Kitobni o'qish: «Уинстон Черчилль: Власть воображения»

François Kersaudy. Winston Churchill, le pouvoir de l’imagination

Научный редактор – канд. ист. наук, Е. А. Воронцова

© Tallandier, 2000

© М. В. Глаголев, перевод на русский язык, 2015

© Палимпсест, 2015

© ООО «Издательство «Этерна», оформление, 2015

* * *

Памяти Жоржа Лебо, бойца Сопротивления, человека дела и широкой души

Вступление

В июне 1950 г. американский еженедельный журнал «Тайм мэгэзин» назвал Уинстона Черчилля «человеком полувека»; в июне 2000 г. французский ежемесячник «История» посчитал «полу-» излишним и окрестил его «государственным деятелем века». Чем оправдать такую честь? Об этом позаботился сам генерал Шарль де Голль, описав Черчилля как «великого лидера великого дела и великого творца великой истории» и добавив к этому определению: «В этой великой драме он был самым великим». Однако уже со времени той великой драмы Уинстон Черчилль не переставал быть предметом яростных споров, в которых несколько потускнело сияние его образа, но не было задето величие. Во Франции его имя слишком часто связывали с бомбардировками Дрездена и расстрелом французских кораблей на рейде Мерс-эль-Кебир; в Великобритании журналисты любили подчеркивать его перегибы, и перечень его вымышленных преступлений зачастую был подлиннее речи Фиделя Кастро.

Столько туману напустили, что в нем нетрудно раствориться реальному человеку, а ведь он представляет исключительный интерес: была ли еще у кого-нибудь в том веке или в предшествующем столь невероятная судьба, как у Уинстона Спенсера Черчилля? Ее пытались воскресить в бесчисленных биографиях, но одни слишком коротки, чтобы их стоило читать, а другие слишком длинны, чтобы дочитать; одни обрушивают свирепую критику, другие напоминают жизнеописания святых; одни написаны столь давно, что их и не найти, другие же столь скучны, что их не стоит искать; одни существуют только на английском языке, другие переведены наспех; в одних герой погибает, не родившись, в других возрождается после смерти; и только старый роскошный «Уинстон Черчилль» Уильяма Манчестера¹ лишен всех этих недостатков, но, к сожалению, рассказ обрывается в 1940 г. – на четверть века раньше, чем хотелось бы.

Определенно, мы просто обязаны проследить жизненный путь этого самого изумительного «человека-оркестра» новейшей истории. Путешествие будет долгим, беспокойным, порой веселым, часто изнурительным и всегда ужасно опасным… Но, как и Уинстону Черчиллю, читателю уж точно не придется скучать; и, проживая шаг за шагом эту замечательную жизнь, он не преминет обогатить свою.

Ф. К.

I. Капризы судьбы

30 ноября 1874 г. во дворце Бленхейм, что в графстве Оксфордшир, появился на свет Уинстон Леонард Спенсер Черчилль, сын Рэндолфа Черчилля и Дженни Черчилль, урожденной Джером. Счастливый отец поспешил написать теще: «Мальчик чудо как хорош, черноволосый и очень крепкого здоровья, учитывая его рождение до срока». Это, как говорится, официальная версия: малыш, вероятнее всего, появился в положенный срок, только вот родители поженились лишь за семь месяцев до того, и требовалось сохранить приличия; «чудо как хорош» в отношении толстого карапуза со свинячьими глазками и с крупным носом-румпелем, несомненно, звучит слишком восторженно; что до черных волос, так это вообще игра воображения: маленький Уинстон был огненно-рыжим…

Единственное, в чем нет сомнений, так это в том, что у новорожденного были прославленные предки. По отцовской линии он происходил от Джона Черчилля, первого герцога Мальборо, громившего войска Людовика IV под Бленхеймом, Мальплаке, Рамильи, Уденардом, да и вообще везде, где бы он их только не встретил. В награду королева Анна подарила полководцу роскошный замок в Вудстоке, в Оксфордшире, который назвали в честь его самой блистательной победы – Бленхейм. Удивительное здание этот замок Бленхейм, он вполне способен соперничать с Версалем: внушительные башни, три гектара крыш, триста комнат, парк в тысячу четыреста гектаров… После смерти герцога в 1722 г. его замок вместе с титулом достался старшей дочери Генриетте, затем сыну его второй дочери – Карлу Спенсеру. С той поры они переходили от одного Спенсера к другому, и имя Черчилль исчезло до 1817 г., когда пятый герцог Мальборо был удостоен королевским указом права называться Спенсер Черчилль, дабы увековечить память славного предка.

