Kitobni o'qish: «Не ждите меня в Монте-Карло»

Shrift:

Моей сестре Сабине
с любовью и благодарностью за неоценимую помощь и поддержку

Когда дверь рабочего кабинета открылась, Вероника не шевельнулась и ничем не выдала свою заинтересованность. Она рассчитывала, что сейчас начнется светопреставление, но – нет, ничего подобного. Прошло секунд двадцать, дверь снова закрылась, и наступила тишина. А потом там, снаружи, в коридоре, послышался голос Святослава:

– Это вы новый корреспондент?

– Да, совершенно верно, – ответил другой голос, незнакомый. Звучал он неуверенно.

– За этой дверью ваше рабочее место, можете войти и…

– Я уже входил, – ответил невидимый корреспондент. – Там на полу лежит женщина.

– Где лежит?!

Вероника представила, как красавец Святослав наморщил лоб и расширил глаза, в которые с робкой надеждой заглядывали все девушки редакции. Вероника, как это ни прискорбно, тоже заглядывала, но Святослав ловко отбивал подачи. Как она и предполагала, дверь немедленно распахнулась снова, громко стукнулась о стену и завибрировала.

– Заходите, заходите, не бойтесь. Она живая.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– А почему она тут лежит?

– Думаю, в знак протеста. Ее только что уволили. Она считает, что незаслуженно.

Вероника почувствовала, что глаза обожгло слезами, но даже не шевельнулась.

– Если вы обратили внимание, – продолжал Святослав, – лежит она на спортивном коврике. Так что это не настоящий протест, а профанация. Как вас зовут?

– Николай. Коля.

– Так вот, Коля. Вполне может статься, что бывшая коллега просто пытается привлечь к себе мое внимание. Она почему-то считает, что я способен повлиять на руководство и упросить главного редактора взять ее обратно. Или она вообразила, будто я ради нее подниму мятеж и призову всех к оружию. А потом женюсь на ней.

Тут уж Вероника не выдержала. Она открыла глаза, села на своем коврике и возмущенно воскликнула:

– Это ты потащил меня в дурацкую командировку в дурацкий Вепсский лес! Ты и твой оператор! Вы завели меня в болота и потеряли. Я двое суток провела по колено в воде, питаясь грязной клюквой и отбиваясь от пиявок. Я чуть не умерла от разрыва сердца. А меня за это уволили!

– Тебя не за это уволили, – ответил Святослав, который стоял прямо напротив, возле самых ее пяток, и выглядел примерно как скандинавский бог, каким его представляют создатели голливудских фильмов. Одна его светлая курчавая борода чего стоила.

– А за что? – угрюмо спросила Вероника, которая на самом деле улеглась на пол, чтобы заняться своей заветной пятнадцатиминутной медитацией. Медитация помогала снять стресс и привести чувства в равновесие.

Чувств было много. Так много, что в них можно было утопить целую Атлантиду. К своим тридцати годам Вероника, занимавшаяся рутинной репортерской работой, повидала достаточно мерзостей жизни. И готова была смириться с чем угодно. Вывести из себя ее могло только одно – несправедливость. А с ней совершенно точно поступили несправедливо. И Святослав это прекрасно знал.

– Помочь вам подняться? – робко вякнул новый корреспондент, который все это время стоял в сторонке.

Вероника перевела на него горгоний взгляд, от которого у неподготовленных граждан кровь в жилах сворачивалась, как скисшее молоко. Корреспондент оказался щуплым, с большой кудлатой головой и тонкими ручками. Сейчас он был удивительно похож на пуделя, поджавшего хвост.

– Пусть вот он меня поднимает, – Вероника подбородком указала на Святослава.

