Пологий склон

Гвозди бы делать из этих японцев... Получатся такие изящные, утончённые гвоздики; под ногти загонять можно.

Начала читать без каких-либо ожиданий. Главная героиня понравилась на первый взгляд. Сильная, умная - в очень непростой ситуации. Делала огромные скидки на витиеватую японскую культуру, которую понять не в состоянии, но можно попробовать понять человека, который ею вскормлен. То что я поняла про Томо, изменило моё первоначальное расположение к ней на прямо противоположное.

Муж-то у неё совсем плох, но, допустим, столь низкий моральный облик оправдан традициями. Институт гейш, майко, наложниц и прочих самурайских радостей не на пустом же месте вырос - вот таково японское мужское. В этом скотстве японцы даже не особо оригинальны. В общем могущественный чиновник Ю.Сиракава блюдёт традиционные ценности - захотелось тела молодого, подавай наложницу (и то верно, на гейшах и разориться можно).

А вот поведение его жены, Томо, чем дальше, тем больше меня смущало. Особенно, когда переплеталось с внезапными вспышками сентиментальной жалости то к одной девушке, то к другой. Она выбрала сохранение благопристойного семейного фасада в ущерб себе, в ущерб женщинам, которых приводила в свой дом, в ущерб детям своим. Приложила максимум усилий, чтобы исковеркать несколько жизней. Зачем? Ради мужа? Нет. Она же с первой же наложницы стала "копить себе на свободу"; похоже, с первой страницы героиня ждала смерти мужа. Понятно, он её обидел - показать это значит потерять лицо; потерять лицо для японца - хуже смерти. И начинается медленный ад. Ладно б единоличный, но Томо подпалила еще несколько человек. Загадка, зачем надо было так тщательно выбирать девочку, которую сожрёт муж, найти обязательно такую, которую не только физически поломают, но и психически (что мешало гейшу взять, они хоть морально готовы ко всему вот этому кошмару). Поведение и страдания Томо не сразу вызвали неприятие, окончательно я разочаровалась в ней, когда узнала судьбу её сына, прочитала его характеристику и почти сразу блестящую идею Томо - женить парня. Матьвашу, женщина, вы в своем уме??! Если б это отец придумал - вопросов бы не возникло, о чем ему еще думать. Но мать. Мать, которая сама не могла даже смотреть на своего сына... И потом у неё хватило дешевой сентиментальности жалеть "бедную девочку". Трёх!!! бедных девочек. Я не могу сочувствовать Томо, даже при всех скидках на особую культуру, мне кажется, она творит дичь.

Чувства наложницы к жене хозяина казались мне почти адекватными, я ждала интриг и громких событий. Особенно когда появился студентик. Но ничего так и не произошло. Я только после чтения узнала, что книга основана на реальной истории семьи писательницы, поэтому, видимо, и не было ярких шекспировских страстей. В этом и минус... Некоторые персонажи остались блёклыми, какие-то сюжетные линии не развивались и не закончились. Тот же студент вообще не ясно, какие цели преследовал, подбивая клинья к наложнице и ругая "императрицу". Даже ведущая тема Томо не во всём раскрылась. Её поведение по отношению к детям описано, но совершенно не понятно, почему оно такое - зачем было сына оставлять родственникам (переезды? да ладно, это же сын, продолжение династии, первенец), почему с дочкой холодность? чтобы что? В общем Томо производит впечатление странной, диковатой и не совсем вменяемой женщины, скрытной и мстительной. Просто всё это она залепила в такую изящную, холодную икебану, что сразу и не догадаешься о болезни внутри.

В целом книга наводит на гнетущие мысли о положении женщины в Японии и не только.

