Kitobni o'qish: «Дом белого ворона»

Фальк Хольцапфель

Shrift:

Магия нового тысячелетия

Falk Holzapfel Millenia Magika – Das Vermächtnis der Raben

Перевод с немецкого О. Полещук

Печёное яблоко и не совсем свежая рыба

Единственное, что в Аркене ещё менее надёжно, чем автобусы, это уличное освещение.

Ариан наклонился к расписанию на автобусной остановке, но было слишком темно. Отчаявшись, он бросил испепеляющий взгляд на стоящий рядом газовый фонарь, который погас вскоре после того, как Ариан пришёл на остановку. В обычных обстоятельствах он вынул бы сейчас из кармана мобильный телефон, но слова «обычные обстоятельства» в Аркене так же уместны, как лук в пудинге.

Ну супер, пудинговое сравнение! Уже сказывается влияние Барнеби.

Ариан вздохнул, подумав о телефоне, с которым до всего можно добраться простым нажатием кнопки. С тех пор как они переехали в Аркен, телефон стал бесполезен. Здесь не было ни мобильной связи, ни Интернета, а зачастую, как доказывал погасший фонарь, даже и света.

Ариан попытался втянуть голову в плечи, а руки – поглубже в рукава куртки – и опять напрасно. Он мёрз. Ему было так холодно, что пришлось засунуть руки под мышки, а от его дыхания в воздухе образовывались облачка. По крайней мере ему так казалось: увидеть-то их он не мог.

Ариан решил идти пешком, чтобы в ожидании на морозе не лишиться каких-нибудь частей тела: они ему наверняка ещё пригодятся. Он зашагал, а в голове промелькнули слова Бьорна, которые ему нередко доводилось слышать при переезде: «Если тебе холодно – значит, ты просто слишком медленно двигаешься».

Его не удивляло, что огромному соседу тёти никогда не было холодно: как-никак тот весил в четыре раза больше, ездил на прогретом мотоцикле, и ему не приходилось до восхода солнца топать по замёрзшему Аркену.

Если бы хоть снег прошёл… Снег отражал бы скупой свет фонарей, и дорогу было бы лучше видно. Но до сих пор не упало ни снежинки – зато землю затянул слой коварного льда, который требовал от Ариана полной концентрации. Он осторожно продвигался по скользким булыжникам, аккуратно ставя одну ногу перед другой.

Не вырви его Джес из постели без всякого предупреждения, он бы наверняка подумал о том, чтобы захватить с собой перчатки. Но его слишком занимал вопрос, что ей понадобилось от него в это время суток.

«Встречаемся у старого вокзала. Через час!»

Только это и прошептала ему на ухо юная ведьма, внезапно возникнув ночью рядом с ним. Ему пришлось трижды повторить её слова, прежде чем она наконец удовлетворённо кивнула. Разумеется, он чувствовал себя в тот момент слишком уставшим, чтобы спросить, с чего бы ему до рассвета и в такую холодину тащиться по улице к этому месту встречи.

Тем настойчивее он задавался этим вопросом сейчас. Это же полная нелепица! Почему вдруг старый вокзал, откуда давно уже не ходят никакие поезда? Да ещё ночью! И прежде всего: ему-то там что делать?

Поскользнувшись, Ариан потерял равновесие и едва успел ухватиться за дерево на аллее.

Он перевёл дыхание. Если так пойдёт и дальше, живым ему до вокзала не добраться. Но делать нечего, нужно идти. И тут, когда он рисовал в своём воображении, как закончит жизнь, превратившись по дороге в ледышку, мимо него вдобавок ко всему проехал автобус второго маршрута.

Вот наконец-то и ворота в старый город, где благодаря множеству фонарей значительно светлее. Ариан прошёл в ворота, поплёлся по улице до Рыночной площади и обнаружил, что первые аркенцы в этот ранний час уже устанавливают свои лотки. Стало быть, он не один такой сумасшедший уже на ногах.

