Kitobni o'qish: «Имя заказчика неизвестно»

Богатые не похожи на нас с вами.

Фрэнсис Скотт Фицджеральд

Из лондонских газет

Деньги – не помеха для российских нуворишей, желающих обосноваться в Лондоне. В настоящее время в британской столице проживают до 250 тыс. состоятельных россиян, и масштабы эмиграции русских в Лондон можно сравнить лишь с притоком наших соотечественников в Париж после революции 1917 года. Сегодняшние российские эмигранты, как и ранее, прибывают в Великобританию в поисках культурного и социального обогащения, которого они не могут найти в собственной стране. И что характерно, эти люди, в основном сколотившие капитал в период активной приватизации госсобственности в России, привозят сюда большое количество денег. По данным российского Центробанка, из России только в период с июня по сентябрь текущего года было выведено около 4,5 млрд фунтов стерлингов. Русские не боятся тратить в Лондоне деньги, однако подавляющее большинство из них, за исключением владельца футбольного клуба «Челси» Романа Абрамовича или другого нефтяного магната – Аркадия Клеонского, предпочитает не афишировать свои траты. В целом же пожелания богатых россиян достаточно однообразны: большие дома в престижных районах, таких, как Найтсбридж и Кенсингтон, с суперсовременной и модной обстановкой.

Из рукописи, найденной в провинциальном городе при деликатных обстоятельствах

«…Иногда воображение полностью уносило меня в создаваемый на бумаге мир. Последнее время это увлекало меня все чаще, но сочинять на работе удавалось далеко не всегда, там у меня каждый день было порядочно бумажной возни. Конечно, я мог бы писать дома, но вот парадокс – в этой тесной и пыльной клетке я буквально задыхался от тоски и одиночества, борясь с навязчивым желанием вырваться на свободу. Мне никогда не нравилась моя квартира. Вот там, за окном, раздавались звуки, там бурлила жизнь, полная тревог и забот. Здесь же время словно замерло в какой-то странной, невообразимой позе. Вот уже много лет я ничего не менял в интерьере. Холостяцкие привычки порой сильней элементарной логики. Я ловил себя на мысли, что в душе панически боюсь каких-то перемен. Стоит только изменить обстановку, и все пойдет по-другому, суматоха жизни, подобно шквальному ветру, ворвется в эту тихую бухту, разрушая сложившуюся идиллию.

Впрочем, рано или поздно перемены должны были произойти. Моя врожденная интуиция говорила об этом. Во мне словно боролись два человека. Я проклинал себя за бездеятельность, однако, к своему стыду, все оставлял по-старому, в надежде хоть немного оттянуть приближение чего-то неизведанного и неотвратимого. Вот так и жил я последние лет десять. Привычная работа, надоевшая и скучная, зарплата раз в месяц, друзья и подруги, раздражавшие меня своими нечастыми визитами, приносящими лишь дискомфорт и неуверенность. С каждым днем во мне умирал романтик. С каждой прожитой минутой я чувствовал, что невидимые цепи все сильней сковывают мою пылкую и свободолюбивую натуру. Страшно представить, что вокруг миллион подобных мне людей, не найдя в себе силы воли изменить что-то в жизни, медленно погружаются в топкое болото рутины и безразличия. Страшно представить, что до третьего тысячелетия – рукой подать, каких-то десять лет осталось, они ведь наверняка пролетят незаметно, и мы окажемся на пороге новой жизни, которой вряд ли сможем толково распорядиться…

Вот такие невеселые мысли терзали мой измученный мозг в это неласковое осеннее утро. Сегодня было воскресенье. Я поежился в постели. Вставать не хотелось, часы на стене мерно отсчитывали время. Липкий дождь отстукивал на подоконнике незамысловатую музыку. Холодный влажный ветер измывался над последними листьями на деревьях. Все шло по единому, установленному самой природой плану. Начинался новый бесконечный день.

