Я надел одну из рубашек и серые брюки в чёрную полоску. Теперь нужно было отыскать туалет и ванную. Выйдя из комнаты, я попал в широкий коридор с несколькими дверями. Туалетов оказалось два: мужской и женский, а ванная комната располагалась между ними. Везде было привычное электрическое освещение с лампами накаливания, а сантехника ничем не отличалась от нашей. Отличия от моей бывшей квартиры были в размерах и интерьере. Здесь помещения были просторнее и богаче. Умывшись после посещения туалета, я вытерся одним из двух висевших в ванной махровых полотенец и в нерешительности остановился перед полкой, на которой лежали зубные щётки. Ну и какая из них моя? Решив, что зубы подождут, прополоскал рот и пошёл на кухню. Как оказалось, я это сделал зря. На непривычно большой кухне стояла широкая газовая плита с восемью конфорками, за которой работала девушка лет девятнадцати, одетая в длинное коричневое платье с закрытым воротником и передник. Наверное, она была кухаркой.
– А где все? – не здороваясь, спросил я.
– В столовой, – обернувшись ко мне, с удивлением ответила девушка. – Ваш батюшка, Алексей Сергеевич, о вас уже справлялся.
Столовой была не очень большая комната в самом конце коридора. В ней за застеленным белой скатертью столом сидели мужчина с женщиной и приходившая за мной девушка. Мужчине было примерно сорок пять лет. Среднего роста, широкоплечий, одетый в чёрный двубортный мундир с оранжевой окантовкой обшлагов и отложного воротничка. На его плечах красовались узкие золотые погоны с тремя расположенными в ряд звёздочками. Оставив еду, он приподнял голову и вопросительно на меня посмотрел. Я не стал его рассматривать, заметив только небольшие аккуратные усы. Женщина была лет на десять моложе и внешне мне понравилась. Приятные черты лица, густые волосы и стройная фигура. Одета она была в длинное платье из тёмно-зелёного шёлка с отложным кружевным воротничком.
– Что встал столбом? – спросил мужчина. – Сколько ещё ждать, пока ты займёшь своё место за столом? Мы и так долго ждали, а мне уже пора на службу. Это ты у нас можешь болтаться без дела. Не надумал ещё бросить эту редакцию?
– Сергей! – укоризненно обратилась к нему женщина. – Дай сыну поесть и ешь сам, а то опоздаешь. О его работе можно поговорить вечером.
– Мещерские всегда служили императору в армии или, как я, в полиции! – недовольно сказал отец. – А он окончил свою гимназию и даже не захотел поступать в университет!
– Ты же знаешь, что его диплом приравнивается к университетскому! – возразила мать. – А к службе в армии у него не лежит сердце.
– Это всё твой дружок! – возвращаясь к завтраку, пробурчал отец. – Тебя сбил с толку Олег Гагарин и его приятели. Игорь Николаевич верно служит отечеству, а его младший такой же шалопай, как и ты.
Ни на кого не глядя, я сел на свободный стул и принялся за еду. Никаких изысков на завтрак не было. Отдельно стояло блюдо с жареным мясом, в другом горкой лежала запечённая картошка. В салатниках были солёные грибы, квашеная капуста и овощной салат. Из столовых приборов пользовались только вилками и ложками, так что у меня не возникло трудностей в их использовании. От запахов еды разгорелся аппетит, поэтому я на неё набросился, на время забыв обо всём остальном. Отец поел первым, встал из-за стола и ушёл, а мы сидели ещё минут десять. Наевшись, я тоже поднялся и поблагодарил мать, заработав удивлённый взгляд.
– Ты не идёшь в редакцию? – спросила она. – Это не из-за самочувствия? Выглядишь как-то не так, как обычно.
– Да, что-то я себя неважно чувствую, – соврал я. – Ничего страшного, немного полежу, и должно пройти.
– Может быть, вызвать Фёдора Матвеевича? – предложила мать. – Не хочешь? Ну дело твоё. Но редактору позвони.
«И что делать? – думал я, лёжа на застеленной кровати. – Меня раскусят даже родители, что уж говорить о редакции или друзьях!»
