Kitobni o'qish: «Булгаков на пороге вечности. Мистико-эзотерическое расследование загадочной гибели Михаила Булгакова»

Выражаю огромную благодарность супруге Михаила Афанасьевича – Любови Евгеньевне Белозерской, её подруге Ирине, учёному-исследователю, энциклопедисту, писателю и философу Вячеславу Сахарову, профессору, доктору медицинских наук Леониду Ивановичу Дворецкому, полковнику МВД Э.А. Хлысталову, переводчику русской советской литературы Г. Люстернику в том, что эта книга состоялась, приоткрыв нам новое в том, неизвестном Михаиле Булгакове, которого мы не знали.

Вместо пролога

Тайные обстоятельства раннего ухода из жизни великого писателя и драматурга Михаила Афанасьевича Булгакова и сегодня, по прошествии семидесяти пяти лет, побуждают исследователей возвращаться к документам, фактам и преданиям тех стародавних лет в надежде, хотя и призрачной, чтобы докопаться до истины. Тем более, что жизнь и смерть великого писателя перекликалась с судьбой другого русского гения – командора Ордена Тамплиеров А.С. Пушкиным.

Автором собран и обработан ценнейший, в том числе и архивный материал, заново открывший и существенно скорректирующий важные вехи трагической биографии Булгакова. Тут и тайные протоколы заседаний Политбюро ЦК ВКП(б) и секретная переписка его членов, отрывки из конфискованного дневника Булгакова и донесения о нём агентов ОГПУ, письма Булгакова, Фадеева. Представляет интерес новое прочтение великого романа «Мастер и Маргарита». Уникальна впервые поднятая (в связи с именем Булгаковым) тема Ордена Тамплиеров в России, без которой невозможно понять и принять фантастическую фигуру Булгакова и его закатного романа «Мастер и Маргарита».

В книге представлены приложения с архивными документами— автобиографическими рассказами современников, мемуарами, дневниками, письмами, доносами, докладными записками агентов ОГПУ-НКВД, МТБ, КГБ, ФСБ и другие неизвестные прежде эксклюзивные материалы, позволяющие нам по-новому взглянуть на жизнь и творчество Михаила Афанасьевича Булгакова.

Некоторые скептики уже выражали свои сомнения относительно правдоподобности выбранного преступником или преступной группой способа убийства М.А. Булгакова – поджаривать его на медленном огне в течение полугода. А.М. Портнов так прокомментировал действия авторов и исполнителей убийственного арсенала «средневековой аптеки»: «Зачем преступнику или преступникам было рисковать, оттягивая развязку? Надо было заставить добропорядочных граждан поверить в естественную смерть, хотя бы от «наследственной» фамильной болезни Булгакова-отца, который скончался от гипертонического нефросклероза в 49 лет. Вот откуда проистекали все выгоды постепенного отравления организма ядом, включая и то, что частые недомогания Булгакова должны были бы сводить к «нулю» его бешеную работоспособность».

Чего в действительности опасались те, кто устранял Булгакова? Одно из своих последних произведений, пьесу «Батум», писатель посвятил Сталину и показал его романтическим героем. Почему это произведение никогда не было опубликовано и встретило такое сопротивление, в том числе со стороны Сталина? Если бы Булгаков написал то, что нужно Сталину – это было бы издано и поставлено, и он бы был осыпан почестями. Смысл этой пьесы и отторжение её Сталиным в том, что Булгаков понял Сталина. А Сталину это не понравилось. Он хотел, чтобы о нем сказали иначе. Булгаков показал, что страной и властью овладел человек с фантастически сильным, железным характером. Он свысока смотрит на людей, считая их слабее себя. И эту колоссальную деспотичность показывает Булгаков в молодом Сталине. И сразу становится понятным характер этого человека. А как только понимаешь характер – тут же выстраивается вся его судьба.