Я поднялся. Слегка позавтракал. Кофе показался мне горьким и безвкусным. По телевизору передавали очередную серию какого-то до боли надоевшего фильма. Чтобы немного развеяться, я решил выпить. В холодильнике оставалась недопитая бутылка коньяка. Стало легче, однако тоска не уходила. Порывшись в карманах пиджака, я достал записную книжку. Номер моей очередной знакомой пришлось набирать несколько раз, прежде чем на другом конце провода я услышал сухой обиженный голос. С Наташей мы поссорились неделю назад. Так как первым позвонил я, она, чувствуя свое преимущество, говорила с полной уверенностью в своей правоте. Мне не хотелось ее переубеждать. Все быстро уладилось, и мы договорились, что я заеду за ней на своих «Жигулях» ровно через час.

Выйдя на улицу, я поднял воротник плаща и поежился от холодного, пронизывающего ветра. Дождь не переставал, изливая на землю бесконечные потоки влаги. Неловко переступая образовавшиеся лужи, я направился к гаражу. Моя старенькая «шестерка» уютно расположилась в своей колыбели. Она, как и ее хозяин, не слишком любила такую погоду. Только сев за руль автомобиля, я вспомнил, что забыл в кармане куртки водительское удостоверение. Возвращаться домой не хотелось, тем более что Наташа жила недалеко, всего-то надо было свернуть на Федосеевский поворот.

Машин на автостраде было совсем немного, и я уверенно нажал на педаль акселератора, увеличивая скорость. В приемнике ободряюще замурлыкала знакомая битловская тема. Хоть на минутку захотелось себя почувствовать уверенным и свободным. Однако это длилось совсем недолго. Вылетев из-за поворота, сквозь мокрое стекло я увидел патруль ГАИ. Только такой неудачник, как я, мог так глупо влипнуть. А вот для доблестных работников ГАИ представился удобный случай наказать зарвавшегося водилу. Лейтенант, размахивая своим жезлом, повелительно приказал мне остановиться. Вот тут-то и взыграло во мне обычное человеческое самолюбие. «Накося-выкуси», – пробурчал я себе под нос и прибавил газу. Дальше все продолжалось как в захватывающем кинобоевике. Если даже в кино погоня будоражит нервы, то можете себе представить, каково это на самом деле. Милицейский «Москвич» повис у меня на хвосте, но я уже почувствовал себя спокойно и уверенно. Что-что, а машину водить я умел. Из-под колес в небо поднимались тысячи брызг, а стеклоочистители еле успевали смывать со стекла потоки жидкой грязи. Им сзади приходилось нелегко. Да и движок моей «шохи» работал как часики. Лихие охранники правопорядка стали отставать.

Вдруг сзади раздались выстрелы.

Дело принимало серьезный оборот. Милиция стреляла без предупреждения, и это меня несколько озадачило. Попади они сейчас в покрышку моего автомобиля на такой скорости, и мне практически невозможно было удержать машину на скользкой дороге. Слава богу, что только в кино доблестная милиция попадает в цель с первого выстрела. Впереди был крутой поворот, и я успел сбавить скорость, хотя меня чудом не выбросило на обочину. Видимо, за рулем «Москвича» сидел не слишком классный водитель. В зеркало заднего обзора я успел заметить, как машина преследователей пошла юзом и через мгновение ее занесло в кювет. Я молил Бога, чтобы она не перевернулась. Однако Бог меня не услышал.

Этот день можно было смело записать мне в пассив. Неудачи сыпались как из рога изобилия. Будучи вполне лояльным гражданином этой не вполне нормальной страны, я решил вернуться и оказать первую помощь пострадавшим. Зрелище было не самое приятное. Машину выбросило на обочину и слегка помяло. Однако подойдя поближе, я увидел, что люди, к счастью, не пострадали.

