Kitobni o'qish: «Дракон цвета любви»

© Гончарова Г.Д., текст, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Пролог

Санторин!

Великий и славный Санторин!

Изобильны его сады и плодородны поля, великолепны города и стремительны корабли, трудолюбивы крестьяне и прекрасны женщины.

Есть чем гордиться тору Санторина.

Но если спросить любого санторинца о том, чем славится его держава, он не скажет о пустыне, которая занимает чуть не половину страны.

Он не скажет о воде, которая, напевая веселые песенки, бежит в арыках, не произнесет ни слова о белых городах, вырастающих словно бы из местной земли. Белые города – и золотистые черепичные крыши…

Не скажет о женщинах и рабах, о животных и растениях, о миражах и песчаных бурях, о дворцах и храмах Сантора, которые в этой стране на каждом шагу…

Первое, что скажет любой санторинец о своей земле: мы гордимся своими воинами. Потому что каждый, живущий на земле Санторина, – воин.

Во имя Сантора воинственного, да будет остер его клинок.

Он скажет, какое большое войско у его страны, скажет, что каждый мужчина в свой третий день рождения получает в подарок щит, в седьмой – кинжал, а в десятый – меч. Скажет, что каждого ребенка в Санторине учат с трехлетнего возраста. Учат защищаться… если подарили щит – сумей отбить им летящий в тебя камень.

Учат нападать – если тебе подарили кинжал, знай, куда им ударить.

Учат воевать – только воинам позволены мечи.

А если начнут спрашивать дальше – расскажет и еще.

Что все мужчины Санторина делятся на воинов и крестьян.

На свободных и рабов… рабов, конечно, больше. Но это и понятно, кто-то же должен заботиться о людях, которые защищают свою страну? Ах, на Санторин давно никто не нападал?

Так потому и не нападал, что мы умеем защищаться.

Мы хорошо умеем защищаться… и иногда нападаем первыми. Но это только во имя защиты.

А рабы…

Если человек слаб и бессилен, если он не может отстоять свою свободу с клинком в руках, он ее не заслуживает. Сантор милостив и каждого награждает ношей по силам.

Если ты не можешь защитить себя – корми того, кто тебя защитит. Если ты не можешь распорядиться своей жизнью, не можешь ее отстоять – она будет принадлежать сильнейшему.

Это – закон Санторина.

Это его правда, вошедшая в плоть и кровь каждого человека.

И если их спросят – какая же тут справедливость и защита, когда хозяин имеет право сделать с рабом все, что ему захочется: продать, подарить, убить, запытать…

Любой санторинец только рассмеется в лицо глупого иноземца.

Это просто и понятно.

Если ты не можешь защитить себя – тебя все равно могут убить, запытать… и далее, что там еще бормочут эти смешные люди. Так какая разница, когда это произойдет?

Чуть раньше, немного позже?

Конец все равно один – смерть. Поэтому хозяин и волен в жизни и смерти раба.

И только в Санторине – Сантор справедлив – раб может получить свободу через ритуальный поединок.

Если он одолеет своего хозяина в честном бою, он получит свободу. А заодно и все его имущество.

А если чужеземцы (ну и недоумки же водятся в других странах) будут продолжать упорствовать и начнут спрашивать, как человек, который никогда не сражался, может победить того, кто тренируется с детства, им ответят: все просто.

Над каждым поединком воля Сантора. И если на то будет его желание, человек может взять в руки меч в первый раз в жизни и победить даже Величайшего. Это так просто и так понятно…

Но иноземцы глупы, как пустынные санторинские козы!

Им не понять, что составляет основу жизни каждого санторинца.

Бой!

Великий бой до смерти, без пощады…

И сейчас этот бой шел в маленьком роскошном дворце на побережье Санторина. Именно такой бой, жестокий и безжалостный, потому что одна из сторон не знала ни жалости, ни чувств, а вторая сторона не привыкла сдаваться.

Бой шел между химерами – и охраной Величайшего.

Жуткий бой.

Чудовищный в своей жестокости и безрассудстве.

Клинки пластали и полосовали студенистые и чешуйчатые тела, отсекали щупальца, резали и рубили, кололи и отбрасывали… бесполезно!