Ариан к этому времени уже несколько недель прожил в Аркене и вообще-то очень хорошо здесь ориентировался. Услышав об «инсульте» тёти Лии, его мать довольно быстро согласилась перебраться к ней с Арианом и его младшей сестрой, и теперь они все вместе жили на Ясеневой аллее, в доме под номером двадцать шесть, где хватало место всей семье. Будь на то воля Ариана, для Эккарта, разумеется, места бы не хватило. Но своего спутника жизни мать, увы, тоже взяла с собой в Аркен. По счастью, он быстро нашёл место редактора в «Зеркале Аркена» и был так занят, что действовал Ариану на нервы лишь от случая к случаю.

Так они в этом году впервые справили день рождения Ариана здесь и вместе с тётей Лией. Как и положено, с домашними пирогами, с вызывающими тягостную неловкость песнями и с ещё более постыдными подарками. Подарку Эккарта, новому смартфону, он и впрямь вряд ли мог порадоваться. Эта штуковина работала в Аркене ещё хуже, чем его старый телефон, и была практически бесполезной. Зато Ариан раздобыл старую карту города, которую теперь всегда таскал с собой.

Чтобы добраться до старого вокзала, ему требовалось всего лишь, пройдя от Рыночной площади вдоль городской стены, отыскать глазами высокое здание с просевшей крышей.

Конечно, помоги ему Кошка, это было бы ещё проще. От кошачьих глаз мало что укрывается в темноте. Но, как это часто случалось за последние недели, его «духовный вождь», как называл его Барнеби, или «безответственный мучитель», как выражался сам Ариан, отсутствовал. Если бы только вместе с ним исчезли и кошачьи сны…

Ариан споткнулся о вывалившийся из мостовой булыжник, и пальцы отозвались болью, убеждая его, что ещё не отмерзли. Пытаясь сохранить равновесие на одной ноге, чтобы потереть ноющую ступню, он наконец увидел перед собой обветшалую крышу вокзала и, свернув в кривой переулок и ловко уклонившись от уличного рождественского украшения, тяжело зашагал к большой площади, не такой пустой, какой ей полагалось быть в этот час.

В свете газовых фонарей Ариан разглядел два силуэта. Одним была Джес, другой тоже показался ему знакомым.

Всю дорогу он размышлял, что первым делом выскажет Джес.

«Ты забыла, что все, кроме ведьм, вполне могут замёрзнуть насмерть?!»

Нет, слишком театрально.

«Чудесно, что последние недели без похищений, пожирателей и войны с гулями показались тебе слишком скучными. А я вот ничего не имею против скуки, тёплой постели и сна!»

Хм, слишком едко.

Но времени, чтобы подходящим образом отреагировать на ночную атаку Джес, у него не оказалось.

– Ариан, мы ждём уже целую вечность! Почему ты не поехал на Красной Молнии?

Ариан был слишком ошеломлён, чтобы ответить. Что, Джес действительно на него наезжает?! И непременно нужно было упоминать про этот подарок ко дню рождения?!

Стоящий рядом с Джес поднял руку, и при свете фонаря Ариан его узнал. Гуль Арвид, король нижнего города, предупредивший их перед нападением обречённых. Раны его явно зажили, но по лицу было видно, что последние недели оказались для него непростыми. Кожа казалась ещё бледнее, почти белоснежной. Зато залатанная одежда при слабом освещении бросалась в глаза значительно меньше.

– Ко дню рождения Ариан получил от Бьорна удивительно классный подарок, – с готовностью пояснила Джес.

– Удивительно классный? – Ариан засомневался, не издевается ли она над ним. – Удивительно только, что Бьорн считает, будто я на него сяду.

– Да ладно, Ариан, – покачала головой Джес. – Знаешь, сколько Бьорн трудился над этим велосипедом? Он даже покрыл его для тебя свежим лаком. И на нём ты прекрасно можешь выполнять поручения магестры.

– И что прекрасного в работе мальчиком на побегушках? Ведь свободное время мне так и так приходится тратить на домашние задания. Именно на те, которыми меня заваливает тётя Лия! А теперь я должен ещё и книги развозить?! – Ариан тяжело вздохнул. – Вдобавок эта штуковина похожа на результат неудачного скрещивания морозильной камеры с трёхколёсным велосипедом. Кому, скажите, нужен велосипед с тремя колёсами и багажником? Да к тому же он ещё и красный, словно и без того недостаточно заметен.