Но Булгаков перестал бы быть Булгаковым, утратил бы свою независимость и право закончить «Мастера и Маргариту». Для мастера не имело никакого значения, понравилось бы это произведение вождю или нет. Дело в другом. Создав «Мастера и Маргариту», Булгаков ясно дал властям предержащим понять, что «перестраиваться», скажем, как Алексей Николаевич Толстой, который тонко чувствовал конъюнктуру момента, или же, как Илья Эренбург, Михаил Афанасьевич не собирался и не собирается.

Агентура ОГПУ работала тогда мобильно, масштабно и на высоком уровне.

Тот же «коллективный Сальери», видимо, очень рано был информирован о каждом произведении Мастера в общем, и о романе «Мастере и Маргарите», в частности. Булгаков однозначно встал у них на пути.

Итак, «коллективный Сальери» жил-был и здравствовал в СССР. Нашлось достаточное число высокопоставленных лиц, разглядевших в «Мастере и Маргарите» контрреволюционное, безусловно, опасное выступление. Если уж мнение друзей создавало у них впечатление чего-то истинно неповторимого и единственного в своём роде (а Булгаков был убежден в этом), то можно себе представить мнение иерархов Кремля и мощного аппарата дозора (ОГПУ-НКВД).

Для очень верующего в коммунистические догмы, очень патриотичного, но в творческом плане чудовищно эгоцентричного «коллективного Сальери» в созидательной работе над «Мастером и Маргаритой» возрождался тот противник, имя которого прежде едва ли было достойно серьезного упоминания в их окружении. Булгаков однозначно встал у них на пути! Такое видение ситуации могло объединить «коллективного Сальери», и большинство кремлёвского руководства. Они испугались, что выход на арену такого единственного в своём роде великого писателя и драматурга, как Булгаков, отодвинет их в тень, и поэтому они всячески препятствовали его продвижению.

Эта борьба развертывалась на конкретном политическом фоне, который не могли не учитывать ни «коллективный Сальери», ни идеологическая инквизиция высших иерархов партии.

Борьба за власть на всех фронтах в то время была на повестке дня. И в связи с этим, нельзя не обратить внимание на то, что руководители ОГПУ, впрямую занимаясь такими эзотерическими организациями, как тамплиеры и антропософы в кругах творческой интеллигенции, были одними из первых, кто, преследуя широким фронтом инакомыслие, увидели в «Мастере и Маргарите» не только острую сатиру на существующий режим, но и прославление Ордена Тамплиеров.

…Так, кто ж ты, наконец?

(«…Ein Teil von jenerKraft

Die stets das Boese will and stets das

Guteschafft…»).

«…так, кто ж ты, наконец?

– Я – часть той силы, что

вечно хочет зла и вечно совершает

благо…».

Гёте, «Фауст»

Перед вами, искушённый читатель, невыдуманная история жизни и смерти великого русского писателя Михаила Афанасьевича Булгакова. Многочисленные документы и рукописи оказались в моих руках не случайно – теперь я прекрасно понимаю это! – достались в качестве презента, если, конечно, это можно назвать презентом. Передал мне всё это богатство от Эдуарда Александровича Хлысталова, полковника МВД, следователя с легендарной Петровки 38. Он оказался человеком, чья отвага и решительность потрясли меня. Помочь ему я не смог, смог лишь полюбить как человека и профессионала.

Как духовного отца, как личность, не способную поступиться своими принципами. Но по порядку….

Приступая к чтению рукописи, я слыхом не слыхивал о городе Ершалаиме, прокураторе Понтии Пилате, Киафе, Иешуа Га-Ноцри, Воланде, о рыцарях Ордена Тамплиеров, масонах и иллюминатах ¹. А если и знал о тайных обществах, об эзотерических обрядах посвящения профанов в более высокие градусы масонских табелей, то, разумеется, нечто поверхностно-расхожее, второстепенное.

Нынче я осведомлен обо всём этом гораздо больше. И как я понял, тех, кто осмеливался жить собственной правдой, слишком часто подстерегала смерть. Но стоит ли жить иначе, как простейшие микроорганизмы, как растения?

