Kitobni o'qish: «Месть предателя»

Взрыв на бульваре генерала Карбышева

Гордеев любил это место в Серебряном Бору. Когда-то, в очень даже памятные времена, часть москворецкого пляжа принадлежала дому отдыха Управления делами Московского горкома партии. И по этому случаю была обнесена плотным трехметровым забором — от посторонних, беспартийных, купающихся. Времена изменились, но забор остался, охраняя удобный кусок пляжа теперь уже от нашествия нудистов.

Относительно недалеко находился и домотдыховский теннисный корт, хозяином которого была не менее серьезная организация, поскольку, как известно, недвижимость партии не испарилась, подобно пресловутым партийным средствам, а плавно перешла в ведение президентской администрации. Точнее, ее не менее могущественного Управления делами. Изменились времена, изменился и подход к делу. Плати — и расчехляй ракетки, пользуйся закрытым теперь только для безденежных лиц пляжем, наслаждайся покоем.

Адвокат Юрий Петрович Гордеев хоть и был молод, но безденежным лицом себя не считал. К тому же вовсе не собирался ронять свое реноме на корте перед давним приятелем и сокурсником по юрфаку Андрюшей Ветровым.

Андрей в кругу знакомых считался достаточно сильным игроком в этом привычном для английских аристократов и модном среди «новых русских» виде спорта. А Юра лишь год назад впервые взял в руки ракетку. Но, будучи человеком азартным и спортивным, когда брался за что-то новое для себя, старался достичь если не профессионализма, то, во всяком случае, уровня много выше среднего. Так, кстати, было и в боксе. Начал заниматься еще на юрфаке, поскольку был уверен, что толковому следователю необходима отличная физическая подготовка, а завершил свои выступления на ринге мастерским значком.

Вот и теперь менее чем за год Гордеев добился таких результатов, что самоуверенный Андрюша Ветров проиграл ему в трех сетах.

Друзья обменялись традиционным спортивным рукопожатием.

— Благодарю за доставленное удовольствие! — добродушно улыбнулся Гордеев.

— Взаимно. — Вероятно, Андрею почудилась ирония, и он торопливо добавил: — Надеюсь, у меня появится возможность реванша?

— А как же! В ближайший же выходной к твоим услугам. А теперь купаться!

Они выбрали место поудобнее, расстелили полотенца. Ветров повалился на землю, раскинув руки и сообщив, что он должен остыть. Вода еще не набрала привычной летней температуры.

Юрий же, разбежавшись, оттолкнулся от высокого берега, красиво взмыл ласточкой и почти без всплеска вошел в воду. Знай, мол, наших.

Купающихся, несмотря на жаркий день, было немного, вода действительно более чем прохладная. Что, впрочем, никак не касалось детей — те с визгом бултыхались у берега под строгим присмотром родителей. Подальше качались лодки с загорелыми уже гребцами и дамами под зонтиками. Да еще двое коротко стриженных «качков» на гидроциклах носились по фарватеру, демонстрируя публике массивную «голду» на мощных шеях и запястьях.

Гордеев поплыл наискосок, против течения, на противоположный берег, но на середине реки передумал и лег на спину, отдавшись реке. Густой кустарник скрыл от него «свой» берег. Тихо покачивала бегущая вода. Неожиданно до его слуха донесся треск быстро приближающегося двигателя. Гордеев встрепенулся и увидел несущегося прямо на него водного мотоциклиста. Он что, не видит, куда несется?

Хорошая реакция спасла Юрия. Он нырнул, но ему показалось, что мотоциклист даже задел его днищем. Вынырнув, Гордеев увидел, что никакой ошибки или неосторожности тут нет — на него несся второй мотоциклист. Ну на этот раз застать его врасплох им не удалось.