Химеры перли вперед. Монотонно, страшно, беззвучно…

Санторинцы тоже сражались почти беззвучно: нет смысла тратить силы на крик.

Разве что предсмертный…

Величайший в это время нахлестывал коня, стремясь удрать от поля боя подальше. Не был он трусом, да и клинком владеть умел, но химеры…

Такой страх есть у каждого.

У кого-то море, у кого-то драконы, у кого-то высота или темнота…

У тора Санторина это были химеры. Тор никому и никогда этого не показывал, но боялся их до истерики, до крика, до жуткого подсердечного ужаса – и ни одна сила в мире не заставила бы его сейчас остановиться.

Конь летел, Величайший вспоминал все, лишь бы не думать о том, что оставалось позади. Лишь бы не думать о химерах…

Как все это случилось?

Все было как обычно, дела шли, жизнь была прекрасна, и Величайший отправился в свой дворец на мысе Альбатросов. На рыбалку.

Есть у него такая слабость…

Несолидно? И что? А он не признается…

Но нравилось тору просто посидеть на причале с удочкой, посмотреть на воду, поймать рыбу… может, и не самую большую. Это неважно. А вот как плещется вода, как играет в ней рыба серебристыми боками, как тихо и спокойно предрассветным утром – и ни единого лицемера рядом. Вот где счастье-то!

Улыбки и поклоны, славословия и лесть – они могут показаться приятными только тому, кто никогда не пробовал дворцового варева, не хлебал его полной ложкой. А тор Санторина всегда, всегда искал в каждой чаше – яд, в улыбке – неискренность, в протянутой руке – змею.

Нельзя так жить?

Нельзя иначе выжить во дворце, глупцы!

Говорите о том, что в каждой душе есть хорошее, что надо делать добро, что боги вознаграждают праведных… может, вам и повезет. И вас действительно вознаградят смертью без мучений.

Только сильно на это не рассчитывайте. И заранее закажите приличное место на кладбище.

Во дворец Альбатросов тор брал с собой совсем немного людей, человек сто – сто двадцать.

Естественно, пятьдесят – охрана. Меньше ему никак нельзя.

Еще двадцать-тридцать человек – те, без кого не обойтись. Придворные, казначей, министры… зачем они на отдыхе?

А вот так!

У правителей не бывает отдыха. Никогда.

Помрет – и то работать заставят, служить примером для потомков.

Визирь, евнухи, любимые жены – немного, три-четыре, – наложницы, дети…

Вот и набирается постепенно, полегоньку… в этот раз набралось особенно много, почти сто пятьдесят человек.

Сыновья приехали, он даже слегка удивился. Но – бывает. Мало ли, кому и что понадобилось, старшие – уже наместники собственных небольших провинций, все шестеро, вот и собрались в гости.

Одному – одно, другому – другое. Так совпало, что все понадобилось именно сейчас.

Они приезжали, и тор даже слегка забеспокоился, но не настолько, чтобы уезжать. Известно же, дворец Альбатросов – лучшее место для просьб к Величайшему. Как раз он в хорошем настроении, как раз может что-то и выполнить – так почему не пользоваться? Известно это не всем, но близким – точно.

Вот и приезжают.

Вот и просят о всяких глупостях… это – бывает.

И в этот раз приехали, только попросить ничего не успели. Особенно добр и мягок он после рыбалки, а в этот раз и пойти туда не успел.

Ночью на дворец напали химеры.

Откуда они взялись?

Как появились?

Тор не знал. Он знал только, что ночью его разбудил доверенный евнух, буквально сдернул с кровати, заставил одеться… верный раб, жалко, если погиб.

Только он один знал о страхе своего тора перед химерами.

А еще он знал все потайные ходы. Во всех дворцах тора.

Не бывает такого, чтобы дворец стоял, а выход из него был только один. Нет, не бывает. В каждом дворце есть потайные ходы, в каждом дворце есть свои секреты, и знать их… да, то нужен талант.

Тор знал многие, но далеко не все. А вот доверенный евнух – он знал все. На то и доверенный.

Именно он вывел тора через потайной ход, именно он подвел ему коня.

Увы – единственного. До конюшни-то еще добраться надо… Себе он взял ослика, но понятно, что осел не сравнится в скорости с санторинским скакуном.