Лежал я с полчаса, пока не пришла сестра.
– Мама же говорила тебе позвонить в редакцию! – с осуждением сказала она. – Звонит твоя Верочка, которой не терпится узнать, что случилось с её князем. Сам пойдёшь к телефону или ответить мне?
Я молча встал, обул тапки и пошёл следом за ней. Ну и где в этой квартире телефон? Телефонов оказалось два. Один был в кабинете отца, а второй стоял для общего пользования на тумбочке в прихожей. Я взял лежавшую рядом с аппаратом трубку и поднёс её к лицу.
– Это ты, Вера?
– Конечно, я! – раздался из трубки приятный женский голос. – Ты почему не в редакции? Что-то случилось?
Странно, но допотопный на вид телефонный аппарат почти не искажал речь.
– Я немного приболел, – повторил я свою отговорку. – Нет, ничего серьёзного, но работать с головной болью…
– Значит, мы сегодня не увидимся, – грустно сказала она. – Я прибежала бы, но боюсь того, как на меня отреагирует твоя семья. Они князья Мещерские, а я какая-то купеческая дочка!
– Ты не какая-то, а самая лучшая, – сказал я то, что она хотела услышать. – Я тоже по тебе скучаю, но сегодня в редакцию не пойду. Скажи редактору, чтобы мне ему не звонить.
Мы перебросились несколькими словами, и я положил трубку на рычаг и взял лежавшую тут же газету. За чтение взялся на кровати и был неприятно поражён пестрящей чуть ли не в каждом слове буквой ять. Читать можно, хоть и неудобно, но грамотно что-нибудь писать уже не смогу. Из чтения выяснил, что нахожусь в Российской империи и газета была за двадцать третье июля одна тысяча девятьсот сорок второго года. Поскольку она была свежей, сейчас действительно сорок второй год. Более тщательное изучение четырёх газетных страниц «Русской молвы» не дало ничего существенного. Ну есть в этом мире Германия, Англия и Франция, а ещё уцелела Австро-Венгрия – мне-то что! Соединенные Штаты Америки именовались Американскими штатами, а в Болгарском царстве почему-то правил наместник нашего императора. Да, этим императором был сын Николая II Алексей, которому скоро должно было исполниться тридцать восемь лет. Отложив газету, опять попытался хоть что-нибудь вспомнить. Из этой попытки ничего не вышло, потому что я умудрился заснуть. Когда проснулся, за окнами было ещё светло. Я встал с кровати и тут же упал в неё обратно. Кто-то засунул руку в мою голову и сейчас медленно перемешивал её содержимое, вызвав сильное головокружение и желание расстаться с остатками завтрака. Не знаю, сколько это продолжалось. Когда мозги успокоились и прошло головокружение, я стал другим. Не писателем Алексеем Николаевичем Роговым и не окончившим месяц назад Вторую Санкт-Петербургскую гимназию князем Алексеем Сергеевичем Мещерским, а чем-то средним, слепленным из нас обоих. Все знания моей молодой половины стали доступны, но я уже не относился к ним просто как к источнику сведений об этом мире. Я любил Веру Воденикову, хотел работать в газете «Русское слово», и вместе со своими друзьями… Тут более старшая и опытная половина общей личности присмотрелась к кружку князя Олега Гагарина и заявила, что не позволит заниматься такой чушью. Некоторое время я сидел, собирая себя из двух частей, пока в голове не установился хоть какой-то порядок.
– Ты смотришь на часы? – спросила приоткрывшая дверь сестра. – На завтрак тебя звали, а сейчас приходится звать на обед! У тебя есть совесть?
– Есть у меня совесть, Оля, – ответил я. – Просто заснул. Спасибо, что предупредила. Иди, я сейчас подойду.
Она недоверчиво посмотрела и ушла. Ещё бы сестре не удивляться, если я уже забыл, когда благодарил её в последний раз. Причина была в её неприязни к Вере. Я высказал всё, что о ней думаю, после чего в наших отношениях уже не было прежней теплоты.