Арвид усмехнулся:

– Закажу-ка, пожалуй, у магестры несколько книжек, чтобы увидеть его. В нижний город ты тоже развозишь?

При мысли о том, чтобы ещё раз спуститься в населённые гулями туннели нижнего города, Ариана зазнобило.

– С радостью подарю этот велосипед тебе: у вас внизу красный цвет наверняка не будет так бросаться в глаза, – сказал он.

– Ты бы получше обдумывал, что предлагаешь, Ариан, – с улыбкой парировал Арвид. – Мы, нижнегородцы, берём всё, что можем достать, и находим применение для всего, что уже не нужно вам здесь, наверху.

Ариан и правда знал, что жизнь у гулей нелёгкая. Он видел, каким металлоломом там торгуют. Подарок, который он получил на день рождения, внизу наверняка был бы чем-то особенным. Чтобы сменить тему, он спросил:

– Джес, может, теперь всё-таки объяснишь, зачем посреди ночи вызываешь сюда, подвергая риску умереть от переохлаждения?

Джес окинула взглядом площадь перед вокзалом и тёмные кривые улочки, словно кого-то высматривала. Но среди фахверковых фасадов лишь покачивались металлические вывески ещё закрытых магазинов. Она фыркнула.

– Вообще-то я собиралась с этим подождать, когда он придёт. Но, очевидно, он умудрится прийти ещё позже тебя, – она указала на Ариана собственноручно связанной варежкой. – Магестра, то есть твоя тётя, с тех пор… – она поискала подходящее слово, но затем лишь покачала головой, – с тех пор как произошёл тот несчастный случай, уже не та, что прежде.

Ариан вскинул бровь. Все заметили, что его тётя в тот вечер постарела на несколько десятков лет. И они с Джес много раз говорили об этом.

– Ариан, дело не только в том, что она до времени состарилась. Она слабеет. Она всё ещё могущественная ведьма, защищающая Аркен. Но теперь ей нужно больше сил для себя самой.

Ариан кивнул. Он вспомнил трясущиеся чашки в руках тёти, книги, внезапно падающие на пол, и что с недавних пор она стала спать днём.

– И что ты предлагаешь?

– Мы должны немного разгрузить её.

– Но мы же и так это делаем. В конце концов, мы с мамой специально переехали сюда, мама помогает ей в книжной лавке, а я развожу книги.

Ведьма выдохнула в ночь облако пара:

– Да, Ариан. Но этого недостаточно. Обязанности твоей тёти не в том, чтобы продавать книги, а в том, чтобы защищать Аркен.

Ариан потёр руки, согревая онемевшие пальцы:

– И по-твоему, мы должны защищать Аркен вместо неё? – Он смотрел на Джес, но ответил кто-то другой:

– Мы позаботимся о мире.

Они и не заметили, как к ним вразвалочку подошёл низкорослый человечек. Нижнюю часть лица полностью скрывала лохматая борода, а верхняя исчезла под свалявшейся вязаной шапкой. Казалось, он надел на себя всю одежду, какая у него была, и его ни капли не смущало, что на ногах у него разные сапоги.

– Барнеби, ну наконец-то! Уже полчаса прошло с назначенного времени, – сердито сказала ведьма, в то время как оборванец смачно вгрызся в яблоко.

– Да ну, пунктуальность слишком переоценивают. Она лишь для тех, кому нечем заняться.

– Пунктуальные невежливы, – добавил Ариан, – потому что ставят в неловкое положение тех, кто непунктуален. Поэтому вежливые опаздывают. – Это был первый урок, который преподал ему Барнеби.

Ежиный шаман широко улыбнулся – то ли озадаченно, то ли горделиво. Выудив из кармана яблоко, он бросил его Ариану.

– И по этой причине, – он указал коротеньким пальцем в сторону Джес, – яблоко достаётся Ариану, а не тебе.

