Kitobni o'qish: «Агент на мягких лапах»
Frauke Scheunemann
Winston – ein Kater in Geheimer Mission
© 2013 Loewe Verlag GmbH, Bindlach.
© Гилярова Ирина, перевод на русский язык, 2018
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019
Посвящается господину Беку
Пролог, или Почему иногда разумнее не выходить из дома
– Ну же, решайся! – Леония улыбнулась. Но ее улыбка мне не понравилась – в ней таилась насмешка. Да-да, это была не улыбка, а скорее ухмылка. – Или тебе слабо?
Я даже немного растерялся:
– Нет, не слабо. Вообще-то я, конечно, могу, но…
– Что значит «но»? Я вижу, ты струсила. – Теперь усмехалась не только Леония. Эмилия, Рут и Эллен тоже, казалось, с трудом сдерживали смех.
– Ну, по-моему, глупо заходить в магазин, где установлены четыре камеры слежения, – возразил я. – Если я стырю там майку, потом не избежать проблем с полицией.
Леония презрительно скривила губы:
– Какие еще проблемы с полицией? Не говори глупости! Ну как хочешь! Но мы в тебе разочаровались. – Она резко повернулась и пошла прочь. За ней поплелись и ее подружки.
Вот незадача! Так дело не пойдет. Просто я слишком плохо знал, что такое быть человеком. И уж тем более двенадцатилетней девочкой. Как у двуногих все, оказывается, сложно, до сих пор я и не подозревал об этом.
Конечно, со временем я разберусь в человеческих повадках и все пойму. Но если бы мне раньше кто-нибудь сказал, какие у меня будут вредные одноклассницы, я бы ни за что не согласился меняться с Кирой. Уж лучше бы я остался красивым, породистым и чуточку избалованным котом, каким был до той проклятой грозы. Лежал бы сейчас на своем уютном диване в доме на Хохаллее, а мой друг Вернер Хагедорн читал бы вслух что-нибудь про квантовую физику. Или про кота Шредингера и о том, как с его помощью получить Нобелевскую премию. Я знаю, что за этой премией ездят в Стокгольм, знакомятся там с королем Швеции и привозят домой кучу денег. Это в очередной раз доказывает, что мы, кошки, необычайно важные домашние животные. Ах, да что там – вообще самые важные. Разве сравнишь нас со всякими там собаками или хомячками? И вот теперь, вместо того чтобы лежать на своем диванчике, я стою тут и… Эх, святые сардины в масле! Какое невезение! Впрочем, я расскажу все по порядку, чтобы вам стало понятно. И начну свою невероятную историю с первой главы…
Консервы с индейкой. И это не единственная неприятность
Хм, что это такое? Какая-то коричневая масса. Пахнет странно, выглядит еще более странно… но лежит в моей миске! Я что, должен это съесть?! Я брезгливо тряхнул лапой и поскреб пол возле миски. Ах, святые кошачьи небеса! Вероятно, это какое-то недоразумение. Вопиющее недоразумение. Надо немедленно в этом разобраться! Потому что я, породистый домашний кот Уинстон Черчилль, чистокровный короткошерстный британец, ни за что не стану есть то, что не способно усладить мою благородную пасть. Тем более что я не просил давать мне такую сомнительную еду!
Недовольно пошевелив хвостом, я выбежал из кухни и стал искать Ольгу, нашу домоправительницу. Уж она-то наверняка в курсе, что за гадость лежит в моей миске. Обычно Ольга готовит превосходные блюда для меня и моего профессора, но сегодня у нее явно что-то не получилось.
Короче, я пожалуюсь Ольге. Если вообще ее найду, потому что ее нигде не было. Она бесследно исчезла. Ее не было ни в гостиной, ни в столовой, ни в кабинете профессора. Странно. Я сел посреди нашего длинного коридора и огляделся по сторонам. В квартире стояла полная тишина. Если бы Ольга была здесь, я бы услышал. Ведь я кот и у меня великолепный слух.