Вынырнул Юра у самого берега, на который накатывались волны от прошедшего мимо речного трамвайчика. Нигде не было видно и мотоциклистов. Скорее всего, появление пассажирского судна поломало их планы. А что планы были очень нехорошие, Гордеев уже не сомневался. И тому были веские причины. Но сейчас, успокаивая дыхание, он постарался об этом не думать. Не брать в голову. До поры до времени…

Когда солнце начало уходить из зенита и землю прижала сильная, густая жара, друзья поднялись, окунулись еще по разику и стали собираться. Прежде чем вернуться в раскаленный город, они хотели перекусить. Ветров знал удобное место. Кафе «Минутка» на бульваре Карбышева имело место для парковки машин, было прохладным, спокойным, а главное, здесь готовили вкусную пиццу, которая хорошо шла под безалкогольное пиво.

Друзья сели в гордеевский «жигуль»-«шестерку». Собственно, это была машина не Юрия, а его отца. Cвою старую Гордеев продал, а новой обзавестись не успел, поэтому и ездил по доверенности на отцовской.

Хвост Юрий заметил, когда они сворачивали с проспекта Жукова на бульвар. Это был зеленый «фольксваген-гольф».

Юрий въехал на стоянку при кафе и втиснулся между двумя своими собратьями, такими же «Жигулями». «Фольксваген» на стоянку заезжать не стал, а остановился поодаль. За его темными стеклами ничего видно не было.

В кафе Гордеев сел так, чтобы видеть свою машину. Проигравший, естественно, платил. Ветров отправился к стойке сделать заказ и принести пиво.

— Принимай, — сказал он, ставя на столик четыре темные бутылки и пару высоких стаканов. — Пицца будет готова позже.

Было жарко, вентилятор, похоже, не справлялся со своими обязанностями, и ледяное пиво оказалось более чем кстати.

Сделав несколько жадных глотков, они удовлетворенно выдохнули, откинулись на спинки стульев и вытянули под столом ноги. Казалось, каждый ушел ненадолго в себя, чтобы затем с новыми силами приступить к прерванному занятию. Однако такое могло прийти в голову только тому, кто абсолютно не был знаком с Гордеевым. Два года работы следователем в Генпрокуратуре, да еще под руководством такого высокого профессионала, как «важняк» Александр Борисович Турецкий, научили его ничем внешне не выдавать напряженную работу мысли и готовность в любую минуту к разного рода неожиданностям, в том числе и к опасным. Даже переход из прокуратуры в юридическую консультацию, где теперь работал адвокат Гордеев, не стер в его памяти фразу, сказанную однажды университетским профессором, читавшим курс гражданского права: «Работа настоящего, добросовестного юриста — как в известной всем песне — и опасна и трудна. И лучшие из вас скоро ощутят это на собственной шкуре». Гордеев и теперь не считал себя лучшим, однако предпочитал, чтобы всю опасность работы юриста чувствовал на себе не он, а его противник — тайный или явный. Именно поэтому, пока Андрюша Ветров рассматривал полусонным взглядом немногих посетителей кафе, Юрий Петрович держал в поле зрения зеленый «фольксваген-гольф», который по-прежнему находился в полусотне метров от автомобильной стоянки.

Неожиданно раздавшийся женский голос напомнил им о цели посещения кафе.

— Две пиццы с грибами! Кто заказывал? — донеслось со стороны буфетной стойки.

— Это для нас, — сказал Ветров, вставая. — Ты, как мне кажется, не станешь возражать против грибов, ветчины, сыра и хрустящей корочки под кетчупом?

— Да, если ты все это называешь пиццей, а грибами окажутся шампиньоны, — поддержал треп приятеля Гордеев, наполняя свой стакан безалкогольным пивом. — В противном случае будешь лопать за двоих.

— Тогда уж лучше за троих. За себя, за тебя и за… вон ту девочку… — подмигнул Ветров, отправляясь к стойке, за которой миловидная девушка в белом кокошнике держала в руках тарелки с жаркой пиццей.

Двое давешних «качков», один из которых был водителем машины, а второй, судя по всему, «техником», сидя в зеленом «фольксвагене», колдовали над не очень громоздким, но непонятным для непосвященного устройством, окутанным разноцветными проводами.

— Замечай, — говорил водитель, — здесь левый, желтый, провод идет на правую клемму, а правый, зеленый, наоборот, на левую. Не перепутай. А лучше вообще выйди-ка из машины. От греха!