Прочитала в аннотации, это этот роман стал своеобразным манифестом феминизма, и, пожалуй, соглашусь. Настолько тошнотворным образом показан патриархальный уклад, что хочется бежать и топить за феминизм. Главная героиня Томо, жена помощника губернатора, молодая женщина 30 лет. Держит дом, быт и всячески соответствует статусу жены высокопоставленного чиновника. Он, конечно, очень устает и чтобы как-то взбодриться, понимает, что ему необходимо обзавестись наложницей. Доверяет это важнейшее дело своей супруге, и она не в силах отказать, потому что воспитана в традициях тотального уважения к супругу и беспрекословного повиновения. После довольно длительных поисков она находит 15летнюю Сугэ, которую буквально продают родители, чтобы поправить свое финансовое положение. Все, кроме самой Сугэ, понимают, что и для чего. Далее довольный хозяин начинает охмурять девочку, которой приятно внимание такого взрослого и обходительного человека, но момент физического взаимодействия ломает ее психику, душу и даже тело (позже, по мере взросления Сугэ, станет понятно, что матерью ей не стать, и Томо подозревает, что это могло случиться из-за вступления в сексуальные отношения ещё до начала месячных у Сугэ, то есть по сути муж гг овладел ребенком). Сладострастный муж ни в чем себе не отказывает, а особую страсть испытывает к жене психопатичного сына -разнузданной и плодовитой Мии. В общем, в романе прекрасно всё: и отец одной из служанок, отдавший дочь в дом Томо и понимавший, что с дочкой там сделают, и требующий после сатисфакции за поруганную честь, и родители, отдающие дочерей за психопата, ведь он из обеспеченной статусной семьи, ну и сам супруг главной героини, живущий в свое удовольствие и растаптываюший женщин. Причем он осознает, насколько Томо выше его в моральном плане и сильнее как личность, поэтому унижать ее становится приятнее для собственного самоутверждения. Томо уходит в религию, дабы не сойти с ума от происходящего и заглушить свои физиологические желания, ведь муж отлучил ее от своей постели. Вишенкой на торте становится любимый внук Томо, начинающий испытывать влечение к собственной сестре. Ад, в котором живут женщины, красочен до невозможности, и уродство этого уклада и хотела показать писательница, писавшая роман, опираясь на историю жизни своей бабушки. На наш европейский взгляд не понятно такое терпение Томо, но в этом и ужас, потому что там девочек воспитывали таким образом, чтобы быть удобной мужчине, всячески его обслуживать и потакать. Хочется сказать спасибо Кларе и Розе, и вообще развитию феминистического движения, что мы сейчас можем читать и недоумевать, а чего это она все это «хавала»

В очередной раз я возвращаюсь к японскому автору и в очередной раз я получаю особенную отдушину! Да, так и есть - какое-то успокоение для души, хоть книга и сложная по сюжету, но тем не менее...

Вроде бы обычная японская семья, но по повышению службы супруг решает взять в дом наложницу(, при том, что жене всего то немного около тридцати... но советуют сослуживцы и статус, как бы, обязывает... супруга уже заметила давно увлечения супруга молодыми девушками, но... семью позорить нельзя и жена должна подчиняться мужу! Так учат молодых девушек в Японии и это табу! Невероятная книга! Не всем дано выжить после такого и принять жизнь такой, какая она есть и принять своего противника под свое крыло...

Ревнивая супруга должна была поглубже запрятать обиду и боль и довольствоваться осознанием важного факта: наложница в доме есть символ процветания семьи.

Человек не в силах переделать свою жизнь сообразно своим желаниям, как бы он ни тщился. Прими свою участь и смирись

Меланхоличный, красивый и в лучших японских традициях трагически-сдержанный роман. Есть честь, долг, репутация семьи, достоинство, но вот любви искать здесь бесполезно...Связанные самыми ближайшими -родственно-семейными - узами, близкие люди причиняют друг другу страдания (причем умышленно, зная о том, что они делают и как это отразится на других).

Роман, наверное, большей частью женский, и речь здесь соответственно пойдет о судьбах, таких непростых и тяжелых, нескольких представительниц одного клана...

Томо, которая вынуждена искать наложницу для своего мужа Сирокавы...

Суга, та самая наложница (первая, но не единственная), 15-летней девочкой отданная в чужую семью (а фактически проданная), чтобы исполнять утехи своего нового хозяина, который вдвое старше ее...

Юми, еще одна служанка-наложница...

Невестка Сирокавы, отданная замуж за его недоразвитого сына и нашедшая счастье в объятиях свекра...

Здесь есть чувственность, страсть, похоть - все так тесно переплетается в этом странном доме, "цитадели", как зовет его автор, крепость, где должны быть по идеи крепки устои и понятия о чести, нравственности, порядочности, но пока что стены этой крепости прикрывают от внешнего мира разврат, который тем не менее вполне в духе японских традиций (где женщина - изначально подчиненное существо, практически не имеющее право голоса, где муж - хозяин всего и всех, где сор из избы выносить не принято, а свои люди - сочтемся), поэтому для окружающих совсем не кажется странным, что муж при молодой жене (а Томо в тот момент времени было 30 лет) берет себе любовницу, а по документам проводит ее как приемную дочь. Здесь не кажется странным продать своего ребенка фактически в сексуальное рабство (причем гейш они почему-то осуждают, а суть-то одна). Вот когда я читала «Мемуары гейшы» Артур Голдэн , там ведь женщины тоже, конечно, страдают, но гейша все-таки более независима. Здесь у Суги и выбора-то не было. А любовницы со временем тоже могут наскучить: вот и Сиракава отдаляется от нее, влюбившись не на шутку на старости лет в свою сноху...

