Kitobni o'qish: «Хан Батый и десантники. Книга 6. Могущество. Альтернативная история с попаданцами», sahifa 13
Я вспомнил волхва Всеслава и как он вылечил мне больной зуб. Спросил у Судейкина о Всеславе и тот сообщил, что тот так и живёт в том домике, где жил старец Афанасий. Я тут же предложил Судейкину обратиться за помощью к волхву, и мы отправились к нему. Заметили, что тропинка, ведущая к его домику от нас, протоптана и превратилась чуть ли не в дорогу. Видимо он пользовался высоким авторитетом в Маргелово и в Рязани. Подойдя к дому волхва, мы застали его за лечением какой-то женщины. Волхв сердито махнул нам рукой, приказывая ждать. Мы стали ходить вокруг домика, не находя себе места от беспокойства.
Через 10 минут волхв освободился и спросил нас о цели прихода. Я рассказал ему о наших проблемах и попросил его поддержать жизнь в умирающем Винокурове, ровно на 2 дня, а потом я смогу его вылечить. Всеслав недоверчиво взглянул на меня и сказал:
– Пойдём, взглянем на вашего больного. Обещать вам сходу, что я смогу его поддержать, я не могу. Мы отправились обратно. Зашли все втроём в лазарет, где у постели Винокурова, дежурил врач. Волхв присел рядом с больным и взял его руку в свою. Через пару минут, Всеслав сообщил, что он попробует удержать жизнь Винокурова в течении двух дней, но ему придётся всё время провести рядом.
Мы все вместе, попросили его посидеть, а уж мы выполним все его просьбы, даже самые экзотические. Волхв попросил, чтобы один из нас постоянно находился рядом, чтобы помогать ему, при необходимости. Мы тут же, поделили время суток на троих и первые 8 часов выпали Теплову. Следующим был Судейкин, а потом я. Мы оставили больного и пошли к Судейкину в кабинет. Здесь я рассказал ему о своих приключениях и о свойстве браслета. Тут же выдал один, из оставшихся двух, ему. Судейкин сразу же натянул браслет на запястье. Между прочим, я заметил, что моё состояние улучшилось, хотя я и без браслета, пока ещё на здоровье, не жаловался. Но самым показательным фактом, явилось то, что у меня начал расти зуб, вырванный ещё 7 лет назад.
Этот факт безоговорочно указывал на действенность браслета. Судейкин же, рассказал мне о мерах, по искоренению крамолы в Москве. Там, до сих пор, продолжается следствие по делу о попытке свергнуть власть и о покушении на жизнь одного из членов совета десяти. Арестованы несколько сот человек, в том числе бывшие бояре, их дети и родственники, 8 иезуитов, скрывавшихся под личиной итальянских купцов и почти 40 человек местных, поставляющих им данные.
В деле замешаны епископ Московский и Волоколамский, а также несколько священнослужителей рангом пониже. Сейчас они дают показания. Во время мятежа, погибли 18 наших военнослужащих и 14 рабочих из отряда самообороны. С противной стороны перебито более 3-х тысяч человек. Это, практически, половина всех мужиков в городе. Интересно, что после наказания, русские мужики, сразу же становятся на редкость покладистыми и вежливыми, тем более, чем жёстче наказание.
Вдовы погибших, вынуждены теперь перебиваться на детские деньги и пособие по безработице, но это им наука – следите за своими мужиками и не позволяйте им впутываться в рискованные предприятия! Мы с Судейкиным решили всех священнослужителей, причастных к бунту, сослать в дальние монастыри в качестве простых монахов, а тех, кто не причастен к убийствам, приговорить к принудительным работам в городе на разные сроки, а самых оголтелых выслать на каторгу, добывать уголь и железо.
Суздальцев, оставшихся в живых (примерно 400 человек), выслать обратно в своё княжество. С большим интересом выслушав мой рассказ, Судейкин поинтересовался, что мы можем применить в жизнь, из привезённого мной? Но я, ещё, к этому вопросу не приступал. Надо это решить совместно. Оставшееся время до начала своего дежурства, я знакомился с жизнью Маргелово. Город застроился полностью, в границах крепостных стен и больше ему некуда было расширяться.