С вызовом улыбнувшись Джес, Ариан откусил от яблока.

Джес лишь покачала головой и прокашлялась:

– Теперь, когда мы все собрались, нужно обсудить нашу тактику. Важно действовать осторожно и взвешенно. – Она взглянула на Барнеби, который смотрел на неё так, словно она провозгласила, что пудинг – это вкусно.

– Э-э-э… тактика? – спросил Ариан – Что ещё за тактика? Мы здесь вообще зачем? Я…

– Чепуха! – прервал его Барнеби. – У нас нет времени на такие мелочи. Скоро взойдёт солнце, и тогда откроется ларёк с печёными яблоками, а я не хочу это пропустить. – И он зашагал на своих коротких ножках в сторону вокзала, а Джес тут же припустила за ним.

Арвид потянул Ариана за собой по сумеречной привокзальной площади. Заметив вопросительный взгляд мальчика, он принялся объяснять.

Чем больше Арвид рассказывал, тем сильнее Ариану хотелось повернуть назад. Когда они наконец нагнали ежиного шамана с ведьмой, Ариан уже глубоко сожалел, что вылез из постели. У него зуб на зуб не попадал, причём не только от холода.

– Вы серьёзно? – спросил он, округлив глаза. – Гули, которые вместе с Латит напали на оборотней, ушли из нижнего города и обосновались здесь, на старом вокзале? – Он во все глаза смотрел на остальных. – И нам нужно провести с ними переговоры и заключить пакт, пока не взошло солнце и Арвид не получил ожоги? – Ариан недоверчиво покачал головой. Эти трое что, забыли, что случилось тогда в лесу? У него всё ещё стояли перед глазами громадные обречённые, переворачивающие машины в Аркенском лесу.

Арвид, склонив голову набок, медленно кивнул:

– Да, вкратце так.

Джес успокаивающе подняла руки в варежках.

– Можешь не волноваться. Говорить буду я. Я всё подготовила и записала, – она похлопала по книжечке, которую всегда носила с собой. – Тебе нужно просто слушать, чтобы понять, о чём должна позаботиться твоя тётя. Латит и другие гули – не только на вокзале, они передвигаются по округе, их видели даже на ярмарке. К тому же то и дело возникают проблемы с нижнегородцами Арвида, не говоря уж об оборотнях. Это нужно прекратить, иначе наcторожатся даже добродушные аркенцы! А магам не стоит привлекать повышенное внимание черпаков. Теперь, когда твоя тётя и завеса ослаблены, все мы и без того в опасности!

Ариану внезапно захотелось оказаться где-нибудь далеко, в то время как остальные согласно закивали.

– Так чего же мы ждём? – спросил Барнеби и тут же заколотил в ворота.

– Говорить предоставьте мне! – велела всем Джес.

Обе створки ворот со скрипом отворились, и на них пахнуло прогнившими балками, застоявшейся водой и походным костром. Кое-где загорелись керосиновые лампы и костерки. Сопение и шарканье однозначно давали понять, сколь многие из нижнего города решились последовать за Латит.

Двое вооружённых самодельным оружием гулей, отойдя в сторону, дали посетителям войти. Дополнительно зажжённые лампы открыли их взглядам временный лагерь. Сквозь дыры в крыше падал свет звёзд. Над железными бочками, в которых горел огонь, на верёвках висели рыбины. В одном из составленных из торговых тележек стеллажей лежали горы банок с консервами. Вокруг поддерживающих крышу колонн были сложены поленья. И повсюду из тьмы сверкало множество устремлённых на них глаз. Из глубины здания прорывалось невнятное бормотание.

И где только эта Кошка, когда она так нужна?! «Именно сейчас было бы неплохо видеть в темноте», – подумал Ариан. Да хоть бы просто услышать этот скучающий наставительный голос, всегда отвечающий вопросом на вопрос. Он прислушался к себе, но ничего, кроме собственного беспокойного сердцебиения, не услышал.