— Не боись! — бодро откликнулся «техник», сопя над устройством. — А на хрена нам дали новую штуковину? Что, старые уже не годятся, что ли?

— Эти, говорят, помощнее. Слушай, ты бы снял свои побрякушки! Замкнешь контакты… к едрене фене…

— Ноу проблем! Все будет тип-топ! Это сейчас у тех проблемы начнутся… А где тут присоска? Каким боком-то?

— Клеммы снизу, я ж сказал! Слушай, аккуратней!

— Не первый раз… Все под контролем!.. Я сейчас пойду, а ты давай отвлеки их…

Когда Ветров вернулся наконец с двумя пиццами к столику, Юрий выливал в свой стакан остатки пива из последней бутылки.

— Тебя, смотрю, хорошо за смертью посылать, — нарочито ворчливым тоном заговорил Гордеев. — Долго проживем. А вот пицца, поди, остыла. И пиво кончилось. И я не могу с уверенностью сказать, хочу ли я теперь холодную пиццу на сухое горло.

— С пивом мы дело поправим, — парировал Андрей. — А в тебе, адвокат, говорит элементарная зависть. Сознайся, что девочка тоже нравится.

— Так чего ж теперь сознаваться! Ты наверняка с ней уже договорился! Не отбивать же у товарища… Ладно, давай мою порцию, вали за пивом, а заодно закажи и мороженое. Хороший повод продолжить охмуреж. Я теперь понял, почему тебя тянет именно в это кафе.

— Ну вот, уже и поговорить нельзя с хорошей девочкой, чтоб не нарваться на критику! — деланно обиделся Ветров, возвращаясь к стойке и беря в охапку очередную порцию пивных бутылочек. — Если вы, друзья мои дорогие, станете вот так реагировать на мои похождения, я, пожалуй, не смогу жениться… в очередной раз.

— Да неужто у тебя столь высокие цели? — изумился Гордеев.

— Однозначно! — сказал Андрей, садясь. — Как говорит один известный политик и при этом постоянно врет.

— Ха-ха! — серьезно ответил Юрий, принимаясь за еду. — С вами все понятно, молодой человек. Вы ловкий ловелас, а вовсе не потенциальный жених!

В течение всего этого ничего не значащего разговора он постоянно поглядывал в сторону «фольксвагена». Вот опять кинул взгляд на подозрительный автомобиль. Однако вместо зеленого эмалевого кузова вдруг увидел быстро растущий огненный шар. Его можно было бы принять за большую шаровую молнию, но небо над Москвой было безоблачным, грозой и не пахло.

В следующее мгновение раздался оглушительный взрыв. Треск разбитых стекол, людские крики и вой сирен автомобильных сигнализаций ворвались в открытые окна и двери кафе «Минутка». К этим звукам добавились звон рухнувшей на пол посуды, столовых приборов и грохот опрокинутого столика: какой-то военный, заслышав взрыв, по привычке бросился на пол. Других разрушений в кафе не было — сказалась его удаленность от эпицентра взрыва. Однако многие посетители спешно покинули заведение, чтобы собственными глазами увидеть последствия происшествия.

— Опять наверняка мафиозные разборки. Все никак, засранцы, не поделят чужую собственность. И когда ж это кончится? — нарушил тишину Ветров.

— Или неосторожное обращение со взрывчатыми веществами, — в тон ему ответил Гордеев. — Что случается при перевозке или хранении.

— Ты думаешь?

— Иногда.

— Да, сейчас и такое тоже бывает. Боеприпасов в нашей стране развитого бандитизма хватает. Одни глушат ими рыбу…

— Другие — друг друга. И чем их меньше, тем легче дышится работникам правопорядка. Верно говорю?

— А вот и они! Едут, родимые, — прокомментировал приближающийся лающий крик сирены Ветров. — Интересно, что же там на самом-то деле произошло?

— Хочешь пари? Если твое утверждение верно, то в следующее воскресенье я даю тебе возможность отыграться. И соответственно кормлю и пою. Хоть и здесь. Если же прав я — никаких реваншей, ты организуешь рыбалку и варишь уху.

