Kitobni o'qish: «Полудемон. Счастье короля»

Shrift:

Пролог

Иннис еще раз проглядела находку.

Старые страницы не хотели поддаваться, коробились под пальцами, бумага неприятно пахла – еще бы, сколько лет книгу никто не открывал…

Иннис и сама наткнулась на нее совершенно случайно.

Просто полезла в библиотеке на верхнюю полку, а та дернулась под пальцами, девушка зависла на миг, едва касаясь пальцами ног старой лестницы – и что-то хрустнуло.

Мерзко так, неприятно.

Как она очутилась на полу?

Чудом, не иначе.

Она уже потом посмотрела, когда отдышалась и таки полезла за книгой второй раз.

Оказалось, что одна из книжных полок была выпилена внутри. Такой вот тайник.

Где легче всего спрятать книгу?

Да в библиотеке.

А это была даже не совсем книга. Тоненькая тетрадка толщиной едва ли в палец в красном переплете – она тогда еще подумала, что цвет неприятный, словно засохшей кровью вымазан…

Хотя стоит ли себе врать?

Не подумала.

На тот момент ее интересовало лишь содержимое.

Книги. Да, книги. Врата и проходы в другие миры, чужие жизни, иные страны… Если больше никак не получается, то можно путешествовать с их помощью.

А еще они помогают забыть. Забыться.

Тетрадка, впрочем, этой цели не послужила. Ни капельки. Как оказалось – то был дневник ее пра-пра-прадеда – мага. И не простого мага. Некроманта.

А таких в Риолоне не уважали. И всегда были готовы помочь некроманту очиститься. Ясным пламенем костра – и до голых, вылизанных огнем костей.

Особенно сейчас, когда в соседней стране набирало силу безбожие. Да, говорили, что раденорцы лютуют! Представляете, их король лишил Храм законной пятой доли! Более того, он воспретил охотиться на магов! И костры там не горят вот уже лет пять.

И говорят – только тс-с-с-с! – это потому, что и сам он маг! И как бы не некромант!

Но будь он таким, разве согласился бы его величество выдать за него принцессу Дариолу?

А ведь согласился – свадьбу сыграли пару лет назад, правда, законным наследником Светлый их пока еще не благословил, но тут уж по-разному бывает.

Хотя Иннис эти вещи интересовали постольку поскольку. Ей все равно ко двору не выезжать. А вот в Раденор хотелось бы. Там она могла бы почувствовать себя в безопасности.

Иннис Андаго, дочь графа Сидона Андаго, была ведьмой. Или, если уж называть правильно, магом воздуха.

Слабым, конечно. Ее сил хватало только на мелочи. Ветерок чуть раздуть, пару облаков пригнать или отогнать, сквознячок в карете устроить – чтобы дышалось легче, или в помещении…

Теперь-то она знала, откуда у нее эти силы. Предок писал, что, если дар есть, он себя в потомстве обязательно проявит. А то как же иначе!

Кровь, ее не подделаешь. Ежели, конечно, чья-то матушка не с конюхом наследника пригуляла.

Впрочем, в роду Андаго такого не случалось.

Никогда.

Да, род Андаго…

Своими предками Иннис гордилась и хотела быть достойной их. Со стен в картинной галерее смотрели на нее портреты.

Финн Андаго. Тот самый некромант – с черными волосами, стянутыми в хвост, черными глазами, надменным выражением лица, крючковатым носом и выпяченным вперед подбородком. Он словно излучал силу и власть. Даже сейчас.

Тиданн Андаго. Его внук, по преданиям, которые никто не слушал, – сильнейший маг жизни. Спасал людей, буквально с того света доставал…

Лица, лица…

Все черноволосые, черноглазые, с неожиданно белой кожей… и в самом конце – ее мать.

Ританна Андаго.

Черные волосы, горящие черные глаза, ярко-алые усмехающиеся губы, надменное лицо, гагатовое колье на шее – она знала себе цену.

И все же – любовь зла.

Эх, мама, мама, зачем ты так поступила?

А теперь вот есть опасность, что род Андаго прервется…

Иннис имела все основания опасаться. А дело было так.

Чем уж поразил воображение юной Ританны Андаго Сидон Тимар, младший сын графа Тимара, дочь так и не поняла. Но мать вышла за него замуж.