В романе читатель найдет все: описания страданий и жизни японских женщин, реалии японских традиций, нравов, историю самоотверженности, терпения и милосердия. Не найдет, пожалуй, одного - любви. Любовь здесь больше не живет...

Красивый, очень атмосферный роман, необыкновенно прекрасный и необычайно печальный. Его очень тяжело читать, это правда, но вместе с тем, это история сильных женщин, поэтому это очень вдохновляющее произведение...5/5

Именно воля, а не любовь и жертвенность делали её столь покорной… Она была не такая, как Суга и Юми, и вызывала совершенно иные чувства. В Томо таилось нечто негнущееся, непобедимое, словно враг, окопавшийся в несокрушимой твердыне. Воплощённая цитадель…

При чтении «Цитадели» мне невольно приходила на ум другая книга, которую я читала где-то полгода назад. На первый взгляд у них довольно много общего: обе написаны японскими писательницами в самой середине двадцатого века, обе показывают целый исторический пласт, проживаемый страной, через призму одной семьи, а точнее даже одной женщины и ее семьи, обе странным образом сочетают в себе семейную сагу, ощутимый временной отрезок и совсем небольшой объем произведения. Главное же отличие исключительно субъективное, «Кинокава» (я говорила именно о ней) не вызвала у меня практически никаких эмоций, интересное с точки зрения изучения другой культуры чтение, познавательное и однозначно рекомендуемое мной тем, кто увлекается Японией, но вот отклика в душе не было. Сказать такого же о «Цитадели» я точно не могу, история Томо и ее домочадцев отозвалась во мне по полной, я злилась на одних и сочувствовала другим. При этом автор, рисуя картину бесправных женщин, попавших в полное подчинение самолюбивому, облаченному властью сластолюбцу, не впадает в крайности и с истинно японской сдержанностью показывает ужасы того положения, в котором оказались главные героини романа, они не кричат, не истерят, не заламывают руки и уж тем более не бросаются под разнообразные транспортные средства. Их покорность могла бы даже раздражать и вызывать неприятие, стирающее сочувствие (как это у меня было, например, с Ирэн Форсайт), уж больно не люблю я жертвенных овечек, но нет, здесь очень тонко и умело автор показывает причины такого поведения, дело не в женщинах или их характерах, дело в обществе, извращенной морали, навязанном им с самого детства паттерне. Честные, добропорядочные, жаждущие любви и нормальной семьи они не могут вырваться из тех рамок, в которые их загнали, они обречены быть несчастными...

Это было подло. Это было дурно. Отдать девочку, которой впору в куклы играть, многоопытному, познавшему все пороки этого мира мужчине — старше её! Родители знали правду и поощрили сделку. Ведь если не Сиракава, то кто-то другой… Всё равно пришлось бы продать юную плоть Суги в обмен на благополучие семьи. Суга так непорочна и ослепительно красива, что была обречена с самого начала. Её всё равно продали бы — не сюда, так в другое место. В другие руки. Рано или поздно. Томо испытала невольное чувство вины за то, что пособничала мужу в чудовищном злодеянии. Всё её существо восставало против происходящего, словно желудок отказывался принимать мясо птицы, убитой на её глазах, — пусть даже убила её не она… Ну почему, почему ей приходится быть участницей этой жестокости, столь же подлой, как работорговля?!