Я помог выбраться из «Москвича» перепуганному лейтенанту. Водитель, молодой сержант, вылез сам. Его бледное лицо не предвещало ничего хорошего. Весь героический пыл у них явно прошел, а ненависть в глазах говорила о многом. Первым меня ударил сержант. Ударил внезапно и довольно сильно. Я не ожидал столь быстрой развязки, поэтому упал на колени. Дальше в дело вступил лейтенант. Били сильно и умело, пытаясь выместить на мне свою скопившуюся боль и обиду. Я закрывал голову руками, чувствуя, как в душе поднимается горький ком злобы. О пощаде просить не было смысла. Все аргументы были на их стороне.

Наступил момент, когда я почувствовал, что теряю сознание. Пожалуй, они готовы были забить меня до смерти, чувствуя свою безнаказанность и мое бессилие. Но это продолжалось мгновение. Из последних сил я зацепил за ногу сержанта, после чего он, на секунду зависнув в воздухе, рухнул в грязь, словно мешок с отрубями. Лейтенант, не ожидая сопротивления, несколько растерялся и тут же получил хороший боковой удар в челюсть. В детстве среди своих сверстников я совсем не был пай-мальчиком. Хотя драться мне не приходилось уже давно, но уроки, полученные в юности, сейчас явно пригодились.

Оказав сопротивление ментам, я тем самым ухудшил свое и без того незавидное положение. Дальше было и того хуже. Из подоспевшего на помощь милицейского «уазика» выскочило двое с автоматами наперевес. Последовали выстрелы в воздух. Отскочив в сторону, я спрятался за «Москвич», но было уже поздно. Сопротивляться я не мог, впрочем, это являлось абсолютно бесполезным занятием. Мои романтические приключения закончились резким ударом приклада по голове, после чего сознание покинуло меня, и я рухнул в черную бездонную пропасть…»

Глава первая

В девять утра Денис Грязнов, директор частного охранного предприятия «Глория», с облегчением вошел в свой офис. Сегодняшняя дорога на работу ему настроения не прибавила, на своем хоть и не очень крупном, но все-таки джипе он чудом избежал нескольких столкновений. В офисе «Глории», располагавшемся в цокольном этаже старинного здания на Неглинной улице, был пока только один компьютерный гений Макс. Макс, впрочем, стены конторы покидал нечасто, так что удивляться его присутствию не приходилось, остальные же сотрудники – матерые оперативники Голованов, Демидов, Щербак, Агеев и недавно присоединившаяся к честной компании Алла Снегур,¹ приезжали позже. Тем более сейчас, когда срочной работы никакой не имелось и, по большому счету, детективное агентство простаивало, изредка подкармливаясь за счет ревнивых супругов или обокраденных автовладельцев.

– Что нового на компьютерном фронте? – поинтересовался Денис, вешая куртку.

Макс немного отклонился от монитора и посмотрел на него скептическим взглядом:

– И ты действительно хочешь это знать?

– Почему бы и нет?

– Пожалуйста. – Он прочитал с экрана: – Москвичи отметили день жестянщика. По данным ГИБДД, за минувшие выходные в Москве произошло пятьдесят три серьезных ДТП, в которых погибли девять и получили травмы пятьдесят человек…

– Я же не просил тебя новости читать! – возмутился Денис, еще не отошедший от своего автородео.

Макс не реагировал:

– …При этом мелких аварий зарегистрировано более полутора тысяч. Официальный представитель ГИБДД Москвы заявил, что к началу рабочей недели ситуация на дорогах несколько нормализовалась. Интенсивность транспортных потоков сегодня даже несколько ниже нормы, вероятно, многие водители еще не подготовили транспорт к зимним дорогам и поэтому воздержались от поездок».

Денис махнул на него рукой и пошел в свой кабинет. Если Макс читал новости, значит, ничего более срочного в повестке дня не имелось.

Оказалось, однако, что это не совсем так. На столе у него лежала записка от Всеволода Голованова: «Денис, позвони Гордееву».

Голованов в отсутствие Дениса традиционно его замещал, это знали все давние партнеры, и неудивительно, что именно через него могли передать что-то важное.

Денис пожал плечами и взялся уже было за телефон, но передумал и вернулся к Максу.

– Сева здесь был сегодня?

