Kitobni o'qish: «Озеро затерянных миров»
Глава первая. Бабушка Моди
В дверном замке шевельнулся ключ. Кот, дремавший на подоконнике в широком солнечном луче, приподнял голову и насторожил чуткие уши. Бабушка, сидевшая в кресле за низеньким круглым столиком, покрытым бархатной зеленой скатертью с черными кистями, подняла взгляд от карточного пасьянса.
– Мира, это ты?
– Я, бабуль, – донеслось из прихожей. – Ба, только сразу не падай.
– Что еще за сюрпризы? – Бабушка раздумывала, куда положить пиковую даму.
В комнату вошла тоненькая девочка в ярко-зеленых шортах и короткой белой маечке-топике.
– Что ты наделало, маленькое чудовище? – вздохнула бабушка, укладывая даму к трефовому тузу. – Ты обрезала свои чудесные косы!
– Ну, бабулечка. – Мира примостилась на подлокотник кресла, – они так мне надоели, да и жарко от них!
С подоконника спрыгнул кот и подошел к девочке, чтобы рассмотреть её поближе.
– Это большая потеря, – покачала головой бабушка. – У тебя были такие роскошные волосы, цвет истинно тициановский…
– Цвет этот, бабуль, рыжим называется, – буркнула Мира, поднимая с пола кота и усаживая его к себе на колени. Плоский черный носик гималайского котяры принялся обнюхивать короткие медные кудряшки. – Зато теперь легко, удобно…
– Теперь ты похожа на мальчишку. – Бабушка положила трефового короля поверх пиковой дамы. – Женственность и красота юной леди в её чудесных волосах.
– Ба, – сморщила нос Мира, – ты в каком веке живешь? Да и не похожа я со своими волосами на Миру, я должна быть брюнеткой с сиреневыми глазами.
– Это правильно в любом веке. Имя не обязательно должно отражать внешность. Главное, чтобы оно гармонировало с внутренней сутью.
– В таком случае я – кактус!
– Это точно. – Бабушка принялась собирать карты со стола. – Ничего не получается.
Кот спрыгнул на пол и, помахивая пушистым хвостом, направился обратно к подоконнику.
– Бабуль, есть чего-нибудь перекусить?
– Иди в столовую, сейчас принесу.
Бабушка Моди поднялась из кресла и, шелестя по кленовому паркету полами чёрного шёлкового халата, больше похожего на вечернее платье, удалилась в сторону кухни. Ее высокая, по-девичьи стройная фигура замерла на пороге. Моди оглянулась, чтобы посмотреть, ушла ли внучка из комнаты, поправила белоснежные, чуть отливающие голубизной кудри, уложенные в безупречную прическу, и произнесла тихонько:
– Ром.
В кухне она встала у окна, скрестив руки на груди, и снова повторила:
– Ром! Где ты, несносный мальчишка?
– Здесь я, – зевнул голос, и в воздухе возник прозрачный, легкий, как южный ветерок, образ лохматого, сонного паренька.
– Сколько можно спать? – недовольно произнесла Моди, глядя на парящую над кухонным столом щуплую фигуру в длинной рубахе-балахоне.
– Я всю ночь прибирался, – Ром попытался подавить зевок, – работал, как сто тысяч людей.
– Сколько раз тебе говорить – не преувеличивай, – вздохнула Моди. – Готов ли обед?
– Булочки в духовке, суп и овощное рагу на плите, а ваш спаржевый салат на столе под салфеткой.
– Хорошо.
– Я пойду дальше спать?
– Иди.
Образ стал растворяться.
– …а то устал, как миллион водовозных лошадей, – донеслось из воздуха.
Моди открыла крышку кастрюли и принюхалась: томатный суп с базиликом. Наполнив супницу, положив на блюдо горячие пышные булочки из духовки, Моди поставила всё на поднос и понесла в столовую. Внучка уже достала из буфета приборы, тарелки и расставила на столе, покрытом кружевной кремовой скатертью. На полу столовой подрагивали яркие солнечные квадраты, размеренно тикали часы с маятником, на светлых стенах висели натюрморты в овальных рамах. Пахло фиалками. Подоконники столовой были уставлены одинаковыми белыми горшочками, в которых круглогодично цвели фиалковые шапки: голубые, сиреневые, лиловые, белоснежные и даже пестрые.