— Согласен. А версии узнаем из газет. Но предупреждаю: если я проиграю — рыбу ловим на спиннинг. Никакого динамита.

— Договорились. Готовь снасти.

— И все-таки это — бандитская разборка.

— Поглядим, — криво усмехнулся Гордеев, берясь за ледяную бутылку с безалкогольным пивом.

Странный гаишник

Юрий Гордеев, как обычно, принимал посетителей в юридической консультации номер десять.

Здесь, на Таганке, он бессменно работал с тех самых пор, как ушел из прокуратуры. Его рабочий день был в разгаре. Близился обеденный перерыв, час, когда можно было покинуть душное помещение и выйти на свежий воздух, хотя свежим его назвать было крайне трудно — жара в Москве не спадала, и единственным способом укрыться от городской духоты являлась возможность посидеть в каком-либо ресторанчике с хорошо работающими кондиционерами.

Гордеев перебирал свои бумаги, когда в его кабинку вошел Вадим Райский, как всегда с трубкой в руках, которую набивал только высокосортным табаком. Его почти облысевшая голова была покрыта испариной, дорогой шелковый галстук ослаблен, а верхняя пуговица на модной рубашке расстегнута.

— Как начало новой трудовой недели? — деловито осведомился Райский, доставая из кармана пиджака шелковый кисет.

— Начало… жаркое! В самом прямом смысле. Как, впрочем, и окончание прошлой.

— И не говори. Я, кажется, вот-вот погибну от какого-нибудь удара. Либо от солнечного, либо от теплового. — Райский стал вытирать носовым платком вспотевшую шею. — А кто тогда будет вести дела моих клиентов? Кстати, как у тебя сегодня с ними?

— Да так, ничего интересного. Алименты, бракоразводные процессы, принятие гражданства и восстановление на работе.

— Кстати о работе. Для поддержания трудового процесса на должном продуктивном уровне следует время от времени давать себе отдых. Ты вообще сегодня намерен обедать?

— Перекусить, пожалуй, следует. Минут через пять буду готов — разберу бумаги.

— Давай съездим в один новый ресторанчик. Это поблизости. Кухня — приличная, обстановка — прохладная. В самом прямом смысле.

Ресторанчик, в который Райский привез на своей машине Гордеева, действительно был из новых, только что открывшихся, где запах недавно законченного ремонта соседствовал с ароматами хорошей европейской кухни. Стильный дизайн придавал залу элегантность и уют, которые дополняли мягкое освещение, негромкая музыка и прохлада, создаваемая бесшумно работающими кондиционерами.

Подозвав официанта и сделав заказ, Райский привычно достал из кармана зажигалку, кисет и трубку, которую стал набивать своим дорогим табаком. Вскоре его ароматный дым уже щекотал ноздри Гордеева.

— Как провел выходные? — выпуская очередной клуб дыма, поинтересовался Райский.

— В субботу ездил на дачу к родителям. Помог старикам с урожаем клубники. Чуть ли не целое ведро заставили съесть. Думал, начнется диатез, но обошлось, — хмыкнул Гордеев. — Еще и с собой дали. Не знаю, куда девать. Тебе не надо?

— Свари варенье или компот, — подсказал Райский. — Летом холодный компот очень кстати. А у меня на участке ничего не растет.

— Ну ты же строишь дачу. А там, где строят одно, другое разрушают.

— Да, все вытоптали или закатали колесами. Не думал, что столько хлопот будет с этим строительством. Не одно, так другое. Да и жена еще. Все никак не может решить, что ей нужно. Архитектору плешь проела. Тот уже столько изменений внес в проект. И со строителями проблема. В Подмосковье этот бизнес поделен между шабашниками из независимой Молдавии и самостийной Украины, но, видно, не до конца. Вот они друг другу и вставляют палки в колеса. А в последнее время пытаются оказывать давление и на заказчиков. Уже бывали случаи. Они это называют борьбой за подряд. Прежде было соцсоревнование, а теперь — бандсоревнование.