Откуда и что взялось?

Тор не знал, но евнух… старик всегда был не просто предусмотрителен – он жизнь готов был отдать ради своего повелителя. Неудивительно, что он предусмотрел…

Свистнуло боло.

Обвило ноги коня, захлестнуло, стреножило – покатился по земле вылетевший из седла правитель Санторина. Не закричал – воздух вышибло. А когда смог дышать, видеть, рассуждать – понял, что перед ним стоят несколько человек, и осознал – спасен!

Его старший сын, Баязет, старик-евнух, еще несколько стражников…

– Сын!

Только вот слова, которые произнес сын, не подобали тому, кто связан с тором общей кровью.

– Взять его!

На тора навалились, схватили, связали… от потрясения он даже кинжалом воспользоваться не успел. Куда там! Изумление было так велико, что он смог только два слова выдавить:

– За что?!

И первым, как ни странно, ответил не сын – евнух.

– За Алиту, за мою девочку… не помнишь? А я – помню! Ты приказал ее запороть!

Алита, Алита… запороть…

И столько ненависти в темных глазах, столько ярости… да мало ли кого приказал запороть тор?! Значит, было за что!

– Ты даже не помнишь. Она просто случайно толкнула вазу, та упала и разбилась, а ты – ты сказал, что ваза ценнее человека! И приказал убить единственного человека, которого я любил!

Этот случай тор помнил.

Безмозглая девчонка-служанка, глупая тварь – и ваза… Ладно, не такая уж старая и не такая ценная, просто чем-то она нравилась тору. Конечно, девчонка был запорота до смерти, и ничего удивительного в этом нет. Что еще с ней надо было сделать? Простить, что ли? Ваза была тору дороже десятка рабов.

Баязет развел руками:

– Ты, отец, никогда не думал о людях. А я думаю. И потому сяду на трон. А ты, ну и мои братики тоже, – покойтесь с миром. Санджар! Что у тебя там?!

– Все готово, мой тор! – отозвался голос из темноты, и тор Санторина задохнулся от ярости.

Предатели!

Подлые предатели и гады!

Как они смеют, это же он, ОН – тор!

А потом его подхватили, грубо, словно куклу, потащили вперед, и мужчина увидел, что его ожидало.

Самый страшный кошмар его жизни.

Химеры.

Несколько десятков тварей пировали над чем-то сложно определимым… или просто разум не хотел это определять?

Но вот мелькнула чья-то кисть, вот нога, вот…

И сейчас его тоже кинут химерам… Нет!

Лучше убейте сразу!

НЕ-Е-Е-Е-Е-Е-ЕТ!

Ужас ворвался в рассудок тора, тяжелый, подсердечный, ударил что есть сил, – и оковы разума не выдержали. И наступила темнота. Милосердная – тор перестал осознавать происходящее, ужас был столь велик, что не выключил сознание. Он просто уничтожил личность.

В пасти к химерам полетел уже воющий безумец.

Баязет пристально смотрел на происходящее. Ему тоже было что вспомнить.

Отец, да? Отец, который постоянно стравливал его с братьями, который все время искал лучшего, который выводил их и натаскивал, словно волчат, на кровь, который делал все, чтобы они оказались у него на цепи.

Так что ж удивляться, что цепь разорвалась?

Разорвалась, хлестнула, и Баязет теперь свободен.

А ведь все было так просто, так легко и приятно. Старик-евнух за ту глупую девчонку пошел на все. Говорят о первой любви, но есть еще одна, о которой почему-то не думают поэты. Любовь последняя. И она бывает намного страшнее первой. В юности-то все еще впереди, а вот когда понимаешь, что больше ничего и не будет, что это – твой последний солнечный лучик, когда тебя лишают этого счастья… убьешь? Это еще мягко сказано.

Евнухи не умеют любить?

Ошибаетесь, это постельные радости им недоступны, и то не всем, а вот любить они умеют. И душа у них тоже есть, и страсть они могут испытывать, и нежность – это ведь тоже люди, хоть и обработанные. И чем же думала Лелея? Странная богиня, жертвенники которой все же стоят в Санторине, не наравне с Сантором, но, пожалуй, почти такие же посещаемые. И сколько же женщин к ним ходят, а иногда и мужчины.