Нельзя сказать, чтобы этот 5-й герцог, беспечный эстет и заядлый игрок, добавил к фамильному имени какой-то особый блеск. Пришлось ждать середины XIX века и появления 7-го герцога, Джона Уинстона, человека глубоко религиозного и преданного Короне, чтобы герб Спенсеров Черчиллей ненадолго засверкал. Продолжателя у этого дела не нашлось, ибо его сын и наследник Джордж, маркиз Блэндфордский, скоро возобновил прервавшуюся было традицию праздности и разложения, столь дорогую для Спенсеров. Но у 7-го герцога был еще и младший сын, Рэндолф, на которого отец возлагал все свои надежды… хотя и непонятно почему, поскольку к своим двадцати трем годам лорд Рэндолф Спенсер Черчилль, краснобай и умница, еще ничего в жизни не сделал. Так ли уж ничего? Да нет, кое-что успел: летом 1873-го в Коувсе, на острове Уайт, он повстречал на балу юную американку Дженни и спустя три дня попросил ее руки…

Дженни Джером или, вернее, Женни Жером, юная красавица, столь же романтичная, сколь и энергичная, была второй дочерью Клары и Леонарда Джером. Последний, выходец из древнего гугенотского рода, эмигрировавшего в Америку в начале XVIII века², был типичным представителем категории людей, про которых говорят «сделали себя сами»: финансист, медиамагнат, биржевой маклер, импресарио, держатель беговых лошадей, основатель жокейского клуба, филантроп, владелец парусников и яхтсмен – вот далеко не полный перечень этого знаменитого янки с чудным характером и сказочной энергией. Его супруга Клара, щедрая и предприимчивая, происходила из американской семьи, и среди ее предков были индеанка из племени ирокезов и лейтенант из армии Джорджа Вашингтона. Она была честолюбива и строила смелые планы в отношении и своего мужа, лично себя и своих трех дочерей, с которыми она поселилась в Париже, столице Второй империи, рассчитывая выдать их замуж за французов из хороших семей. Она была уже близка к заветной цели, когда в 1870-м прусское вторжение разметало в прах все ее надежды, вынудив бежать с дочерьми в Англию. Так объясняется присутствие мадам Жером и ее дочерей на балу в Коувсе, данном в честь цесаревича (будущего Александра III) 12 августа 1873 г. Именно на этом балу, как мы помним, Дженни Джером встретила молодого человека с глазами навыкате и победительными усами, среднего телосложения, но с манерами соблазнителя – лорда Рэндолфа Спенсера Черчилля, за которого она вышла замуж 15 апреля 1874 г. Такова была цепочка династических, географических, политических, социологических, психологических, сентиментальных и физиологических случайностей, результатом которой стало появление семь месяцев спустя рыжеволосого толстячка в родовом гнезде герцогов Мальборо…

Пока новорожденный осваивается со своим впечатляющим окружением, мы можем поискать ответы на несколько вопросов, и прежде всего на меркантильный: в богатой ли семье родился Уинстон Леонард Спенсер Черчилль? Дворец не должен вводить в заблуждение: он, конечно, принадлежал его дедушке, 7-му герцогу Мальборо, но только вот отец его не был наследником³. Вообще-то ничего плохого в этом нет, даже наоборот: расходы на содержание, меблировку, усовершенствование и приращение величественного поместья уже разорили многих Мальборо, начиная с Джорджа Спенсера, 4-го герцога, обогатившего владение замечательной коллекцией картин и драгоценностей и роскошным парком с огромным прудом. Дальше стоит упомянуть 5-го герцога, который успел добавить прекрасные апартаменты, павильоны, библиотеку из ценных книг, коллекцию музыкальных инструментов, ботанический сад, китайский сад, розарий, фонтаны, беседку, гроты, кольцевую дорогу и мост, прежде чем его схватили кредиторы. Конечно, дворец не был единственной виной бедственного финансового положения: уже с Карла Спенсера, внука знаменитого 1-го герцога, до Джорджа Блэндфорда, старшего сына 7-го герцога, страсть к азартным играм была наследственным пороком, поглотившим за полтора века огромнейшее состояние. Ничего удивительного, что в 1875 г. премьер-министр Бенджамин Дизраэли позволил себе написать королеве Виктории, что 7-й герцог Мальборо «недостаточно богат для герцога». Он мог бы добавить, что и оба его сына, Джордж и Рэндолф, жили весьма и весьма ниже уровня своего отца…