Ага! Из спальни донесся тихий шорох. Я помчался в конец коридора и протиснулся в слегка приоткрытую дверь. Ольга стояла спиной ко мне перед платяным шкафом и раскладывала по полкам белье. Я подбежал к ней и хотел потереться о ее ноги, но внезапно замер на месте от удивления. Ноги были незнакомые, не Ольгины. Передо мной стояла какая-то чужая женщина. МЯУ! Кто это?!
Незнакомка обернулась и посмотрела на меня. Я видел, что она была удивлена ничуть не меньше. Тут она наклонилась и хотела погладить меня по голове, но я проворно отскочил назад. Я принципиально не позволяю себя гладить незнакомым людям. Ни за что!
– Ой, котик, ты откуда взялся? Ты и есть Уинстон? – спросила она. Ее голос звучал почти так же, как у Ольги. Удивительно, но факт! Да и в остальном незнакомка походила на нашу домоправительницу: такая же стройная фигура, длинные светлые волосы, завязанные в конский хвост. Кажется, она была чуть моложе, но, может, я и ошибался. Я не очень хорошо умею определять человеческий возраст. Все взрослые люди выглядят для меня одинаково.
Я снова приблизился к неизвестной и посмотрел на нее. Она приветливо улыбнулась и словно ждала от меня, что я что-нибудь ей скажу. Ох, но ведь я кот! Я не могу разговаривать! Умей я это делать, я бы, конечно, представился этой даме по всем правилам этикета. Сообщил бы, что мое полное имя Уинстон Черчилль, но что все называют меня просто Уинстон. Что я уже довольно давно живу у профессора Вернера Хагедорна в этом респектабельном доме номер 106-а на улице Хохаллее в Гамбурге. Что я больше всего на свете люблю лежать в гостиной на уютном диване или на пушистом ковре у камина. Что из еды я предпочитаю куриные сердечки, если их отварить, добавив чуточку петрушки, или куриную печенку. И что я исключительно домашний кот и, значит, никогда не покидаю квартиру по доброй воле. Когда я смотрю в окно и вижу в нашем дворе облезлых бродячих кошек, меня охватывает ужас. Святые сардины в масле! Как неуютен мир там, за стенами нашего дома!
Да, если бы я умел говорить, я бы, пожалуй, рассказал этой незнакомой женщине все о себе. Или хотя бы часть. Но я не умел говорить и поэтому молчал. Впрочем, это не имело особого значения. Меня занимали более важные вопросы. Кто эта женщина, так похожая на Ольгу? Что она делает в нашем доме?
Я сел перед ней, тихонько мяукнул и нервно пошевелил хвостом. Она снова протянула руку и почесала у меня за ухом. На этот раз я не возражал, мне было даже приятно. Но все-таки меня брала нешуточная досада: почему люди никогда не могут нормально представиться?! Почему эта незнакомая женщина позволяет себе, не представившись, гладить чужого кота?! Нет, большинство двуногих все-таки понятия не имеют о хороших манерах.
Тут распахнулась дверь спальни, и вошла Ольга. Я стремглав бросился к ней, бурно приветствуя ее своим мяуканьем, и потерся головой о ее ноги.
– Привет, Уинстон, – улыбнулась она. – Ты уже соскучился без меня? Я всего лишь ненадолго отлучилась. Эге, я вижу, ты уже познакомился с Анной.
– Да, еще немного – и мы станем друзьями, – ответила вместо меня женщина, которую звали Анна. – Правда, Уинстон? Мы подружимся с тобой?
– Наверняка подружитесь! – засмеялась Ольга. – Знаешь, Уинстон, я уверена, что тебе понравится Анна. Ведь она моя родная сестра.
Гром и молния! Это сестра Ольги! Вот почему они так похожи! Если бы не густая шерстка на моей красивой мордочке, я бы порозовел от смущения. А так мне ничего не оставалось, кроме как мяукнуть.
– Уинстон – любимец профессора Хагедорна, – пояснила Ольга сестре. – Поэтому тебе предстоит заботиться не только о профессоре, но и о его коте.