Факелы приблизились, и другие гули проводили их в глубь здания. К ним направилась какая-то женщина с деревянным молотком в руке. Ариан вздрогнул – но она, пройдя мимо, принялась стучать по чему-то похожему на узкое каноэ. Когда они проходили под рыболовными сетями, он понял, как гули утоляли голод.

Наконец их группу провели в помещение под перроном, где прежде находилось, должно быть, какое-то бистро. На закреплённых столах и мягкой мебели с лопнувшей обивкой сидели несколько гулей – они выглядели более сильными и откормленными, чем те, из нижнего города. Ариан с горечью осознал, насколько глубоко в здании они оказались. Выйдут ли они наружу, теперь полностью зависело от доброй воли гулей.

Постепенно глаза его привыкли к полутьме, и Ариан разглядел на стенах усеянные пятнами плакаты с рекламой бургеров и бесцветной картошки фри. Под межэтажным перекрытием раскачивались керосиновые лампы, а на одном из столов лежали разделанные рыбины.

А потом он увидел её.

За прилавком стояла Латит, гулиха, которая напала на него тогда в лесу. Опершись обеими руками о стол, она изучала план города, – совершенно такой же, как тот, что был у Ариана.

– Так вы, значит, и правда пришли, – произнесла она вместо приветствия, заглянув в глаза каждому из вновь прибывших. Скользнув взглядом по Арвиду, она скривила губы. – Мы ведь уже знакомы, вышнегородцы. – Она провела пальцем по шраму от ожога у себя на лице.

Ариан окаменел.

Стало ещё тише, чем прежде. Гули схватились за оружие. Барнеби угрожающе заворчал. Ариан увидел, что на лицо низенького человечка ложится серебристый туман, медленно сгущающийся в голову зверя. Он знал, что это видно только ему, но исходящая от взъерошенного человечка опасность, похоже, не ускользнула и от гулей. Латит резко выпрямилась:

– Без паники, вышнегородец! С тобой ничего не случится. Сегодня нам нужно обсудить более важные вещи, чем прошлое. Но я не забыла, что случилось той ночью, Ариан Аконит.

Ариан ещё не успел отреагировать, как встрепенулась и Джес. Держа в руке открытую книжечку, она принялась читать:

– Латит, я говорю от имени магестры Аконит, чтобы заключить с тобой договор. Такой, который принесёт мир и безопасность всем жителям Аркена.

Гулиха буркнула что-то себе под нос, и во тьме блеснули её зубы:

– Мне всё равно, кто тебя послал. Мне всё равно, кто ты, ведьма. Я точно знаю, чего вы от нас хотите. Но мы останемся в верхнем городе. Мы не станем больше подобно крысам прятаться в туннелях!

Косой взгляд на Арвида не принёс желаемого результата. Король гулей лишь холодно смотрел на неё.

Немного помедлив, Джес вытащила из книжечки какие-то листки бумаги:

– Здесь у меня несколько списков с важными пунктами, по которым мы должны прийти к согласию, если вы хотите остаться в Аркене: ограничение мест пребывания, ограниченное право проживания, меры по обеспечению питанием и оборудованием, основные принципы городского регламента…

Барнеби протиснулся мимо неё и, закинув в рот остатки яблока, вытер липкие пальцы о прилавок:

– Вы остаётесь на вокзале, но оставляете в покое рынок и всех жителей Аркена.

Латит кивнула:

– Согласна. За это нам будут принадлежать вокзал и все окрестные переулки. И мы получим право ловить рыбу в Полноводном озере и продавать улов на рынке.

Барнеби склонил голову набок:

– Хорошо, но передвигаться по верхнему городу и торговать вы сможете только в пасмурные дни или по ночам. И вы никому не должны говорить, кто вы.

– Мы и не собираемся, – согласилась Латит.

– Вы оставите в покое нижнегородцев и получите право посещать наши края только по приглашению, – подал голос Арвид.

– И каждый из вас, кто начнёт превращаться в обречённого, будет отправляться в запломбированные туннели. Если хотя бы один обречённый появится в городе – вас всех вышлют из Аркена, – уточнила Джес.

Латит поколебалась. Взгляд её блуждал по собравшимся гулям. Наконец она кивнула:

– Договорились! – Она схватила руку потрясённой ведьмы и пожала её.