У английской аристократии XIX века вопрос нехватки наличности легко решался браком по расчету. Не этим ли путем пошел Рэндолф Спенсер Черчилль, женившись на дочери миллионера Джерома? По правде сказать… нет. Хотя, в отличие от Спенсеров, знаменитый предприниматель Леонард Джером действительно умел делать деньги, но спускал он их еще лучше. Сколотив приличное состояние в Нью-Йорке к 1850 г., он вскоре разорился благодаря своему образу жизни, филантропии и рискованным вложениям. Нимало не обескураженный неудачей, этот тертый калач накопил еще большее богатство, с которым так же быстро расстался в несколько лет после окончания Гражданской войны… Больших денег не осталось, но тем не менее он по-прежнему мог жить на широкую ногу, обеспечивать роскошную жизнь супруге и дочерям в ветреном Париже Второй империи и даже выделить подобающее приданое Дженни к ее свадьбе с Рэндолфом. Как и Спенсеры, Джеромы, по-видимому, также полагали, что «бедным быть само по себе уже грустно, а если уж еще и ограничивать себя, то…»⁴

Пока маленький Уинстон делал первые неуверенные шажки по бесконечным галереям дворца Бленхейм, его постоянно в изобилии окружали военные реликвии – оружие, латы, штандарты и батальные картины. Это были тень великого Мальборо и, побледнее, тени нескольких его потомков, таких как 3-й герцог Карл Спенсер, полковник королевской гвардии, командовавший в 1756-м неудачным рейдом на Рошфор, а после – несчастливой кампанией в Германии, в ходе которой он и нашел свою смерть. Возможно, наученные этим горьким опытом, его наследники впоследствии занимали в армии только почетные, но номинальные должности, предпочитая проводить время на скачках среди зрителей, чем в атаках среди участников, что, впрочем, не мешало им оставаться верными слугами Короны, страстно увлеченными политикой. 3-й герцог был назначен лордом Казначейства, затем, в 1755-м, лордом Личной Печати (этой же должности удостоится и его сын Джордж, 4-й герцог). Его преемник, 5-й герцог, уже известный нам своими экстравагантными тратами, был назначен… комиссаром Казначейства. В 1867-м отец Рэндолфа, 7-й герцог, Джон Уинстон был назначен председателем Совета в правительстве Дизраэли – пост, с которого он ушел даже больше чем просто с почетом. Спустя семь лет Дизраэли предложил ему должность лорда-лейтенанта (вице-короля) Ирландии, но головокружительные представительские расходы нужно было бы оплачивать из собственных средств, а 7-й герцог по известным нам причинам не входил в число богачей… Пришлось отказаться от этой чести.

Когда герцоги Мальборо не были заняты восстановлением замка Бленхейм, королевской службой, охотой на лис, бегством от кредиторов или погашением долгов отпрысков, они предавались традиционному занятию, а именно представляли свой округ в парламенте. Более ста лет добрые жители Вудстока избирали владельца замка или его сына с трогательной преданностью, и некоторые из избранных относились к своей роли очень серьезно. К ним принадлежал 7-й герцог, который провел пятнадцать лет в палате общин и снискал репутацию блестящего оратора – дар, который вскоре проявился как наследственный⁵. Тогда как его старший сын Джордж слишком погряз в наслаждениях, чтобы всерьез заниматься политикой, младший сын Рэндолф очень рано открыл в себе политическую жилку и определенный талант для ее проявления. В феврале 1874 г. он был триумфально избран в «фамильной вотчине» Вудстоке, и три месяца спустя абсолютно все, начиная с премьер-министра Дизраэли, единодушно сошлись во мнении, что первая речь в палате общин молодого депутата от консерваторов – и молодожена – Рэндолфа Спенсера Черчилля позволяет предсказать ему большое будущее в политике.