Макс кивнул, не поворачивая голову от экрана.

– И что? Ты говорить разучился?

– Да ничего. Пронесся как метеор, с выпученными глазами, ничего не сказал, забежал к тебе в кабинет и через минуту уже умчался.

– Когда это было?

– Минут за двадцать до тебя.

Ладно, тут ничего не поделаешь. Денис вернулся к себе и позвонил Гордееву. Гордеев был адвокатом, работал в десятой юрконсультации на Таганке, и он точно уже сидел на работе, у него ее всегда хватало. Так что на рабочий телефон Гордееву Денис и позвонил.

– Юра, привет.

– Здорово, Денис. Можешь потерпеть полминутки, я по другому телефону… – Не дожидаясь ответа и не кладя трубку, Гордеев принялся кому-то втолковывать, вероятно продолжая прерванный разговор: – Нет, без моего присутствия ни с кем не разговаривай! Ни в коем случае! Ладно… Денис, ты не поверишь, чем приходится заниматься, я, когда узнал, хохотал минут пятнадцать. Ну, может, десять.

Денис подумал, что для Гордеева, у которого вся жизнь расписана по минутам (здесь клиент, там встреча), это действительно круто. Гордеев тут же вкратце рассказал малореалистичную историю, в результате которой у него появился новый клиент.

Позавчера поздно вечером, а точнее даже ночью, в заведение под названием «Сверхзвуковая пицца», процветающее в подмосковном Зеленограде, поступил большой заказ. Курьер оперативно отправился по названному адресу. По условиям доставки, если курьер затратил на поездку более получаса, заказчики могут не платить. Памятуя об этом, курьер ехал на довольно приличной скорости. Когда до фермы оставалось буквально несколько сот метров, курьер выехал на развилку. Увидев нужный указатель, он повернул налево. После поворота он увидел заградительные сооружения, резко затормозил, но было уже поздно. Его автомобиль сорвался с обрыва. Пролетев по воздуху десяток метров (!), машина врезалась в раскидистую крону росшего внизу дуба и… застряла на дереве. Лето выдалось дождливым, так что листья долго не опадали. Курьер не стал испытывать судьбу и самостоятельно выбираться из машины. Оценив ситуацию, он начал сигналить в надежде, что кто-нибудь его услышит. Сигналил часа два, прежде чем его заметили.

– Парковка на дереве, – усмехнулся Денис.

– Ну! Как оказалось, какие-то хулиганы поменяли местами дорожные указатели. Менты уже занялись поисками злоумышленников. А парень теперь хочет подать в суд на своих работодателей.

– Это он американского кино насмотрелся. Ты бы ему отсоветовал.

– Ни за что! Мы из них выдоим кругленькую сумму за то, что они своих сотрудников на нарушение правил вождения провоцируют. Так зачем ты звонишь? – спохватился Гордеев.

– Я зачем звоню? – изумился Денис. – Издеваешься, что ли? Ты же сам просил меня позвонить?

– Что-то не припомню, – после паузы признался Гордеев. – Сейчас полистаю ежедневник…

– Юрий Петрович! – начал терять терпение Денис.

– А… когда я тебя просил?

– У меня на столе лежит записка: «Позвони Гордееву».

– Очень интересно. И что же, моей рукой написана?

– Нет, написал ее Сева Голованов, но я думал, что это ты ему…

– Нет, – отрезал Гордеев и положил трубку.

Видно, несмотря на нового клиента, настроение у адвоката с утреца было не ахти, немудрено, что разговор вышел скомканный, тем более что и беспредметный. Теперь Денис позвонил Голованову на мобильный. Но у того номер был заблокирован.

– Это еще что за новости! – сказал вслух разозленный директор «Глории», но тут дверной колокольчик возвестил о том, что в офисе появился еще кто-то из сотрудников. Может, Сева, который наконец все сам и объяснит?

Оказалось – Филя Агеев. Страстный автолюбитель, тоже едва не пострадавший по дороге на работу, он принялся живо обсуждать с Денисом московские транспортные проблемы. Однако Грязнову-младшему было не до того.