Тем более, что защитная лесополоса, шириной, местами до 50 м за стенами и 200 метров пашни далее, не позволяли строить сооружения в этой полосе отчуждения. Поэтому в городе не было изменений, а вся дальнейшая инфраструктура строилась в Новой Рязани, хотя её уже начали называть просто Рязанью. На месте стояли бывшие склады ГСМ, ремонтные боксы и гаражи. Остался склад вооружений, парашютов и боеприпасов. Центр города, размерами 100 х 50 метров, решили вообще не трогать, так сказать, историческая память. Вышку, с которой началась эта эпопея, отреставрировали и обнесли красивой, кованной решёткой, высотой в 2 метра.
Имелась и калитка, чтобы можно было подойти непосредственно к вышке, но ей не пользовались, да и кому, кроме нас, взбредёт в голову, пялить глаза на это неказистое, деревянное сооружение? Внутри крепостных стен располагались около 40 перекрещивающихся улиц, с, примерно 300 двухквартирных и 130 односемейных коттеджей с приусадебными участками. Многоквартирных домов имелось всего 12, по 48 квартир. Всего немногим более 1200 семей, плюс казармы для юнкеров и солдат. Ещё столько же семей проживали снаружи стен, в посаде. Аккуратные дорожки, мощёные камнем, тротуары, столбы с лампами освещения, большой ручей, пересекающий город. Сказка! Молекулярный преобразователь находился здесь, прямо в здании, где мы держали Батыя и жили сами.
Ранее это была лаборатории кафедры сопромата. Теперь, это здание, было ограждено решетчатым забором, у ворот которой стояла будка с тремя часовыми, шлагбаумом, а напротив, на месте бывшего склада брёвен, построили громадный 18 х 48 метров, двухэтажный склад, убрав ещё и бывший, деревянный клуб. Сюда беспрерывно выносили продукцию преобразователя, которую потом развозили по другим складам или на промышленные предприятия в обработку. В основном это были слитки высоколегированной, хромированной стали, идущей на переплавку в качестве присадки для обычной, выпускаемой нами, стали.
В результате выходила нержавеющая сталь, стоимость которой на внутрироссийском рынке, составляла по 12 рублей за кг, а на европейском, вдвое больше. А выпуск этой стали, доходил до 12 тонн в месяц. Эта сталь, наряду с зерновыми, являлись самой главной статьёй нашего дохода. Кроме стали, здесь производили ещё массу других предметов, на базе которых, в стране организовали до 60 промышленных предприятий. Пришлось, всё-таки, копировать и деньги, вопреки собственному решению. Но мы были вынуждены необходимостью, выплачивать дань Орде.
С момента объединения всех земель России, под властью совета, размер дани составил полтора миллиона рублей ежегодно, плюс 200 000 пудов зерна и 5 000 рекрутов. В соответствии с договором от 1248 года, мы не поставляли в Орду девушек и детей, оплачивая это деньгами. А вот остальные княжества, не имея в достатке денег, большую часть дани выплачивали живым товаром. Поэтому и приходилось затрачивать драгоценное время преобразователя на выпуск золотых и серебряных слитков. В городе функционировали несколько кафе, ресторанов, магазинов.
Имелся театр, клуб, 3 бани, телефонная станция, парикмахерские, аптеки, поликлиника, больница и т.п. Всё это напоминало мне город Касимов, в районе частного сектора и одновременно, русскую деревню, начала 20 века. Я прогуливался по улицам, в сопровождении пяти охранников, рассеяно отвечая на приветствия граждан. В 9 часов вечера, пришло время моего дежурства у ложа Винокурова. Мы с волхвом сидели на кушетке, взирая на изредка ворочавшегося Винокурова и я, по просьбе Всеслава, чтобы не дать тому уснуть, рассказывал ему о наших путешествиях в Америку и на Канары.