— Кстати о соревнованиях. В воскресенье играл в Серебряном в теннис с Ветровым. Одолел-таки нашего чемпиона. Правда, пришлось попотеть. Силен пока для меня, но тем приятней победа.

— Выиграл? У Андрея? Ну ты даешь! Он же, я слышал, был чемпионом МГУ и входил в студенческую сборную Москвы. И сейчас играет как бог! А ты, по-моему, специализировался на другом виде спорта. На этом… на мордобое?

— Нет, старик, предела совершенству. Даже в боксе.

— Это твоему нет предела, а мой уже давно настал! — удрученно закивал Вадим. — Я старый, толстый, лысый и ленивый. Мне даже зарядку лень делать. Не то что в ваш теннис играть. Не говоря о… боксе, — опасливо хихикнул он. — Мои виды спорта спокойные и домашние. Шахматы, преферанс… — Но тут же печальные глаза его оживились — Вадим Андреевич заметил официанта, несущего заказ. А еще через минуту Райский и Гордеев уже ловко орудовали столовыми приборами и обменивались впечатлениями.

Когда с едой было покончено и оставалось выпить по чашечке кофе, за спиной Гордеева неожиданно раздался знакомый мужской голос:

— Вот уж кого не ожидал здесь увидеть!

Райский улыбался, он видел говорившего. Обернувшись, Гордеев понял, что не ошибся: перед ним стоял Ветров собственной персоной, который, как показалось Гордееву, был чем-то слегка разочарован.

— И мы тебя тоже! Легок на помине! — ответил Райский на восклицание Ветрова. — Ты-то здесь какими судьбами?

— Деловое свидание. С владельцем этого ресторанчика. Вернее, с его владелицей. У нее проблемы со страховой компанией. Ну а вы здесь как оказались?

— Голод и жажда, Андрюша, выгнали нас из чащи, — сказал Гордеев и пожал руку Ветрову. — Присядешь или спешишь?

— Присяду. У меня еще есть немного времени, хотя я пришел вовремя. А вот хозяйка заведения горячо извинялась и просила немного подождать. Какие-то срочные телефонные переговоры. Благо здесь прохладно и…

Андрей Ветров не успел договорить, так как к столику подошел официант и поставил перед ним высокий стакан с каким-то напитком, сопроводив свои действия лишь словом «пожалуйста», однако, увидев, что Ветров полез в карман, добавил:

— Это за счет заведения.

— Запиваешь горечь поражения? — спросил Ветрова улыбающийся Райский. — Чемпионы не любят проигрывать?

— Ах вот в чем дело! Уже нахвастался? — с иронией кивнул в сторону Гордеева Ветров. — Это случайность. Неблагоприятные для меня погодные условия, магнитные бури и прочие уважительные причины. Посмотрим, что скажут работники юридической консультации номер десять после матча-реванша, который, к моему сожалению, не состоится в ближайшие выходные.

— А что должно состояться в ближайшие выходные? — с интересом спросил Райский.

— Ловля рыбы и приготовление из нее ухи вот этими руками, — печально ответил Ветров и повращал в воздухе своими ладонями. Повернулся к Гордееву: — Юра, ты выиграл пари.

— Еще бы, — снисходительно усмехнулся Гордеев, — мы, профессионалы, знаем, что почем. Практически не ошибаемся.

— Какое пари? — вмиг загорелся Райский. — Мужики, ну-ка колитесь!

— Это тебе будет дорого стоить, — самодовольно ухмыльнулся Гордеев. — За посвящение в тайну с тебя бутылка «Камю де Мокс». Знаешь такой коньяк? Французский. И недорого, всего сорок баксов. Я в каталоге видел.

— Что такое французский коньяк, я знаю отлично. И чаще, чем ты думаешь… — обиделся Райский. — Но котов в мешке на коньяк не меняю.

— Жаль, — вздохнул Гордеев, — так, значит, и проживешь в неведении… К тому же тебе известно: скупой платит дважды.