За почти что столетнюю историю, которую поведали мне пожелтевшие странички этих документов, писем или манускриптов они были опалены огнем души множества людей. Огненный смерч вовлек этих смельчаков в бешеный вихрь, которому не было сил противиться.

По наитию я зримо чувствовал: пришел мой черед. Я последний из той когорты людей, кого бушующее пламя подхватило и закружило в неудержимом сатанинском танце, чтобы затем увлечь в бездну.

Вывод напрашивался сам собой. Я обязан предать гласности то немногое, что мы знаем или нам кажется, что знаем о Булгакове. Ради чего? Ответ прост. Я надеюсь, что сумею – пусть даже на мгновение – прервать безумную пляску огненного смерча, затеянную Воландом и его свитой, и тем самым лишить его миссию злой колдовской силы, чтобы испепеляющий огонь не успел поглотить и меня тоже. Задача не из лёгких, если учесть, что у тебя на глазах колдовские силы Ангелов тьмы обольщают агнцев божьих и дразнят смерть, кружа её в мучительном сладостном ритме своего сатанинского обольщения.

Преуспею ли я в своих расчётах, не знаю.

Есть одна вещь, которую я хотел бы прояснить, прежде чем вы перевернёте страницу: я вовсе не рвался пуститься в пляс и не по своей воле оказался причастным к этой истории. Моя недавняя знакомая Ирина, подруга Любови Булгаковой-Белозерской, второй жены Михаила Булгакова, как-то спросила меня:

– Вы знаете Булгакова?

Тогда я не понял вопроса, который не был однозначен, как показалось бы вначале. Только теперь мне приоткрылся тайный смысл фразы и возможно я буду тем избранником судьбы, которому суждено понять тайный смысл предметов и людей, окружавших Булгакова и узнать мастера лучше, чем кому бы то ни было.

Или же другой персонаж булгаковской истории – переводчик русской советской литературы на французский язык и масон, награждённый «Орденом почётного легиона» Гаральд Люстерник. Наконец, профессор доктор медицинских наук Леонид Иванович Дворецкий. И всех тех – причастных и непричастных, кого заманила в свои колдовские чертоги великая проза и драматургия Михаила Афанасьевича. Похоже, во всём виноват Булгаков с дивной музыкой его литературных шедевров.

Часть первая
Золотая лестница космосов

Зарница счастья

«Когда сто лет назад командора нашего русского ордена писателей пристрелили, на теле его нашли тяжёлую пистолетную рану. Когда через сто лет будут раздевать одного из потомков перед отправкой в дальний путь, найдут несколько шрамов от финских ножей. И всё на спине. Меняется оружие!»

М.А. Булгаков, письма

Люблю Москву! До детского восторга, до страстной влюблённости юноши, идущего на своё первое свидание. Москва, Первопрестольная…Это насквозь русский город, как бы его не старались переделать революционеры-большевики семнадцатого года или толстосумы эпохи 90-х. Российская столица всегда возрождалась из пепла социальных перестроек, поблёскивая гранями русскости как загадочный град Китеж.

В тот год я познакомился с подругой второй жены М.А. Булгакова. Это произошло ранним летом, в июне, но по порядку…

А началось всё в редакции молодёжного журнала, в высотном здание которое взметнулось у Бутырской. Стояло лето – июнь или июль конца 80-х годов. Я зашёл в отдел прозы и увидел блондинку лет 18–20. О чём-то мы разговорились – не помню, но в какой-то момент девушка вдруг сказала:

– Я дружу с Любовью Евгеньевной Белозерской – второй женой Михаила Афанасьевича Булгакова. Женщина она необыкновенная, в чём-то фантастичная… – И далее поведала невероятное: – Михаил Афанасьевич умер не своей смертью, его погубила средневековая аптека, а проще говоря, метко названный народной молвой ещё двести лет назад «наследственный порошок». То ли это была аква-тоффана (мышьяк), то ли – сулема…