Я сменил помятую рубашку на выглаженную из шкафа и поторопился в столовую. Отец редко приходил обедать домой, больше пользовался расположенным недалеко от его департамента рестораном, поэтому наша кухарка и домработница Наталья накрывала стол на троих. Меня уже ждали.
– Как ты себя чувствуешь? – с тревогой спросила мама. – Только не надо мне врать! Ты уже десять лет не спишь днём!
– Чувствовал неважно, – ответил я, – а поспал, и всё прошло.
Минут пятнадцать мы не спеша ели куриный суп, а потом мясо с грибами. Были ещё блины со сметаной, но для них у меня не нашлось места в желудке. А вот сестра съела несколько штук.
–Растолстеешь, и никто не будет любить, – неудачно пошутил я.
– Рано ей думать о любви, – сказала мама.
– Мне через два месяца шестнадцать! – возразила Ольга матери и повернулась ко мне: – А ты смотрел бы не на мой живот, а на Веркин! Как бы он у неё не вырос!
– Оля, что ты такое говоришь! – возмутилась мама. – Иди немедленно в свою комнату!
– Что думаю, то и говорю! – сказала сестра, встала из-за стола и с оскорблённым видом вышла из столовой.
– И в кого она растёт, такая непослушная! – со вздохом сказала мама. – Алексей, я хотела с тобой серьёзно поговорить. Отец настроен против вашей дружбы…
– А почему? Вера красивая и замечательная девушка. Пусть она из купцов, но для меня это ничего не значит. «Замужние жёны поступают в рангах по чинам мужей их», – процитировал я Табель о рангах. – Она станет княгиней, а если кому-то это не по нраву, пусть подумает о том, что у её отца капитал больше ста миллионов рублей, и он не оставит дочь без поддержки. Мне его деньги не нужны, но если отец упрётся и мне придётся уйти из дома, они будут нелишними.
– Как уйти? – опешила она. – Что ты такое говоришь?
– А что ты хотела услышать, мама? – спросил я. – Я люблю девушку, а отец упёрся и хочет сам решать, что для меня хорошо, а что нет. Если для него представления о чести рода важнее моего счастья, то пусть и дальше читает нотации, пока я их терплю. Он вправе высказывать мне поучения за проступки, а не за любовь! В конце концов, уже середина двадцатого века, а он до сих пор живёт веком минувшим!
– Я с ним поговорю, – глядя на меня с удивлением, пообещала она, – а то вы только поругаетесь. А о Гагариных отец тебе правильно говорил. Не удивлюсь, если за ними присматривает кто-нибудь из Охранного отделения! Подумай сам, что хорошего в ваших посиделках? Договоритесь до ссылки, а отца выгонят со службы и не посмотрят на то, что он надворный советник.
– Я теперь редко бываю у Олега, – сказал я правду, – а когда начну работать в редакции, времени будет ещё меньше. И с ним поговорю, чтобы не занимались ерундой.
– Ты изменился, – задумчиво сказала мама, – да так резко… Скажи, тебе действительно хочется работать в этой газете, или это из-за того, что в ней работает Вера? Мне кажется, что ты способен на большее, чем перебирать бумажки в вашей редакции.
– У тебя неверное представление о моей работе, – засмеялся я. – Обещаю, что если меня посадят их перебирать, пусть даже на пару с Верой, я и сам оттуда уйду, и её заберу! А свою работу я смогу десять раз поменять. В моём-то возрасте…
– Ладно, если поел, иди, – сказала мама, которую начали пугать мои странности. – Ты никуда не собираешься?
– Посижу дома, – ответил я. – Чувствую себя хорошо, особенно после обеда, но если не пошёл в редакцию, лучше никуда не выходить. Могут увидеть, а потом пойдут разговоры. Хоть я пока не в штате, но всё равно.
Одна моя половина рвалась на встречу с Верой, а второй надо было полежать и подумать. Выйдя из столовой, я вернулся в свою комнату. Сменив рубашку на уже измятую, лёг на кровать и начал раскладывать по полочкам всё, чем этот мир отличался от моего прежнего. Отличий оказалось много, тем удивительней было то, что во многом обе реальности были не просто похожи, а фактически повторяли друг друга.