В Санторине чтят только Сантора, но Лелея…

Ее опасаются. Ведь богиня может раздавить в своей руке даже самое сильное сердце. Вот и раздавила. Погибло сердце евнуха – и жертвой на его могиле стал тор Санторина. Какая ирония!

Евнух коснулся руки Баязета:

– Сынок…

Принц аж вскинулся от гнева:

– ЧТО?!

– Окажи мне последнюю милость? Убей меня?

А вот этой просьбы Баязет не ожидал.

Понятно, он собирался и так убить евнуха, ну глупо же оставлять в живых того, кто предал своего господина и повелителя. Но не сразу же? Не сейчас? Не при стражниках, которые ему помогли, то-то достойная награда за заговор, чтобы все увидели…

Евнух как понял. Вскинул голову, заговорил громче, отчетливее, так, что даже крики химер перекрыл:

– Ты не думай… я не со зла. Я все передал преемнику, он ничего о заговоре не знает, ты проверь потом. Он хороший, Хаджи-бар:¹ он справится. А меня ты убей. Здесь и сейчас. Своей рукой, сможешь ведь?

– Смогу, конечно. – Баязет почему-то решил поддержать безумный разговор. Хотя понятно почему. Потому что стража слушает, потому что наутро это станет Историей. Да, именно так, с большой буквы. – Но зачем тебе умирать? Живи сколько отпущено, служи мне…

– Мне незачем жить, тор. Единственный человек, которого я любил… единственная душа – ушла. И я хочу к ней, к Алите. Освободи меня своей волей – и убей. И я пойду искать ее и падать в ноги Лелее… я жил только ради мести, я ее совершил, я могу быть свободен.

Баязет наклонил голову.

А пожалуй, евнух заслуживает уважения?

Останься он в живых… да, Баязет убил бы его. Но вот здесь и сейчас он может признать очевидное. В искалеченном теле живет душа бесстрашного воина. Жила, задавленная грузом лет, обстоятельств, неурядиц, а потом пришел момент – и она выглянула наружу. Да так мощно…

– Пожалуй, я сделаю больше, чем ты просишь. Ты знаешь, где похоронили твою Алиту?

– Не хоронили нигде. Сожгли и пепел над заливом развеяли.

– Если пожелаешь – я прикажу сделать с твоим прахом то же самое.

Евнух (Баязет даже имени его не помнил, он всегда говорил о себе: «Я лишь прах под ногами моего господина») медленно поклонился:

– Сделай это, Величайший. Прошу.

Баязет кивнул.

Блеснул в руке острый клинок, жертва и охнуть не успела. Повалился наземь, дернулся пару раз – и всё. Баязет бил наверняка, чтобы сразу в сердце, без мучений. И повернулся к страже:

– Ну?! Слышали, о чем говорил? Положить честь честью на костер, пепел собрать и над заливом развеять.

Стражников и уговаривать не пришлось. И разговор слышали, и понимали – по-человечески. Правильный это поступок, так и надо было сделать. Баязет довольно ухмыльнулся.

Да, вот так и должно.

Именно из таких действий и складываются легенды. А теперь пора брать в свои руки трон.

А ведь все просто, все так просто… и евнух, который дал знать, когда тор поедет на рыбалку.

И Санджар, который приманил химер на боль и смерть.

И сам Баязет, который постарался… украл у отца печать да и написал родственничкам приглашения. Чем больше их попадет химерам в щупальца, или что там у химер, тем ему заботы меньше. Проживи они хоть день – все бы выяснилось и ему бы не поздоровилось. Но кто им даст прожить?

Правильно, никто…

Жаль – не все приехали, еще человека два или три осталось. Но это уже не так страшно, до них Баязет тоже доберется.

Баязет улыбнулся и повернулся к своим людям.

Надо брать власть в свои руки.

И начать с самого простого. Вот несчастье-то, вот беда, случился налет химер на побережье, и Баязет, как ни спешил к отцу на помощь, немножко не успел.

Так, самую чуточку.