Ира познакомила меня с Любовью Евгеньевной Белозерской, а та передала мне на память локон волос Булгакова, а я договорился с физиками-ядерщиками из государственного научного центра (ГНЦ) о проведении тест-исследований с помощью нейтронно-активационного метода. Снятие характеристик, их анализ, совместно с хронологией течения болезни Булгакова – всё это дало бы чёткий ответ: был ли отравлен великий русский писатель, а слухи или недомолвки оказались бы просто досужими вымыслами. Иными словами, удалось бы фактически доказать преступление века, когда в сентябрьский приезд в Ленинград в 1939 году писателя и драматурга Булгакова настигли препараты из средневековой аптеки в том самом полюбившимся Булгакову «чудесном номере 430» (мансардная комната) гостиницы «Астория». Отсюда есть-пошла болезнь великого русского писателя, которая и завершилась через полгода смертью.

Далее, занимаясь расследованием тайны смерти писателя, я наткнулся на исследование профессора медицины Леонида Ивановича Дворецкого. Судя по обширному эпикризу Михаилу Афанасьевичу Булгакову, с едой и питьем ему дозировано вводились лекарственные препараты, приведшие к хронической почечной недостаточности (ХИН) и, наконец, к уремии – отравлению организма и смерти. Причём, тот круг потенциальных вельможных персон, кто выдал «ордер на убийство» и ритуально уничтожал писателя, не ограничился одним человеком. Сразу скажем: Сталин тут ни при чём. Здесь наверняка сработала система в лице коллективного «Сальери», который и оплодотворил её величество власть предержащую в одном и главном: Булгаков матёрый враг советской власти, а с такими разговор короток: их уничтожают…

Не лежит у меня душа к семейной идиллии, наверное, я вечный странник или нечаевский полуволк-полусобака («Баллада о полу-волке» – повесть В. Нечаева). Не так давно с моей немецкой женой Соней Шерманн я побывал на Телецком озере в Алтайском крае. Не буду рассказывать о том, что это было нечто невообразимое, о чём просто ни словом сказать, ни пером описать – всё в умолчании. Ну, а по возвращению из Сибири моя супруга откочевала к себе в Германию, в Берлин, а я остался в Москве. Мы разъединились с оговоркой, что скоро встретимся вновь и выберем, наконец-то, где будем жить: в России или Германии; а может и там, и здесь.

Короче говоря, я вынужден был признаться самому себе, что всего дороже мне личная свобода и одиночество. Заставьте меня выбирать между семейными узами – несвободой и вольницей хиппи – и я, не раздумывая, шагну за дверь, чтобы жизнь по-цыгански; выражение «нон-стоп!» стало моим кредом. Особенно, если перед этим вы принудите меня выслушать массу чепухи о том, как мне следует поступать «для моей же пользы».

Женщины, любят забивать себе голову всяким вздором, выуживая его из разнообразных дамских гламурных журналов. Да, в этом я крепко убежден. Проверено лично мной. Я и сам строчил для таких же подобные статейки. Хотя, надо сказать, этой чепухой я баловался так, между делом. Я ведь довольно долго сочинял научно-популярные статьи по медицине – про стрессы, влияние запахов и то, что любовь приходит к нам…через нос, благодаря обонянию, а также о загадках геопатогенных зон, шаровых молниях и НЛО, загадках Бермудского треугольника, тайнах «Чернобыля» для популярного московского журнала «Чудеса вокруг света». Я переключился на этот спектр безобидных тем с того момента, когда осознал, что не может журналист заниматься политикой и выдавать при этом честные, откровенные материалы. Потому что в политике ангажированность стопроцентная. Зато как репортер, специализирующийся на тайнах, загадках и мистификациях, я получал возможность колесить не только от Москвы до Санкт-Петербурга, но и совершать вояжи в ближнее и дальнее зарубежье.