Время от времени, Всеслав брал руку больного и что-то шептал, а потом опять переключался на мой рассказ. Так мы и просидели до 6 часов утра, понедельника 20 октября, когда, сменить меня, пришёл Судейкин. Я отправился в гостиницу и лёг спать, проснувшись к обеду. В 14 часов на дежурство заступил Теплов, а Судейкин освободился и позвал меня на обед к себе домой. Судейкин жил в 3-х этажном доме, на верхнем этаже, с руководителями служб и администрацией города. На первом этаже, располагался пост охраны, пропускавший в квартиры только жильцов дома. У Судейкина имелось три квартиры, для каждой жены с детьми и для себя.
Детей у него было всего 8. По 4 от Лёсы и от Юмагас. Вполне достаточно, чтобы иметь ещё и 4-х нянек, ночующих в ещё двух квартирах. Ещё три квартиры занимал Микиш со своим семейством. В настоящий момент, Микиш находился в Москве, замещая Винокурова и расследуя дело о мятеже. Квартира самого Судейкина, служила заодно и местом сбора всей семьи на случаи праздников. Здесь имелась большая кухня, где заправлял повар булгарин. Детей Судейкин оставил с няньками, а Юмагас и Лёса сидели с нами. Юмагас совершенно свободно говорила по-русски, хотя иногда, Судейкин общался с ней по-монгольски, чтобы не забыть этого языка. Мы обменялись новостями о состоянии здоровья Винокурова и приступили к обеду.
После лагмана, подали жареного осётра. Я чрезвычайно любил эту рыбу и, по возможности, после попадания в прошлое, ел это блюдо, поэтому Судейкин, зная мои пристрастия, распорядился её приготовить. Была и чёрная икра, на маленьких ломтиках булочки со сливочным маслом. Потом пили кофе с молоком. Беседа в основном крутилась вокруг моих новых приобретений и областях их применения. Я ещё не перебрал как следует всех предметов, что мы привезли в этот раз. Я лишь коротко рассказал о некоторых из них. Затем, женщины оставили нас, и мы закурили роскошный табак из привезённых мной трубок.
Речь зашла о московском мятеже. Мы посетовали на тему о том, что, как ни стараемся мы улучшить жизнь народа, они не хотят этого уразуметь. А ведь далеко ходить за примером не надо, достаточно сравнить жизнь в соседних княжествах, к примеру, в смоленском, владимирском или, того хуже, в киевском, ещё не восставшем из руин. Там народ обложен непосильными налогами, для Орды и для князей. Тысячи людей отправляют в Орду в рабство, экономя деньги, которые тратят князья на предметы роскоши. Повальная безграмотность населения, которая, конечно, не заметна с первого взгляда, но выделяется жуткой антисанитарией и распущенностью.
Не говоря о полном отсутствии промышленности. Мы отметили, что до сих пор, самые преданные нам люди, это жители наших филиалов. Только на них и никого больше, можем мы рассчитывать, а поэтому надо прекратить надеяться на жителей других городов и регионов России, даже на солдат, проходящих срочную службу в Рязани или Коломне. Исходя из всех этих предпосылок, мы должны планировать наше освобождение от власти Орды, не ранее, чем подрастёт поколение людей, воспитанных непосредственно нами и нашими воспитанниками.
А этот момент наступит, примерно в 1265-66 году, когда дети, родившиеся в 1244-48 годах, достигнут совершеннолетия. В эти годы у нас появилось очень много детей, на которых мы сможем положиться. В таких делах, ни в коем случае, не стоит торопиться. Нам нужна 100% гарантия. Как только мы заявим об отказе уплаты дани, на нас сразу же обрушится вся мощь монгольской империи. А до тех пор, мы вполне можем продолжать своё развитие. Денег на уплату дани мы напечатаем необходимое количество. А нападать на нас никто не посмеет. Кстати, нам совсем не обязательно, до тех пор, захватывать остальную территорию России.