Тот усмехнулся, протянул руку и сказал:

– Слушай, Ивлева, прекращай свои концерты. Тебя уволили, и сделать тут совершенно ничего нельзя. Я понимаю, ты думала, что после случившегося тебя все будут жалеть, плясать вокруг тебя, дадут тебе внеочередной отпуск или, может, даже премию…

Вероника и в самом деле так думала. Некоторое время назад ей поручили сделать большой материал о деревне колдунов Нойдале, которая находится в Ленинградской области, в Вепсском лесу. Правда, оказалось, что никакие колдуны там не живут, и вообще никто не живет, потому что стоящая среди болот деревня давно заброшена. Окружавшие ее болота имели дурную славу, на них пропала уже куча народу. Некоторые исчезали бесследно, а других находили мертвыми, при этом все покойники были абсолютно голыми. Хотя люди умирали ненасильственной смертью, никому до сих пор так и не удалось объяснить, что заставляло их сбрасывать с себя одежду.

Предполагалось, что Вероника поездит по соседним жилым деревням, поговорит с людьми о творящихся в округе чудесах, а в итоге сочинит какую-нибудь историю в духе «Собаки Баскервилей». Но прямо накануне ее командировки на тех самых болотах снова произошло несчастье – пропал какой-то крупный чиновник, непонятно, за каким бесом забравшийся в заповедные места. После этого Вероника потребовала от руководства подкрепления, и тогда к ней прикомандировали еще двух сотрудников: Святослава, считавшегося в редакции самым головастым, и оператора, призванного снять все ужасы Вепсского леса на камеру.

Но в этой командировке с первых минут все пошло не так. Начать с того, что до Нойдалы оказалось невозможно доехать даже на «джипе». Бросив машину в ближайшем поселке, маленький отряд журналистов отправился к цели своего путешествия пешком. Почти десять километров им пришлось идти по бездорожью, и когда они наконец добрались до места, Вероника совершенно скисла. Тогда мужчины оставили ее сидеть на пеньке и приходить в себя, а сами решили поснимать общие планы, пока не село солнце.

Вероника довольно быстро оклемалась и немедленно полезла в один из брошенных домов. Потом полезла в другой дом, в третий, потом решила сделать пару снимков на память с какого-то холмика… И непонятно как потерялась. С собой у нее не было ровным счетом ничего: ни еды, ни воды, ни даже зажигалки, один только разряженный телефон. Двое суток она бродила по заболоченному лесу, пока не вышла к озеру, на берегу которого стояла хижина. В этой хижине наутро ее нашел местный рыбак, на груди которого Вероника выплакала два ведра слез и которому совершенно точно сильно помяла ребра, когда душила его в объятьях. Того страха, какого она натерпелась за две ночи в дремучем лесу, Стивену Кингу хватило бы на десять жутких романов.

Увидев ее живой, Святослав с оператором орали так, что им стало отвечать какое-то эхо – наверное, с Урала или с Гималаев. Из-за того, что они смотрели на нее волками, обратный путь превратился в кошмар. Хорошо еще, что до места, где они оставили свою машину, их довезли местные мужики, резво разъезжавшие по колдобинам и ухабам в железных коробках, поставленных на огромные самодельные «дутики».

Как только заработали телефоны, с отрядом связался главный редактор, который тоже орал на Веронику и ругался при этом такими словами, каких джентльмены никогда не употребляют в общении с противоположным полом. Главный велел всей команде немедленно явиться в редакцию, вот прямо немедленно, иначе расстрел. Дурацкий оператор, сидевший за рулем, не посмел ослушаться приказа и сразу поехал на работу. Грязная, измученная, раздавленная случившимся Вероника была первой вызвана на ковер и уволена прямо в первую минуту разговора.

А теперь вот Святослав заявляет, что ее вышвырнули вовсе не из-за того, что она потерялась, выбив всех из графика и пошатнув редакционный бюджет. Поэтому когда он поднял ее с пола, сильно потянув за руку, она тут же подбоченилась и спросила:

– Выходит, ты знаешь, за что меня уволили?

Святослав нахмурился, обошел Веронику и, пнув ногой коврик, на котором она медитировала, сел на вращающийся офисный стул. Ткнул пальцем в другой стул, предложив сесть и Николаю. Зная, что Веронику усаживать бесполезно, ей он ничего предлагать не стал, а сложил руки на груди и, тяжело вздохнув, объяснил:

– Твое сольное выступление на болотах было всего лишь удобным поводом для того, чтобы избавиться от тебя и освободить место для кое-кого другого. Не дергайся, Коля, речь не о тебе, у тебя неинтересная зарплата и нет папы-депутата, так что сиди тихо. Можешь пока разложить по ящикам стола свои блокноты и диктофоны или поточить карандаши.