Анна кивнула:
– Профессор уже объяснил мне все, и я положила корм в кошачью миску.
Вот оно что! Так это ее рук дело! Я возмущенно фыркнул и недовольно пошевелил хвостом, но Ольга с Анной ничего не заметили и продолжали разговаривать.
– Положила? Что именно?
– Ну, когда я ходила в магазин за моющими средствами, там продавалась целая упаковка кошачьих консервов. Вот я заодно и купила их.
– Кошачьи консервы?! Для Уинстона?! – рассмеялась Ольга.
Интересно, что ее так насмешило? И что это вообще такое – кошачьи консервы?
– Да, а что тут такого? – искренне удивилась ее сестра. – Я прочитала, что написано на этикетке. Состав очень хороший – индейка с рисом.
Ольга все еще смеялась, а я ничего не понимал. То, что я видел в своей миске, никогда не было индейкой с рисом и скорее напоминало бурую землю, в которую Ольга пересаживала весной комнатные цветы.
– Сомневаюсь, что наш Уинстон станет есть кошачьи консервы. Он слишком избалован. Я всегда варю что-нибудь свеженькое. Для кота и для профессора. Учти это и никогда не забывай.
Да, Ольга была права. Но почему Анна должна помнить об этом? Ведь сама-то Ольга отлично знала, что нравится нам с Вернером.
– О’кей, сейчас я запишу себе все это в блокнот. Надеюсь, я справлюсь тут без тебя. – Анна вздохнула и покачала головой.
– Не волнуйся. У тебя все получится. На следующей неделе я еще успею тебе все показать. А потом ты всегда сможешь мне позвонить в случае чего. И я помогу тебе разобраться с проблемами.
Минуточку! Как это – «справлюсь тут без тебя»? Вероятно, я ослышался. Дом номер 106-а на Хохаллее был так же немыслим без нашей домоправительницы Ольги, как и без Вернера, без моего двухметрового бархатного «дерева», о которое я часто точу свои коготки, и без наших книжных полок во всю стену. Ну, естественно, и без меня. Наш дом не сможет нормально существовать без Ольги. Сразу начнутся такие гадости, как «индейка с рисом» из консервной банки.
Но тут Анна достала из кармана блокнот и ручку и что-то записала. Неужели Ольга и вправду решила нас бросить?! Я испугался, мне стало дурно, я весь похолодел от страха. Хорошо еще, что мой желудок был не совсем пустым, а то бы я вообще пропал. «Справлюсь тут без тебя»… Чем дольше я думал над этими словами, тем тревожнее билось мое сердце. Ведь я страшно не люблю, когда в моей жизни что-то меняется. Да я просто терпеть не могу этого! Я ненавижу любые перемены!
Щелк, щелк – в замке повернулся ключ. Это Вернер, мой профессор! Сейчас он прекратит это безумие, немедленно прекратит!
Мы с профессором живем вместе так долго, что он понимает меня без слов. Я стремглав помчался к входной двери и, как только Вернер вошел в дом, жалобно замяукал и стал кататься по полу.
– Эй, Уинстон, что с тобой, дружочек? – Вернер снял куртку и наклонился ко мне. – Животик болит? – Он ласково погладил мне брюхо и выпрямился. – Ольга, я вернулся! Что случилось с Уинстоном? Кажется, он заболел.
Мой дорогой профессор! Самый умный человек на свете. Сразу заметил, что мне плохо.
– Минуточку! – крикнула в ответ Ольга. – Я сейчас приду!
Я решил, не теряя времени, посильнее разжалобить профессора, пока не появилась Ольга. Она ведь сразу поймет, что я притворяюсь. Поэтому я мяукнул еще жалобнее да так и остался лежать на спине, вытянув все четыре лапы. Представляю, какой у меня был несчастный вид!
– Ой, что это с котом? – удивилась Ольга, выходя в коридор.
– Кажется, ему нехорошо. Возможно, у не го заболел живот. Вы кормили его сегодня?