Пусть люди сами сравнивают, где жизнь лучше. Возможно позже, это поможет нам в одночасье, свалить всех князей разом. В 9 часов вечера я пошёл на дежурство, сменив Теплова. Волхв Всеслав держался, держалась и жизнь в Винокурове. Однако, я заметил, что щёки у последнего порозовели и дыхание выровнялось. Нет сомнений, что браслет начал свою работу. Вполне возможно, что, определив с самого начала, тяжёлое состояние своего пациента, браслет немедленно начал помогать ему, не закончив полного обследования организма. Это весьма обрадовало меня. Кстати, сам волхв заметил это улучшение и врачи, следящие за общим состоянием.
Я понадеялся, что к утру, возможно, состояние настолько улучшится, что помощь волхва уже будет не нужна и мы сможем его отпустить. До утра я развлекал волхва рассказами, а к моей смене в 6 утра, волхв заявил, что состояние больного настолько улучшилось, что он, пожалуй, сейчас приляжет рядом на кушетке и заснёт. Если только мы заметим ухудшение, то разбудим его.
21 октября. Вторник. Я сдал дежурство Судейкину и ушёл отдыхать. К 14 часам, я пришёл в лазарет вместе с Тепловым, и мы все, включая, проснувшегося волхва, отметили значительное улучшение состояния Винокурова. Волхв заявил, что его помощь больше не нужна и он покидает нас. Мы тут же, от всей души, поблагодарили его и обещали выполнить любую его просьбу. Волхв сказал, что он подумает и представит свои желания позже, когда Винокуров сможет вставать.
Тем не менее, Теплов остался дежурить. Одновременно, мы позволили наконец, зайти в палату двум жёнам Винокурова, которых до сих пор не пускали к больному, и те тоже остались при нём. К 9 часам вечера, мы опять пришли втроём и застали Винокурова, уже открывшим глаза. Но он был крайне слаб, и врач велел нам уходить. С Винокуровым остались его жёны. Мы, с Тепловым, решили оставаться в Маргелово до того времени, когда не останется сомнений в выздоровлении нашего товарища. По рации, мы оповестили всех членов совета, что опасность миновала.
27 октября – 10 ноября 1253 года. Винокурова выписали из больницы, практически здоровым. В этот же день его увезли в Москву, домой. Я улетел с Тепловым в Воронеж. У Теплова шла сборка самолёта. Из дюралюминия собирался 4-х моторный самолёт. Моторами служили двигатели от мотоцикла Урал, которые удалось изготовить КБ Алексея. Я уже сказал Теплову, что привёз двигатель для самолёта, да не один. Скорее всего, придётся отказаться от строившейся сейчас, конструкции. Я взял с собой Алексея и повёз его в Ростов, поглядеть на все, привезённые мной новинки с Атлантиды. Мой ординарец, всё это время, ожидавший меня, вновь оказался не у дел, но я ему велел подождать ещё некоторое время, до моего возвращения с чертежами нового мотора.
Я привёз Алексея в Ростов 28 октября. Теперь нам предстояло рассмотреть всё, что поступило на склад. Первым делом, я показал ему авиамоторы. Пока не встала река, Алексей должен был перевезти эти моторы в Воронеж. С ними вместе повезёт электростанцию на 20 000 квт, вторую электростанцию необходимо доставить в Маргелово. А я уж как-нибудь, обойдусь. Добавили несколько бытовых приборов: холодильники, кофеварки, зернотёрки, электроплиты и отправили по реке в Воронеж, а мы с Алексеем остались поглядеть на непонятные аппараты.
Может быть догадаемся, что к чему. Кораблю идти до Воронежа почти 5 суток, за это время мы многое успеем. Начали ворочать аппараты. Все маломощные приборы и машины атлантов, имели два варианта питания – от электричества и от батарейки. Мощные – только от батарейки. Сначала мы попробовали подобрать идентичные аппараты и сортировать их по подобию. Первые два дня ушли на такую сортировку.
Выходило, что у нас имеются 44 группы приборов, некоторые очень схожих между собой, другие полностью идентичные друг другу, остальные, явно различные, некоторые в единственном экземпляре. Я взялся за первую группу однотипных приборов, размером с литровую банку. Эти предметы имели, как кубическую, так и цилиндрическую формы, но у всех их, я заметил, явное отверстие для динамика, забранное перфорированной пластмассой. Включая их в сеть, мы нажимали на кнопки. У аппаратов зажигались разноцветные лампочки, вспыхивали надписи, был слышен тихий шорох внутри. Наконец, один аппарат выдал музыку. Я догадался, что это что-то вроде проигрывателя или магнитофона, но в них отсутствуют несущие элементы.