Пока Уинстон, красивый щекастый малыш с рыжими кудряшками, осваивался и знакомился с ближайшим окружением, он замечал, что в их новом лондонском доме на Чарлз-стрит сменилось много лиц и что его родители в нем редкие гости. И в самом деле, светская жизнь была главным смыслом существования Рэндолфа и его молодой супруги. Им было на кого равняться: герцоги Мальборо всегда славились показной роскошью приемов и чрезмерной широтой круга знакомств; с окончания колледжа и университета – непременно Итона и Оксфорда – вплоть до вступления в должности – часто почетные, пожалованные королем и премьер-министром, – герцоги Мальборо из Бленхейма все время оказывались в эпицентре светского вихря, где вращались старые лорды, местная знать, отпрыски хороших фамилий, депутаты, министры, финансисты, офицеры и дипломаты. Со времен вступления на трон королевы Анны до правления Георга III и королевы Виктории герцоги Мальборо всегда были persona gratissima⁶ при дворе, и монархи даже иногда сами были не прочь нанести визит в замок Бленхейм. Нетрудно понять, откуда возникла почти врожденная склонность лорда и леди Спенсер Черчилль к светским развлечениям… За океаном была та же картина, что и в королевстве: и в белые, и в черные полосы своей жизни Леонард Джером неизменно устраивал роскошные приемы, стоившие до 70 000 долларов (очень дорогих долларов того времени) за вечер; на них можно было встретить все сливки мира искусств, политики и финансов. А позже его дочь Дженни наслаждалась блеском приемов и балов, устраиваемых в Париже французским императором⁷.

Немедленно после рождения сына оба родителя вновь с радостью погрузились в пучину светской жизни. «Мы жили, – вспоминала Дженни, – в вихре радостей и горячке. Я побывала на множестве чудеснейших балов, длившихся до пяти часов утра». Их сын Уинстон сам признавал, что его родители «вели радостное существование на ногу чуть большего размера, чем позволяли их доходы. Располагая превосходной французской кухаркой, они давали приемы без конца. Сам принц Уэльский, с самого начала проявивший к ним большое почтение, несколько раз бывал у них на обедах». И это факт: Его Королевское Высочество Альберт Эдуард Саксен-Кобург-Готский, будущий Эдуард VII, создал для себя небольшой двор из кутил благородного происхождения – «круг дома Мальборо», столпами которого стали лорд Бересфорд, лорд Каррингтон, герцог Сазерленд, граф Эйлесфорд и, разумеется, сам лорд Рэндолф Черчилль собственной персоной. И чем же занимался этот придворный кружок? Приемы, балы, скачки, азартные игры и охота…

В свои первые годы Уинстон мог видеть только отблески этого светского глянца, скрывавшего неприглядные реалии. Злоупотребление алкоголем только одна из них, но далеко не самая безобидная. В Англии XVIII и XIX веков пьянство было не только лишь «бичом рабочего класса»; уже с учебы в колледже дети аристократов устраивали бесконечные попойки, и возраст только способствовал усердию на службе Бахусу, благо молодой крепкий организм еще не подводил своих хозяев. Этому пагубному пристрастию герцоги Мальборо заплатили тяжелую дань: от родного внука 1-го герцога, Уильяма, маркиза Блэндфордского, который ушел из жизни в двадцать три года, так и не протрезвев, до младшего сына 7-го герцога, Рэндолфа, в двадцать лет задержанного полицией за пьяный дебош, прошло ровно полтораста лет убийственных возлияний.

У светской жизни был и еще один вполне тривиальный, но не менее тяжелый по последствиям аспект – многочисленные внебрачные половые связи, которые язык не повернется назвать любовными похождениями, поскольку любовь играла в них мизерную роль. То, что юные аристократы участвовали в оргиях, приобщающих к половой жизни, считалось продолжением традиции, восходящей к X веку и даже ко временам римского владычества. То, что девушки из хороших фамилий, тщательно оберегаемые от порочных связей до замужества, бросались наверстывать упущенное время сразу после заключения брака (зачастую с мужьями, годящимися в отцы, с которыми смертельно скучали), воспринималось с пониманием. И то, что благородные лорды содержали любовниц, никого не скандализировало даже в строгую Викторианскую эпоху, благо пример подавали с самого верха: принц Уэльский был большим проказником, окруженным большим и даже чрезмерным количеством дам, сменявших друг друга в его постели, на что его супруга принцесса Александра взирала равнодушно. Была лишь одна уступка викторианским порядкам: за пределами круга посвященных все должно храниться в строжайшей тайне.

В высшем обществе бывшей заморской колонии царили те же нравы за ширмой благородного поведения и скромности. Отец Дженни магнат Леонард Джером являл собой наиболее яркий образец: чрезвычайно щедрый во всех отношениях, сильно увлекавшийся оперными певицами⁸, он содержал многочисленных любовниц и стал отцом нескольких незаконнорожденных детей. Его супруга Клара обращала на его шалости внимания не больше, чем принцесса Александра. Она и сама была не монашкой, и ее парижский список любовников вполне сойдет за краткий справочник европейских знаменитостей. Стоит ли говорить, что такие спортивные увлечения были строжайше запрещены для ее дочери Дженни до замужества… А после? Ну а как иначе! Она последовала примеру своих родителей и… своего мужа.

