Kitobni o'qish: «Ой, мама!»

Глава 1

Лина

День определенно не задался. Почему я так решила? Хотя бы потому, что сидела в наушниках на диване в приемной декана, надвинув на глаза кепку, и старалась максимально дистанцироваться от происходящего вокруг.

Музыка «била» по ушам, яркий свет – по глазам, фразы, временами доносившиеся из-за двери с табличкой «Воронцов Виктор Алексеевич», по нервам.

– Светлана Владимировна, поймите меня правильно, – услышала я обрывок диалога, когда секретарша Цербера – а декана мы называли только так и никак иначе, – покинула «обитель зла» и забыла прикрыть за собой дверь. – Лина вышла не только из-под нашего, но, боюсь, и из-под вашего контроля. Ее поведение недопустимо! Она входит в аудиторию, открывая дверь ногой…

О-о, ну что они прицепились к этому случаю?! Это получилось случайно. Я поздно легла – полночи помогала подруге придумывать танец для предстоящего фестиваля, а потом очень рано встала, помчалась на лекции (заметьте – помчалась!) и не успела позавтракать. Вот и купила стаканчик кофе.

В одной руке – кофе, в другой – книга. Чем я должна была открыть дверь? Головой?

– …Самое обидное, что ваша дочь далеко не дура. Извините. Но она прогуливает семинары, у нее уже три неуда. Ее могут не допустить к сессии. И я вас не пугаю, это объективная реальность, сложившаяся на сегодняшний день!

Я уважительно покачала головой – о как завернул!

– А преподаватель по этикету и дипломатическому протоколу постоянно жалуется на ее речь, вид и невнимательность…

Ой, а это же так интересно, слушать о том, кто первый входит в зал, кто какие места занимает, кто с кем созванивается, кто какие карточки заполняет, и какого цвета должны быть эти карточки в зависимости от того, кому и когда вы их отправляете. Заметили? Уже мысли в голове начали путаться! И так со всеми нормальными людьми происходит на этих занятиях!

– Виктор Алексеевич, – послышался голос матери. – Давайте дадим Лине еще один шанс?

– Светлана Владимировна! Я давал ей шанс в прошлом году! – взвизгнул декан. – Хорошо! Последний! Я понимаю, в вашей семье горе, от которого не так-то просто оправиться. Но прошел год! Пора бы уже вашей дочери браться за голову, если она не хочет вылететь из университета. А если это произойдет, боюсь, Григорий Валентинович в гробу перевернется! Простите…

Но тут секретарша Цербера вернулась и закрыла дверь.

Ура, ура! Несколько минут тишины.

Но радовалась я недолго и напрасно. Мама, она же Светлана Владимировна, вышла из кабинета.

– Пойдем, пожалуйста, – сказала она мне.

И я поплелась за женщиной с аккуратно уложенными светлыми волосами. В своем элегантном темно-синем брючном костюме и лакированных серых лодочках мама шла грациозной летящей походкой, как по подиуму. И мне даже захотелось повторить ее движения, но из чувства протеста я проигнорировала это желание. Еще ниже надвинула на глаза кепку, поправила лямки спортивного рюкзака, а затем спрятала руки в карманы.

Несмотря на то, что сейчас был только конец мая – солнце палило на все «сто». Я даже порадовалась, что у меня футболка не в обтяжку, а джинсы с дырками. И как только мама в своем костюме в обморок не падает?

А Светлана Владимировна дошла до серебристого автомобиля, достала из серой сумочки ключи и нажала на кнопочку на брелоке. «Рашик» игриво подмигнул фарами.

«Привет, дружище!» – мысленно поздоровалась я с «лошадкой», которая полгода назад была моей, но потом пришлось отдать ее маме, чтобы та могла забирать мелкую со всех ее кругов ада, в смысле, образовательных кружков.

«Эх, папа, папа… Стоп! Хватит!» – остановила я себя, забираясь на заднее сидение авто.

– Лина, пристегнись, пожалуйста, – попросила мама, опуская ручник.

– Мам, я совершеннолетняя!

– Да, ты права! Только, к сожалению, за штраф в случае чего буду платить я. Стипендии, насколько я помню, у тебя нет!