– Ты Голованова видел?

– Вчера вечером, как и ты, наверно… Черт возьми, Дэн, да там же снег пошел! – завопил Филя, тыча в окно.

Денис отвлекся. Действительно, снег падал крупными хлопьями, немного лениво и не совсем натурально. Словом, как в кино. Ну и что ж такого, что середина октября, бывало, и раньше выпадал.

А Макс, немедленно уловивший перемену разговора, тут же зачитал очередную интернетовскую новость:

– Передает РИА «Новости». Транспорт, мешающий уборке улиц в столице, будут перемещать эвакуаторами. Об этом на совещании в столичном ГИБДД сообщил руководитель Центра организации дорожного движения правительства Москвы. Машины, мешающие уборке, будут перемещаться на ту дистанцию, где они мешать уже не будут. А если окажутся в неположенном месте, то и вовсе будут перемещены на штрафную стоянку. В настоящее время уже подготовлено сорок семь эвакуаторов.

– Типун тебе на язык! – одновременно сказали Денис и Филя, часто в спешке ставившие машины где попало.

В общем, оказалось, что ничего нового о Голованове Филя не знает. Денис позвонил Щербаку, все-таки Николай с Севой были ближайшими друзьями и часто работали в паре. Но и Щербак ничего не знал. Он лег в пять утра, и Денис разбудил его своим звонком.

– Шеф, – поинтересовался Щербак. – Могу ли я теперь с чистой совестью отключить телефон, поскольку с высоким начальством уже пообщался?

– Спи хоть до вечера, – не возражал Денис.

После этого он связался с Владимиром Афанасьевичем Демидовым, больше известным в народе как просто Демидыч, и с Аллой Снегур, больше известной как просто Алла. Они тоже ни о Голованове, ни о каких-то новых делах, с ним связанных, ничего не ведали.

В течение следующего часа Денис каждые пятнадцать минут названивал Голованову, но – безрезультатно.

– Может, мне домой к нему съездить? – предложил Филя. – Все равно делать нечего.

Денис не возражал, Голованов жил не слишком далеко, в районе метро «Фрунзенская», кстати говоря, в двух кварталах от Александра Борисовича Турецкого, видного деятеля Генпрокуратуры и большого друга «Глории» вообще и Дениса в частности.

Филя уехал, а Денис вернулся к себе в кабинет и тоже принялся изучать новости, не последнее дело в работе детектива, между прочим.

Что же заставило Голованова написать эту записку? (Учитывая, что сам Гордеев при этом ни сном ни духом?!)

Денис просмотрел различные криминальные сводки. Разумеется, за прошедшие сутки в столице всего случилось в достаточном количестве. Пара убийств (одно раскрыто), одно самоубийство, несколько ограблений, штук пятнадцать ДТП. ДТП, хм… Но не о доставщике пиццы же, в самом деле, шла речь?!

Хотя, с другой стороны, почему бы и нет?

Обычно ведь взаимодействие с Гордеевым как происходило? Какому-нибудь клиенту Дениса помимо сугубо физической защиты требовалась квалифицированная юридическая помощь, и тогда его направляли в консультацию номер десять. Или напротив, подопечный Гордеева сталкивался с недвусмысленной угрозой собственной безопасности, тогда уже Гордеев не забывал о своих друзьях и подкидывал им халтурку.

Голованов с компьютером был не особенно в ладах, так что едва ли он стал бы черпать новости из Интернета, скорее уж из «Известий» или «Коммерсанта». Но ведь электронные версии этих же самых газет можно легко найти в Интернете, не говоря уж о том, что все печатные издания пользуются услугами одних и тех же информационных агентств.

«К выходным ожидается потепление…»

Неплохо бы, подумал Денис, а то мы к зиме как-то еще морально не готовы. Он посмотрел в окно. Снег уже просто валил стеной, природа совершенно взбесилась. Что-то к вечеру будет?