В таком обществе, при такой искаженной морали, нацеленной на ублажение богатых, влиятельных мужчин, выиграть могут (и то лишь на время) только хитрые, но недалекие, ищущие развлечений и удовольствий, но не задумывающиеся об этической стороне вопроса, женщины типа Мии, невестки главного героя, она приспособленка, замужем за одним, спит с другим, абсолютно не переживает, что о последнем в курсе все кроме собственно рогоносца, она играет и наслаждается своей игрой, ласково зовет престарелого любовника папочкой и выпрашивает подарки. И даже к ней нет ненависти по итогу, она еще одна жертва системы и в конце своей жизни сама это понимает, понимает, что ничего уже нельзя исправить и переиграть, никому не нужны ее признания, исповеди и раскаяние. Жаль ее мне, как и других героинь этого романа. Яркие, красивые женщины, одни сильные духом, другие слабые, со сломленной волей, все они тут жертвы. Проданная в 14 лет в наложницы Суга, прекрасный, хрупкий цветок со слабым здоровьем, которое еще сильнее ослабила слишком ранняя половая жизнь, вечно вторая, вечно барышня, а не госпожа, вечная игрушка богатого самодура. Юми, также отданная своими собственными родителями в чужую постель, разменная монета, чьей красотой и юностью можно подправить сложное финансовое положение. И, конечно же, Томо — законная жена, чье супружеское ложе пустует, так как мужу она в этом отношении после рождения двух детей уже не нужна, обреченная с еще юных лет на практически вдовью участь при живом муже, неспособная даже отыграться, заведя любовника, воспитание не позволит, страх опозорить семью, навредить детям не позволит, ее уважаешь, ее стойкости поражаешься и сочувствуешь ей чуть ли не до слез.

Томо же безоговорочно верила словам собственного мужа и жены губернатора: те, кто бунтует против власти чиновников, которым сам император своим высочайшим указом повелел денно и нощно печься о благе государства, — это подонки; они мутят народ бреднями о «правах человека» и заслуживают такого же строгого наказания, как разбойники и поджигатели. Воля императора и чиновников была для неё законом, точно так же как впитанная с молоком матери мораль: жена да повинуется мужу и господину своему, сколь бы абсурдны ни были его приказания. Томо родилась в глухой провинции Кюсю в конце правления «бакуфу» и едва умела читать и писать, так что этот кодекс был для неё своего рода щитом от житейских бурь и невзгод.

Очень сильный образ получился у автора, если под цитаделью подразумевался дом семьи Сиракава (тут кстати есть что-то от Крониновского "Hatter's Castle"), то таковым его сделал не хозяин, а хозяйка, истинная госпожа, не получившая никакого образования, но ловко управляющаяся с финансовыми делами мужа, чопорная, холодная и неприступная, но сумевшая мирно ужиться с двумя наложницами, и не просто ужиться, а, подавляя ревность, посочувствовать и даже встать на их сторону, по возможности устроив их судьбу даже после своей смерти. Сильная и очень несчастная женщина, она вызывала у меня восхищение и глубокую жалость, не могла она при таком характере и в такой ситуации быть счастливой, что бы она ни сделала, увы... Но за пределами Цитадели мир меняется, прежние моральные нормы устаревают, всесильность избранных теряет былую мощь, перемены не грядут, они уже здесь, но такие перемены не могут произойти в одно мгновение, они проникают постепенно и в итоге такие времена, как описываемые в романе, выглядят странной смесью несочетаемых вещей. Под западную музыку танцуют в европейских платьях жены и дочери японской знати, а приходя домой, стелят наложнице постель в комнате мужа. Составляется и провозглашается Конституция, дающая равноправие, но девочек из обедневших семей все также продают в веселые кварталы, в надежде что там они смогут найти себе богатого покровителя и тем обеспечить и себя и родню. Странное смутное время, его толком не видишь, о нем не много написано, но оно читается между строк, скользит фоном по истории семьи Сиракава, чувствуется отголоском их семейных событий и хочется верить в предсказание автора, что время таких как глава клана Юкитомо Сиракава уже прошло:

Неужели этот дьявол, отдавший всю жизнь борьбе с Движением за свободу и народные права, ощутил, что новый век катится на них, подобно гигантской волне прилива, и нет такой силы, что способна её остановить? А ведь когда-то он без колебаний сносил дома, мешавшие проложить дорогу, что было словно грабёж среди бела дня; он позволил отравить сточными водами всю пойму реки Ватарасэ — лишь бы успешно работали медные рудники в Асио… Всё это делалось на благо страны. Но теперь даже эта скала дала трещину… На балу Сиракава мельком видел Тайсукэ Итагаки, председателя Либеральной партии. По-видимому, Ханасима принадлежал к его окружению. Когда Унно, Ханасима и им подобные займут свои места в парламенте и начнут претворять в жизнь идею прав человека, сражение будет проиграно. Сиракава отчётливо понял это. Да, время могущественных чиновников уходит безвозвратно… И Сиракаву постигнет такая же участь, как многих сподвижников политических деятелей, время которых ушло — причём не в самом далёком прошлом. Его ждёт забвение…