Вошла бабушка. Она поставила поднос на стол и подняла крышку супницы, а Мира сдернула салфетку с блюда.
– О, бабуля, твои коронные булочки! М-м-м! Обожаю.
Пока девочка ела, Моди поливала фиалки. За окнами зеленела узенькая лужайка, позади которой возвышался добротный двухметровый забор, скрывающий дом от посторонних глаз.
– Спасибо, бабуль.
– Второе будешь?
– Нет, так натрескалась, сейчас лопну!
– Как ты выражаешься, – поморщилась Моди, осторожно приподнимая темные листья, чтобы узенький носик лейки добрался до земли.
– Бабусь, ну какая ты у меня старорежимная…
– Это слово мне тоже не нравится!
Мира взяла с блюда последнюю булочку, предпочитая не спорить с бабушкой.
Закончив с цветами, Моди присела за стол напротив внучки, наблюдая прозрачными голубыми глазами, как та хрустит булкой. Ее белое, как у мраморной статуи лицо ничего не выражало. На высоком «королевском» лбе не было ни единой морщинки.
– Ба, ну что ты на меня так смотришь? Неужели мне совсем не идет? – Мира тряхнула рыжими кудряшками.
– Я не об этом, с твоим поступком я уже смирилась, – подперев ладонью подбородок, Моди задумчиво смотрела на внучку.
– А чего тогда ты смотришь, как-то… не по-человечески?
– Надо мне кое-что рассказать тебе, но не уверена, что ты достаточно взрослая.
– Вот те на! – криво усмехнулась девочка. – Мне скоро тринадцать стукнет, старость, можно сказать, на носу, а ты всё не уверена.
Бледно-розовые губы Моди тронула легкая улыбка.
– Если бы не подходило мое время, конечно же, я повременила бы, но… что поделать.
– Бабуль, ты о чем? – забеспокоилась Мира. – Какое такое время подходит? В чём дело?
Моди молча достала из буфета бутылочку кофейного ликера и маленькую серебряную рюмочку. С возрастающим беспокойством Мира наблюдала за бабушкой.
– Даже и не знаю, с чего начать.
Аккуратно, будто отмеривала микстуру, бабушка налила в рюмку ликер.
– Ну да ладно. Мира, не замечала ли ты, что мы некоторым образом отличаемся от других людей?
– О боже, бабуля! – Ярко-зеленые глаза Миры широко распахнулись. – Мы что, вампиры? И будем жить вечно?
– Что ты говоришь, в самом-то деле, – Моди чуть пригубила ликер. – Насмотришься этого ужасного телевидения, потом приходят на ум всякие глупости. Подумай хорошенько, найди отличия между собой и своими одноклассниками, товарищами по играм.
– Мои одноклассники поголовно – козлиные морды, – скривившись, выпалила Мира, – а товарищи по играм балбесы и дебилы, а дев…
– Мира! – хлопнула ладонью по столу Моди. Казалось, даже настенные часы притихли. – Как ты можешь так выражаться?!
– Бабуль, ну все так говорят.
– А если все побегут с крыши прыгать, ты тоже побежишь? Ты не должна равняться на всех, ты отвечаешь только за собственные поступки! «Как все» не может служить оправданием, ты должна думать собственной головой!
– Ну я поняла, поняла…
– Итак, я задала тебе вопрос, жду на него ответ.
– Чем я отличаюсь от остальных? – Мира задумалась. – Меня девять раз из школы исключали, я уже думала в Книгу рекордов Гиннеса попаду…
– Не это, – спокойно прервала внучку Моди. – Другое.
– Не знаю, бабуль, – заныла Мира. – Ничего в голову не идет! Что во мне не так? Скажи сама.