А в этом, видимо остался. Удалось включить ещё один из 48. Без пояснений жреца атлантов, мы были здесь бессильны. Несколько приборов, скорее всего, были телефонами или рациями. Их тоже не удалось запустить. Пересмотрев половину имеющихся аппаратов, мы поняли, что сами, вряд ли разберёмся. Приняли решение, уговорить жреца прибыть к нам, хотя бы на время, чтобы научить работе на имеющихся приборах. Правда, если подумать, то нам уже ничего не нужно.
А получение нескольких моторов, уже являются сверхприбылью. Короче говоря, у нас имеется широкое поле деятельности. С имеющимися моторами, мы имеем возможность построить три самолёта, причём, один из них на 40-50 посадочных мест, другой на 20-25 и один на 10 -15. А с корабельными, оборудовать, по крайней мере два дредноута и три небольших, проекта «Аскольд». На 4-5 лет, наши верфи будут загружены. Себе я оставил 12 малогабаритных и 2 больших холодильника, одну зернотёрку, молоть муку, мощностью, примерно 1 тонну в час, не так уж много, но в работе поможет. Небольшая генераторная станция на 1200 квт, 2 насоса и 2 мотора. Оставил себе 4 батарейки из орихалка, все остальные передал в Воронеж и Маргелово.
Утром 2 ноября, я увёз Алексея на самолёте в Воронеж и, забрав ординарца, вернулся в Ростов. Алексей обещал закончить 10-ти местный самолёт к весне следующего года. В это же время будет построен новый корабль, несколько изменённой конструкции, типа «Аскольд». Он будет слегка больше, тоже катамаран, но чисто пассажирский. Нам понравились катамараны, которые имели гораздо меньшую осадку по сравнению с обычными кораблями, позволяющими проходить в местах, глубиной в полтора метра, при гораздо большей загрузке. К тому же, у них, почти отсутствовала качка. С монгольским игом, нам придётся ещё потерпеть лет 10-12.
Мы перевозим жреца на острова гуанчей
Ноябрь 1253 –апрель 1254 года. Жизнь вернулась в прежнее, неспешное русло. С утра до вечера занятия с юнкерами, кадетами, будущими педагогами. Мы приняли решение, обязывающее всех мальчиков в филиалах, проходить обязательное 7-ми летнее образование, затем поступать в кадетский корпус и с его окончанием, зачисляться в юнкерское училище. После училища, отслужив обязательные 3 года в армии офицером, каждому предоставлять право служить дальше или переводиться на гражданскую службу. Это решение должно было обеспечить нам, к 1265-67 годам, достаточное количество военнослужащих, чтобы выступить против Орды.
Ну, а после победы, мы безусловно, снизим свои требования. Очень требовались педагоги для деревни, и мы старались. Каждый филиал обязался выпускать ежегодно 50 педагогов. Ростов строился, расширяясь, захватывая всё новые земли. Наша деятельность сильно подрывала экономику Таны, лежащего всего в 20 км ниже нас, по течению Дона. Кроме того, пресечение потока русских невольников, подняло цены на них чуть ли не вдвое. Об этом, не преминули сообщить нам правители итальянских колоний в северном Причерноморье, и мы вынуждены были увеличить плату, чтобы невольники не уплывали в Европу.
С некоторых пор, встретить русского невольника на рынках Венеции, Генуи и других городов, стало исключительным явлением. Рабовладельцы переключились на валахов, молдаван, алан, черкесов, грузин, армян. Мы, совершенно равнодушно взирали на междоусобицы русских князей, пытающихся урвать кусок от соседей. Между тем, Литовское княжество продолжало расти, заглатывая земли полоцкого, туровского и других княжеств, лежащих рядом. Мы не вмешивались в их распри.