Я закатила глаза и сказала, отворачиваясь к окну:

– Я не хотела здесь учиться!

Я хотела поступать в хореографическое училище и подрабатывать в фитнес-клубе друзей – тренером по современным и латиноамериканским танцам. Но кто мне запретил? Кто сказал: «А что, если ты завтра ноги переломаешь? Благодаря папиным друзьям ты будешь учиться в самом престижном и лучшем университете нашей страны! Папа бы это одобрил!»

Хотела бы я знать, одобрил бы ты это? Но, к сожалению, не судьба.

А открывать маме правду, что я вот уже семь месяцев работаю-таки в клубе, не хотелось. Точно позвонит и попросит, чтобы уволили. А этого допускать нельзя.

Во-первых, я этого не переживу. Во-вторых, с больничного еще не вышла моя подруга – инструктор по кардиотренировке и сумасшедшая любительница экстремальных видов спорта. Если меня уволят, кто будет ее подменять? Летом не так-то просто найти нового тренера. А ноги, переломанные после падения с лошади, подозреваю, срастутся у наездницы не скоро.

И, в-третьих, разве я могу бросить на произвол судьбы своих «цыплят»? Нет, я отдам их только самому лучшему профессионалу, который обещал прилететь из Вены в конце сентября. И тогда детская аэробика превратится в настоящий балетный класс.

Машина катилась по городу, то и дело петляя между домов, пока мы не подъехали к серой прямоугольной коробке с белой вывеской, на которой крупными красными буквами было написано: «Гимназия № 321 им. П.Л.Капицы».

Я не знаю, кем был П.Л.Капица, и чем он прославился, да так, что в его честь назвали образовательное учреждение, знаю одно – сюда меня в свое время не взяли. Несмотря на кучу репетиторов. Ибо мозгами не вышла, чтобы учиться в школе для одаренных.

Чего, к сожалению, не скажешь о моей восьмилетней сестре, которая сейчас – сияющая, как начищенные медные пуговки на ее клетчатом жилете, – уже неслась навстречу маме.

– Что, опять сегодня попало? – спросила мелкая, устраиваясь рядом со мной на заднем сидении.

– Сделай одолжение, помолчи? – огрызнулась я.

– Не могу! – ответила Мира, отбрасывая за спину длинные светлые косички – Мамочка, а я заняла первое место на школьной конференции!

И показала мне язык.

– Что, без запинки прочитала целых два листа текста? – не растерялась я.

– А ты-то сможешь хотя бы абзац без запинки прочитать?

– А ты сможешь сделать хотя бы пару шагов и не споткнуться?

– Лина! – остановила меня мама и обратилась к сестре: – Солнышко, я тобой так горжусь!

– А папа бы мной гордился?

– Конечно, зайка…

Я достала наушники из сумки, вставила их и на полную громкость врубила музыку. А затем стала разглядывать городские пейзажи, проносившиеся за окном. Терпеть все это не могу! Не хочу ни единого слова слышать! Слезы подступали к глазам, и я надеялась раствориться в этих громыхающих в голове звуках.

Но вот и дом. Мама кое-как припарковала машину. Я испытывала неподдельные мучения, глядя на нее, пока она думала, в какую сторону повернуть руль.

Когда пытка закончилась, я выскочила на улицу и помчалась в комнату. Ура! Сейчас закроюсь и буду наслаждаться тишиной, пока возможно.

К сожалению, дом вскоре будет продан. А мы переедем в небольшую квартиру на две комнаты. И мне либо придется делить спальню с сестрой, либо – и я склонялась ко второму варианту – съехать в общежитие. Правда, была еще одна волнующая возможность, но о ней я старалась пока не думать.

Телефон булькнул. Я посмотрела на экран и улыбнулась. А вот и ты, моя возможность! Ты что, умеешь читать мысли?

«Привет!» – мигало сообщение.

«Привет!» – поспешила написать я ответ.

«Как дела?»

«Отвратительно», – а сама лежу, улыбаюсь.

«Так уж прям отвратительно?»

«Ага».

«Поделишься?» – не сдавался собеседник.