Вероника, у которой был на диво высокий «айкью», хорошо разбиралась во многих вещах. Но когда дело доходило до подковерных игр, тут она становилась тупой, как старый топор.

– Но почему я? – спросила она, не сдержавшись и топнув ногой. – Скажи, я что, плохо работала?

– Ты отлично работала, – заверил ее Святослав. – И если это тебя утешит, я как глава отдела очень расстроен, что теряю такого безотказного сотрудника. Не знаю, кем я буду теперь затыкать все дыры. Ты настоящий репортер, ни разу не спасовала перед трудностями.

– Твои дифирамбы мне зарплату не заменят, – огрызнулась Вероника, хотя в душе была польщена его словами.

Коля, погремев карандашами в ящике, робко спросил, есть ли в редакции кофеварка. После чего тихонько улизнул из кабинета, оставив бывших коллег один на один.

Святослав смотрел на Веронику с состраданием. Ему и в самом деле было жаль с ней расставаться. Если бы не пытливый взгляд и неистребимое дружелюбие, Веронику вполне можно было бы назвать прелестной девушкой. Однако природа подарила ей не только большие ясные глаза, копну светлых волос и прекрасную фигурку, но еще и горячую голову. Поэтому чаще всего она сверкала, как бенгальский огонь, заставляя мужскую половину редакции любоваться ею издали. Кроме того, Вероника не умела кокетничать и обладала удивительной способностью мгновенно превращаться в «своего парня», с которым совсем неинтересно флиртовать.

– Честно, Вероника, я сделал, что мог. Но все было решено заранее. – Святослав поднялся со своего стула. – Давай я отвезу тебя домой.

– Я не еду домой, – помотала головой та.

– Да как же не едешь? – опешил Святослав. – Тебе что, не хочется в ванну? А потом под одеяло?

– Мне срочно нужно в Кипелково.

– Куда-куда? – Святослав потешно вытянул шею. – В Кипелково? Это сколько ж верст от Москвы?

– Много, – ответила Вероника, думая о том, что они со Святославом теперь смогут увидеться только случайно. Остаются, конечно, звонки и переписка, но это ведь не настоящее общение, а так – игровой симулятор.

– Ты ведь это несерьезно? – Святослав посмотрел на нее с тревогой, пытаясь осознать, что она в самом деле не шутит.

– Моя лучшая подруга выходит замуж, – коротко пояснила Вероника. – Самая-самая лучшая. Как ты понимаешь, я не могу пропустить ее свадьбу. Свадьбу устраивают в дачном поселке, а поселок находится в Кипелково. И я уже катастрофически опаздываю.

– Так ты подружка невесты? – сообразил Святослав. – На чем планируешь добираться?

– На электричке, конечно. На такси получится дорого. Я же теперь безработная, мне надо экономить.

Святослав вздохнул и обернулся к окну. Там, снаружи, августовское солнце выжигало город, заливая ультрафиолетом улицы и закоулки. Над шоссе висел бензиновый чад, неподвижные деревья с темной листвой напоминали пластиковые аквариумные растения.

– Я отвезу, – сказал он не допускающим возражений тоном.

У Вероники сжалось горло. Она поняла, что еще не переварила произошедшее и находится в шаге от полноценной истерики. Пятнадцатиминутной медитацией тут явно не обойтись.

– Чего это вдруг? – спросила она угрюмо. Угрюмость была нужна ей для того, чтобы не разрыдаться прямо тут, в кабинете.

Святослав почесал голову, подергал себя за бороду и еще раз посмотрел в окно.

– В знак скорби, – наконец сообщил он. – Потому что тебя несправедливо уволили и мне тебя жалко.

* * *

– Слушай, – сказала Вероника, поглядев на Святослава искоса. Он рулил, а она сидела рядом, мысленно благословляя климат-контроль и наслаждаясь прохладным воздухом. – Мы больше не будем работать вместе, не будем разъезжать на машинах или торчать в круглосуточных кафе…

– И что? – спросил тот удивленно.