Крайне ослабленный ливонский орден, прекратил своё существование, сдав свои земли Миндовгу, коронованному Папой Римским за принятие католичества. В очереди на королевскую корону, стоял и Даниил Галицкий, заигрывающий с католиками и огрызающийся на монголов. Ему удалось разбить отряд монгольского темника, Куремсы и он начал выгонять баскаков, возомнив себя сильнее их. Ну а мы, дождавшись апреля, а с ним схода льда с рек, возобновили плавание в Гармене, возя туда и обратно отпускников.
У меня стояла задача, посетить жреца Аттабанеру, встретить на острове Фуэртовентура вождя гуанчей и получить от него сколько-нибудь малых батареек орихалка. Кстати, почему мы зовём эти острова их испанскими наименованиями? Это непорядок. Посоветовались с ребятами и присвоили Канарским островам, название «Острова Гуанчей». Как называть отдельные острова мы ещё не придумали, но мне поручили узнать, как их называют сами гуанчи.
В этот раз, мне предстояло выйти в океан на новом корабле, названном «Надежда». Этот корабль был несколько похож на корабли типа «Аскольд», но несколько усовершенствованном. На нём отсутствовали паруса, а мотор поставили из числа привезённых мной. Корабль удлинили и расширили на 3 метра, до размера 35 х 15. Между центрами гондол стало 9 метров, а сами гондолы увеличили в ширину и высоту.
Теперь высота гондол составила 4, 5 метров, это позволяло не черпать воду днищем, что сильно тормозило движение. Зато количество 4-х местных кубриков для матросов, довели до 60. С учётом офицерских кают, вместимость корабля довели до 250 человек, при экипаже в 25. Грузоподъёмность достигла 520 тонн. Корабль мог плыть незаметно, его не выдавали ни паруса, ни дым паровых котлов, а ещё почти отсутствовал шум. А вот скорость, довели до 22 узлов, то есть 40 км в час.
Итак, 18 апреля, я вышел из Ростова, держа курс на острова гуанчей. До Константинополя добрались с фантастическим результатом – 33 часа. Я взял с собой роту юнкеров, два взвода солдат второго года службы и 50 легионеров. В бухте Золотой Рог, на корабль сбежались смотреть сотни жителей и моряков. Все поражались, каким образом, корабль может двигаться? Я отправился во дворец императора и нашёл Иоанна III, больным. Ему нездоровилось, да и возраст уже за 60 лет. Прожитая жизнь, полная неурядиц и большого напряжения сил, давали о себе знать. В феврале этого года, он перенёс инсульт и ещё не отошёл от него, хотя лечение шло успешно. Зато ему удалось многое.
В его правление, Никейская империя достигла максимального могущества и богатства. Только в прошлом году, ему удалось разгромить войска Эпирского деспота Михаила II Ангела, вероломно напавшего на Никею, но быстро получившего по зубам и признавшим себя вассалом Иоанна. Все Балканы, и не только, трепетали перед могуществом возродившейся империи. Я застал императора, сидевшим в своей постели, где он раздавал поручения приближённым. Уделил время и мне, расспросив, куда я направляюсь на этот раз и, получив ответ, посетовал, что не может встать, чтобы выйти к пристани и поглядеть на наш корабль, о котором ему уже донесли.
Я выразил ему своё сочувствие и надежду, что он вскоре поднимется с постели. Кстати, у меня мелькнула мысль, а не дать ему поносить мой браслет? Но я тут же отказался от этой затеи. Пусть всё идёт так, как положено. Не хватало ещё разбрасываться нашим достоянием! Мы у себя договорились с товарищами – каждый носит браслет по году и передаёт следующему. У нас 4 браслета на 10 человек, выходит год, через полтора.
Император поднёс мне сюрприз, сообщив, что он подписал указ о передаче совету десяти, кроме уже имеющихся у нас земель, ещё и весь полуостров Синоп, с одноимённым городом, называвшимся «Регионом Катепаникионом Синоп», во главе которого, стоит кефалий Филон Умпертопуло. Император просил оставить его на этой должности, поскольку тот, до сих пор. очень хорошо справляется со своими обязанностями. Административно, мы будем подчиняться стратигу фемы Пафлагония, с которым будем решать все вопросы, связанные с безопасностью района.