Правда, поскольку она была последней в роду Андаго, поставила жесткое условие. Они женятся, но муж берет ее фамилию и становится графом Андаго. Это первое.

Согласился ли муж?

А вы бы на его месте отказались? Из третьего сына, никому не нужного даже по большим праздникам, стать графом и самому себе хозяином? Да он с радостным визгом побежал!

И второе.

Графство Андаго, титул и замок, а также все деньги наследуют ее потомки. Что четко было прописано в брачном контракте.

Иннис потом, когда мама уже умирала, допытывалась – зачем?!

Почему, почему она тогда об этом подумала? Ведь в миг счастья мы все так беспечны, так мало задумываемся о будущем… но мама лишь пожимала плечами.

Не знаю, Иней. Так было надо.

Уже потом, найдя дневник, Иннис поняла, что, возможно, это говорил дар. Пусть и непроявленный, пусть в крови были только крохи, но их оказалось достаточно. Иногда ее мама могла сказать что-то – и попасть точно в цель. Ее советы всегда оказывались к месту, хоть их и не сразу принимали всерьез, ее слова били без промаха… Жизненный опыт? Или все-таки осколочки дара?

Тем не менее бумаги хранились у короля.

А семья Андаго жила, наживала добра, родила дочь…

Вот больше детей почему-то не получалось, но Ританна не горевала. Девочка росла здоровой, веселой, умной… а сын?

Получится – родим. Нет?

Ну, будет как и раньше – один приемный граф есть, второго найдем! Чай, не крокодил заморский растет, красивая девочка будет!

Иннис и верно росла вся в Андаго. Те же черные волосы, те же глаза, мраморно-белая кожа, надменный подбородок и – дар.

Слабый дар воздушницы, который она, по детской привычке хранить тайны, прятала от всех. От отца, матери, слуг…

Так ведь интереснее!

Все было хорошо, ничего не предвещало беды…

Мама сгорела за два месяца, когда Иннис было тринадцать лет.

Ее скосила странная, никому не ведомая болезнь. Храмовник советовал молиться – не помогало. Маг жизни качал головой – его силы уходили в графиню, как в пропасть, а улучшения не было. Ехать в столицу?

Сразу не поехали, а потом – Ританна не перенесла бы дороги. Она угасала быстро и безнадежно, на глазах у родных, которые не в силах были ей помочь.

Иннис просиживала с матерью дни и ночи, отец заливал горе вином…

Он его вином заливал и после смерти матери. Тогда-то и встретил Аморту.

Аморта Моралес, младшая дочь соседа барона, была не слишком хороша, зато умна, хитра и расчетлива. Хотя нет. Не умна.

Ум – это все же нечто другое. А вот быть по-житейски, по-практичному хищной и расчетливой… Это называется как-то иначе. Мимо своей выгоды она не прошла бы, хоть в жизни и десятка книг не прочитала.

И не прошла.

Мимо отца Иннис.

Что уж у них там было – по пьяни или как? – Иннис не знала. Но когда спустя три месяца отец, пряча глаза и краснея, промямлил, что обязан жениться на Аморте, потому что у нее будет ребенок… дочка, ну ты же понимаешь, ты же взрослая…

О да.

Иннис еще как понимала. И скандал закатила недетский. Орала, швырялась вещами… На могиле матери еще земля не осела, а он!

Штаны удержать застегнутыми не мог?!

Отцу это не понравилось – и девочка получила пощечину. После чего замолчала, развернулась и вышла. Она отплатит.

Когда ей исполнится двадцать пять лет, она станет графиней и выкинет этого предателя на улицу. Подождать придется совсем немного – двенадцать лет. Она справится.

Иннис молчала и во время свадьбы. Молчала, когда ее поздравляли. Молчала во время свадебного пира. И лишь на следующий день, когда Аморта спустилась к завтраку довольная, словно обожравшаяся сметаны кошка, высказалась. Резко и зло.

Речь зашла о том, чтобы Аморте отвести подходящие покои – и Иннис приняла свой первый бой.

– Полагаю, милый, мне стоит занять соседние с тобой покои? – мурлыкнула Аморта.

Иннис вскинула брови.

– С чего бы, сударыня?