– Да просто странно.

Они помолчали, а потом Святослав вдруг задал новый вопрос:

– Знаешь, Ивлева, почему я не отвечал на твои чувства?

– Какие чувства? – перепугалась она.

Вот уж чего она точно не ожидала, так это разговора по душам. Да и вообще разговор по душам с одинокой девушкой – это как спичка, зажженная над сухим сеном. Все может закончиться воспламенением и большим пожаром.

– Да ладно, не прикидывайся, – Святослав усмехнулся. – Во-первых, я не дурак, а во-вторых, ты особо не скрывала.

Вероника открыла было рот, но потом снова его закрыла. У нее не хватило смелости сказать, что это скорее была игра, чем настоящее чувство. Просто флирт и ничего больше. В конце концов, у нее самый что ни на есть «кадрильный» возраст, как говорила бабушка. А как не обратить внимания на парня с такой потрясающей внешностью, да еще и умного?

– Так почему ты не отвечал? – спросила она, напряженно глядя в окно. – А вообще-то вопрос глупый. Наверное, я тебе не нравлюсь.

– Как ты можешь кому-то не нравиться, Ивлева? Ты ж хорошенькая, как зараза. Глазищи – во, а твоим волосам все наши девицы завидуют. Ответсек тебя вообще за глаза Златовлаской называет.

Конечно, Вероника знала, что она и в самом деле хорошенькая. Но ей всегда казалось, что задорное выражение лица делает ее природную красоту какой-то несерьезной.

– Ты мне очень нравишься, Вероника, – добавил Святослав абсолютно неромантичным тоном. – Но…

– Дьявол кроется в союзе «но».

– В твоем присутствии меня одолевает какое-то тревожное беспокойство, – продолжил Святослав, бросив короткий взгляд в ее сторону. Его руки несколько раз перехватили руль, словно иллюстрируя высказанную мысль. – Как будто я должен что-то сделать. Что-то значительное. Родить потрясающую идею, найти выход из положения, сочинить стих.

– Я именно так на тебя действую? – удивилась Вероника. – Созидательно?

– Однажды я уже женился на сложносочиненной девушке, и это сильно испортило мне жизнь. Так что больше я сложностей не хочу. Если я еще раз заведу серьезные отношения, то с кем-нибудь простым и понятным, без двойного дна.

– А ты что, был женат? – поразилась Вероника, пропустив мимо ушей неинтересные ей «если». – В редакции даже сплетен никаких не ходило. Просто удивительно. Мне казалось, я тебя хорошо знаю…

– Это правда, знаешь. И я тебя хорошо знаю. Знаю, как ты будешь реагировать, если вдруг начнется потоп или если мы застрянем в пробке. Знаю, что ты любишь пиццу с грибами, капучино и не пьешь водку, потому что после нее с тобой начинает происходить страшное. Но при этом я не знаю ничего о том, где ты родилась, где училась, кто твои родители…

– Если смотреть с этой стороны, то я действительно сложная девушка, – ухмыльнулась Вероника. – Мои родители хиппи. Мама уже умерла, а отец все еще коптит небо, периодически звонит мне то из Индии, то из Вьетнама, то с Алтая.

– Да ладно, – не поверил Святослав. – В моем представлении «дети цветов» – это дремучая старина. Вудсток в каком году был, в шестьдесят девятом?

– Ну, они же не вымерли, как мамонты, – пожала плечами Вероника. – Хотя сильно изменились. Живут в экологических поселениях, стараются не вредить окружающей среде, и если изменяют сознание, то только при помощи йоги.

– Ты что, выросла в экологическом поселении? – Святослав в самом деле был поражен.

– Да нет, меня сразу отдали бабушке. Она меня и воспитала. Если бы не бабушка, из меня получился бы типичный бомж: у родителей вообще ничего не осталось, даже сараюшки какого-нибудь, не говоря уж о столовом серебре и прочем наследстве. – Вероника повернулась и посмотрела на Святослава с подозрением. – Только ты не подумай, что я распинаюсь тут для того, чтобы ты узнал меня получше и женился на мне.