Да я и не хотела, чтобы он сдавался.

«Даже не знаю…»

«Может, встретимся сегодня вечером? Я знаю, где в городе делают самые лучшие пирожные!»

Я вновь улыбнулась.

«Сегодня не получится – у меня работа».

«Завтра?»

«Завтра!»

И я послала воздушный поцелуй мерцающему экрану, а затем стала собираться. Вместо учебников и тетрадей я загрузила в рюкзак чистую форму. И пока мама и мелкая решали, куда же повесить ее очередную медальку, стащила из холодильника ореховый батончик и выскочила на улицу.

Солнце палило, да так, что без затемненных очков было трудно что-либо разглядеть, и мне приходилось постоянно щуриться. Я шла, наслаждаясь ароматным весенним днем, слушая музыку и пританцовывая. Безоблачное небо радовало своей синевой. Я остановилась и залюбовалась этими красками.

– От души надеюсь, что ты там, – прошептала, глядя ввысь.

– Тетя Лина, вы это мне? – спросил пробегавший мимо Андрюшка.

Я аж подпрыгнула. Все понимаю, я с ним несколько раз сидела, когда эта мелочь под стол ползала, но называть меня тетей…

– Лина, зови меня Линой! – попросила мальца.

– Хорошо, тетя Лина! – кивнул он и убежал.

А я ненароком глянула на свое отражение в окно припаркованного автомобиля. Мне подмигнула симпатичная девятнадцатилетняя блондинка, чьи блестящие ухоженные волосы были заплетены в небрежную косу. И хотя морщинок у меня еще не имелось, да и темных кругов под глазами не наблюдалось, но наверное – с блеском на губах и в укороченной майке – я и правда для этого мальчишки тетя.

***

Фитнес-клуб встретил меня громкой музыкой и заливистым смехом. Обнявшись со всеми коллегами и немного поболтав за жизнь, я переоделась и отправилась в зал, где уже собрались мои красавицы всех возрастов. Самая младшая была моей ровесницей, самой старшей вот-вот исполнится сорок.

Я хлопнула в ладоши.

– Ну что, девочки? Готовы потрясти своими круассанами?

Все одобрительно закивали.

– Тогда поехали!

Музыка полетела по залу. И я запорхала вместе с клиентками.

– Катя, спину держи! Ева, не приседай так низко! Во-о-от! Отлично! Кристина, шире шаг! Тянемся, девочки, тянемся… Молодцы!

Когда я покидала клуб, солнце скользило к горизонту. Я спрятала кепку в рюкзак и распустила волосы, позволяя легкому ветерку играть с ними. Как же хорошо! Но все хорошее, как известно, не длится вечно! К сожалению, надо идти домой.

– А поздороваться со мной ты не хочешь? – послышался знакомый голос, от мягкого тембра которого по моей спине пробежали мурашки.

Я обернулась.

Павел стоял, облокотившись на белый «Лексус», и смотрел на меня, хитро улыбаясь.

– Что ты здесь делаешь? – не поверила я своим глазам.

– Если красавица-гора не идет к Магомету, то Магомет сам идет к горе. Ты не рада?

Я улыбнулась в ответ, чувствуя, как щеки заливаются краской. Не рада? Да я на седьмом небе от счастья!

Мужчина открыл дверь автомобиля, и я устроилась на переднем сидении рядом с ним.

– Честно говоря, не ожидала.

– А я решил, почему бы не порадовать тебя? – И он повернулся, что-то взял с заднего сидения и протянул мне розовую коробочку в белый горошек.

Внутри я обнаружила корзиночки с ягодами и воздушным кремом.

Какой же Павел классный!

– Как работа? – спросил он.

– Отлично!

Мужчина сделал вид, что расстроился:

– То есть ты по-прежнему не ешь пирожные? – И положил ладонь мне на колено.

– Ради этих пирожных я готова сделать исключение, – ответила я, не сводя взгляда с его руки. – И угрызения совести меня не будут мучить. Подозреваю, эти пирожные очень вкусные. А если я потом добавки попрошу… не боишься?

Он рассмеялся.