Аморта поморщилась, но…

– Детка, дорогая…

– Дороже всего обходитесь здесь вы, – отрезала девочка. – Отец, я настоятельно прошу вас соблюдать приличия.

Сидон вскинул голову и скрестил свой взгляд со взглядом дочери. Ух-х-х!

Словно в омут провалился. Черный, холодный, бездонный.

– Дочь, я понимаю…

– Нет, отец. Не понимаешь.

– Помолчи и послушай! Аморта – моя жена! Она родит тебе брата! Ты можешь ее не любить, но хоть каплю уважения к ней…

– Любезный отец, – Иннис смотрела, как ее мать, зло и загадочно. Ох, темная кровь! – Вряд ли возможно проявлять уважение к женщине, которая, не постеснявшись людей, залезла в постель к вдовцу, не успело еще остыть тело его жены.

Пощечина вышла наотмашь. Вышла бы…

Иннис уклонилась. Рука Аморты врезалась в спинку кресла, повисла бессильно.

– Сидон! Синя!

Отец бросился к этой, разглядывать ее ручку, сюсюкать…

А Иннис холодно добила, чеканя каждое слово:

– Покои графини не может занимать проститутка.

И вышла.

Конечно, Аморта заняла вожделенные покои. Да вот беда – там не задержалась. Ее начал посещать призрак. По ночам веял холодом, шуршал в углах, шептал что-то непонятное…

Пришлось переехать, пока ребенка не скинула.

Иннис смотрела жестко, прямо встречая взгляд отца. Обвинять впрямую он не осмеливался, хоть и понимал, что никому другому это невыгодно. А Иннис как раз начала открывать в себе дар.

И до чего же радовалась, что молчала в детстве! Сейчас же…

Сквозняки, от которых ненавистная мачеха не вылезала из простуд, наглый ветерок, приносивший ей солому и грязь на прическу, шорохи по углам – ведь ветер носит и голоса. Попроси – и он начнет шептать, выпуская шепотки из плена своих крыльев.

Жаль, что дара не хватало на большее.

Хотя… Решилась бы она? Или нет?

Приговорить человека – страшно. А уж привести приговор в исполнение…

С другой стороны, в юном возрасте спустить тетиву мести намного легче, чем раньше или позже. Иннис обшарила весь дом, разыскивая другие вещи прадеда. Что-то еще кроме дневника. Что-то, что могло помочь?

Не нашла. Увы…

Аморта родила сына. Его назвали Ингором. На двойную «н», обязательную для всех Андаго, отец все же не осмелился. Тогда.

Сейчас бы и это его не остановило.

Любила ли Иннис брата?

Смешной вопрос. Она его и братом-то не считала. Так… прижиток…

Отец бесился, Аморта плела интриги, настраивая его против дочери – и добилась своего. Сидон собрался выдать Иннис замуж.

И за кого!

За соседа! За младшего брата Аморты! Шестого сына барона, болвана и вертопраха!

Мальчишка уже приезжал с отцом на смотрины – и Иннис чуть наизнанку не вывернуло. Вот ведь… глистеныш!

Как и Аморта – белобрыс, светлоглаз, с лицом, напоминающим непропеченный блин, и носом-картошкой… и вот с этим – даже за руки взяться?!

А деваться некуда!

До совершеннолетия отец ее может выдать замуж. Другой вопрос, что этого мальчишку он подомнет под себя, жена поможет… И окажется Иннис хоть и графиней Андаго, да на десятых ролях в доме. Не выкинет никого и не остановит. Не факт еще, что она, Иннис, при родах не помрет от несчастного случая. Сейчас-то она хоть что-то может сделать, потом и того не останется. И так уже Аморта отбирает у нее нити власти.

То там, то здесь…

Гадюка!

Ну да ладно, сквитаемся. Сегодня ночь хорошая, темная…

Иннис усмехнулась, глядя на окно. Так-то, новолуние сегодня. Ни звездочки на небе, ни луны… угольная ночь. Тучи откуда-то натянуло – хорошо. Для ее целей такая ночь самая подходящая!

Иннис медленно взяла в руки дневник, пролистала…

Что делал ее предок?

Щедро делился опытом! Не потаил. И описания ритуалов оставил, и кого, и что, и как… Спасибо ему за это.