– Да какой там жениться, теперь мне хочется тебя удочерить, – покачал головой Святослав. – Значит, ты живешь с бабушкой?

Вероника вздохнула, лицо ее затуманилось.

– Бабушка умерла в прошлом году, так что теперь моя единственная семья – это две суперподруги, Маринка и Николь. С Маринкой мы вместе учились в школе, а когда она поступила в иняз, то познакомилась там с Николь. И меня с ней познакомила. С тех пор мы не разлей вода.

– Какое красивое имя – Николь, – прокомментировал Святослав.

– Сама подруга тоже очень красивая, поверь мне, – улыбнулась Вероника. – Хотя тебя красивыми девушками, конечно, не удивить.

– Ну, ты уж не делай из меня Марлона Брандо, – хмыкнул ее добровольный водила.

– У Никольки биография еще покруче моей. – Вероника чувствовала, что ее несет, но решила не останавливаться. Почему-то на прощание ей хотелось поделиться с ним личным, остаться в его памяти не просто Ивлевой, безотказной и работящей, а девушкой, которую он знает хоть немного лучше других.

– Так ты говори, я слушаю, – подбодрил ее Святослав и, кажется, даже сбросил скорость. Наверное, чтобы она успела рассказать все, что хотела, до прибытия в пункт назначения.

– Родители Никольки погибли, когда ей только пятнадцать лет исполнилось. И это был конец всему. Ее отец служил дипломатом, и жили они практически безвылазно за границей. Николь занималась языками, музыкой, балетом… И все, что детям привилегированного класса положено, у нее было. А потом вот, трагедия… Сначала ее забрали к себе дальние родственники. Только Николь их совершенно не интересовала, а интересовали деньги ее семьи. Такие оказались хитрые и деятельные мерзавцы, разворовали Николькино наследство до копеечки. К счастью, их потом все же посадили в тюрьму, а подругу мою отправили в интернат.

– И как она сейчас? – спросил Святослав. – Справилась? Для ребенка пережить такое…

Веронике было приятно его сочувствие.

– Николька сильная. В восемнадцать она поклялась вернуть себе положение в обществе и, знаешь, преуспела. Одна, буквально с пустого места создала языковую школу. Называется «Люксовый английский». Может быть, ты еще услышишь это название. Николька столько сил вложила в свой проект…

– Это она выходит замуж? – уточнил Святослав.

– Нет, замуж выходит Маринка. Вот на Маринке даже ты бы женился без звука, – с энтузиазмом воскликнула Вероника. – Она такая… Такая хорошая! Умная, правильная, рассудительная…

– Блондинка? – шевельнул бровью Святослав.

– Шатенка. У нее коса до пояса, как у настоящих русских красавиц. И внешность невероятная, щеки – кровь с молоком!

– Поздно уже расхваливать, твоя Маринка на пороге ЗАГСа. Вот если бы ты меня раньше с ней познакомила…

– О, да мы уже приехали! – прервала его Вероника. – Быстро долетели, у меня даже останется время почистить перышки. – Она опустила козырек от солнца, в который было вставлено зеркальце, посмотрела на свое отражение и ахнула: – Боже, на кого я похожа?! Комары просто сволочи, испортили всю мою красоту! Морда исцарапана…

– Да уж, видок у тебя, прямо скажем, не фонтан. С другой стороны, подружка невесты и не должна хорошо выглядеть, чтобы не перетягивать на себя внимание гостей.

– Вот спасибо, успокоил.

Святослав припарковал машину прямо на дороге возле большого каменного дома о трех этажах, огороженного низким забором.

– Ничего себе дачка, – проворчал Святослав. – А родители невесты, они кто?

– У Маринки только отчим, дядя Боря, – сообщила Вероника. – Он работает в Министерстве обороны.

– А в каком кресле он там сидит?

– Слушай, я не знаю. Здесь я не журналистка, ясно? В конце концов, должна же у меня быть личная жизнь?

– Понял, зауважал, – сказал Святослав и поставил машину на ручник.