– Ты предчувствуешь погоду и, если возьмешь в руку любой плод, сможешь определить, съедобен он или нет, а еще ты можешь приручать животных и птиц…
– Вау, круто! Я что, Маугли?
– Не перебивай, сделай милость. Ты способна прорастить зерно на своей ладони, лететь, подхваченная порывом ветра, и останавливать морские волны.
Приоткрыв чуть припухшие губы, Мира зачарованно слушала чистый бабушкин голос.
– Ты можешь понимать язык природы, – продолжала тем временем Моди, её лицо смягчилось, посветлело, – шепот песка, ворчание камней, ты добрым людям исцелишь любые раны.
– Бабуль, это какие-то стихи?
– Почти, – улыбнулась бабушка. – Это стихи о тебе. Ты никогда не спрашивала меня, где твои родители. Тебе это интересно?
– Не очень.
– Почему же? – удивилась Моди, поднося к губам серебряную рюмочку.
– Они ни разу о себе не заявляли, я всю жизнь жила с тобой. Они же мной не интересовалась, почему я должна интересоваться ими?
– Ты не права, детка, – качнула головой бабушка. – Так сложились обстоятельства. Родители твоего отца были против его женитьбы на твоей маме. Мы с дедушкой…
– У меня есть дедушка?
– Всё по порядку. Так вот, мы с дедушкой тоже не обрадовались. Но твои родители любили друг друга, и мы решили не мешать: пускай дети сами разбираются. В конце концов, наши с дедушкой родители тоже были против нашего брака, и ничего, мы всю жизнь прожили в любви и согласии, прекрасную дочь воспитали. Но твоя бабка по отцовской линии всё никак успокоиться не могла, козни строила, не жилось ей спокойно. А отец твой, тот еще, прости Господи, тюхтя, не мог поставить старуху на место. Ладно, обойду неприятные подробности. Когда жизнь у молодых совсем разладилась, мама как раз поняла, что носит под сердцем тебя. Я и забрала тогда вас обеих сюда, в этот дом. Ты здесь родилась. Маму твою звали Амабель, отца – Велор.
– Звали? Они умерли?
– Погоди, не перебивай. Мама твоя оказалась однолюбкой, никак не могла забыть своего Велора, вот и металась, пока совсем не исчезла.
– Это как? – затаила дыхание Мира.
– Когда душа мечется, разрывается, она всю жизнь из тела вытягивает. Тогда тело и исчезает, а сам человек или в дерево, или в ручей превращается.
– Я бабуль, ничего не понимаю, – честно призналась девочка.
– Со временем поймешь, – вздохнула Моди. – Главное – слушай и запоминай. Теперь, собственно, обо мне. Ты обращала внимание, что я никогда не сплю?
– А что в этом такого? Разве у других не так?
– У других не так. Ты же спишь по ночам.
– Я думала, что в твоем возрасте перестану…
Моди рассмеялась.
– Ты даже не представляешь, милая, сколько мне лет!
– Сорок?.. – попробовала угадать Мира.
– Ох, много больше! Но я предпочту сохранить свой возраст в тайне. Так вот, дитя моё, я засыпаю один раз в тринадцать лет, но зато на целый год. Только умоляю, не спрашивай, не медведь ли я!
– Медведи спят только зимой, – Мира недоверчиво смотрела на смеющуюся бабушку. – Ба, ты серьезно?
– Разумеется. Так вот, в течение всего года я не смогу о тебе заботиться, поэтому я приняла решение отправить тебя на это время к Велору, к твоему отцу.
– А как же Аксельбант?
– Кота возьмешь с собой, – пожала плечами Моди.
– Бабуль, я прямо в шоке. Мы, что ли, колдуны какие-то средневековые?
Моди отрицательно качнула головой.
– Ты расскажешь?
– Чуточку позже. Я ещё не все свои тайны раскрыла.
– Что ещё? Я уже заранее боюсь.
– Дело в том, что я совершенно не умею готовить и за всю свою жизнь ни разу не прикоснулась к плите.