– Лина… Что же ты со мной делаешь? Не боюсь. Но сегодня, дорогая, я все-таки отвезу тебя домой.

– Почему? – не смогла скрыть своего разочарования.

– Разве это не должно быть как-то по-особенному? – вопросом на вопрос ответил Павел.

Я пожала плечами. Наверное, он прав. А Павел уже опустил ручник и повел машину по переполненным дорогам, мигающим, словно цветомузыка. Остановился в шагах тридцати от моего дома.

– До завтра, – сказал Павел, а потом наклонился ко мне. – Ты невероятная, Лина…

– До завтра, – прошептала вспыхнувшая я. Ремень, как назло, не хотел отстегиваться. Рука Павла скользила вдоль моей ноги, бедра, по животу… а потом он нажал на кнопку, и «путы» спали.

– Лина, – прошептал он мне на ухо.

По коже пробежали мурашки. Я откинула голову на подголовник, а горячие мужские губы уже нежно целовали мою щеку, двигаясь к пересохшим губам.

И все бы ничего, если бы не…

– Лина?

Моя сестра стояла на тротуаре с булкой хлеба в руках и смотрела в окно машины. Паша сразу отстранился. Я распахнула дверь и выскочила на улицу. Все внутри меня горело, пальцы слегка подрагивали.

– Ты что на улице вечером делаешь?

– Еще только восемь, – ответила мелкая. – А это что, твой жених?

– Только попробуй маме рассказать…

– Ма-а-ам!!!

И малая дала стрекоча по направлению к дому.

Убью!!! Вот же змеюка малолетняя, подвид ядовитая! Дал же бог сестру!

– Мама!!! – завопила сестра, влетая в прихожую.

– Не смей! Космы повыдираю!

– Лина! – возмутилась мама, выходя из кухни с деревянной лопаткой в руках. – Ладно Мира, она еще дите, но ты же взрослая! Тебе уже девятнадцать! Теоретически ты уже можешь выйти замуж и сама стать мамой…

– Ей тоже не восемь месяцев! И вообще, хватит меня воспитывать! Вон у тебя Мира есть, занимайся ей, пока не поздно, чтобы она в меня не выросла…

– Мира, в отличие от тебя, учится. Она понимает, как это важно, особенно в нашем положении! Гриша любил нас, но денег почти не оставил. Если ты помнишь, все ушло на лечение! Я работаю, я стараюсь, чтобы мы жили на прежнем уровне. Чтобы Мира училась в прежней школе, чтобы ты могла оставаться частью своей компании и учиться…

– Успокойся! Я не буду сидеть на твоей шее!

– О господи! Лина, ты себя слышишь? Я просто прошу тебя учиться. Без учебы в этой жизни ты никто. Твой папа учился днями и ночами. Я же была намного безалабернее, о чем сейчас очень жалею! Если бы не курсы по этикету и не помощь друзей Гриши…

Опять началась эта «песня».

– Тебе надо, вот и иди – учись! А мне это не интересно.

– Линка-блондинка! – крикнула сестра, стоя на верхних ступеньках лестницы, ведущей на второй этаж.

Нет, я точно достану ремень и отхожу это чудовище по пятой точке!

– Мирка-тортинка, а еще лучше – пончик!

– О господи, – простонала мама, закатывая глаза. – Как же я хочу, чтобы в нашей семье настал мир… Чтобы ты, Лина, повзрослела. А ты, Мира…

Но мы не дослушали маму. Я побежала в свою комнату. Сестра – в свою. Дверьми мы хлопнули одновременно.

Светлана

Я стояла, низко опустив голову и положив руки на туалетный столик. Надо дышать. Кажется, грудью. Или животом? Как говорил инструктор в ролике? Не помню. Ничего не помню. Хочу спать.

Как же я устала! Как же я хочу, чтобы в нашей семье воцарился мир и покой.

Гриша, Гриша. Как мне тебя не хватает! Как я хочу, чтобы ты был рядом. Чтобы обнял меня, успокоил наших девочек. Кажется, я действительно теряю над ними контроль.

Как же так получилось?

Я подавила желание разрыдаться, чтобы тушь не растеклась по щекам.

Как же я устала от этих криков, ссор, упреков, от этой выдержанности.