Ариан переводил взгляд с Латит на Джес и обратно. Всё прошло явно быстрее, чем ожидалось, подумал он. Не слишком ли быстро? От него не укрылось, как посмотрела на него Латит, отпустив руку Джес. Это был оценивающий взгляд… такой, каким окидывают не слишком свежую рыбу.

Барнеби от души зевнул, явив всем присутствующим картину, от лицезрения которой они бы с радостью отказались, и, хрустнув пальцами, отодвинул одного из гулей в сторону, хотя не доставал им и до груди:

– Ну, значит, решили. Я иду к тебе, печёное яблоко!

«Лисы», «Волки» и зомби

Клочья мглистого тумана неохотно отступали за стволы пихт и лип. На иголках собиралась утренняя роса. В развилке сучьев дремал енот, пока его что-то не всполошило: раннее утро в Аркенском лесу прорезал рёв какой-то машины. Мерцая в дымке, приближались два огня. Енот бросился искать спасения выше, в кроне дерева, а по дороге под ним протарахтел школьный автобус. Как всегда по рабочим дням, он, покачиваясь, двигался сквозь вездесущий аркенский туман. На каждом ухабе пахнущие затхлостью сиденья выплёвывали в воздух облачка поролона. Звуки, издаваемые при этом автобусом, звучали просьбой о спасении.

Мерле не сомневалась, что машине не даёт развалиться только тысяча жвачек, оставленных здесь многими поколениями школьников. Она зябко поёжилась и поглубже надвинула на лоб шапку. Как же здесь холодно! И дело не в том, что не работало отопление – в этом древнем средстве передвижения его никогда и не было. Мерле рукавом расчистила на заиндевевшем от мороза окне маленький «глазок». Чем целую вечность плыть по Аркену в школьном автобусе, она с гораздо большим удовольствием трусила бы сейчас по лесу на Бильбо. По утрам она всегда первой садилась в автобус, а после уроков выходила из него последней. На спине тяжеловоза она бы не только добиралась быстрее, но прежде всего ехала бы в одиночестве. Она взглянула на взлохмаченную каштановую шевелюру наискосок перед собой. Титус Коста жил почти так же на отшибе, как и она, поэтому оба какую-то часть пути нередко оставались в школьном автобусе единственными пассажирами. И всё же, хотя сегодня она ехала в школу впервые за долгое время, он, войдя в автобус, не сказал ей ни слова и, глядя сквозь неё, плюхнулся на сиденье в соседнем ряду. С тех пор он сидел неподвижно, не отрываясь от окна, как если бы снаружи разыгрывалось что-то потрясающее. Кто бы ни садился в автобус, Титус никогда не поворачивал голову и не произносил ни слова. Мерле, ещё глубже втянув руки в рукава, делала то же самое. Она сосредоточила взгляд на городских окраинах. Мороз и иней превратили деревья и кусты в ледяные скульптуры. В такой мороз время тянулось медленнее, словно зимой дни на час или два длиннее, чем летом. То, что и тёмные ночи из-за этого становились длиннее, её совершенно не смущало. Подышав на стекло, она высвободила пальцы из рукава и принялась рисовать на окне разные фигуры. Несмотря на огрубевшую кожу на кончиках пальцев, холод она ощущала. Пальцы рисовали изогнутые линии и круги, а она думала о Джес и её книжке для записей, страницы которой были заполнены филигранными пересекающимися узорами. Мерле знала, что они не просто для красоты. Она чувствовала силу, мерцающую в изящных значках. Вот бы и ей уметь применять эту силу! Как бы это изменило её жизнь…

Скрестив руки на груди, она втянула голову в плечи. Может, ей повезёт, и автобус просто проедет мимо следующей остановки, или окажется, что Рафаэль и другие заболели или – что ещё лучше – их забрали инопланетяне. С надеждой она осторожно взглянула из-под шапки в окно, и красные кончики её синих волос качнулись в такт мотору. Автобус замедлил ход. Из тумана выступили трёхэтажные дома рядовой застройки, фасадам которых уже несколько сотен лет. Со свистящим звуком автобус остановился. Чтобы не скатиться с сиденья, Мерле пришлось опереться о спинку. Послышалось дребезжание, сопровождаемое глухим хлопком открывающихся дверей.