— Что за намеки? — удивленно вскинул брови Райский. Едва речь заходила о деньгах, чувство юмора покидало Вадима Андреевича и он уже не мог адекватно реагировать на шутки.

— Ладно, ладно, не коньяк, — стараясь замять неловкость, вмешался Ветров. — Давай полегче: нам с Юрой по бутылке «Жигулевского», и мы раскрываем тебе страшную и кровавую тайну, — и, достав из кармана пиджака, который висел на спинке его стула, свеженький номер «Московского комсомольца», помахал газетой перед самым носом Райского. — Здесь именно та информация, за которой ты охотишься. А цена ей — две бутылки «Жигулевского», — текстом из американских боевиков продолжил Ветров. — Берешь или будешь торговаться? Промедление сам знаешь чему подобно.

— Знаю — смерти от любопытства. Надо подумать. Я так понимаю, что в этой газете лишь подтверждение правоты одного из вас. А мне хотелось бы узнать и условия заключенного вами пари. Судя по ставке, спор нешуточный. А незнание сути лишает меня удовольствия в полной мере насладиться победой сослуживца.

— По-моему, Вадим прав, — вступил в разговор Гордеев. — Господина Райского, для скорейшего получения от него «Жигулевского», просто необходимо ввести в курс воскресных событий.

— Приступим, — поддержал Ветров. — Итак…

Выслушав историю заключения пари, Райский тут же забрал «Московский комсомолец», быстро нашел нужную заметку в разделе «Срочно в номер» и жадно впился в нее глазами.

«КРОВАВОЕ МЕСИВО В СПАЛЬНОМ РАЙОНЕ

Вчера в 15.30 на бульваре Генерала Карбышева, что недалеко от Серебряного Бора, где любят отдыхать не только простые москвичи, но и избранные — их дачи расположены там же, — произошел взрыв. Припаркованный рядом с кафе „Минутка“ „фольксваген-гольф“ зеленого цвета и два человека, находившиеся в его салоне, были буквально разорваны на части неизвестным взрывным устройством. Они находились внутри автомобиля. По счастливой случайности других человеческих жертв не оказалось. Близлежащим зданиям нанесен небольшой урон — выбиты стекла.

Найденные в радиусе тридцати метров две оторванные кисти рук с золотыми украшениями на обугленных пальцах позволили экспертам сделать заключение, что взрыв, скорей всего, произошел от случайного замыкания ювелирными изделиями контактов неустановленного взрывного устройства, что говорит о халатности или неопытности подрывника. Мощность взрыва, по подсчетам специалистов, равняется четыремстам граммам тротилового эквивалента.

Для чего или кого предназначалось взорвавшееся устройство, предстоит определить следственным органам».

Отложив газету, Вадим Райский щелкнул пальцами, подзывая официанта.

— Два пива, пожалуйста. «Жигулевского». И один апельсиновый сок, — сделал заказ Райский.

— Извините, но «Жигулевского» у нас в данный момент нет, — виновато ответил подошедший официант. — Может, чешское, немецкое, американское, голландское? — предложил он.

— Значит, ребята, в другой раз! — хитро улыбаясь, сказал Райский Ветрову и Гордееву. — Но пока, в качестве компенсации, могу предложить то же самое, что заказал себе, — сок. В нем полно витаминов. Которые очень помогут вам в предстоящем матче-реванше, — и, вновь обратившись к официанту, сказал: — Три сока, пожалуйста.

Когда официант удалился, Райский продолжил:

— Андрей, как же ты мог попасться на крючок? Разве ты не знал, с кем имеешь дело? — Вадим Андреевич укоризненно покачал головой. — Надеюсь, ваша уха будет вкусной.

— А пиво холодным, — улыбаясь, добавил Гордеев.

— Да, да, — как бы начиная раздражаться, пробурчал Райский. — Я слов на ветер не бросаю. Однако хотя ты, Юра, и угадал причину взрыва, но само по себе это событие не из ряда вон выходящих. Такое сейчас не редкость. И происходит чуть ли не каждую неделю. Поэтому, зная, можно легко прийти к определенному выводу. Так что об этом событии можете забыть.