«Арестован контрольный пакет акций компании

«Ойл индастри…»

Кому принадлежит эта «Ойл индастри»? Кажется, одна из крупнейших отечественных нефтяных компаний. Какая-то известная фамилия вертится в голове… Неужели Голованов тут какую-то работку учуял? Маловероятно.

«Военный диплом оценили в рублях».

Понятно, тут речь идет о Военном университете Минобороны. Там начинается эксперимент по платному образованию.

«В Москве грядет эвакуация транспорта».

Это как раз то самое, что Макс зачитывал.

«На российском фондовом рынке – паника…»

Ага, паника – из-за ареста контрольного пакета акций «Ойл индастри». Ну и фиг с ними, надоели уже.

«Экипаж „Союза“ лишних кнопок не нажимал».

Ну да, там у космонавтов при приземлении что-то включилось, что не должно было, и они сели как-то не так. Не иначе чужой на борту завелся…

Тут звякнул колокольчик, но Денис решил, что это вернулся Филя, и даже не потрудился встать. Однако через несколько секунд к нему в кабинет стремительным шагом вошел Голованов и, не здороваясь, спросил:

– Ты уже договорился с адвокатами?!

– С какими адвокатами? – осторожно спросил Денис, на всякий случай отодвигаясь вместе с креслом на колесиках. Уж очень нездоровый вид был у Севы. – О чем договорился?

«…Придя в себя и почувствовав тупую ноющую боль во всем теле, я попытался оценить сложившуюся ситуацию. В камере предварительного заключения на заплеванном холодном полу я, наверно, выглядел до нелепости глупо и жалко. Они даже не побеспокоились снять с меня наручники, и стальные кольца больно впились в запястья. Винить мне было некого, только по собственной глупости я оказался в столь удручающем положении.

Не знаю, сколько продолжалась эта мука, но уверенность постепенно стала возвращаться. В конце концов, так устроена человеческая натура, всегда хочется верить в лучшее. Смирившись с тем, что произошло, я решил предоставить событиям идти своим чередом. Будь что будет. Нельзя же все время думать только о плохом. Жаль, конечно, что Наташа так и не дождалась меня.

Трезво оценить обстановку у меня не было возможности, дверь камеры открылась, и на пороге я увидел довольно серьезного человека в штатском. Это был следователь. По его приказу с меня сняли наручники, но легче от этого не стало. Следователь объяснил мне всю сложившуюся ситуацию, после чего в камере, как мне показалось, запахло жареным. Прежде всего, меня обвинили в оказании сопротивления органам охраны правопорядка. Потом шла целая череда мелких и не очень нарушений. Вождение в нетрезвом состоянии, превышение скорости вождения, оскорбление работников ГАИ и нанесение последним телесных повреждений. В общем, букет вышел что надо. Мне оставалось только сидеть и слушать, какой я плохой и потерянный для общества элемент. Кроме всего прочего, мне грозила конфискация транспортного средства, лишение водительских прав и возмещение морального и материального ущерба пострадавшим. Я-то думал, что уже возместил ущерб, подставив свою физиономию под удары милицейских сапог.

В общем, в течение нескольких часов из вполне добропорядочного гражданина я превратился в закоренелого и довольно опасного уголовника.

Когда следователь ушел, я понял, что спасти меня может только чудо. Хотя в этот дурацкий день все чудеса выходили мне только боком.

Затекшими руками я машинально стал шарить по карманам пиджака. Бумажник, часы, микрокалькулятор и дорогая авторучка куда-то бесследно исчезли. Ремень на брюках тоже. Видимо, «жандармы» боялись, что я втихаря повешусь у себя в камере. В этом им следовало отдать должное. С юношеских времен я не попадал в милицейский участок, однако следует признать, что за это время нравы и порядки здесь особо не изменились.

Из всего, что было в карманах, осталась только потрепанная записная книжка. Она не представляла для них особого интереса. От нечего делать я решил полистать ее затертые страницы. Тем более что времени у меня было предостаточно. Вот тут-то мне и попался на глаза один интересный телефон.