– А…
– И юной девушке неприлично так раскрывать рот, – Моди сделала замечание внучке и продолжала: – У нас есть слуга. Он и уборщик, и повар.
– Слуга? У нас? Здесь? Бабуль, ну это, по-моему, уже слишком.
– Чуть позже я тебя с ним познакомлю, сейчас этот несносный мальчишка спит.
– Ба, ты себя вообще хорошо чувствуешь? – забеспокоилась девочка.
– Конечно. Совсем скоро я тебе всё покажу и со всеми познакомлю. Ты точно не желаешь съесть второе? Твоё любимое овощное рагу.
– Нет, спасибо.
– Так вот, моя дорогая, разумеется, мне не хочется отправлять тебя к отцу и его семье, но иного выхода я не вижу. В обиду ты никому себя не дашь, тут ты в меня пошла, так что я спокойна, а год пролетит незаметно. Да и полезно будет твоему папочке узнать, что у него есть взрослая дочь!
– А далеко ехать? – Мире всё ещё не верилось в сказанное бабушкой.
– Здесь рядом, – отмахнулась Моди. – Видишь ли, солнышко, Земля устроена не так просто, как кажется. Она гораздо сложнее и интереснее, здесь множество потаенных дверей, ведущих в удивительные миры. Самое трудное – отыскать такую дверь, а быть она может где угодно: в морском утесе – излюбленном месте русалочьих посиделок, в лесной чащобе с южной стороны мшистого валуна, в пшеничном поле, где особо густо растут васильки. А бывает и так, что дверь находится в твоем собственном доме, но ты о ней даже не подозреваешь, потому что заклеена она тремя слоями обоев. Но стоит постучать по стенам, и дверь непременно отзовется. В нашем доме есть такая дверь – вход в другой мир.
– Да? – глаза Мира распахнулись и стали похожи на два лесных озерца, в обрамлении пушистых золотистых ресниц. – Нет, кроме шуток?
– Кроме шуток, – улыбнулась бабушка. – Для начала идем, познакомлю тебя с Ромом. Его я на всякий случай отправлю вместе с тобой. Если будет грустно – развеселит, а если весело…
– Опечалит?
– Поддержит веселье. Идем, дорогая.
Они вышли из столовой.
– Ба, а он какой?
– Увидишь.
На кухне царил аквамариновый полумрак. Окна от полуденного солнца прикрывали шторы цвета глубокой морской воды. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь них, приобретали такой же глубоководный оттенок.
– Ром, – позвала Моди. – Ром!
– Иду, – послышался заспанный голос.
Мира ойкнула и спряталась за бабушку.
– Не бойся, милая, он не страшный, просто безобразник невоспитанный и всегда преувеличивает. Ром! Ты заставляешь нас ждать!
Прямо в воздухе посреди кухни возник растрепанный юноша и завис в полуметре от стола.
– Ай! – взвизгнула Мира. – Бабуль, у нас тут привидение!
– Ром не привидение, он житель другого мира, откуда пришла и я, и твоя мама, и ты сама. Семья Рома уже не первое поколение служит нам…
– Ба, у нас что, есть собственные рабы?! – в ужасе прошептала Мира.
– Я бы сказала, помощники по хозяйству.
– А где его семья?
– Видишь ли, Ром и вся его многочисленная семья – народ флоинов. Испокон веков они преданно слу… помогают нам – народу неолитов.
– Они что ли призраки? Ну, в смысле мертвые?
Ром плавно покачивался над столом, с любопытством поглядывая на Миру.
– Нет, это такой народ. Отслужив положенный срок верой и правдой, флоин обретает физическое тело и может начинать свою жизнь, но большинство по старой памяти все равно селятся рядом с бывшими хозяевами и живут добрыми соседями.
– С ума можно сойти! У нас все это время жило самое настоящее приведение, булочки мне пекло, суп варило…
– Я тебе еще пеленки менял и молоко грел до температуры тридцать шесть и шесть градусов, – изрек Ром.