Зато он вполне успеет похоронить умерших (проследить, чтобы не выжил никто лишний), собрать все символы власти и документы, и отправиться в столицу. Небольшие беспорядки, конечно, будут, но ничего. С этим он справится.

А дальше…

Дальше будет много всего приятного и интересного.

Тор Баязет – это звучит. Но Баязет – Повелитель мира звучит намного приятнее, не правда ли?

Глава 1

1

– Каэтан, слышала новость?

– Которую из?

Занятия уж дней двадцать как начались, но ученики еще подъезжали, так что новостей хватало со всех концов страны. Это не двадцать первый век на Земле, когда пошел и взял билет на поезд и приехал вовремя, это Фейервальд, на котором самый точный транспорт дает плюс-минус три лаптя к сроку. Дилижансы, караваны, почтовые кареты – все, что тут есть, отличается крайней неточностью. Лошадь захромала, кучер напился, колесо слетело, дождь пошел и дорогу развезло, – и это еще не все причины. Даже корабли… попал он в бурю или в штиль – и сиди, жди у моря погоды.

Орландо Чавез к этому относился с пониманием и учеников не ругал. У всех же разные ситуации, все живут в разных местах, кто-то добраться успеет, кто-то не успеет. Дело житейское.

– В Санторине случилась беда. Химеры напали на дворец тора, пережрали всех, до кого добрались, и новым тором собирается стать принц Баязет.

– Оппа! – ошалела я. – Не поняла?

Химеры?

Напали на дворец тора? Да никогда они так не поступали! Окажись дворец у них на пути, они бы оползли его кругом, вот и все. Ума у них нет, но, к примеру, по городу они поползут по улице. А не через дома. Потому что так проще. А еще…

Простите, а на фига химерам тот тор? Да он им даром не дался и с доплатой не сдался. Это неразумные твари, зомби, от них уйти – дело техники. Хромой уползет, если ума хватит! Недаром же у нас куча народа от них спасается простым уходом с пути. А тут – никак?

Санторинскому тору приспичило повоевать с химерами? Грудью встану, но дальше не пущу? Лично визу закрою? Враги не пройдут?

Нет, не смешно.

Где тут логика? Я вот представляю… на пути химер оказывается английская королева – или король (их мне не жалко, если что). Тут королевская гвардия встает и начинает рубить химер. Ну и королева, подобрав шлейф, подхватывает аристократически вилку – и тоже пыряет монстров. Чушь?

Гольная и неумытая!

В такой ситуации любая гвардия будет действовать по уставу. То есть – начихав на все вопли и желание подраться, эвакуировать то самое первое лицо. И прикрывать его отход.

Вот упихаем его величество куда побезопаснее, тогда и подеремся. А тут всех разобрало? Берсеркерство одолело? Крыша съехала одномоментно и неустрашимо?

Бред!

Но о нем надо подумать внимательнее. Благо следующим предметом у нас как раз эс Перез.

* * *

Эс Науэль смотрел на нас с симпатией. А что – наша группа ему кучу расчетов делала. И я тоже, статистика – она ж дело такое, может врать, а может и не врать. Я старалась, и получилось у нас неплохо. Эс Перез разразился кучей статей и получил какое-то научное признание. Я в это не вникала, но человеку приятно, а нам – сплошная польза. И зачеты, и человеческое отношение, и новости.

– Всем добрый день. Сегодня я хочу поговорить о политике…

Кто бы сомневался.

О тех же химерах и том же торе.

– Предлагаю попробовать проложить маршруты химер по карте…

А вот это мы с радостью. Только у меня один вопрос:

– Эс Перез, а куда патруль смотрел?

Науэль только руками развел:

– Неизвестно, эсса Каэтана. Нет ответа.

Как так – нет ответа?

Я понимаю, драконов не так много и охватить необъятное мы иногда не можем по техническим причинам, но графики не идиотами составлялись! Все было построено так, чтобы раз в час пролетать по всем направлениям… вот хоть как ты извернись, а пролети!

И никто ничего не заметил?

Мыс Альбатросов?