— Согласен. Забыть-то можно. Если, конечно, не знать, что именно этот «фольксваген» отъехал за нами с пляжной стоянки в Серебряном Бору и именно он взлетел на воздух недалеко от того места, где мы с Андреем собирались перекусить.

— Ну, это очередная случайность.

— Когда случайности повторяются, это уже закономерность. К тому же именно этот «фольксваген» я дважды видел на прошлой неделе.

— Где? — быстро спросил Ветров.

— Почему ты уверен, что то была именно взорванная машина? — добавил Райский. — Мало ли в Москве зеленых «фольксвагенов»?

— Автомобилей-то много, да вот с определенным номерным знаком один.

— А откуда тебе известно, что номер взорвавшегося «фольксвагена» и номер той автомашины, которую ты видел, один и тот же? — подозрительно спросил Ветров. — Между прочим, в «Московском комсомольце» номер не указан. Или ты и ранее уже что-то подозревал, а вчерашние события стали для тебя лишь следствием, причину которого ты столь бесчестно от меня утаил? Если так, то это жульничество. И наше пари я считаю разорванным.

— Андрей, мы же тебя спрашиваем, как ты мог попасться на такой жалкий крючок? — подлил масла в огонь Райский.

— Ну, во-первых, — примирительно сказал Гордеев, — заметку в «МК» я действительно читал. Еще вчера. Купил вечером у распространителей возле метро. И потом сопоставил информацию. Вспомнил, что уже видел этот автомобиль дважды в течение одной недели.

— Андрей, — не унимался Райский, — ты ему веришь?

— Придется поверить, — ответил Юрий.

— И когда же ты ее встретил впервые? — Ветров по-прежнему недоверчиво смотрел на Гордеева.

— В прошлый вторник «фольксваген» был припаркован возле нашей юридической консультации. И именно на моем обычном месте. Это причинило вашему покорному слуге определенные неудобства. Какое-то время мне пришлось искать свободное место. В такой ситуации волей-неволей обратишь внимание на нахала. А их в машине было трое — молодые парни. С бритыми затылками, крепкими бицепсами и с якорными цепями высшей пробы на бычьих шеях. А быки всегда выделяются на фоне овечек. Единственное, что меня тогда удивило, так это машина. Обычно эти предпочитают «БМВ» или «мерседесы», а в последнее время — и джипы. Теперь я понимаю, почему «качкам» пришлось тесниться: они не хотели привлекать лишнего внимания. Но мое внимание эти нахалы все-таки привлекли. Потом они уехали. Кстати, их отъезд совпал с уходом моих клиентов.

— С чего ты это взял? — слегка оттаяв, поинтересовался Ветров.

— Место, на которое я обычно ставлю свою машину, хорошо просматривается из окна. Сами понимаете: береженого Бог бережет. А автомобиль, на котором я нынче катаюсь, — родительский. Не хотелось бы доставлять старику неприятности. Так вот, увидев, что нахалы освобождают мое место, я вышел переставить свои «Жигули». Оказалось, что «фольксваген» с «быками» лишь немного отъехал и стоит с работающим двигателем, а клиенты, которые пять минут назад покинули мою кабинку, о чем-то разговаривают на тротуаре, стоя рядом с белой «Волгой». За ее рулем сидел пожилой водитель. Поговорив, мои клиенты сели в машину и уехали. За ними тут же укатил и «фольксваген».

— Ну а во второй раз? — допытывался до истины Ветров.

— Что — во второй раз?

— Андрей спрашивает, когда ты видел «фольксваген» во второй раз, — присоединился к Ветрову Райский. — Ведь ты его видел дважды за неделю, не так ли?

— Да. Потом я его увидел вечером того же дня. Рядом с домом, где снимаю квартиру. Когда выбрасывал в мусорный контейнер всякий хлам. Мусоропровод в стояке забился, и пришлось спускаться во двор. Как раз в это время кто-то садился в машину, стоявшую между контейнерами и входом в мой подъезд. Освещение в салоне включилось, и я сумел разглядеть пассажиров. Это были все те же утренние нахалы — их нетрудно было запомнить. Уходя, я взглянул на номер. Цифры оказались те же: «161» и буквы — «а», «е» и «у». Ну а в последний раз мы с тобой, Андрюша, видели его вчера. Пылающим на бульваре Генерала Карбышева.

