Kitobni o'qish: «Простые травы»

© Климовская Г.И., 2018

© Издательство «Флинта», 2018

Из цикла «…из какого сора…»

«Муторно и тягостно…»

 
Муторно и тягостно…
И невмочь уже…
Вдруг – с афиши – радостно:
«Кружева и гжель»!
 
 
Выставка музейная:
Синью – синева,
Белизна лилейная —
Гжель и кружева.
 
 
Я по этой выставке
Час и два брожу…
С удивленьем искренним
Про себя твержу:
 
 
Неужели маялось,
Мыкалось ужель?
Знать, все переплавилось
В кружева и гжель…
 

«Развела я словесный мой сад…»

 
Развела я словесный мой сад —
Из созвучий и рифм огород:
Круглый год, все сезоны подряд,
Все в нем что-то цветет и растет.
 
 
То баллада там выбросит цвет,
То проклюнется малый стишок,
А то повесть за несколько лет
Подрастает хотя б на вершок.
 
 
И теперь и в грозу, и в беду,
Или так от чего затужу,
Укрываюсь я в этом саду,
В огороде меж грядок сижу…
 

«Со дна души вдруг взявшееся слово…»

 
Со дна души вдруг взявшееся слово
Трепещет, словно стриж, в руке,
И зазвучать оно уже готово,
И ищет места где-нибудь в строке.
 
 
А если у меня нет ни минуты
Изладить строчку эту – от и до, —
Само из слов и встречных, и попутных
Её совьет, как тот же стриж – гнездо…
 

«Дождаться, когда чередою…»

 
Дождаться, когда чередою
Поутру покинут все дом,
И стих приманить тишиною,
Как птиц осторожных зерном…
 
 
Дождаться, когда стихнут в доме
Вечерних дверей сквозняки,
И полночи на переломе
Еще дописать две строки…
 

«Кто боится Вирджинии Вулф?..»

 
Кто боится Вирджинии Вулф?
Я ж – прости за нескромность – пред нею,
Натянувши ума тетиву,
Воспаряю и благоговею!..
 
 
Что за проза, бог мой! Что за стиль!
Что за образы, бог мой!.. Орландо!..
А меж строчек её спит мой стих…
Я бужу его – выйдет он складно…
 

«А первая строчка – она ниоткуда…»

 
А первая строчка – она ниоткуда…
Сама из себя… Или с этих ветвей?
Иль с облака этого? Нет: она – чудо…
И мне для себя нет ответа верней.
 
 
Сгустившись в слова из чего-то иного,
Она окликает другие слова.
Залетная мысль попадется вдруг в слово,
Как в ловчую сеть угодила б сова…
 

«Мои стихи в компьютерном наборе…»

 
Мои стихи в компьютерном наборе,
Как бы на ветреном плацу, в строю,
Глядят с недобрым на меня укором
И мне вопрос безмолвный задают:
 
 
За что и за какие прегрешенья
Я изгнала вдруг из черновиков
Свои родимые стихотворенья,
Где был им дом, и стол, и кров?
 
 
Там было многословно и уютно,
У каждой рифмы были двойники,
И можно было прыгать абсолютно
В строку любую из любой строки…
 

«Из лавы всей литературы…»

 
Из лавы всей литературы,
И зарубежной, и родной,
Возьмется – благо, нет цензуры —
Стишок нежданный – уже мой.
 
 
Вначале все ему некстати:
И рифма, и размера ход…
Потом уляжется в тетради…
Потом улыбкой процветет…
 

«Сижу в кафе, стихи пишу…»

 
Сижу в кафе, стихи пишу…
Но, визави чтоб не смущать,
Листочки я поворошу
И столбиком начну считать.
 
 
И сразу все пойдет на лад:
Подумают, что я – как все…
А я глотаю сладкий яд
На пограничной полосе…
 

«Как из-под векового снега…»

 
Как из-под векового снега
Я откопала свое детство,
Времен лихих спасла от бега
Мое единое наследство.
 
 
Невелика сложилась повесть —
Страниц все в сорок уложилось,
Но сколько в каждом её слове
Мне дорогого уместилось!
 
 
Теперь всегда в том давнем доме
По вечерам огни в окошках,
У дома тот же первый номер,
И все-все дома – даже кошка…
 

Из цикла «Се ля ви…»

«Развела я словесный мой сад…»

 
Развела я словесный мой сад —
Из созвучий и рифм огород:
Круглый год, все сезоны подряд,
Всё в нем что-то цветет и растет.
 
 
То баллада там выбросит цвет,
То проклюнется малый стишок,
А то повесть за несколько лет
Подрастает хотя б на вершок.
 
 
И теперь и в грозу, и в беду,
Или так от чего затужу,
Укрываюсь я в этом саду,
В огороде меж грядок сижу…
 

«Липовая рощица…»

 
Липовая рощица
Под моим окном.
Детский садик простенький —
Бывший барский дом.
 
 
Белых ставен кружево
Тлеет меж ветвей.
Чьи там тени кружатся
В сумраке аллей?
 
 
Чьи слова неясные
В ранней тишине
Сквозь столетье красное
Чудятся всё мне?..
 