– Как так? – растерялась Мира. – Бабуль, как он мог менять мне пеленки, если ему от силы лет двадцать?
– Флоины взрослеют гораздо медленнее нас.
– Ой, сколько сразу всего, – вздохнула Мира. – Голова кругом. Неужто, бабуль, нельзя было как-то постепенно?
– Вообще-то я надеялась, что сон не придет, подождёт ещё годик, ты бы повзрослела. Но нет, чувствую, мой сон уже на пороге. Итак, с Ромом я тебя познакомила, идём теперь в гостиную.
– Я свободен? – осведомился Ром.
– Да.
Вечерело, солнечные квадраты на полу вытянулись и стали оранжевыми.
– Бабуль, – Мира присела за стол любопытными глазами глядя на бабушку, – покажи мне эту дверь прямо сейчас!
– На сегодня достаточно, – улыбнулась Моди. – Завтра ты сможешь не только увидеть её, но и отправиться в гости к своему отцу.
Глава вторая. Солнечный камень
В незашторенное окно комнаты Миры лился голубоватый лунный свет. Лежа в кровати, она наблюдала за его течением. Свет казался снежным. Подняв руку, девочка осторожно коснулась пальцами луча.
– Не спится? – из темноты материализовался Ром.
Он подлетел к лучу, улегся на него, словно в гамак, и тут же соскользнул вниз. Мира рассмеялась.
– Тебе не больно?
– Нет, – Ром взлетел почти к самому потолку, – это я специально, чтоб тебя развеселить.
– Ром.
– Что? – Он примостился на высокую спинку кровати.
– Ты моих родителей видел?
– Угу.
– И… какие они?
– Ну-у-у…
– Кажется, я слышу чьи-то голоса! – Дверь внезапно распахнулась, на пороге стояла Моди. – Это что тут за полуночные разговоры? Немедленно спать! Ром!
– Уже исчез. – Юноша растворился без следа.
– Мира, – голос бабушки сделался тише и мягче, – завтра, возможно, настанет один из самых главных дней твоей жизни. Ты попадешь в иной мир, начнешь познавать его и самою себя, познакомишься со всеми остальными членами своей семьи. Ты должна отдохнуть, набраться сил, как следует выспаться.
– Бабуль, ни в одном глазу сна нет, – вздохнула девочка. – Столько всего в голове крутится.
Моди вошла в комнату и присела на край кровати.
– Совсем не хочется спать? – Она погладила внучку по кудряшкам. – Закрой-ка глаза.
Девочка послушно смежила ресницы. Моди подняла руку и погрузила свои тонкие пальцы в голубоватый лунный луч. На ладони осталась невесомая, как с крыльев бабочки, серебристая пыльца.
– Спокойной ночи, – прошептала Моди и легонько дунула на ладонь. Пыльца слетела с её пальцев на лоб и веки Миры.
– Спокойной ночи, бабуль, – зевнула девочка. – Чувствуешь, как пахнет ночными фиалками?
Через минуту Мира уже крепко спала. Моди тихонько вышла из комнаты, бесшумно прикрыв за собою дверь.
Утро постучало в окно тонкими пальцами золотистых лучей. Мира потянулась, зевнула и открыла глаза. Пару минут она смотрела в потолок, размышляя, приснились вчерашние события или нет?
– Мира, – в комнату заглянула бабушка, – проснулась, милая?
– Да, бабуль, – она спрыгнула с кровати и одернула желтую пижаму. – Отлично выспалась.
– Замечательно, делай зарядку – и завтракать.
Моди прошла в свою комнату. Сквозь задернутые сиренево-синие портьеры пробивалось лимонное солнце. Крошечные золотистые пылинки кружились в луче, падающем на большое зеркало в причудливой деревянной раме. Из резного платяного шкафа она извлекла платье нежно-сиреневого цвета, длинное, строгого покроя, но необыкновенно женственное. Переодевшись и прикрепив на грудь брошь в виде букетика фиалок, она убрала волосы в высокую аккуратную прическу и тяжело вздохнула.