Ольга кивнула:
– Да, Анна покормила. Правда, кошачьими консервами. Я еще не успела посмотреть, ел ли их Уинстон. Скорее всего он вообще к ним не притронулся. Возможно, он просто голоден.
– Консервы? – Профессор нахмурился и недовольно покачал головой. – Нет, моя дорогая Ольга, так дело не пойдет. Вы там будете баловать своего Дитера вкусными кушаньями, а нам тут прикажете обходиться фастфудом?
Чем-чем? Каким таким фуфудом? Что это? Может, какая-то новая еда? Вероятно, ужасно невкусная. Но вот упоминание о Дитере меня заинтересовало всерьез. Я подозревал, что из-за этого парня у меня еще не раз возникнут проблемы – в последнее время его имя звучало в нашей квартире подозрительно часто, и Ольга при этом сладко вздыхала. Должно быть, Дитер много для нее значил. Так много, что ей захотелось готовить еду для него, а не для нас с профессором. Ох уж эти легкомысленные женщины! Какое непостоянство!
Ольга засмеялась:
– Не волнуйтесь, я подробно расскажу сестре, что вы любите и как это готовить. А Дитера скоро посажу на строгую диету, потому что он сильно прибавил в весе за последнее время.
– Что тут удивительного, если ему посчастливилось взять в жены лучшую в мире кулинарку? Вот он и набрал лишние килограммы. Знаете что, Ольга?
Тут Вернер сделал драматичную паузу.
– Нет, не знаю. – Ольга покачала головой.
– Я страшно завидую Дитеру. Я бы без колебаний поправился на пять кило, если бы мог таким образом удержать вас в моем доме. Даже на десять. Для меня настоящая катастрофа, что вы нас бросаете! Я просто в отчаянии!
Что?! Значит, это правда? Ольга уходит, и Вернер ничего не может с этим поделать? Да, это страшная катастрофа, и не только для Вернера, но и для меня! Как ни крути! Я снова перекатился на другой бок и уронил голову на коврик. Мне было плохо, кружилась голова. То ли от голода, то ли из-за того, что я слишком долго катался с боку на бок.
– Вы посмотрите, Ольга! Уинстону совсем нехорошо. Ему тоже не нравится, что нам скоро придется обходиться без вас.
– Ах, господин профессор, не надо так говорить! Перестаньте, вы терзаете мне сердце! А то я разрыдаюсь. К тому же я нашла прекрасную замену. Моя сестра Анна будет заботиться о вас еще лучше, чем я. Ведь Анна умеет это делать, она очень хорошая мать.
Ну и что с того, что она хорошая мать? Разве существует связь между материнством и заботой? Я с трудом вспоминал свою маму-кошку. Если она и заботилась обо мне, то очень недолго – я был совсем крошечным, когда профессор взял меня к себе. С тех пор они вместе с Ольгой ухаживали за мной, и я ни на что не жаловался. Все было классно.
– Ах, у вашей сестры есть дети? – удивился Вернер.
Ольга кивнула:
– Дочка, ей двенадцать лет. Милая девочка. Она отличница, и ей прекрасно даются языки. Когда сестра приехала четыре года назад в Германию, Кира не говорила ни слова по-немецки. А теперь даже невозможно предположить, что она родилась в другой стране.
Ага. Я ничего не понимал. Неужели можно на слух определить, где человек родился? Как у людей все странно.
– Я не сомневаюсь, – улыбнулась Ольга, – что Кира охотно придет сюда как-нибудь с матерью и поиграет с Уинстоном, чтобы он не скучал. Все-таки для него это будет развлечение.
Что такое? Святые сардины в масле! Я и так не скучаю! С чего это Ольга взяла, что мне скучно? Мне нравится моя жизнь такой, как есть. Я не хочу никаких перемен – и уж тем более не хочу видеть в нашем доме никаких детей. Нет-нет, увольте! Я ненавижу детей! Они плохо воспитаны, громко орут. За всю свою жизнь я еще не видел ни одного приятного ребенка, на всех шипел, всех мне хотелось больно оцарапать. Дети сразу, как только меня видели, дергали меня за мои роскошные усы. Некоторые даже пытались их обстричь.