Так, надо взять себя в руки и выдвигаться на встречу.

«Господи, дай мне сил и железные нервы! Умоляю!»

Припудрив лицо, подкрасив губы бежевой помадой и поправив прическу, я вышла из комнаты и спустилась на первый этаж.

Лина уже была здесь.

– Лина, у меня встреча по работе, побудь, пожалуйста, с сестрой.

– Я не могу, у меня тоже встреча, – сказала дочь, проводя по губам помадой.

Только сейчас я заметила, что на Лине короткое платье, расшитое мерцающими золотистыми пайетками, и бежевые замшевые босоножки, а белокурые волосы дочки завиты в небрежные локоны.

– Лина, я же не на свидание иду.

– Теоретически ты могла бы, – сказала дочь, – год прошел. Глядишь, поменьше бы на меня внимания обращала.

Откуда в ней столько злости и жестокости?

– Это непросто, – ответила я, поправляя локоны. – Послушай, у меня важная встреча, за которую мне потом заплатят.

– Что, внеочередная Золушка выскочила замуж за принца и теперь не знает, с какой стороны винный бокал и какой вилкой едят рыбу?

– Неважно. Главное, что мне заплатят. Ты будешь дома с Мирой. Иначе я не дам тебе в следующем месяце денег.

– Мам, во-первых, надо заранее предупреждать! У меня тоже есть свое время и планы! – возмутилась Лина. – Во-вторых, Мира уже взрослая. В-третьих, хватит угрожать деньгами! Заработаю.

И красивая дочь, тряхнув роскошной шевелюрой, модельной походкой направилась к двери. Я проводила ее грустным взглядом.

– Лина, пожалуйста, дай я хотя бы позвоню Алене!

Дочь остановилась.

– Только до приезда Алены! – отчеканила она, вернулась в гостиную и села на диванчик, закинув ногу на ногу.

Я поспешно набрала номер знакомой, проживавшей через пару домов.

– Она будет через полчаса.

Лина скривилась и достала из сумочки телефон.

– Спасибо, – сказала я и поспешила на встречу в ресторан.

Лина

Через пару минут после того, как мама ушла, раздался звонок в дверь.

Проходившая мимо мелкая, даже не спросив кто там, распахнула дверь. Тоже мне, умная.

– Здравствуй, Мира, а мама дома? – услышала я знакомый голос.

– Здравствуйте, – ответила мелкая. – Нет, только Лина.

– Здравствуйте, дядя Егор! – поздоровалась я, подходя к двери.

– Привет, красавица! – улыбнулся один из папиных друзей. Мой образ явно произвел на него впечатление: глаза округлились, беззаботная улыбка сошла с губ, и дядя Егор протянул: – М-да, ты ничуть на Гришу не похожа. Копия мамы! Лина, я что хотел спросить, понимаешь, я незадолго до того, как не стало Гриши, дал ему одну вещь – ключик от гаража. Звездочкой украшенный. Такой простой, медный, непримечательный. Нигде не видела? Может, мама куда положила?

Я призадумалась. С каких это пор мужики стали ключики от гаражей украшать? Хотя, у кого каких тараканов нет? Вон Степка с танцев розового зайку себе на животе вытатуировал. И теперь зверюшка прыгает вместе с ним, когда парень танцует. Так мило…

– Не-а, – ответила я.

– Жалко. Эх, придется резать! – улыбнулся дядя Егор. – Но ты, пожалуйста, поищи. Если найдешь – дай знать?

И он протянул мне визитку.

Я кивнула.

– Спасибо! – сказал, выходя на улицу, папин друг. – Только, пожалуйста, Лина, сразу позвони мне, как найдешь! Хоть в час ночи!

– Дядя Егор, у вас там что, деньги лежат? – пошутила, вспомнив разговоры, временами доносившиеся из папиного кабинета.

Мужчина рассмеялся. Ну или сделал вид, что смеется.

– Да нет! Так… Хотел штуку одну забрать.

И он пошел в сторону припаркованного у газонной лужайки черного «Бентли».

Как только «красавчик» цвета ночи умчался, его место занял белый «конь». Дверь распахнулась, а затем на дорожке появился мой принц.