В Питер я отправился по личной просьбе моего шефа. Целью командировки было осветить работу научной конференции по проблемам стресса. Как-то утром шеф пригласил меня к себе в кабинет и заявил, что «с тех пор, как нашими читателями стали депутаты ГосДумы и Федерального собрания, мы обязаны прилагать все усилия для того, чтобы помочь нашему журналу «удержаться на плаву в бурном море коммерции». Страсть главного редактора к взаимоисключающим метафорам могла соперничать лишь с его любимыми разглагольствованиями на тему: «Что требуется подать вкусненького нашим читателям». Я, впрочем, знал подоплеку разговора. Шеф, посылая меня в Питер проветриться, втайне надеялся, что я там раздобуду кое-какую сенсационную информацию по интересующей не только его, но и большинство наших читателей теме, что естественно подхлестнёт рейтинг журнала и облегчит ему жизнь. Дело именно так и обстояло, иначе он никогда бы не раскошелился на авиабилет в Питер для своего подчиненного. Наш главный не отличался щедростью, был скуп на дела и слова благодарности…

Я пришел в журналистику после того, как уволился из «конторы», а проще говоря, с работы правительственного агента в европейских странах. Служил под прикрытием посольств. За годы службы я принял участие в разных спецпроектах и операциях – в Германии, Австрии, Франции и даже в Мексике, вернее – Месоамерике. Так что теперь, пожалуй, как никто другой, знаю, какой смысл закладывался в выражение «цель оправдывает средства». На протяжении долгих двадцати лет я был и спецагентом, и советником, и военным атташе под «зонтиком» дипмиссии посольства. Я верил, что отстаиваю интересы СССР, затем России, борясь против ее врагов. За годы службы был много раз отмечен благодарностями в приказах, денежными и иными подарками. Если бы об этом узнали мои коллеги, то я был бы в их глазах настоящим героем. Но я-то знаю истинную себе цену…

Что касается журналистских опусов, я занялся ими около пяти лет назад, когда оставил службу в «конторе». На то были причины. Будучи в Германии, я более всего опасался своих нежели традиционных наших врагов из СИС(Англия), ЦРУ(США), БНД(ФРГ) и других спецслужб. В какой-то период мне пришлось даже залечь на дно и прожить в Германии более семи лет. Я женился на добропорядочной фроляйн из Дойче банка, стал преуспевающим бюргером и по сути сохранил себе жизнь. А когда на родине всё пришло в норму и в соответствие с его величеством законом, то вернулся в новую Россию, осенённую трёхцветным российским флагом.

В России я устроился в научно-популярный журнал и ушёл с головой в написание статей, редактирование опусов авторов, где излагались различные туманные методики, связанные с веществом, оставшимся после посадки и взлёта НЛО, которое излечивало от безнадёжных болезней: от злокачественных новообразований до психических недугов. Я поклялся сидеть в своём гнёздышке – однокомнатной квартире на ВДНХ тихо, как мышка, и не высовываться, и скоро наловчился стряпать собственные фирменные журналистские блюда, украшая каждый шедевр завлекательным названьицем типа «СПИД: болезнь или надувательство и как не стать его жертвой?», «Чем пахнет стресс», «Любовь приходит через…нос» и обильно приправляя тексты цветными иллюстрациями, которым позавидовали бы немецкие журналы «Фокус», «Штерн» или «Бильд».

Я взял себя в руки, памятуя о том, что был и остаюсь крепким мужчиной; и по старой профессиональной привычке приказал себе не вешать нос ни при каких обстоятельствах. Но некое дурное предчувствие точно червь точило не только мою душу, но и моё реальное нутро с жарко бьющимся сердцем.

Итак, когда я занялся научно-популярной тематикой, былые тучи над моей головой потихоньку рассеялись. Главное, что обо мне просто забыли, а моя лихая жизнь под знаком СВР (служба внешней разведки) покрылась пылью забвения.