У профессора есть брат, а у брата трое ужасных сорванцов: две девочки-близняшки и мальчишка чуть постарше. Все трое мучают меня каждый раз, когда приезжают к Вернеру в гости на Рождество и на Пасху или на другие семейные праздники. Они всегда придумывают какую-нибудь пакость. На последнее Рождество они, например, надели мне на голову красный колпак, чтобы я был похож на Санта-Клауса, да еще намазали его клеем. Представляете? Разумеется, Вернер отругал этих мини-террористов. Но колпак так крепко приклеился к моей шерстке, что Ольге пришлось отстригать его ножницами. После этого я долго ходил с лысиной и выглядел как последний идиот. Просто ужасно. Я, Уинстон Черчилль, английский аристократ, не был похож на самого себя!
В общем, по большому счету мне было все равно, что нас ждет и кто заменит Ольгу, когда она уйдет к своему Дитеру. Лишь бы в доме номер 106а на Хохаллее не было детей!
ПОЖАЛУЙСТА, никаких детей!
Сначала конец, потом начало. Да еще какое!
Если кошачий бог существует, то он не внял моим молитвам. Потому что моя печальная история общения с детьми продолжилась. Да еще я расстался с нашей дорогой Ольгой. Какой это тяжелый удар для меня, преданного и любящего кота!
Через несколько дней Ольга уже стояла у дверей с чемоданом. Рядом с ней нетерпеливо переминался с ноги на ногу Дитер. Я недовольно поглядывал на него.
Я давно уже понял, когда долгими вечерами сидел с Вернером перед телевизором, что двуногие охотно создают пары. Например, мужчина влюбляется в женщину и после этого они живут вместе – парой. Во всяком случае, многие люди этого хотят. В фильмах часто рассказывается о проблемах, которые возникают, когда с любовью что-то не выходит. Тогда жизнь у двуногих делается довольно сложной. Я часто думал о том, что без этой штуки под названием «любовь» у людей было бы меньше стресса или вообще бы его не было. Вот взять, к примеру, Вернера. Он не знает таких неприятностей. И объяснить это можно тем, что он живет на Хохаллее не с какой-то там женщиной, а со мной. Мужчина и кот, ясное дело, лучше подходят друг другу, чем мужчина и женщина. Надеюсь, что Ольга тоже в конце концов это поймет, когда ее ненаглядный Дитер сядет ей на шею. Тогда мужчина ее мечты быстро превратится в кошмар ее жизни. Она пожалеет, что бросила нас, и скажет себе, что уж лучше бы она осталась в нашем доме и заботилась о Вернере и Уинстоне, а не о Дитере. Ведь нас так просто не забудешь!
Ольга сунула руку в карман и достала связку ключей:
– Вот мои ключи.
Вернер кивнул. Он уже не улыбался, в его глазах была такая же грусть, как и у меня. Если ты кот и живешь среди двуногих, ты можешь многое прочесть на человеческом лице. По крайней мере, я с первого взгляда легко определяю, какое настроение у Вернера. Меня это часто выручает, особенно если я съел что-то, что было приготовлено не для меня. Один взгляд на его лицо – и я понимаю, сердится на меня он или смеется. В зависимости от этого я либо спешно прячусь где-нибудь в темном углу или под кроватью, либо могу приласкаться к профессору, прыгнув к нему на колени.
– Ну, значит, теперь мы прощаемся всерьез? – спросил Вернер. Неужели он надеялся, что в последнюю минуту Ольга передумает?
– Да, всерьез, – сказала Ольга и сделала несколько шагов по коридору. – Анна, – громко позвала она, – Дитер приехал за мной, нам пора прощаться.
– Минуточку, – послышалось из кухни. – Сейчас приду.
Вскоре Анна стояла рядом с нами. Я обнюхал ее брюки. Кажется, она что-то готовила. Пахло вкусно. Забавно только, что она не надевала передник. Вот Ольга никогда не готовила еду без передника. Но, вероятно, можно и так. Интересное открытие, надо взять на заметку.