– Готова? – спросил Павел.

О да! И судя по тому, как я принарядилась, готова ко всему. Как там говорится: держите меня семеро? Но только не сегодня. Сегодня я хочу удариться во все тяжкие. Сегодня я хочу, чтобы все барьеры пали.

Сегодня этот рыцарь будет моим. Ну или я – его.

Что ж я так нервничаю-то?

– Слушай сюда, – повернулась я к Мире. – Сидишь дома и даже носа не высовываешь. Алена будет через пару минут. И обязательно спроси, прежде чем открывать дверь. Поняла?

Сестра стояла, скрестив на груди руки и шумно сопя.

– Поняла? – повторила я вопрос.

– Поняла, – пробормотала Мира.

И я пошла на встречу с принцем моего сердца. Какой же он… ох! Сильный, красивый. Обожаю эти ямочки, которые появляются на его щеках, когда он улыбается. А еще мне нравится голод в его глазах, когда он смотрит на меня.

Павел открыл дверь, и я устроилась на переднем сидении автомобиля.

– Поехали? – спросил он, опуская ручник.

О да! И чем быстрее, тем лучше!

***

В ресторане играла красивая музыка – Шопен, только в незнакомой мне обработке. Атмосфера вокруг была чарующей. С потолка почти до самых голов посетителей свисали огромные позолоченные люстры, украшенные хрустальными гирляндами. Все стены были отделаны зеркалами. И когда я смотрела в зеркало на одной стене, я видела бесконечное множество своих отражений на противоположной стене. Складывалось ощущение, что я попала в волшебный мир.

И в каждом из этих миров рядом со мной стоял Павел. Стоял и жадно смотрел. Глаза мужчины горели желанием. Это пугало и волновало одновременно.

– Потанцуем? – спросил Павел.

Я нерешительно кивнула.

Сильная уверенная рука скользила по моей спине, временами как бы невзначай опускаясь ниже. А затем Павел так и вообще осмелел и уже не убирал ладони с моей округлости. А я тонула в новых незнакомых ощущениях, прижимаясь к мужскому телу. Мне было приятно, что оно так реагирует на меня.

– Поехали ко мне, – прошептал низкий хриплый голос мне на ухо.

В горле пересохло. Я так и не смогла ничего сказать, только кивнула, когда…

– Лина? – послышался голос.

Я вздрогнула и обернулась. Зеркало на противоположной стене подкинуло мне интересную картинку: вот я стою с отвисшей челюстью и растерянно хлопаю глазами, вот меня обнимает Павел, тоже немного растерянный. А вот на нас – так же растерянно – смотрят несколько отражений мамы.

– Мама?

Светлана Владимировна стояла рядом со столиком, за которым сидел дядя Андрей.

– Что здесь происходит? – одновременно спросили мы друг друга.

– Павел?

– Андрей?

Мужчины обменялись взглядами, а затем отвели эти взгляды в стороны и стали рассматривать игры бликов на хрустале.

– Лина, нам надо поговорить! – сказала мама, беря меня под руку и утаскивая из зала.

Мы вышли на улицу. Здесь уже стемнело. Прохладный ветерок мгновенно отрезвил, приводя в чувства. На маме не было лица. Она еле сдерживала себя, чтобы не сорваться на крик.

– Лина, что ты творишь? – Мама сделала паузу, переводя дыхание. – Павел… он же старше тебя на двадцать лет! Хотя бог с этим, он же женат! Лина, ЖЕНАТ!!! – Мама опустила голову. Судя по бормотанию, считала до трех. – Лина, ты что… разбиваешь семью? Ты хотя бы подумала о Вике?..

– Мама, хватит! – оборвала я ее причитания. – Если бы тете Вике был не безразличен ее брак, она бы себя так не запустила. Какая разница, с кем Паша пойдет налево, если он уже решил это сделать?! А он мне нравится!

– Как же? – бормотала мама, прижимая ладонь ко рту. – Как же так получилось? Как ты выросла такой?

Я закатила глаза.

– Ты тоже соврала, сказав, что у тебя встреча по работе!