Но надо признать, что и такое, на первый взгляд, безобидное дело, как сочинение научно-популярных статеек по медицине, имеет, так сказать, оборотную сторону медали. Любой ваш собеседник норовил выжать из вас наиновейшую информацию, еще не ставшую достоянием широкой публики. Как, например, избавиться от хандры или поскорее залечить ушибленный на корте локоть? Как остановить старение или понизить уровень холестерина в крови? И так далее, и тому подобное.

Мой главный редактор не был исключением, также как и читающая журнал публика: он был взят в плен остросюжетной тематикой своего издания. А тут в Санкт-Петербурге должен был состояться международный симпозиум, на который предполагали съехаться медицинские светила и специалисты. Какова была тема конференции? Стресс. А это формат нашего журнала, как любил говорить главный редактор. Значит, и весь остальной мир жаждал ознакомиться с материалами конференции. И мне была оказана великая честь – поведать миру о методах лечения, снимающих стресс.

И вот я в Санкт-Петербурге, городе моей юности, Альма Матер и всё такое…Питер, как мы его называли а вернее его исторический центр, оставался точно таким же, каким я его запомнил до переворота 1991-го, когда рухнул СССР. Той весной на каждом углу рекламировалось и продавалось американское мороженое «Баскин Роббинс», а сеть магазинов фирмы «Бенетон» гостеприимно распахнули свои двери. И заокеанское мороженое, и «Бенетон» прекрасно вписывались в неизменяемую веками фактуру Питера, города, в котором, как казалось мне, не было ничего уникального, ничего особенного, выбивающегося из привычного ряда и способного бросить вызов тому шаблону, который принят у среднего сословия и который стал пробирным клеймом для всякого столичного парадиза. В Москве вы чувствуете себя в полном порядке до тех пор, пока у вас на ногах неизношенная пара добротных и дорогих туфель от «Гуччи». И ещё. Куда бы вы ни направлялись, рано или поздно оказывались у лотка с заокеанским лакомством от «Баскин-Роббинс». Хотя, мне всегда нравилось наше ленинградское мороженое, которое на протяжении многих десятилетий традиционно держало свою марку.

Поселился я в гостинице «Англетер» недалеко от Исакиевского собора.

О конференции. Она проходила с оттенком сенсационности, называясь не иначе, как «Волшебный мир запахов». Тогда не только научная, но и далёкая от мира исследователей общественность только и судачила о феромонах и тестостеронах. Так что открывающийся форум в северной столице, как будто хотел зацепить каждого из присутствующих новыми открытиями учёных и практическими результатами парфюмеров.

Устроители форума постарались на славу! Начиная с открытия в Таврическом дворце, когда на сцену вышел известный актёр из БДТ и, поправив бабочку, заговорил приятным баритоном, вещая аудитории словно гипнотизёр:

– С ветхозаветных времен было известно, что запахи оказывают сильное физиологическое воздействие не только на человека, но и на все живое на нашей планете. В Древнем Египте, Ассирии, Римской империи и Элладе храмы, дворцы и дома окуривались благовониями и орошались ароматическими водами. Подобные традиции просматриваются и в храмах и в современных религиозных конфессиях.

Такие душистые вещества, как мятные, розовые, бергамотные либо лимонные благовонные масла могли изменить пульс сердца, ритм дыхания, повлиять на зрение, слух и в итоге на самочувствие человека.

Если приятные ароматы действовали успокаивающе, то неприятные, отталкивающие запахи повышают кровяное давление, учащают пульс.