Надежда, конечно, откровенно дохлая, давно всем известно, что существует семь разновидностей магии и тот, кто способен к одной, не способен к другой. И верно – огонь ей не подвластен. И вода тоже, и…

Некромантия – дело другое.

Потому храмовники ее так и не любят, что она во многом зависит от крови. Есть тут оговорочка.

Если у вас в роду была эта сила – она уже никуда не денется. Она остается в крови.

А у нее…

Стоит только посмотреть галерею портретов, чтобы убедиться. Она – плоть от плоти Андаго, кровь от крови. Конечно, внешность еще не все, но ведь и остальное у нее есть. Дар в крови, характер… Недаром ей говорят, что она и по поступкам – что мать, что дед…

А потому…

На башне было тихо и чисто – не побрезговала высокородная графиня тряпкой помахать.

Свечи, мелок, пентаграмма…

Иннис сосредоточилась.

Достала иголку, ткнула в палец, коснулась кончика мелка – потом придется повторять. На каждую линию пентаграммы по одному разу. Пусть ее кровь смешается с мелом – так защита будет сильнее, для нее это важно.

А теперь…

Иннис сосредоточилась. Иногда ей казалось, что сила внутри бьется, колотится, словно второе сердце, вот и сейчас все скручивалось в тугую пружину, сжималось в нетерпении… ну же!

И дар распрямился внутри.

Нет, не некромантия. Ее собственный дар воздушницы…

Если бы Иннис видела себя со стороны – она бы удивилась. У нее же талант слабенький. Но, сосредоточившись, она уже ни на что не обращала внимания. А зря.

Над башней сгущались тучи, крутились, словно их ложкой размешивали, тонко пела в вышине невидимая струна, вокруг девушки завивались крохотные вихревые смерчи…

Иннис выкладывалась до конца – а это в магии немаловажно. Можно сказать, определяет все.

Теперь символы.

Смерть, призыв, кровь, охота, демон.

Что нужно, то и просим. На всякий случай – взять в руку кинжал. Не для защиты – что она может противопоставить демону? Кинжал специально взят так, чтобы можно было легко нанести рану себе. Демоны ведь могут и завораживать. Вот если так случится, то лучше боли нет ничего.

Риск?

Еще какой!

Но это один шанс из сотни. С отцом и Амортой у нее и того нет. Все чаще приезжает барон, все дольше задерживается его сын, все непослушнее дворня…

А уж когда это ничтожество попыталось ее поцеловать в дальнем углу…

Убила бы!

Пришлось, к сожалению, обойтись коленом в пах вместо кинжала, но… демону-то можно! А то, что она душу погубит…

Храмовники, конечно, так говорят, ну да не наплевать ли? Лучше загубить душу, чем предать свой род. Своих предков, свою кровь… даже если она сейчас умрет, смотреть им в глаза будет честно – она все сделала, что могла. А если даже не попытается, если смирится…

Лучше тогда сразу на нож.

Но это тоже – предательство предков. Они дали ей жизнь не для трусливого бегства.

Иннис еще раз оглядела законченную пентаграмму.

Вот так. Ровненько, хоть линейку прикладывай. А теперь…

Свечи в углы, зажечь, сосредоточиться – и произнести слова призыва.

Много тут не надо, дай только шанс…

Иннис так и не поняла, в какой миг все пошло не так. Заклинание принялось тянуть все больше сил, огни свечей вытянулись вверх чуть не на локоть, в груди нарастала боль… терпи, девочка! Ты сможешь!

К последней фразе она уже едва дышала. Опустилась даже на колени – стоять было тяжко, боялась упасть, но говорила упрямо. Словно гранитная плита с могилы матери давила на плечи. А потом вдруг кто-то подхватил ее груз, разделил на двоих – и дышать стало легче.

Она упрямо договорила последнюю фразу и прижалась лбом к ледяному полу.

Мутило.

Только бы не потерять сознания… только бы…

Обострившимся чутьем ведьмы она уже знала – все удалось.

Он пришел…

Я, Александр Леонард Раденор, – демон наполовину. Это факт. А вот дурак я – полный. И это – как ни печально признавать сие – тоже факт. Упря-амый…

И ведь учили, и ведь говорили, так нет же! Гордость демона сгубила. Или гордыня?