«Что-то мне недужится…»

 
Что-то мне недужится,
Что-то зябко мне:
За окошком кружится
Тополевый снег.
 
 
Как тут не печалиться:
Все и вкривь и вкось,
Вон из рук все валится
И ни в сноп, ни в горсть…
 
 
Как ни будь ты стойкою,
Как ты ни бодрись —
Долгой неустойкою
Обернулась жизнь…
 
 
То-то мне недужится,
То-то зябко мне,
Хоть летит и кружится
Теплый летний снег…
 

«Ни в какой толпе не выделяюсь…»

 
Ни в какой толпе не выделяюсь,
Несмотря на шляпу и очки,
Ибо русский тип собой являю —
С вечной замесью в глазах тоски.
 
 
С детства всем всегда кажусь знакомой:
Тот же вид у этих и у тех…
Паче гордости такая скромность,
Но ведь этим погордиться – разве грех?
 
 
Вы тот факт примите во вниманье:
У меня – от чьих-то всё ж щедрот —
Есть единственное достоянье —
Это славный бедный мой народ…
 
 
Да еще язык его в придачу…
 

«Все было по-домашнему обычно…»

 
Все было по-домашнему обычно:
На стульях книги – сразу и не сесть,
Бубнило что-то радио привычно,
Собака с кошками просили есть.
 
 
Раздевшись, отморожу рыбы кошкам,
На полки махом книги водворю,
У этих фото постою немножко,
Потом уж чашку кофе заварю.
 
 
И перед кухонной вечерней сменой
На новом на диване посижу…
И в центре маленькой моей вселенной
Я с радостью себя воображу…
 

«По каким-то зеленым холмам…»

С. и М. Розовым

 
По каким-то зеленым холмам,
На автобусе призрачно-алом
В гости ехала к милым друзьям…
Что ж: во сне и не это бывало…
 
 
Наяву все, конечно, не то:
Шум, недосып и в поезде грязно…
Я, плотней завернувшись в пальто,
Радость встречи не трачу напрасно —
 
 
Ни на зелень фантомных холмов,
Ни на эту автобуса алость…
Там лишь, в лоне двух смежных домов,
Эта радость до дна изливалась…
 

«Прошла и эта жизни полоса…»

 
Прошла и эта жизни полоса:
Знакомства, встречи, ужины, прогулки…
И вот уже другие голоса
Слышны в ближайшем к дому переулке.
 
 
И книг уже совсем иной подбор
Назначен мной к скорейшему прочтенью,
И новых планов все сильней напор…
Но что-то медлю я с их исполненьем.
 

«И пусть во сне все вверх ногами вечно…»

 
И пусть во сне все вверх ногами вечно:
Какие-то вагоны иль трамваи
Бог весть куда везут нас бесконечно —
Но в снах всегда я очень молодая.
 
 
Беру грибы невиданных размеров…
А то возьму над садом полетаю…
Или танцую где-то хабанеру —
Мне что: ведь я такая молодая…
 

«Сквозь толщу лет солоноватых…»

 
Сквозь толщу лет солоноватых
С трудом протискиваю взгляд —
И вот опять меня и брата
Отводит няня в детский сад.
 
 
Синё и снежно, чуть сонливо…
Тепло в пальтишках и пимах…
А дома ждут нас терпеливо
Наш кот и пара черепах…
 
 
Такая рань, что виден вроде
Вон там остаточек луны…
Зима… Дней пять до новогодья…
И все полгода до войны…
 

«Глядит умильно на меня…»

 
Глядит умильно на меня
С надеждой безответною…
Ах, все собаки мне – родня,
И большей частью – бедная…
 
 
И вот стараюсь помнить я,
Чтоб каждый раз средь прочего
Нашлись в портфеле у меня
Кусочек или косточка…
 

«Так сумрачно-лилов закатный…»

 
Так сумрачно-лилов закатный
ливень света
И тающих снегов так тонко
испаренье,
Что даже самые реальные
предметы
И не противятся
игре воображенья.
 
 
И будто позапрошлый век
завис в березах,
И буквы ять и ер присутствуют
в афишах,
Одежды встречных и слова
слегка курьезны,
И цок подков по мостовой,
и в дымах крыши…
 

«Почти африканские джунгли…»

 
Почти африканские джунгли
У нас на окошке царят:
Какие-то пальмы-молчуньи
И кактусов целый отряд.
 
 
Зима ль на дворе или осень,
Им дела до этого нет:
Растут себе, много не просят —
Воды лишь чуть-чуть на обед.
 
 
И лишь по весне или летом
Шепнут полевым вдруг цветам
Из пришлых недолгих букетов:
«Ну, что там, на воле? Как там?..»
 

«Туман, покой, печальная отрада…»

 
Туман, покой, печальная отрада
Осеннего затишья в глубине
Запущенного нашего ботсада,
Где так надежно одиноко мне…
 
 
Ни улиц шум, ни солнца блеск не нужен,
А надобно душе на прожитье
В оправе лиственных октябрьских кружев
Березовое тонкое шитье…