– Ром.
– Я здесь, – возник молодой человек.
– Как я волнуюсь за мою девочку…
– За нашу! Я что ли с ней меньше возился? Маленькая пачкунья пеленок.
– Ты пойдешь с Мирой?
– А вас на кого оставлю?
– Этот год я как-нибудь проживу без спаржевого салата, – грустно улыбнулась Моди. – Я бываю иногда резка с тобой, ты извини меня.
– Да ну что вы! Я и сам не подарок. Порою самого себя охота за вредность наказать.
– Так ты пойдешь с Мирой?
– Конечно, пойду. Разве ж можно отправлять нашу принцессу одну в такое путешествие?
– Если её бабка Нинга изводить начнет, ты уж не давай девочку в обиду.
– Моди, уверен, наша крошка сама кого хочешь изведёт. Будьте спокойны.
– Если ты будешь рядом, я, конечно же, спокойна, – Моди вздохнула. – Кота не забывайте кормить, тоже ведь живое существо.
– А что, кот идет с нами?
–Куда ж его девать? Прогуляется немного, усатый бездельник. Что сегодня на завтрак?
– Мармеладные тартинки, кофейное печенье и какао.
Дожидаясь бабушку, Мира сидела за столом, положив голову на солнечный квадрат, подрагивающий на кремовой скатерти. Тонкие лучики путались в её непослушных кудряшках и сверкали теплыми блестками. Закрыв глаза, девочка слушала размеренное тиканье часов, думая о том, что этот дом – самый замечательный на свете и лучше бабушки не существует людей… В воздухе разлился аромат какао и еще чего-то очень аппетитного. Бабушка поставила на стол поднос с завтраком.
– М-м-м-м! Какая вкуснятина! Бабуль, а ты себе ничего не положила…
– Не хочется, – Моди теребила брошку на груди.
– Ты сегодня такая красивая, – Мира уплетала маленькие тартинки с прозрачными кусочками мармелада посередке. – Такая торжественная.
– Да уж, – вздохнула бабушка, – как-никак провожаю тебя в далекое путешествие.
– Значит, мне все это не приснилось. Ура!
Моди рассеянно смотрела на ряды горшков с цветами.
– Хочу тебе немного рассказать о том мире, откуда мы родом… – начала она.
– Ба, мы инопланетяне?
– Нет.
– Слава богу, ты меня успокоила. Прости, что перебила.
– Так вот, местечко, куда ты отправишься, называется Зарабия. Она и похожа на привычный тебе мир, и очень отличается. Раньше Зарабия казалась мне сложной и опасной, поэтому я решила перебраться сюда с Амабель. Построили этот дом подальше от шумного мегаполиса… Ладно, не в этом суть. Лишь много позже я поняла, что бежала не от Зарабии, а от себя, своих проблем и просто-напросто желала доказать твоему отцу и его семье, что мы не только освоимся и обживемся в незнакомой среде, но и прекрасно воспитаем тебя. В чём-то я оказалась права, в чём-то ошиблась, но теперь уже поздно об этом сожалеть. По сути своей мы так и остались зарабийцами. Что ж, это неплохо. Но ощущение оторванности от родных мест всё же тяготит.
– Меня не тяготит, – Мира поставила на поднос пустую кружку.
– Это потому что ты ни разу не видела своей родины.
– Не факт, что я в неё влюблюсь с первого взгляда, – наморщила нос Мира. – Проведаю папашку, посмотрю, что почём – и быстренько обратно, к тебе.
– Да, чуть не забыла: в Зарабии другое время. Оно течет иначе, гораздо быстрее.
– Значит, мне не нужно будет торчать там целый год?
– Не нужно. И прошу тебя, постарайся говорить красиво и правильно. В Зарабии огромное внимание уделяют культуре речи. Ведь хоть чему-то я должна была тебя научить.
– Я постараюсь, – кивнула Мира, – но ничего не могу обещать.
– Мира…
– Ты же сама говорила: если не уверена, что сдержишь слово, лучше не давай его.