Девушка выбралась из салона и шумно выдохнула. На улице было очень жарко, солнце неподвижно лежало в кроне огромной липы и медленно таяло, как шарик бананового мороженого. В придорожных канавах стрекотали цикады, да так громко, будто понимали, что в честь свадьбы надо стараться изо всех сил.

Вероника стала вглядываться в толпу нарядных гостей, которые бродили по огромному участку с бокалами в руках, и сразу увидела Николь. Подруга тоже ее заметила и приветственно помахала рукой.

– Ого, – длинно присвистнул Святослав, едва не прищемив себе руку дверцей. – Когда ты говорила – красивая, я думал, это дружеское преувеличение.

– Да, Николь тебе не какая-нибудь дохлая треска с подиума, – с гордостью произнесла Вероника.

Николь уже торопливо шла к их машине – высокая, грациозная, созданная из одних только легких атомов. Несмотря на акварельную нежность облика, длинные золотистые волосы и светло-серые глаза, на самом деле она была опьяняюще живой и сильной. Может быть, подруга и не заняла бы первое место на всемирном конкурсе красоты, но там, где она проходила, жены брали своих мужей за локоть и разворачивали лицом к себе.

– Знаешь, какая мысль вдруг пришла мне в голову? – спросил Святослав, не отводя глаз от приближающейся девушки.

– Знаю, – Вероника с насмешкой посмотрела на него. – Ты хочешь стать моим лучшим другом, чтобы участвовать в наших девичниках.

– Нет, я все-таки не такой наглый, – скромно возразил Святослав. – Пока что я просто решил не уезжать домой немедленно, а остаться на подольше. Как думаешь, меня покормят?

– Могу замолвить за тебя словечко, – повела бровью Вероника.

Тем временем Николь подошла достаточно близко, чтобы разглядеть подругу как следует. Разглядела и ужаснулась:

– Ой-ой, у меня просто нет слов! Тебя что, душа моя, инопланетяне похитили?

– Она заблудилась на болоте, – сообщил Святослав хриплым бархатистым голосом, который Вероника слышала у него до этого момента всего один раз: когда он брал интервью у приехавшей в Москву Дуа Липы. – Мы ее еле нашли.

– Вы меня вообще не нашли, – бросила Вероника через плечо. – Если бы не тот дядька с удочкой, меня бы съели медведи или, на худой конец, свирепые барсуки.

– А нам она сказала, что просто задержалась в командировке, – Николь поцокала языком. – Да… Теперь я вижу, что ты сидела в болоте. И пахнет от тебя тиной. Хм, тут надо что-то придумать.

– Кстати, это Святослав, – спохватилась Вероника. – Мой бывший коллега.

– А почему бывший? – удивилась Николь.

– Ее сегодня уволили, – любезно объяснил коллега, слегка ошалевший от близости столь великолепного создания природы.

– Да, меня уволили. Но мы обсудим это потом, – решительно заявила Вероника. – Где Маринка?

– В своей комнате, одевается. Пойдем скорее, предстанешь пред ее светлыми очами. А то она уже вся испереживалась: успеешь ты к началу церемонии или нет.

– Я успела только благодаря этому великодушному парню. – Вероника точно знала, что Святослав оценит ее слова по достоинству. – Если бы не он, я бы приехала только к вечеру. За это его нужно накормить.

– Раз нужно, накормим, – ответила Николь. – Давайте, шагайте за мной. И не отставайте!

Святослав взял Веронику под локоть и, делая вид, что помогает ей спуститься по тропинке к воротам, вполголоса спросил:

– А твоя Николь с кем-нибудь встречается?

Вероника чуть не покатилась со смеху. Мужики – они и в Африке мужики.

– А то, конечно, встречается.

– С кем? – спросил Святослав ревниво.

– С сыном миллионера. И это не шутка.

Бедняга мгновенно сдулся. Будь ты хоть сто раз скандинавским богом, если сидишь на репортерской зарплате, шансов побить сына миллионера у тебя никаких.