Именно в ее муже проявились все неприятные последствия бурных сексуальных утех. Была ли той, что одарила лорда Рэндолфа Черчилля сифилисом за пару месяцев до свадьбы, светская львица, дама полусвета или проститутка из злачных трущоб, это только ему известно… и кое-кому еще. В те времена от венерических болезней лечить не умели, и все такие истории заканчивались очень плохо.

Тяжелые последствия имело и еще одно альковное приключение, на этот раз его старшего брата – очень образованного, очень одаренного и очень беспутного Джорджа, маркиза Блэндфордского. На шестом году брака с леди Альбертой, дочерью герцога Аберкорнского, Блэндфорд стал любовником прекрасной валлийки, жены графа Эйлесфорда, которого в тесном кругу звали Спортивным Джо. Все могло бы остаться обычным делом, вполне в духе времени, если бы Блэндфорд не совершил непростительной ошибки, позволив обманутому мужу узнать об этой интрижке. Ведь граф Эйлесфорд был одним из самых видных членов «круга дома Мальборо» и близким другом принца Уэльского, который поддержал его в намерении начать бракоразводный процесс против ветреной супруги. И вот тогда Рэндолф Черчилль решил вмешаться и помочь брату Джорджу, чье имя в случае судебного процесса оказалось бы запятнанным. Рэндолф обратился к принцессе Александре: не сумеет ли она уговорить своего августейшего супруга умерить сутяжнический пыл его старого приятеля Спортивного Джо? У Рэндолфа были весомые аргументы, а именно несколько пламенных писем к леди Эйлесфорд… от самого принца Уэльского! Да, наследник трона был любвеобильным ценителем женской красоты и тоже входил в число любовников леди Эйлесфорд. Однако предавать это огласке или даже намекать, что это может быть предано огласке, было очередным нарушением обязательства не выносить сор из дворца. Сама королева Виктория объявила, что шокирована таким поведением, ну а принц Уэльский написал Дизраэли, что лорд Блэндфорд и лорд Рэндолф Черчилль распускают на его счет «клеветнические слухи» и что «весьма жаль, что нет пустынного острова, на который можно было бы изгнать этих двух молодых джентльменов». Но для его высочества не было ничего невозможного, даже сотворить пустынный остров; он заявил, что отныне двери его дома закрыты для братьев и для любого, кто продолжит их принимать. Ни один придворный не посмел нарушить этот указ; для Рэндолфа и его молодой супруги, столь зависимых от светских развлечений, он был равносилен смертному приговору…

Несколько влиятельных людей попытались смягчить наказание, и первым был сам старый герцог Мальборо, лично отправившийся к принцу Уэльскому ходатайствовать за сына. Цели добилась его жена, обратившаяся к премьер-министру. Старый лис Дизраэли знал, что государыня ни за что не решится окончательно рассорить королевскую семью с герцогами Мальборо. В этом деле требовались воображение и дипломатическое чутье, которых Дизраэли было не занимать; и он нашел нужное решение для герцогини: «Моя дорогая леди, есть только один выход. Уговорите вашего супруга принять пост лорда-лейтенанта Ирландии и забрать Рэндолфа с собой. Это положит конец всей истории».

Как мы помним, герцог Мальборо за два года до того отклонил разорительную честь стать вице-королем Ирландии, но теперь эта должность становилась почетным выходом из тупиковой ситуации для его любимого сына, который стал бы в Дублине его личным секретарем и избежал бы таким образом смертельного остракизма, грозившего ему в Лондоне. Вот почему в середине декабря 1876 г. герцог и герцогиня Мальборо в сопровождении лорда и леди Черчилль с двухлетним ребенком по имени Уинстон сели на пакетбот «Коннот» и отбыли в направлении Ирландии. Пройдет много лет, прежде чем Уинстон Черчилль поймет всю сложную взаимосвязь событий, вызвавших этот отъезд; впрочем, на тот момент в любом случае никто им особенно не интересовался…

Никто, если не считать его няню. Рэндолф и Дженни Черчилль, несомненно, понимали, что светская жизнь не позволит им серьезно заниматься ребенком. Впрочем, сыну лорда бонна полагалась непременно, положение обязывало. Но судьбе было угодно, чтобы лорд и леди Черчилль наняли великолепную женщину, что многое поменяло. Ее звали миссис Эверест, и следует признать, что это имя превосходно соответствовало стоявшей перед ней задаче…