Пес его знает. Говорят, что гордость не позволяет дворянину встать на колени перед королем, гордыня – перед Творцом. Но у меня-то не о том речь шла… Ладно, тут надо по порядку, а то я сейчас ядом начну плеваться.

Ну хорошо, таких способностей у меня нет. Но я ведь демон, я и без яда достать могу.

Так вот.

Уселся я на трон. Тут все было в порядке. Больше все равно было некому – Рудольф и все его дети, кроме дочери от Карли, мертвы, Абигейль – в монастыре, большую часть ее родни я перевешал. Да, такой вот я живодер. И в груди ничего не дрогнуло, и Шартрезы мне по ночам не снились, тем более не приходили. Тоже мне, невинно убиенных нашли! Да эту пакость еще в колыбелях передушить надо было!

Ну да ладно.

Воссел я на трон – и взвыл. Натурально.

Нет, король, конечно, может не заниматься делами королевства. Но тогда это приходится делать его преемнику – и долго ожидать оного не стоит. Беспечные короли слишком долго не правят, факт.

А потому…

Первое, что я сделал, – это наводнил столицу призраками. Они были во всех особняках и доносили мне на всех аристократов. Потом я проехался по стране с той же целью.

Аристократы, конечно, думали, что я, как Рудольф – поехал по замкам ради охоты, баб и прочих развлечений.

Пришлось разочаровать.

Подарки я, конечно, принимал, женщин к себе допускал, но ограниченно. То есть – на время акта.

А потом – пошла вон.

Спать я ни с кем не мог и не хотел. Слишком это интимно.

Родные – к ним я тоже заехал, хоть и на пару дней – были счастливы. Рик вовсю чеканил монету, Анри гонял разбойников по горам, Марта же…

Марта попросилась со мной.

Тоскливо ей было в Торрине, да и заняться больше нечем. Я же был ее любимым ребенком. Родным и обожаемым. К малышке от Карли у нее такой симпатии не было.

Я подумал – и согласился. Только не сразу, а чуть попозже. Вот немного побезопаснее во дворце станет…

Марта оговорила срок в полгода – и довольно повисла у меня на шее. И да – такая я скотина, я подумал тогда, что хоть часть забот она с моей шеи снимет. Ведь тоже некромантка. Вот и пусть призраков гоняет, например.

Еще я собирался наводнить дворец «охотничьими трофеями». Наделать чучел волков, медведей, лис, кабанов – покрупнее и пострашнее, положить внутрь по живой кости и призвать духа. Пусть стоят по углам. А вот в случае опасности…

Это ж чучело! Можно рубить и колоть сколько захочется – ему ничего не будет. А вот что будет человеку…

Либо загрызет, либо растерзает, либо затопчет. Смотря чем оснастить…

Но опять же – самому мне это было сложно. Не по силе, нет, этого хватало. Где бы время взять! Марту же можно было привлечь и к этому.

Рене бы… Но тот уезжать из Торрина не собирался. Ему и там неплохо жилось, с Касси и детьми. Ребенка Карли и Рудольфа они воспитывали на совесть, хотя все считали девочку их дочерью. Способностей у малышки не было никаких, но оно и к лучшему. Пусть остается обычным ребенком. Потом я ее замуж выдам.

Хорошо в Торрине. Всю придворную свору я оставил за границами графства, кстати. С собой взял только Томми, даже Рене не звал. Пусть еще докажет свою преданность.

Спору нет, он полезный, умный, серьезный, но пока еще его надо проверять. Власть и не таких ломала.

И я занялся страной.

Пришлось поездить по всем провинциям, в том числе и по присоединенному Ратаверу. Везде я проверял наместников «на вшивость» самым простым методом. Шел на кладбище, поднимал нескольких мертвецов, лучше из казненных недавно, и расспрашивал. Лгать некроманту у них не получалось, так что…

Кого-то я по результатам вешал, кого-то награждал. Оставлял сборник приказов – и ехал дальше.

А сборник был простой, Рик составил.

Во-первых, дворянам запрещалось чеканить свою монету.

Во-вторых, Храму запрещалось собирать пятину. Если кто-то хотел им пожертвовать – вопрос один. Нет? Тогда извините. За шантаж и вымогательство можно и повесить.