Ольга повозилась со своими ключами и протянула один из них Анне:
– Вот, дорогая моя! Береги его! И, разумеется, не только этот ключ, но и господина профессора. Не забывай и про Уинстона.
Взяв одной рукой ключ, другую Анна подняла вверх, словно давая торжественную клятву:
– Клянусь!
Теперь все рассмеялись, и грустное настроение, которое словно туман расползалось по всей большой квартире, немного рассеялось. На прощание Ольга пожала Вернеру руку. Он немного помедлил, потом обнял ее и на секунду прижал к себе:
– Ольга, желаю вам всего хорошего. Я буду скучать без вас.
Мяу, я тоже буду скучать! Но как мне сказать об этом без слов? Я решился на смелый прыжок: с пола на комод, стоящий под полкой, а оттуда на руки Ольге. Меньше слов – больше дела! Две секунды – и я прыгнул точно ей в руки.
– Ох! Оп-ля! Лобовая атака! – прокомментировала Ольга мой сенсационный прыжок и почесала мне за ухом. – Кажется, Уинстон хочет поехать с нами! Да, Уинстон? Ты поедешь со мной?
– Нет-нет, он останется у меня! – воскликнул Вернер. – Вы что, хотите сразу все от меня сбежать?
– Я тоже против, – спешно вмешался Дитер. – У меня легкая аллергия на кошачью шерсть. Я не могу долго находиться рядом с кошкой.
Неслыханно! Какой скандал! Ольга выбрала себе в мужья человека, который не переносит кошек! Просто невероятно. Оказывается, у нее дурной вкус, она ничего не понимает в мужчинах! Не на шутку обидевшись, я спрыгнул с рук Ольги, удалился в кухню и угрюмо сидел там, пока Ольга и Дитер не ушли из нашего дома.
***Вечером, когда я улегся спать в своей корзинке, мне было, слава кошачьему богу, уже чуточку лучше. Анна сварила мне вкуснятину – куриную печенку с рисом. Потом она убиралась в доме, весело насвистывая какую-то мелодию – совсем так же, как это всегда делала Ольга. Возможно, в моей кошачьей жизни не так много изменится… С этими утешительными мыслями я свернулся клубком, заснул и увидел приятные сны. О куриной печенке. О чистом солнечном местечке на подоконнике. О…
Дзинь! Дззиинь! Дзззииинь! Мне снилось, что Вернер посадил меня на столик рядом с телефонным аппаратом и тот зазвонил. Сначала негромко, потом все настойчивее. Мяу! Звонок мешал мне смотреть мой чудесный сон! Подойди же к телефону, Вернер! Но Вернер никак не реагировал. Он просто сидел за письменным столом и не обращал внимания на звонки. Это невозможно! Неужели он не замечает, как меня нервирует этот шум? Дззиинь! Дззиинь! Эй, Вернер, подойди же наконец! Я ведь не могу снять трубку своей лапой.
Но Вернер не подходил к телефону, и чем дольше это продолжалось, тем яснее я понимал, что телефон звонил не только в моем сне, но и наяву, и что это вовсе не телефон, а звонки в дверь. Кто-то ломился к нам, да еще среди ночи! Просто неслыханное событие!
Я устало выпрыгнул из корзинки. Кого еще там принесло, черт побери! Мимо меня проковылял полусонный Вернер.
– Что тут творится, Уинстон? – спросил он, будто я мог ответить на его вопрос. – Три часа ночи! Поздновато для гостей. – Он зевнул и заглянул в дверной глазок. В него можно было видеть, кто стоит за дверью.
– Ах ты боже мой! – вырвалось у него. Вероятно, там было что-то не просто неожиданное, а очень-очень неожиданное. Вернер снял цепочку, на которую мы всегда закрываемся изнутри на ночь, и приоткрыл дверь. На пороге стояла Анна. И очень тоненькая девочка с печальными глазами.