– Спасибо, хоть это ты усвоила, – вздохнула Моди.
Неслышно ступая мягкими лапами, в столовую вошёл кот. Помахивая пушистым хвостом, он огляделся, потянул воздух носом и прыгнул на свободный стол.
– Привет, Бантик, – Мира погладила крупную кошачью голову. – Скоро мы с тобой, пушистик, отправимся путешествовать.
Кот внимательно слушал. Моди с улыбкой смотрела то на него, то на внучку.
– А сейчас, милая, я передам тебе наше главное семейное сокровище.
– Сокровище? – Глаза Миры загорелись. – Какое? Драгоценное?
– Минутку.
Бабушка вышла из столовой, а девочка с трудом подняла со стула здоровенного толстого кота и усадила к себе на колени. Басовито мурлыча, он принялся устраиваться поудобнее.
Свернувшись калачиком, кот положил голову на руку Миры и довольно зажмурился.
Бабушка вернулась с большой синей шкатулкой, которую Мира про себя благоговейно именовала «ларцом». Это была бабушкина вещь, и трогать её строго-настрого запрещалось. Поставив шкатулку на стол, Моди подняла крышку и извлекла со дна цепочку с подвеской. Крупная прозрачная капля сверкала так, что девочка зажмурилась.
– Это солнечный камень, – бабушка с любовью смотрела на украшение. – Он переходит по женской линии нашего рода.
– Он волшебный? – Мира сощурилась от яркого света.
– В какой-то степени все камни можно назвать волшебными, но этот уж точно особенный.
Моди положила подвеску в центр стола.
– Когда-то давно, когда двери в различные миры ещё не были столь потаёнными, когда облака спускались вниз, чтобы поиграть с морскими волнами, а солнце было молодым и сентиментальным, произошла вот какая история. На берегу прозрачного лесного ручья жила прекрасная юная девушка. Она питалась ягодами, утоляла жажду росой.
Она знать не знала, что из лесной чащи на другом берегу днем и ночью наблюдают за нею влюбленные глаза юноши. Но он не смел показаться ей, потому что у красивого лицом юноши было тело птицы, большой неуклюжей птицы, не умеющей летать, с короткими крыльями и когтистыми лапами. Чтобы не испугать возлюбленную своим видом, он никогда не покидал своего убежища, дни и ночи напролет призывая Лесного Духа.
Однажды тот явился. Юноша поведал о своем желании, и Лесной Дух согласился исполнить его в обмен на пылающее любовью сердце юноши. Молодой человек попросил осыпать драгоценностями свою любимую, чтобы она никогда ни в чем не нуждалась и прожила долгую счастливую жизнь. Лесной Дух исполнил своё обещание.
Юноша с телом птицы умер, так и не узнав, что его прекрасная возлюбленная была слепой и губы её не могли вымолвить ни слова. Драгоценные каменья, разбросанные по траве, она принимала за обычные голыши и бросала их в ручей, слушая мелодичный плеск воды. Она действительно прожила долгую жизнь, но вряд ли её можно было назвать счастливой: стыдясь своей слепоты и немоты, она прожила отшельницей, никого не любя и не зная, как любили её. Когда сердце девушки совсем высохло без любви, её побелевшие волосы слились с водами дикого лесного ручья, а тело окаменело среди потускневших драгоценных камней. Эту историю рассказали Солнцу птицы. Опечалилось светило, жаль ему стало и юноши с телом птицы, и девушки с высохшим сердцем… И тогда Солнце расплакалось, расплакалось впервые в своей жизни.
Засверкали в высоких травах его чистые жаркие слезы, и это, – бабушка подняла цепочку с сияющей каплей, – одна из солнечных слёзинок.
– Какая грустная история, – Мира протянула руку к украшению. – Можно потрогать?
– Конечно, бери, милая.
Капля мягко легла на ладонь девочки. Она была такой теплой, будто внутри сверкающего камня и вправду скрывалась частица молодого сентиментального солнца.