В-третьих, четко определялся размер налогов. Чиновникам я объяснял, что за сбор «излишка» буду вешать. Можно – за ноги.

Сначала мне не верили. Но призраки-то оставались. И когда я опять проезжал по этим местам – докладывали мне обо всем. После двенадцати повешенных наместников остальные стали побаиваться. Взятки брали чуть ли не в темноте и под одеялом. Да, и натурой тоже. Но призраки не дремали – и головы летели вновь и вновь.

Моринар, кстати, был доволен. Все-таки теперь в казну шло намного больше денег, чем раньше.

Нет, он не воровал. Он пока – вкладывал. В мастеров, купцов, дороги, придорожные трактиры… неблагородно?

Зато прибыльно!

Я искренне старался вникнуть во все тонкости и частенько просиживал с ним едва ли не до утра.

Балы?

Тьфу на вас! Какие балы?! Когда мне взять на них время?!

Турниры?!

Да то же самое!

Гулянки для простонародья устраивались, а вот в королевском дворце признавался теперь только один вид развлечения – работа. А если кому скучно – всегда можно пыль протереть или полы помыть. Я не возражаю.

Рыцари роптали и быстро взбесили меня до такой степени, что я их отослал. Не абы куда, нет. По стране, бороться с разбойниками.

Неблагородно?

Зато увлекательно! Та же охота, только на людей. Приятной погони, господа! Симпатии я к разбойникам не испытывал. Погуляли при Рудольфе – и хватит. Пора возвращаться по домам и заниматься своим делом. Землю пахать, детей растить… скучно?

Согласен. На воле оно веселее. Но – недолго.

Рыцари поворчали, но после того, как я объявил о награде за самое большое количество изничтоженных разбойников – не убитых, а приведенных в столицу, – воодушевились. Так же интереснее!

Мальчишки!

Пусть в железе, но такие мальчишки!

Остальное было делом техники.

Обезопасили и починили дороги – улучшилась торговля – появились деньги – вложили их в рудники и производства – опять появились деньги – помогли гильдиям – получили прибыль – помогли флоту – передушили пиратов – помогли армии…

Рутинно, спокойно, методично…

Тут главное было определить, чем занимаемся сразу, чем позднее, куда вкладывать, сколько, что просить взамен…

Этим занимался Моринар, я согласовывал его планы с Риком, иногда корректировал – и работал. И страна вздохнула чуть спокойнее.

А я – расслабился.

Идиот малолетний!

Сопляк самоуверенный!

Мне и в голову не пришло, что мне, как рождественскому поросенку, дают нагулять жирок к празднику. Я ж говорю – идиот. А Дарий намекал, что пожалеть придется.

С Риолоном я тоже планировал разобраться, хотя и чуть позднее. Все-таки Ведненский лес и Шахтные горы… тут они меня опередили.

Я сидел на троне уже два года, когда Дарий прислал мне предложение.

Не хочу ли я познакомиться с его сестрой? А то король, последний в роду, непорядок…

Это я и сам понимал, но на свадьбу не тянуло. Ни с кем. Конечно, пару придворных дам я повалял, не без того, но… такая пакость!

Не успеет из-под тебя вылезти, как стонать принимается. А нельзя ли мне побрякушку, или папеньке землицы, или братцу тяжбу, или…

Не дарить?

Ославят на все королевство как скупердяя.

Дарить?

А что я за король, когда свои же законы нарушаю? Не просто ж так они меня просят! Чаще всего стараются в свою пользу, но за чужой счет. Ничего не скажешь, стараются с душой, но потом все равно противно. Мыльный привкус во рту остается.

Пришлось плюнуть на придворных красоток и ходить к Элизе. Поговорил я с госпожой, как с другом, объяснил ситуацию и стал захаживать два раза в седмицу. К одной милой и тихой девушке. Расплачивался золотом, иногда дарил дорогие побрякушки… по крайней мере, она пила зелья – и я мог быть спокоен. Бастардов плодить не хотелось.

Ах да!

Любовь!

Тут уж извините. То ли дамы за время правления Рудольфа испаскудились, то ли мне не везло, но искренне меня никто не любил. Только мечтали о выгоде. Призраки докладывали…

Да еще и Карли…

Вела она себя так, что мне ее иногда убить хотелось. После родов еще и недели не прошло, как…

– Алекс, нам надо поговорить.