Несколько лет назад, в безоблачные студенческие годы, у меня была одна очень хорошая знакомая. Звали ее Виктория. Она довольно быстро сходилась с нужными людьми и успешно делала карьеру благодаря своим внешним данным. Ее сексуальный потенциал вскружил голову не одному поклоннику. К сожалению, я не был исключением. Именно из-за Виктории меня чуть не вышибли с четвертого курса исторического факультета. Однажды она попросила меня поговорить по-мужски с одним из надоевших ей ухажеров. Парень этот оказался довольно упрямым и несговорчивым, в результате чего ему пришлось попасть в больницу, а мне с разбитой физиономией слушать на комсомольском собрании долгие тирады о том, какой я безответственный и несознательный. В конце концов, дело было улажено. Меня исключили из комсомола, а Виктория убрала со своего пути очередную преграду. Она поклялась, что отныне она мой должник навеки, но после этого очень скоро нашла себе еще более крутого дружка. Впрочем, я никогда об этом не жалел.

После окончания Кемеровского университета моя любвеобильная знакомая продолжала восхитительное шествие наверх. Я слышал, что она разбила не одну семью и в конце концов успокоилась, выйдя замуж за одного из самых влиятельных людей в городе. Не беда, что Максим Робертович Штрассер был старше Виктории на двадцать лет. Любви, как говорится, все возрасты покорны. Ее муж успешно занимался банковскими операциями и был директором регионального инвестиционного банка. Из этого не сложно заключить, что деньги у четы Штрассеров водились. Поговаривали, что Максим Робертович имеет огромные связи и под его дудку пляшут многие уважаемые в городе люди, а сама Виктория имеет большое влияние на своего мужа, чему может позавидовать каждая женщина. Впрочем, меня эти сплетни до сегодняшнего дня совсем не волновали. Однако сейчас, когда я по уши завяз в дерьме, домашний телефон Виктории Анатольевны Штрассер являлся последним шансом на лучшее. В другой ситуации я никогда бы не решился потревожить ее покой, но сегодня сам Бог послал мне надежду. Конечно, я не был уверен, что она меня еще помнит, ведь прошло столько времени, однако выбирать не приходилось. Попытка, как говорится, не пытка.

Мне довольно долго пришлось звать дежурного сержанта. Он открыл дверь с непреодолимым желанием добить меня, но очень быстро его ярость сменилась на милость. Из этого я сделал вывод, что М. Р. Штрассер действительно большой человек. Номер мне пришлось набирать в присутствии нескольких милицейских чинов. Они с нескрываемым любопытством и заинтересованностью следили за моими действиями. Трубку долго не поднимали. Я в ужасе смотрел на часы и чувствовал, как нарастает в душе паника. Не хватало еще, чтобы никого не было дома. Однако Бог не совсем отвернулся от меня. Через мгновения, показавшиеся мне вечностью, я услышал грубый мужской голос:

– Алло!

По-моему, это даже не был Штрассер. Такого поворота я не ожидал, поэтому промямлил в трубку:

– Пригласите, пожалуйста, Викторию Анатольевну…

Последний раз мы встречались с ней на вечеринке бывших сокурсников. Прошло лет пять, и мой звонок могли расценить как бестактность, но что я мог поделать?

– Извините, кто ее спрашивает?

– Это старый знакомый. Мы вместе учились в Кемеровском университете.

С каждым словом я чувствовал, как беспомощно замирает в груди сердце.

– Назовите себя.

Мне ничего не оставалось, как сделать это. В трубке что-то зашуршало, и возникла немая пауза. Сейчас решалось очень многое. И вдруг, словно бальзам на раны, я услышал:

– Привет, Леха! Как поживаешь?

Что мог ответить Леха, кроме того, что поживает он довольно плохо. Милиционеры рядом насторожились, их уши, казалось, выросли до неимоверных размеров.