Никто не вошёл. Неужели ей сегодня действительно везёт? Сейчас двери закроются.

И тут она услышала голос, по которому за последние недели совершенно не скучала:

– Мифус, почему, когда эта колымага открывает двери и я вижу тебя, каждый раз воняет, как на раздаче одежды нищим?

В дверь просунул голову парень. Короткие чёрные волосы сбриты по бокам, а остальные с большими затратами времени и геля уложены в аккуратную причёску. Парень вошёл в автобус, словно тот был его собственностью. За ним по пятам проследовали двое других. Остановившись рядом с Титусом, он пнул ногой сиденье:

– Эй, Мифус, я с тобой разговариваю! Не знаешь, почему здесь так воняет? Может, ты опять во что-то вляпался или совсем отказался от душа даже раз в месяц?

Его дружки придурковато заржали.

– Отвали, Рафаэль, – вяло откликнулся Титус, продолжая смотреть в окно.

Мерле знала, что сейчас будет. С тех пор как она летом ¹ впервые пришла в школу новенькой, эта игра повторялась почти каждый день. И в том числе именно поэтому она ненавидела ездить в школу на автобусе. Рафаэль станет цепляться к поношенным вещам Титуса, его непричёсанным волосам и ко всему, что только взбредёт ему в голову, пока они наконец не доедут до школы.

– Впрочем, ты прав, Мифус: значение гигиены сильно преувеличено. Я действительно могу понять, что ты лучше сэкономишь на шампуне и геле для душа, чтобы выложить эти деньги за крутую стрижку. Или ты просто прицепил к голове скрепками раздавленного машиной сурка?

Дружки Рафаэля покатились со смеху, захихикали и другие ученики. Мерле ненавидела их за это.

Титус промолчал. Он сидел неподвижно, и ничто, казалось, его не задевало. Но Мерле заметила, как на скулах у него играли желваки.

Водитель мельком взглянул в зеркало заднего вида, но вмешиваться он бы не стал. Он никогда этого не делал. Рафаэль со своими дружками продолжал отпускать комментарии по поводу поношенных шмоток Титуса, пока им это явно не наскучило и они не принялись высматривать очередную жертву. И Мерле знала, кто станет этой жертвой.

– Ой, смотрите-ка, кто тут снова объявился. Где господин Мифус – там недалеко и госпожа Лошадиная какашка. – Рафаэль ухмыльнулся друзьям, причёски у которых были в точности такие, как у него, только волосы светлее. Мерле наблюдала за их отражением в оконном стекле. Крысоморда и Дурошлёпа невозможно было встретить одних. Следуя за Рафаэлем словно пришитые, они всегда были с ним неразлучной троицей. Кроме шаблонной стрижки они копировали и почти всё остальное. Одинаковые красные спортивные куртки «Аркенских лисов», одинаковые замшевые сапоги, одинаковые тяжёлые золотые цепи, одинаковая тупая ухмылка.

– Эй, Раф, я думаю, Вонючка и Лошадиная какашка – парочка! – воскликнул Крысоморд.

Трое парней загоготали во всё горло. Мерле упорно смотрела в окно.

– Да её мерин обревнуется, если узнает, – попытался поддать жару Дурошлёп.

Теперь троица разошлась вовсю. Заговорщицки, но достаточно громко, чтобы все услышали, Рафаэль, наклонившись к Титусу, спросил:

– Ну, Мифус, расскажи же… как тебе гуляется с зомби?

– Зомби? – удивился Крысоморд.

– Ты разве не в курсе, Вик? – Рафаэль говорил так громко, что его наверняка слышали все в автобусе. – У госпожи Лошадиной какашки новое хобби. Мифуса и навоза ей уже недостаточно. Теперь она ошивается по кладбищам и выкапывает трупы.

По автобусу пронёсся шёпот.