– Андрей попросил меня дать ему несколько уроков по этикету и столовым приборам…

Я хмыкнула. Маме сорок лет. Как она может оставаться такой наивной? Уроки. Дядя Андрей просто нашел предлог вытащить ее из дома.

– И для этого надо было ехать в самый дорогой ресторан? – спросила я, даже не скрывая иронии.

Романтик. Мог бы сразу еду и приборы для уроков домой заказать. В спальню.

Мама стояла, явно не зная, что сказать. Она беспомощно смотрела на меня, когда раздался телефонный звонок. Мама поспешно полезла в сумку, достала телефон, нажала на кнопку и спросила:

– Да, солнышко?

Мои плечи дернулись. Кажется, мама заметила. Я развернулась, собираясь уйти, когда из трубки послышалось:

– МАМА!!!

Крик был жутким, пронзительным. И… внезапно оборвался.

– Мира? – спросила мама.

Я видела, как ее руки начали дрожать. Мне самой вдруг стало очень, очень страшно. По спине пробежал холодок.

– Мира? Алло!!! Мира?!

Но из трубки были слышны только гудки. Мама растерянно осмотрелась по сторонам. Быстро ударила пальцами по клавишам. А потом побежала в сторону машины, и я следом за ней.

Сев за руль, она забыла опустить ручник, вместо газа нажала тормоз.

– Вылезай! – крикнула я, вытаскивая ее с места.

Мама послушалась. И поспешно пересела на пассажирское кресло.

Что есть силы я нажала на газ, и машина помчалась в сторону дома. Мама же продолжала стучать по клавишам.

– Где же Алена? – простонала она.

Мое сердце бешено колотилось.

Наконец соседка взяла трубку.

– Да, Света? – услышала, паркуя автомобиль около дома.

– Алена, что случилось с Мирой?

– Ты о чем?

– Ты разве не у нас?

– Нет, я же написала Лине. У Сергея температура поднялась под сорок, мы скорую ждали.

Мама посмотрела на меня. Ее нижняя губа тряслась. А я… я почувствовала себя самой последней мразью на всем белом свете, потому что за все время в ресторане ни разу не посмотрела на неустанно вибрирующий телефон.

Мама ничего не сказала. Она выскочила из машины и побежала к дому. Я поспешила следом. Дверь была открыта. Рядом с ней валялось перевернутое кресло.

Мы вошли в холодное, темное и на удивление тихое помещение.

– Мира?

Под каблуком что-то хрустнуло. Я наклонилась и подняла с пола телефон сестры, экран которого был покрыт паутиной трещин.

– Мира!!! Мелкая, хватит этих пакостей! Вылезай!

Мне было страшно.

– Мира! – кричала мама, не зная, в какую сторону кидаться на поиски младшей.

И тут я вспомнила, что заметила нечто странное, когда подъезжала к дому. Точно! В окне комнаты Миры как будто что-то блекло горело, хотя у сестры никогда не было тусклых лампочек. Как и я, она любила яркое теплое освещение. Пожалуй, только в этом мы с ней были похожи.

Я побежала на второй этаж.

– Мира! – крикнула, распахивая дверь.

Но комната оказалась пустой. Вся мебель лежала перевернутая. Книги, тетради, альбомы, карандаши, шкатулки и мелочи, хранившиеся в них – все валялось на полу. Большая настенная карта была содрана и клочьями лежала на детской кровати, застеленной одеялом с принцессой.

И тут я заметила ее…

В стене, рядом с которой стояла Мирина кровать, была дверь. Настоящая. Деревянная. Синего цвета.

Она была приоткрыта. И из нее лился голубовато-сиреневый свет.

– Ма-а-ам! – закричала я – прям как Мира, когда она меня с Пашей увидела.

Мама ворвалась в комнату.

– Мам, что это? – спросила, тыкая пальцем в дверь.

Мама растерянно помотала головой.

Мы забрались на кровать. Я взялась за золотистую ручку и потянула створку на себя.

– Мира, ты тут? – спросила я.

Ворвавшийся в комнату свет ослепил. Я прикрыла рукой глаза, а потом почувствовала, как меня куда-то затягивает.