Хм-м-м…

Идиотов в этом мире хватает, но раз уж тор туда приезжал регулярно, надо полагать, и патрулировалось это направление на совесть? Нет? Кому-то нужен международный скандал? Не представляю…

Вот приезжает президент рыбку половить. И? Естественно, вся местная полиция на уши встанет. И все остальные – «Скорая», МЧС, какие там еще есть службы? Мне лучше не знать. А в этот раз все пролопоушили? Никто не обратил внимания на появление химер?

Ладно-ладно, возможно разное. Допустим, форс-мажор. Химеры мозги не обретали, остаются внешние обстоятельства. Какие? Течение?

Эс Перез был уверен, что оно не менялось, он как раз побывал у моряков, в их гильдии, и достал лоции. Копии, конечно.

Чего ему это стоило? Даже не представляю… И то, без глубин, просто с обозначениями течений. И то – только для академии.

Моряки драконариев уважают.

Погода? Да вроде бы тоже не менялась. Метеослужбы здесь нет, а драконарии есть, и для них этот вопрос жизненно важен. Да и моряки… нет! Не было там ничего такого! Ни штормов, ни цунами…

Если бы случилось, все бы знали.

Ладно еще – выплески гнева и боли у Аласты могут случиться в любой точке планеты. Но потом-то твари все равно подчиняются законам природы.

Разве что совсем на мысе? Вот рядом-рядом?

– Такого не бывает, – отмахнулся от моих предположений эс Перез. – Твари могут зарождаться только на большой глубине, а тут дно напросвет видно.

– Значит, приплыли. Что-то поменялось?

– Надо посчитать, что именно. Каэтана?

– Нужны данные. Сколько было химер, направление движения, течения, погодные условия…

– Это сложно, но я все добуду. А вы пока подумайте, что могло поменяться для такого расклада.

Над картой я и зависла, вроде бы в раздумьях.

По всем раскладам пока получалось, что химеры должны были появиться рядом с дворцом. Вот совсем-совсем рядом, чтобы тор не успел удрать. Или попытались охватить дворец с тыла?

Я смотрела на карту как баран на новые ворота. Да нет, нельзя сказать, что это какой-то уж выдающийся в море участок земли, типа Италии например. Знаменитый «сапог». Нет. Тут совсем крохотный выступ, ровно настолько, чтобы море чистое и под боком никого не было. Чтобы перекрыть дорогу тору, химеры должны оперативно окружить дворец. То есть или зародиться на глубине и рвануть такой рысью, что на самолете не догонишь, или зародиться на мелководье.

Но последнее нереально по техническим причинам.

Действительно, из кого на мелководье зарождаться не-жизни? Из мальков? Да и сила Аласты имеет свои особенности. Почему-то так получилось, богиня мертвых более активна в темноте. На глубине, там, куда не доходит солнечный свет.

Как я поняла, на первых этапах создания зомби они достаточно уязвимы и могут рассыпаться от солнца. Конечно, Аласта мне не объясняла технологию, но ведь и не сильно сдерживалась?

Почему мне так не нравится эта история?

Потому что надо допускать, что у химер что-то поменялось. Стратегия, тактика, сами химеры? Или случилось что-то еще?

Почему раздражает сама ситуация?

Или это просто момент в жизни такой, что меня все раздражает? Кроме Виолы, конечно? Есть у женщин такие моменты… вроде бы и все хорошо, но что-то плохо. Что-то цепляет, раздражает, что-то нервирует. Не знаю, что именно, но это как песчинка, попавшая в раковину моллюска. До перерождения ее в жемчужину она так достает несчастную тварь, что та, наверное, рада избавиться от ненужного богатства.

Мысли плавно скользнули от жемчуга к деньгам.

Я теперь состоятельная женщина. Весьма и весьма. После наших неожиданных поисков.

Много кувшинов мы не нашли, всего восемь. Но в семи был насыпан золотой песок, а в одном – драгоценные камни. Как есть, россыпью. Честно признаюсь, сорочья натура во мне победила с разгромным счетом. Я попросила мужчин оценить драгоценности, поделить по-честному на три части, но я свою продавать не буду!

Вы видели когда-нибудь рубин размером с фалангу пальца? А жемчужину с ноготь?

Натуральную, здесь выращивать их специально не умеют! И рубин не синтетика! Я видела – в Эрмитаже. В музеях, по телевизору. А тут – вот оно все, у тебя в руках. Как тут не обзавестись фамильными драгоценностями?