Император надеялся, что у нас, со стратигом, наладятся добрые отношения, в чём и я не сомневался. Я горячо поблагодарил императора, от имени всего совета и обещал, что мы будем заботиться о благополучии и безопасности своей территории. Да, подарок был поистине царский. Город Синоп имел огромное стратегическое значение и фактически являлся главной цитаделью Никеи на протяжении от Амастриды до империи Трапезунд, более, чем на 400 км.
А в целом, под нашей властью, оказывалась область, площадью в 1500 кв. км., с населением до 25 000 человек. Видимо, император взвесил все за и против и, убедившись в нашей силе, с полным доверием, передавал нам защиту своих восточных рубежей. Надо сказать, я вполне разделял и одобрял решение Иоанна. Мы и в самом деле не дадим никому захватить эти земли. Получив бумаги, свидетельствующие о нашем праве на Синоп, я изменил своё решение сразу ехать в Атлантиду и решил наведаться в новые владения Совета.
С нашими новыми возможностями, до Синопа мы добрались менее, чем за сутки. Я, в сопровождении десятка легионеров, отправился в администрацию города и был остановлен стражей, стоящей перед входом во дворец кефалия. К этому времени, я уже довольно бегло говорил на латыни и, поэтому, без труда, объяснил стражникам свои полномочия, а вызванный для объяснения, начальник стражи, просмотрел мои бумаги и приветствовал меня глубоким поклоном.
Далее, он сопроводил меня до кабинета кефалия и постучав, вошёл впереди меня. Умпертопуло оказался импозантным мужчиной, лет 45, с чёрной бородой и усами. В кабинете находились несколько человек, стоящих перед сидевшим кефалием и внимающим его нравоучениям.
– В чём дело? –заорал он на нас. Офицер поклонился и, показывая на меня, сообщил, что из столицы прибыл большой начальник. Это несколько убавило спеси с кефалия, и он поднялся с кресла, рукой прогоняя стоящих перед ним. Подчинённые немедленно покинули помещение.
– Прошу прощения, – степенно заявил мэр Синопа. – С кем имею честь?
Я представился всеми своими титулами, выслушав которые, Филон изумлённо покачал головой, приняв почтительную стойку, со слегка склонённой спиной.
– Мне нужно собирать вещи? – спросил кефалий.
– Нет, – ответил я. – Продолжайте оставаться на этой должности. Император отметил ваши заслуги перед империей, и я считаю, что такой человек, как вы, отмеченный императором, просто должен оставаться на своём месте, продолжая служить на благо империи. Лицо кефалия разгладилось и он, судя по его виду, успокоился.
– Прошу вас посетить мой дом – предложил он, – я немедленно распоряжусь.
– Нет, спасибо – отказался я, и попросил его представить меня работникам городского муниципалитета. В течении 4-х часов я знакомился с работой органов самоуправления. Мне представили катепана Синопа – начальника береговой охраны. В Синопе имелся боевой флот из 12 галер. А вообще порт был весьма посещаемым и сейчас в нём находились 2 десятка купеческих кораблей.
Зашли в городскую управу, где меня уже знали, встречаясь со мной ежегодно, во время получения своих денег из налогов. Посетили местную тюрьму, где отбывали наказание несколько разбойников, причём двое ожидали смертной казни. Я прочитал их дела и согласился с приговором. Отказавшись от ужина с кефалием, я вернулся на корабль, и мы отчалили вечером, вернувшись в Константинополь 23 апреля. Не задерживаясь, продолжили движение и вскоре вышли в Средиземное море.
До островов Гуанчей добрались 3 мая. На следующий день к нам прибыл вождь Тексенери с десятком воинов. Я предложил ему отправиться с нами в Атлантиду. Вождь согласился и, оставив заместителя, взошёл на борт корабля с пятью телохранителями, и мы направились к Атлантиде, так я называл, последний клочок, этого громадного в прошлом, острова. Через 5 суток мы ступили на берег. Всю дорогу, вождь Тексенери знакомился с кораблём.