Человек способен воспринять более 10 тысяч запахов. В восприятии ароматов есть и свои «бездарности», которым «медведь на нос наступил» и даже «гении». Большое внимание любителей беллетристики всё еще привлекал нашумевший роман «Парфюмер. История одного убийцы» Патрика Зюскинда. Хотя, речь в нем идет не о современности, а о средневековой Европе. И не о парфюме, как таковом, а о человеке, почему-то родившемся без запаха, присущего людским детенышам. Такая особенность героя как бы компенсируется чрезвычайной способностью героя улавливать, различать ароматы и в результате комбинировать удивительные составы… На любого человека действуют свои аттрактанты (привлекающие вещества) и репелленты (отталкивающие вещества). Одни действовали строго индивидуально, на конкретного человека, другие же обладали многовекторным, или общим началом. С помощью феромонов, которые продуцировали живыми существами летучие вещества, определенным образом влияющие на другие, можно сделать очень многое: в плане воздействия на человека или животных. Например, в сельском хозяйстве феромоны использовали в борьбе с вредными насекомыми, а аттрактанты – при искусственном оплодотворении.

Многие ученые, занимаясь исследованием феромонных каналов связи, а в особенности механизмом воздействия запахов на человека, пришли к выводу: оказывается, можно создавать такие вещества, которые заставляли бы нас больше трудиться, покупать то, что нам не нужно, а по тем или иным «ароматам» человека следить за его здоровьем и выявлять недуги. И – надо отдать должное – вплотную подступили к тайне из тайн, глобальной проблеме, из глубины седых веков волнующих человечество – необъяснимому феномену любви. Дело в том, что изучение этой чрезвычайно важной сферы знаний объяснялось трудностями объективизации наблюдений. Тем более, у тех же животных запахи – чуть ли не главный язык общения, поведения и жизнедеятельности.

На первый взгляд технологическая цепочка в процессе обоняния до удивления проста. Одорант попадал в носовую полость, отсюда от анализатора обоняния сигнал поступал в лимбическую зону головного мозга, в так называемый эмоциональный мозг или древний мозг – мозг риптилий…

Конференция оказалась довольно интересной. Антураж, конечно, соответствовал программе, но за ним легко угадывалась попытка организаторов навязать прибывшим на конференцию медикам – публике, в общем-то достаточно беспринципной – новые лечебные крема со своими аттрактантами (привлекающими веществами) и репеллентами (отталкивающими веществами) из чисто коммерческих соображений. Едва ли каждого делегата в первую очередь волновало, как он выглядел в глазах коллег, какое впечатление производил. При таком подходе к делу форма стекол очков был куда более значима, нежели вопросы природы и лечение стресса. Не говоря уже о других научных проблемах. Впрочем, допускаю, что в оценке конференции и её участников я высказал «недоброжелательность», как говорили интеллигентные люди. Я знаю, что частенько бываю недоброжелателен к согражданам, но до какой степени, выяснилось через пару дней.

Первые трое суток я старательно изображал из себя приличного человека. Днём слушал доклады, то есть дремал под монотонные разглагольствования докладчиков. По вечерам валялся в гостиничном номере, смотрел в огромных количествах фильмы. И пачками поглощал картошку фри, хотя как заметило одно из светил медицинских наук: этот продукт со временем вредил детородным функциям мужчин и женщин, делая их бесплодными…

В этот вечер я повёл себя так, как будто готовился пойти в театр. Принял душ, побрился второй раз и обильно полил распаренную кожу крепким одеколоном. И подошёл к зеркалу. То, что я увидел в зеркале ванной комнаты, расстроило меня. Располневшее лицо, брыли, дряблые мышцы рук и ног, теряющие на глазах эластичность…Я дал себе слово, что по возвращению в Москву сразу же начну работать с гантелями в спортзале.

Надев свежую рубашку, я спустился в ресторан отеля.

Публики было немного. В дальнем углу за маленьким столом сидел и ужинал в одиночестве мужчина, чьё лицо было мне знакомо. Я встречал его в конференц-зале и даже однажды слышал случайно, как он в перерыве между докладами на очередном кофе-брейке (перерыв за чашкой кофе), что-то с азартом доказывал одному из делегатов. Я внимательно присмотрелся к нему. Это был мужчина выше среднего роста, плотный с животиком; в его походке, жестах и интонациях угадывался человек военный. У него был резковатый, как у военного голос.