Мне это и даром не надо было. Но…

– О чем?

– О признании моей дочери принцессой.

– Может, еще и наследной?

Иронии моя бывшая любовь не уловила.

– Почему бы нет?

Я усмехнулся. Вручил Карли ключ.

– Держи.

Достал из стола мешочек с золотом, приложил к нему.

– Это что? Зачем?

– Это – от усыпальницы. Там лежит Рудольф. Берешь прядь волос, идешь к магу жизни, платишь, сравниваешь. Если они совпадают – отлично. Если нет – извини, ты вообще-то не только с дядей спала.

– Алекс! Я уверена!

– Вот когда и маг уверится – тогда приходи.

– Ты!..

Карли удалилась, обливая меня презрением… чтобы вернуться еще через три дня.

– Вот свидетельство!

Я прочитал. Вздохнул.

– Карли, сколько ты заплатила магу?

– Эм-м-м…

– Я ведь могу и сам узнать. Ему – плаха, тебе – монастырь. Я ведь тоже проверил, еще там, в борделе. У них свой маг на жалованье…

Рыжие так легко краснеют… Когда-то мне это казалось привлекательным.

– Ал-лекс…

– Я все понимаю, виконтесса. Значит так, хочешь оставаться при дворе – веди себя тихо. В противном случае монастырь тебе раем покажется. Поняла?

Поняла, но не поверила. И почему менестрели уверяют, что старая любовь не ржавеет? Ежели ее так поливать – она и в прах рассыплется!

Карли, Карли…

Но это еще до свадьбы.

* * *

Принцесса Дариола.

Какая она?

Не красавица, на мой взгляд. Высокая – на полголовы выше меня, очень худая, светлые волосы, голубые водянистые глаза, почти белые губы. Хороши ее руки – с тонкими длинными пальцами, изящные, руки музыканта, художника.

Неплох и голос – высокий, чистый, звонкий. Таким хорошо петь песни летом, где-нибудь на лугу…

Увы – при знакомстве я тоже не вызываю у нее избытка симпатии. Видимо, я кажусь ей слишком хлипким и хрупким, а доказывать обратное у меня нет желания.

Поэтому я просто целую ей руку.

– Ваше высочество.

Вот так, пока нейтрально.

Не – моя принцесса, не – добро пожаловать в мое королевство. Хватит и того, что мне сделали предложение, от которого сложно отказаться.

Ну да. Развелся я вскоре после восшествия на трон. Храм прошение удовлетворил, хоть и пытался торговаться. Вот, ваше величество, мы, конечно, всегда и все для вас, но ведь так обеднели, так обеднели, что просто с ума сойти!

Я, вдобавок к отсутствию пятины, предложил храмовникам поработать в бесплатных больницах. В обязательном порядке.

Этого им не хотелось, а потому вопрос мигом решился в мою пользу.

Развести ваше величество?

Да мигом! Все равно брак с нечистью фактически недействителен.

Как, он еще и не консумирован?!!

И ведь вы не лжете, наши маги не ошибаются.

Тогда – вообще признание брака недействительным, поздравляем вас, ваше величество.

И я с чистой совестью занялся государственными делами!

Налоги, доходы, расходы, разъезды, расчеты, казни и назначения… Все это занимало столько времени, что с ума сойти.

Хорошо хоть приехавшая вскоре Марта взяла на себя призраков. Теперь они общались с ней, а я мог чуточку вздохнуть. И так процесс притирания новых областей к королевству требовал от меня всех сил и времени. Я даже про женщин вспоминал только на пять минут и по утрам. Какие там шашни с придворными дамами?! Ни сил, ни времени, ни желания уже не было. Интересно, хоть когда-нибудь я получу хоть немного времени для себя?

А спустя год мне написал Дарий.

Писал, что, мол, погорячился. Конечно, я не обязан был делиться плодами победы, раз уж они в битве не поучаствовали. Но… нехорошо это, когда два государства враждуют. Да и мне без жены, наверное, тоже грустно.

А вот у него есть сестра…

Ее высочество принцесса Дариола Элианол Риолонская. И возможно…

Я подумал. Недолго, примерно с полгода.

А почему бы и нет?