Когда они добрались до крыльца, Николь перепоручила Святослава попавшейся по дороге распорядительнице, а Веронику ухватила за руку и потащила за собой в дом. Дом был похож на сказочный дворец, который снаружи выглядел обыкновенным, а внутри оказался невероятным. И огромным – с деревянными лестницами, пахнувшими кедровым маслом, с туманными старинными зеркалами и иранскими шелковыми коврами. Хотя Вероника уже и раньше здесь бывала, но не могла в очередной раз не поразиться великолепием обстановки. И ей вдруг впервые стало интересно, какое же на самом деле кресло занимает дядя Боря в Минобороны?

Не успев сделать и нескольких шагов, подруги неожиданно наткнулись на жениха, который бродил по коридорам с лицом человека, заблудившегося в пустыне и утратившего надежду на спасение.

– Костик, поздравляю! – Вероника взяла его безжизненную руку и с чувством потрясла. – Я так за вас рада.

– Спасибо, – пробормотал пришибленный Костик. А потом шепотом спросил: – Вы к Марише идете? Можно мне с вами?

– Нельзя!!! – хором воскликнули подруги.

– С ума сошел? – гневно топнула ногой Николь. – Хочешь махнуть рукой на примету и испортить всю семейную жизнь?

– Н-нет, не хочу портить, – проблеял жених. – И тут же возмущенно добавил: – Я самое бесправное существо на этой свадьбе. Мне ничего нельзя! Невесту видеть нельзя, алкоголь нельзя, есть – и то нельзя.

– А есть-то почему нельзя? – опешила Николь.

Изображая явно кого-то из тетушек, Костик прогундосил:

– А вдруг живот заболит? А вдруг испачкаешь костюм?

У него была простецкая морда, нечеловечески добрая душа и удивительное отсутствие характера. Для девяносто девяти процентов женщин он был не вариант, а для Маринки Болотовой – самое то. Именно Маринка собиралась стать характером Костика.

– Знаешь что? Возьми свой мобильный и отправляйся фотографировать гостей, – нашлась Николь. – И еще делай сто тыщ селфи. Ты же знаешь, как Маринка обожает фотки, она просто обалдеет от твоей инициативности.

– Слушай, ты здорово придумала, – обрадовался Костик. – А давайте я сначала с вами сфотографируюсь.

– Со мной не надо, – категорически отказалась Вероника. – Я не хочу, чтобы потомки запомнили меня вот такой, с лицом, исцарапанным бузиной. В общем, вы идите фоткайтесь, а я пока вот на ступеньках посижу. Мне тут из редакции какие-то сообщения шлют, надо разобраться, в чем дело.

– Только никуда не уходи, – строго приказала Николь. – Я через пять минут вернусь.

– Ладно, ладно, – отмахнулась Вероника и уткнулась в телефон.

Ответственный секретарь прислал ей длинный текст, из которого следовало, что ее хлопки дверью ничего не значат и что никто не отменял ее давно запланированную командировку в Крым. Отъезд был назначен на завтра.

Вероника немедленно ответила, что главный редактор при свидетелях приказал ей выметаться без всякой отработки. Он заявил, что трудовой договор позволяет ему уволить ее немедленно и что именно это он и делает. Поэтому она ушла – и баста.

Из следующих посланий ответсека стало ясно, что редакция рассчитывает на ее сознательность и журналистскую ответственность, потому что автопробег на ретроавтомобилях кроме нее освещать больше некому. Гостиницы по пути следования для нее забронированы, деньги на поездку выделены, а экипаж «Чайки» ГАЗ-13 тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года выпуска готов взять ее пассажиркой. Так что – никаких отговорок.

Вероника долго искала смайлик, который означал бы сардонический смех, но ничего не нашла. Тогда она начала сочинять достойный ответ на словах, и в этот момент услышала очень громкий сердитый голос. Кажется, он принадлежал Маринкиному отчиму дяде Боре. У Вероники упало сердце. Ей совершенно не хотелось, чтобы такой замечательный день омрачился скандалом. Да с кем дядя Боря может ссориться?

А вдруг… А вдруг он разговаривает с Васькой Кисляковым?! Васька вполне мог припереться сюда, чтобы устроить какой-нибудь тарарам в духе фильма «Выпускник» с Дастином Хоффманом.