– Эдуард Александрович Хлысталов, – представился он. – Отдел по связям с общественностью или ЦОС, а тружусь в той самой корпорации, которая являлась спонсором конференции.

Когда я вошел в зал, он поднял голову и встретил меня вежливой улыбкой пресс-секретаря. Выпитая в номере водка, этот чёртов червь, оживший после пары рюмок не то у меня в душе, не то где-то под ложечкой, и грустная перспектива провести очередной бежевый вечерок в одиночестве буквально погнали меня к тому столику в дальнем углу. Все остальное было просто делом техники.

Я представился и поинтересовался, какого мнения он от питерской кухни, и осведомился, не будет ли он против, если я присяду за его столик. Он отложил в сторону книжку в мягкой дешевой обложке, и, одарив меня благосклонной улыбкой, сделал приглашающий жест. Я заказал бутылку «Хванчкары», мы растянули её на пару часов и отправили официанта за следующей. Эдуард огорошил меня тем, чего я не знал в достаточной степени, а именно: про загадочную смерть Сергея Есенина именно здесь в «Англетере».

– Всем хорошо известна беломраморная доска на стене гостиницы, менявшей не раз свое название. Она гласит о том, что здесь 28 декабря 1925 года трагически оборвалась жизнь поэта, – рассказал он. – Все верно, кроме одного – здесь был убит Есенин, а не покончил с собой, как повествовала официальная версия.

Он пытливо посмотрел мне в глаза и добавил:

– Я работал следователем на Петровке, 38. Полковник МВД СССР. И решил сам провести дознание этого дела.

– И какие же выводы?

– Выводы самые трагические: Есенин был убит. Кстати, мы можем посетить тот самый гостиничный номер № 5, где это произошло. Тем более, что вы остановились в «Англетере».

Мы прошли к парадному входу в гостиницу, раскланялись с дежурной и поднялись на второй этаж.

– Вот и нужный нам номер.

Мы постучали. Нам открыл дверь молодой мужчина, одетый в майку, тренировочные штаны и кроссовки. Мы объяснили цель визита. И Эдуард продолжил рассказ:

– Здесь был двухкомнатный номер. Сейчас – две комнаты на четыре места. На этом стояке центрального отопления Есенина и обнаружили утром 28 декабря, а вселился поэт сюда четыре дня назад, как приехал из Москвы.

Затем мы переместились в бар (шесть порций шотландского виски не показались перебором), а затем попрощались и я вернулся в свой номер.

Рассказанное потрясло меня. Я долго лежал с открытыми глазами и смотрел в окно. Время от времени темную комнату озаряли вспышки красного и голубого света, проникавшего через окно. Заснуть я не мог. Я должен был куда-нибудь уйти. Захватив с собой ключ от номера, чуть ли не бегом пересек холл и, не дожидаясь лифта, бросился вниз по лестнице. Я почти летел, перепрыгивая через три ступеньки. Выскочил на улицу.

Я бродил по городу без устали, бродил, не осознавая, где нахожусь и куда направляюсь. Через несколько часов небо на востоке начало светлеть. На тротуарах появились первые прохожие – рабочий люд в серых безликих одеждах, потом молодые люди – парни и девушки и наконец, заспешили на службу важные клерки в рубашках и галстуках.

Я поймал такси и отправился назад в отель, раздумывая об увиденном калейдоскопе дня и ночи, чётко припоминая услышанное – слова и фразы.

Я отпер дверь гостиничного номера, постель была убрана с той тщательностью, с какой добросовестные секретарши вылизывают своё рабочее место. Я взялся было за телефонную трубку, но тут же опустил ее. Уселся в кресло, уставился в окно и просидел так, наверное, с полчаса. Затем позвонил вниз и заказал крепкий кофе. Когда мне принесли его, я выпил целый кофейник. И вновь принял душ. Несмотря на похмельный синдром и бессонную ночь, желания заснуть не было, что называется, ни в одном глазу.