Я, пользуясь универсальным переводчиком, объяснял ему значение и устройство отдельных узлов и элементов, приборов. Вождь, в свою очередь, рассказывал мне легенды гуанчей. По его словам, гуанчи постоянно жили на островах, а не приплыли на них, в результате катастрофы. Зато на остров, однажды, прибыли их соплеменники из Атлантиды, возможно те самые, которым не нашлось места и женщин на уцелевшем клочке суши.
Запуганные катастрофой, вызванной достижениями науки, гуанчи выбросили все приборы, привезённые с собой атлантами, и утопили их корабли, чтобы трагедия не повторилась. Более того, они дали себе обещание, никогда не пытаться выходить в море. Таким образом, прибывшие атланты, найдя себе вторые половинки, остались жить на островах, постепенно забывая всё, чему они были научены.
Кстати, выбрасывая приборы, атланты вынимали из них красивые зелёные камешки, из которых позднее, изготовили себе ожерелья и амулеты. Одно время, камешки служили средством платежа между племенами, так что на острове они имеются почти у всех вождей, которых на острове пять. Но больших камней, вождь не видел. Видимо мне, сильно повезло, получить большой камень, возможно единственный на островах.
И не удивительно. Такие большие камни, могли предназначаться только для самых мощных установок, которые не могли попасть на острова. Скорее всего, нам придётся смириться с невозможностью продлить работу молекулярного преобразователя.
9 мая, во второй половине дня, мы вошли во двор жреца Аттабонеры. С нами шли 5 воинов гуанчей и 10 моих легионеров. Я предложил Тексенери свистнуть, чтобы вызвать Аттабонеру во двор, так как мне было неудобно входить без его разрешения. Вождь свистнул негромко. Что интересно, практически сразу, из дома послышался ответный свист, который заставил вождя и его людей напрячься. Свист повторился, но я явственно расслышал, что в свисте, проглядываются различные слова.
Наконец из дома вышел жрец. Все гуанчи рухнули на колени, склонив головы и скрестив руки на груди. Жрец подошёл к ним и поднял их на ноги жестом. Затем последовал беззвучный разговор, и вождь вновь встал на колени. Жрец погладил его по голове и плечам, видимо, благословляя. Вождь встал, глядя на жреца преданным взглядом. Жрец поздоровался со мной и пригласил всех в дом, предложив гуанчам поймать и зарезать барана.
Мы вошли в дом, и жрец повёл нас в зал, где мы уселись на стулья. Я велел своим легионерам, которые уже побывали здесь со мной в прошлый раз, показать гуанчам, где и как готовить мясо. Так что, мы остались втроём, но я почти сразу вышел, оставив вождя и жреца наедине, чтобы они смогли побеседовать без чужих ушей. Я помог включить печь, вынул из холодильника приправы, а гуанчи приготовили мясо по своему рецепту. На всё это ушло больше 2-х часов.
Но вот, еда была приготовлена, и я послал одного из гуанчей пригласить жреца с вождём на ужин. После ужина, мы вышли наружу и уселись на скамейках. Я набил трубку и закурил. Когда стемнело, жрец указал всем их спальные места и наконец заговорил со мной. Он поблагодарил меня за то, что я дал ему возможность пообщаться со своими соплеменниками и сообщил, что вождь приглашает его с собой на острова и обещает ему все блага.
Между прочим, он просит Аттабанеру, воспитать на островах новое поколение жрецов, чтобы старая религия не умерла с ним. Аттабонера колебался, но я начал уговаривать его принять приглашение. Поехав на острова, жрец возродит культ своих богов, а ещё и поможет гуанчам в развитии. Между прочим, я предрёк гуанчам истребление, от более развитых испанцев, через 250 лет. Жрец изумлённо взглянул на меня, спрашивая, откуда я могу об этом догадываться? Тогда я признался, что прибыл из будущего, чему жрец поверил, но крайне был этим удивлён.