Только теперь до меня дошло, что телефонную трубку сначала поднял один из ее телохранителей и об этом звонке будет конечно же доложено мужу. Просто по счастливой случайности Вика оказалась рядом. Видимо, сегодняшний день был не совсем пропащим. Внимательно выслушав мой незамысловатый рассказ, она весело расхохоталась, что несколько меня озадачило. Мне-то было совсем не до смеха. Все происшедшее в ее глазах выглядело довольно романтично, и я почувствовал, что мои ставки повысились. Виктория хорошо помнила свой должок, кроме того, мне показалось, что нахлынувшие воспоминания доставляют ей удовольствие. Еще бы, она и не подозревала, что после стольких лет безоблачной жизни я оказался способным на такие крутые поступки. В ее воображении из заурядного работника районо я стал этаким ковбоем с Дикого Запада, грозой всей городской милиции. Наш разговор закончился на мажорной ноте, вселившей в меня уверенность и надежду.

Дальше все пошло как по маслу. Через некоторое время позвонил полковник Колотов, чем еще больше озадачил моих охранников. Из мелкой сошки я вдруг стал уважаемым человеком, с которым вышла небольшая накладочка.

Через пару часов меня уже везли домой в милицейской машине. Капитан, сидевший рядом, иногда одаривал мою скромную персону недобрым взглядом, но сохранял вежливость и чувство такта, за что я был ему весьма признателен. Мне не хотелось своим присутствием ставить их в неловкое положение. На одной из центральных улиц я попросил меня высадить, решив прогуляться до дома своим ходом. Не хотелось, чтобы соседи, не дай бог, видели, с каким почетным эскортом я возвращаюсь домой.

Дождь перестал, только слякоть и легкий туман еще больше подчеркивали осеннюю тоску, охватившую город. От одной мысли, что в одинокой квартире я опять вернусь на круги своя и буду сдыхать от скуки, становилось тошно. Я решил зайти в ближайший бар и промочить пересохшее горло, благо бумажник мне вернули.

В баре было накурено и душно, но легкая джазовая музыка ласкала слух. Мой вид не привлекал особого внимания. Взглянув в зеркало, я даже решил, что выгляжу вполне мужественно. Синяки и ссадины украшают настоящего мужчину. Бармен окинул меня безразличным взглядом, но когда увидел в моих руках крупную купюру, сразу стал вежлив и обходителен. После первого коктейля, выпитого почти залпом, мне стало полегче. По телу прокатилась приятная теплая волна. Боль затихала. Только самый безжалостный человек мог осудить меня за эту слабость. После всего пережитого хотелось душевного равновесия и спокойствия. Немудрено, что через короткий отрезок времени я изрядно накачался. Все окружающие люди стали несколько ближе, и мне захотелось признаться кому-то в любви.

Именно в этот критический момент в дверях бара появилась Виктория. Сама судьба сделала так, чтобы мы встретились, и я был ей несказанно благодарен. Она вошла в зал, шокируя присутствующих своим элегантным платьем, на запястьях тускло поблескивали массивные золотые браслеты, а на шее искрилось всеми цветами радуги умопомрачительное бриллиантовое колье. Для такой забегаловки эта девочка была несказанно дорогим гостем. Краем глаза я заметил, как отвисла у бармена его лошадиная челюсть. Вику сопровождали двое внушительного вида парней, от которых трудно было ожидать хороших манер обхождения. Тем не менее они, словно маленькие послушные котята, следовали за хозяйкой, внимательно разглядывая присутствующих. По знаку своей госпожи ребята сели за ближайший столик. Виктория же, изящно виляя своими шикарными бедрами, поплыла в мою сторону. Я чувствовал запах ее французских духов, а сам, сдерживая дыхание, старался не упасть в обморок. Слишком много впечатлений за сегодняшний день могло негативно отразиться на моем здоровье.

Она ничуть не изменилась. Все тот же хитрый блеск обворожительных глаз, все та же многообещающая улыбка, только движения еще больше стали похожими на кошачьи. С этой бабой надо было держать ухо востро, но после выпитого мои уши обвисли, как лопухи.