Мужчины подумали – и согласились. Так что Мариса уже неделю щеголяла ожерельем из жемчуга, которое и королеве надеть не обидно, а вся академия провожала ее завистливыми взглядами.

Почти вся.

Я не завидовала, у меня нитка сапфиров есть. Желтых, редкость – безумная. Только мне лучше их пока не носить. Оторвут ведь! Вместе с головой! Такое королеве впору… Вот интересно, а здесь есть описи хранения? А то еще придут и потребуют… а санторинцам я ничего отдавать не собираюсь. Они мне не нравятся.

Эс Хавьер вообще выглядел слегка пришибленным. Он столько лет боролся за то, чтобы стать Гальего, а теперь – как? Если ему понадобится, он это Гальего три раза купит и подарит. И снова купит, так, для развлечения.

Пока мужчина решил положить все в банк – и пусть лежит.

Тренировки идут, драконицы довольны, жизнь прекрасна – так что не слава богам? Что меня дергает, цепляет, что не так?!

Но словно где-то, высоко в небе, звенит туго натянутая гитарная струна. Низкая, басовая, на пределе чувств, почти на инфразвуке… я не слышу, но чувствую это всей кожей.

Что-то в мире не так.

Что?!

Почему?!

Я не могу найти ответа, но понимаю, что надо наслаждаться каждым мгновением этой жизни. Потому что потом будет – что?

Не знаю. Мне просто страшно…

А может, это интуиция?

– Каэтана, ты о чем так сосредоточенно думаешь?

Олинда не отстанет, деликатность ей неведома даже в теории.

– Что-то поменялось, – озвучила я свой вывод. – Недавно. После нашего визита в храмы?

Это мы виноваты? Или нет?

– Чушь, – отрезала Олинда. – Когда у нас были визиты, а когда у химер поменялась тактика? Каэтана, химеры должны были менять ее с середины лета, а сейчас уже начало осени…

Я задумалась.

– Может, пока дошло?

– До богини? До химер?

– До всех сразу.

– Каэтана, вообще-то это богохульство, – просветила меня Олинда.

– С чего бы? Для богов сто лет – как наша минута.

– Но ведь не сто же лет прошло?

– Нет. Но что-то меня раздражает. Знаешь, как песчинка под кожу попала и трет, и свербит…

Олинда вздохнула и погладила меня по плечу:

– Каэ, если бы не ты… я знаю, ты умная. Ты найдешь ответ на вопрос.

Я даже растрогалась:

– Спасибо…

– А мы поможем, если что. Мы ж не свиньи какие неблагодарные.

В этом я и не сомневалась.

– Спасибо, Лин.

– Давай пока о хорошем? Тренировка сегодня будет?

– Однозначно.

Тренировка вообще штука полезная, после нее мозги значительно лучше работают. Кто не верит, пусть сам попробует. И кровь веселее бежит по сосудам, и кислорода в ней больше, и бодрость появляется.

Не сразу, конечно, но во всем нужна сноровка, и у нас она есть. Пойти, правда, потянуться или силовые упражнения поделать. Авось и в голову что полезное придет?

* * *

Для начала мне пришло письмо.

«Дочь!

Хочу тебе сообщить, что я женился и у тебя теперь есть мать.

Эсса Мелисса Эррера приняла мое предложение руки и сердца и стала эссой Кордова три дня назад. Надеюсь на твое благоразумие.

Рауль Кордова».

Не козел, а? Папаша, мало тебе досталось! Надо добавить!

Впрочем, записочка, которая выпала из письма, примирила меня с ситуацией. Если так – пусть женится.

«Эсса Каэтана!

Наша общая знакомая, эсса Евгения Лонго, сказала, что вы умная и рассудительная девушка. Я надеюсь, мы найдем общий язык. Со своей стороны скажу, что не намерена как-то затрагивать ваши интересы и хочу договариваться.

Эсса Мелисса Кордова».

А, ну если это Евгения Лонго постаралась – пусть живут. Тогда у папаши ни одного шанса не было. Против эссы Евгении?

Да с ней бы и крейсер «Варяг» один на один не справился! Такая женщина и мамонта снесет! Папаша наверняка был окручен раньше, чем осознал, чего от него хотят.