— Что было, то было, — подтвердил Ветров, обращаясь к внимательно слушающему Райскому, который за время рассказа занимался своей трубкой.

— Выходит, что автомобиль ты видел во вторник и в воскресенье. Юра, а ты эту историю с «фольксвагеном» с чем-нибудь связываешь? — выпуская клуб дыма, спросил Райский. — С какими-нибудь своими старыми делами. Или с новыми? Например, с клиентами, вслед за которыми отправился этот «фольксваген»? С каким, кстати, делом они приходили?

— Да я уже думал над этим. А пришли они вот с чем…

Но рассказать о цели их прихода Гордеев не успел.

К их столику стремительной и легкой походкой подошла молодая, уверенная в себе женщина. Ее стройная фигура была элегантно упакована в светлый, но строгий деловой костюм из тонкой ткани, созданный явно известным европейским дизайнером. Выбор такого костюма говорил и о достатке его владелицы, и о тонкости ее вкуса. То же можно было сказать и о модельной обуви, подчеркивающей стройность длинных ног и тонкость лодыжек. Женщина, окинув быстрым, внимательным взглядом сидящих за столиком, поздоровалась и обратилась к Ветрову:

— Андрей Борисович, извините, что заставила вас ждать. Неожиданные телефонные переговоры. Они немного затянулись.

— Ничего-ничего, Елена Петровна, — сказал, вставая, Ветров. — У меня всегда найдется для вас необходимое время. К тому же я не скучал. Встретил своих друзей, — и он жестом показал на Райского и Гордеева. — Нам было интересно поговорить. — И тут же, укоризненно пригрозив Юрию пальцем, закончил: — Без меня не рассказывай больше никаких историй. Вечером позвоню тебе.

— Я рада, что ваша встреча произошла именно в нашем ресторане. — И женщина, слегка склонив голову, еще раз окинула взглядом сидящих за столиком. На Гордееве ее взгляд задержался чуть дольше. — Андрей Борисович, мы можем для разговора пройти в мой рабочий кабинет, — предложила она Ветрову, а остающимся сказала: — Извините, что прервала ваш разговор. Приятного отдыха.

— Мы еще успеем наговориться. — Гордеев кивнул на прощание.

То же, чуть привстав, вежливо повторил и Райский.

Когда Ветров и Елена Петровна ушли в глубь ресторана, Гордеев сказал посасывающему потухшую трубку Райскому:

— Ну что, закончил? Продолжим как-нибудь в следующий раз.

— Да, пора, — ответил Райский, посмотрел на свои золотые швейцарские часы и подозвал официанта.

На улице их ожидала неприятная неожиданность. Около новенького красного «форда» Райского стоял лысоватый пузан в милицейской форме с погонами капитана и помахивал регулировочным жезлом. На его намокшей от пота рубашке блестела номерная бляха московского гаишника. Рядом крутились какие-то люди в черно-синих спецовках с инструментами в руках. Подойдя ближе, Вадим Андреевич увидел, что колеса его автомобиля заблокированы специальными металлическими захватами, не позволявшими машине тронуться с места.

— Я что-то нарушил? — спросил удивленный Райский и показал рукой на заблокированные колеса.

— Неправильно поставили машину на стоянку, — ответил равнодушный гаишник и жезлом указал на запрещающий знак.

— Но сорок минут назад его здесь не было, — ответил пораженный Райский. — Я это точно помню! Я не мог его не заметить!

— Все так говорят, когда нарушают.

— Ну хорошо! Нарушил! Но зачем заблокировали колеса? Выписывайте квитанцию… Я, в конце концов, заплачу штраф и уеду. — Вадим Андреевич знал по опыту и по рассказам других автомобилистов, что спор в аналогичных ситуациях бесполезен.