Но все то, что вы отожрали при Рудольфе – вы в приданом вернете. И еще приплатите. Иначе – ищите ей мужа где-то еще.

Естественно, ни Дарий, ни его отец такому повороту не обрадовались. И предложили приехать в гости, а уж там спокойно все и обговорить.

Ну… ладно.

Я согласился и разглядывал принцессу с интересом естествоиспытателя.

Итак.

На любителя, но симпатичная. Что думала она – и по сей день не знаю. А вот что думала Марта…

Моя нянюшка высказалась в тот же вечер и вполне определенно. Обозвав принцессу сушеной стервлядью, умоленной белесой гадюкой и риолонским страшилищем. И предложила отослать ее обратно.

Потом погрустила и согласилась, что жениться мне таки надо. С выгодой для страны?

Ох, Алекс, как же ты на свою маму похож!

По случаю приезда риолонцев пришлось устроить турнир. Сам я, правда, не участвовал. Некогда, неохота. Сидел рядом с Дариолой, смотрел на рыцарей, которые были счастливы погреметь кастрюлями.

Впрочем, принцессе это все явно нравилось. Рыцари, баллады, менестрели, цветы и восхищенные взгляды, трубы и литавры… скучно.

– Алекс, а вы не сражаетесь во имя вашей прекрасной дамы?

Я пожал плечами.

– Ваше высочество, это будет некрасиво с моей стороны.

– Почему же?

– Я же король. И заставлять рыцарей выбирать между храбростью и вассальным долгом…

– Вы благородны, ваше величество. И ваш поступок очень умен.

Льстить ее высочество умела. А ее брат – торговаться.

Но наконец через пару недель мы сошлись на цифре, которая устроила всех. И принялись готовиться к королевской свадьбе.

Расходы, опять расходы. А у меня еще столько дорог, столько мест, где требуются деньги…

* * *

Невеста была… очаровательна? Да нет. Красива?

Не на мой вкус.

Больше всего Дариола напоминала именно ту самую стерлядь, только в кружевах и бриллиантах. На рыбу ее делали похожей и скошенный подбородок, и небольшие глазки, и выпяченная нижняя губа.

О душевных же качествах невесты мне доносили призраки.

Принцесса много молится, но судя по тому, что призракам ее молитва не мешает никак – по обязанности. Не молитва, в которую вообще-то душу вкладывают, а просто произнесенные слова. Откровенно принцесса говорила только один раз и только с братом.

– Дар, это так обязательно?

– Дарина, мы же все обговорили перед отъездом.

– Ну да! Но…

– Ты же понимаешь, что для Риолона…

– Да знаю я! Но это так тяжело…

– Дарина…

Дальше ничего толкового сказано не было, только слезы, с одной стороны, и утешение – с другой. Конечно, я ничего не заподозрил. Даже пожалел ее немного. Может, у нее в Риолоне любовь была. А тут – я. И замуж выходить надо по государственным интересам. Принцесса же.

А любви хочется…

Даже дал себе слово ее не обижать. Идиот вислоухий.

Мы поженились и той же ночью… ну да. А чего ждать? Это ведь не нечисть, я точно знал. А наследник все же нужен.

В постели Дариола неожиданно оказалась очень страстной. Она царапалась, кусалась, взвизгивала… ну что ж. Хоть в одном пункте у нас разногласий не будет.

В постели их и не было. А вот во всем остальном…

Отгремели торжества. Уехали риолонцы. И только тогда, постепенно…

Дариола оказалась показательно набожной. Ее манера осуждать все, что не входило в догматы Храма, меня раздражала. А еще более раздражали попытки загнать в рамки уложений все окружающее. И все – и всех.

Надо было определенным образом одеваться – Храм и этикет. Кушать – этикет и Храм. Проводить время и развлекаться – Храм. Ходить, говорить, дружить – этикет. Даже ложиться в кровать – и то по установлениям Храма.

Нет, в кровати-то все было нормально. Но услышав впервые про запрет на близость из-за дня какой-то мученицы…

Вот так вот. Приходишь к жене, а тебе – извините, дорогой супруг, сегодня мой служитель мне не велит, ибо день усекновения главы Сизарды непорочной. Как я понял, эту Сизарду за то и… покритиковали, что или не дала, или не тому дала…