Женился – и пусть его. У меня свои дела и свои заботы. А пока – тренировка.

* * *

Умная мысль сходить в храм мне пришла в голову как раз на тренировке. Вот сразу после нее я туда и отправилась. И уселась перед статуей Даннары.

«Ваша божественность. – Вслух я ничего не говорила, но это же и не нужно, правда? Боги и так слышат! – Вы меня остановить обещали, если я что-то наворочу. А сами не останавливаете… так неправильно. Вот химеры что-то не то творят, я думала, их просчитать можно, а их нельзя… что происходит?! Я не понимаю, но если я повлияла… я готова понести наказание».

Ответа, понятно, не было.

Статуя не грозила пальцем, огонь не полыхал в жертвенниках так, чтобы у меня прическу сожгло, и вообще – никаких видимых признаков.

Но…

Почему-то в храме я почувствовала себя неожиданно спокойно и уютно. И преисполнилась невесть откуда взявшейся уверенности.

Я – ни при чем.

Вот вообще. И даже рядом. Это не мои визиты к Варту и Аласте повлияли на ситуацию, это – не божественная сила. А если так… Если это человек – его всегда можно вычислить. Найти, поймать и наказать. Вот этим и надо заниматься, а не подозревать ни в чем не повинных богов. А то так чихнешь – и в храм бегом! Боги виноваты!

Вот заняться-то им нечем, только тобой!

Это – не боги. Но если так – кто? И что происходит?

На эти вопросы и надо искать ответы, и побыстрее, пока все целы.

* * *

Труба подняла всех на рассвете.

Тревожная, страшная…

Я выглянула в окно.

Не понять, не разобрать… что случилось?! Что происходит?!

Но видно, как бегут к Пещерам люди, как вылетают из Пещер драконы, как уносятся куда-то вдаль…

А потом, буквально через десять минут, разворачиваются? Возвращаются!

Нет, это я просто сразу не поняла.

И не разворачиваются, и не возвращаются.

Это – другие драконы.

Они едва держатся в воздухе, они почти пошатываются – я же видела, как летают здоровые драконы! А эти… ранены?!

Но кто мог ранить драконов!

И как?!

И вообще…

Додумывала я всякие глупости, уже ругая себя последними словами и стремительно одеваясь. Уйти никогда не поздно, но если понадобится моя помощь – я буду рядом.

– Каэтана, что случилось?!

– Каэ, тревога?!

– Нужна помощь?

Вот на кого можно было стопроцентно рассчитывать, так это на мою команду. Вот они, одна к одной, примчались, уже одетые, по тревоге. Что бы ни случилось, они уже готовы ко всему! Мариса и вообще – даже рюкзачок с самым необходимым захватила.

Нет, не золото и не бриллианты, хотя пара монет там есть.

Медикаменты, вода, нож, несколько самых необходимых мелочей, вроде веревки и кремня с огнивом, – то, что необходимо в любом апокалипсисе.

А то, что творилось на лужайке, было очень на это похоже.

Понадобится…

Да еще как!

Драконы один за другим опускались на зеленую траву, и с них сползали, почти падали всадники. Кто-то ранен, кто-то на ногах не стоит… Я здраво оценила свои силы и подхватила того, кто был сильно обожжен, но кое-как передвигал ноги.

Да и сами драконы…

У кого крыло, у кого лапы, у одного бок разворочен – не ясно, как он лететь-то смог… надо бы и драконам помочь, но к ним уже бежали парни, да и ветеринар из меня паршивый. Так что я вспомнила Великую Отечественную, где санитарки вытаскивали с поля здоровущих мужиков, и поудобнее подвинула тяжелую тушу. Отожрался, гад!

Дракону-то параллельно, а мне тяжело!

– А ну, держись! Пошли в лечебницу!

– Да… д-да…

Навалившаяся на меня тушка едва-едва передвигала ноги. Я бросила взгляд на девушек.

– Тащим бедолаг в лечебницу и возвращаемся оказывать помощь драконам. Все поняли?! Ярина, вы с Майей здесь, организуй, чтобы животным хотя бы воды принесли! Чего тут это стадо стоит пеньками?!