Васька Кисляков был бывшим Маринкиным бойфрендом, который влюбился в нее до беспамятства и долго добивался взаимности. Подруга начала встречаться с ним из жалости и желания почувствовать себя королевой. Однако вместо верного пажа получила на свою голову жуткого нытика, который время от времени превращался в атомного ревнивца, способного бить о стены горшки с традесканциями и выбрасывать из окон домашнюю утварь. Маринка бросила Кислякова два года назад, но тот повадился то и дело нарушать ее личное пространство, появляясь то тут, то там и нагоняя на нее страх своим демоническим видом. Ни уговоры, ни угрозы на него не действовали.

Вероника тут же решила, что, если это в самом деле Кисляков, она непременно вмешается и просто придушит его собственными руками. Вскочив на ноги, она быстро шагнула к приоткрытой двери, из-за которой доносился гневный голос, но тут же притормозила.

– Я знаю, что по телефону такой вопрос не решишь, – раздраженно произнес Маринкин отчим. – Но у меня сейчас совсем нет времени, понимаешь? Вот совсем нет.

Вероника облегченно выдохнула. Нет, конечно, это не Кисляков. Придет же в голову! Словно подтверждая ее мысли, Борис Анатольевич Болотов вышел из комнаты в коридор в сопровождении невысокого смуглого человека. Был он седовлас, несколько грузен, но все еще по-военному подтянут. На его фоне второй мужчина выглядел настоящим коротышкой. Однако, несмотря на незавидный рост, держался Наполеоном, а глаза у него были темными и обжигающе злыми.

– Ага, подружка невесты! – воскликнул Борис Анатольевич, увидев стоящую посреди коридора Веронику. – Доча беспокоилась, вернешься ли ты из своей командировки вовремя. Вижу, что успела, молодец.

– Здравствуйте, дядя Боря, – Вероника празднично улыбнулась, хотя смуглый незнакомец почему-то ее смущал. Вероятно, потому, что на нее он смотрел без всякого интереса, как на фантик от конфеты, валяющийся на дороге. Ему явно хотелось как можно быстрее перешагнуть через этот фантик и снова заняться важными делами.

– Ну, давай, отдыхай, развлекайся, – Маринкин отчим похлопал Веронику по плечу и двинулся в сторону веранды. Коротышка последовал за ним, так и не сказав ни слова.

Как только они скрылись из виду, словно из ниоткуда в коридоре появился Святослав. В руке он держал обкусанный пирожок, который сладко пах капустой и вареным яйцом.

– Обещали накормить-напоить, – громко пожаловался он, – а потом бросили. Пришлось самому добывать себе пропитание. Хорошо, что на кухне работают девушки. А девушки, как ты знаешь, от меня без ума.

– Современные девушки вообще без ума, – ответила Вероника. – Ты тут совершенно ни при чем.

– Слушай, а с кем ты сейчас тут разговаривала? – поинтересовался Святослав, продолжая увлеченно жевать.

– С отчимом невесты, хозяином этого дома… С дядей Борей.

– Ага, именно таким я его себе и представлял. Солидный дяденька. А второй, маленький? Наверняка тоже военный. Хоть он и в штатском, но невидимые погоны так и горят на его плечах. Надо будет узнать, кто таков.

– Зачем тебе? – удивилась Вероника.

– Да ни за чем. Ты забыла, что я репортер? Люблю собирать и классифицировать информацию. Личные впечатления в нашей с тобой работе тоже очень важны.

– Ну-ну, – сказала Вероника. – Кстати, мне тут ответ-сек написал. Желает, чтобы я завтра отправилась в Крым.

– Так поезжай, – ткнул в ее сторону пирожком Святослав. – Хоть какие-то деньги получишь.

– После всего, что сегодня было? Ни за что, – с негодованием воскликнула Вероника. – Пусть застрелятся.

Тут в конце коридора возникла Николь. Она торопливо шла к ним и весело улыбалась. Святослав, увидев ее, немедленно проглотил все, что было у него во рту, и спрятал за спину испачканные маслом руки.