Проклятье. Мерле опасалась, что когда-нибудь пойдут слухи, что она репетирует на кладбище. Она выбрала это место просто потому, что там никто не нарушит её уединения. Но, похоже, настолько одинокой, как ей казалось, она там не была. И не важно, откуда об этом узнал Рафаэль – теперь об этом знали все, и это ещё сильнее отравит Мерле время, которое она должна проводить в школе. Выбора у неё не было: теперь оставалось только одно.

– Раффи, тебе снова гель под черепушку затёк? Ты ведь тут козлишь только потому, что продул пробную игру! – Она ухмыльнулась. – Наверное, стоило чуть больше времени проводить на льду и чуть меньше – перед зеркалом. А если тут кто и воняет, так это двое засранцев, которые постоянно лижут тебе задницу.

Какую-то секунду было слышно лишь скрип резины и тарахтенье мотора. Друзья Рафаэля машинально чуть отпрянули от него. Водитель автобуса чуть дольше задержал взгляд в зеркале дальнего вида. Несколько девчонок на заднем сиденье захихикали. Мерле показалось, что в оконном стекле она заметила мимолётную улыбку Титуса.

– Что ты сказала, Зомби?! – Рафаэль шагнул к ней – и в эту самую минуту автобус затормозил, и Рафаэля швырнуло вперёд. Когда двери со щелчком открылись на этот раз, Мерле увидела то, что обрадовало её гораздо больше: в автобус, устало улыбаясь ей, вошёл Ариан. За ним последовали и другие ученики, оттеснив от Мерле Рафаэля и его дружков, но в глазах у тех явно читалось: ты у нас ещё попляшешь.

Ариан тяжело плюхнулся на сиденье рядом с Мерле. Она изо всех сил старалась скрыть, как рада его видеть, и поэтому подчёркнуто безразлично спросила:

– А почему ты не ездишь на своей Красной Молнии?

Ариан потрясённо взглянул на неё и, вздохнув, сдул со лба прядь волос:

– Ох, и ты туда же! Да я бы скорее поскакал в школу на твоём коне, чем поехал на этом гигантском трёхколёсном велосипеде.

Мерле сомневалась, стоит ли расценивать его слова как комплимент. Красную Молнию она не видела, но Джес очень подробно описала ей этот грузовой велосипед.

Она тайком разглядывала Ариана. Тёмно-каштановые волосы спадали ему на лоб. Засунув руки в карманы куртки, он буквально трясся от холода. Увидев, как он дышит в сложенные лодочкой ладони, она молча протянула ему свои тёмные шерстяные митенки, которые выменяла на рынке. На секунду ей показалось, что он их не возьмёт, но он всё-таки взял, натянул их и, блаженствуя, потёр руки. Может, ей только послышалось, что он прошептал «спасибо», но, глядя в окно, она улыбалась.

Не успев с рёвом тронуться, автобус резко затормозил, и водитель впервые разразился проклятьями.

– Что там такое? – поинтересовался Ариан, наклонившись к Мерле, чтобы лучше увидеть происходящее за окном. От него пахло морозом и яблоками.

Мимо автобуса, опасно маневрируя, промчались подростки на велосипедах. Колёса были едва ли с палец толщиной. С них было снято всё, кроме самого необходимого. Не было даже переключателей передач, и тормозить приходилось, крутя педали в обратную сторону. Нестись на таких колёсах по замёрзшим улицам Аркена представлялось чистым самоубийством. На рюкзаках за спиной у подростков были нашивки оборотней, а на некоторых велосипедах закреплены хоккейные клюшки. Оборотни представляли собой не только группу защитников природы, выступающую против охоты в Аркенском лесу, но и одну из хоккейных команд Аркена, грозного соперника «Красных лис». И Мерле симпатизировала им только из-за гада Рафаэля.

Оттолкнувшись от автобуса, чтобы разогнаться ещё быстрее, некоторые подростки взвыли наподобие волков.

– Эти колёса… – начал Ариан и тут же опять умолк: что-то привлекло его внимание. Мерле проследила за его взглядом. Девушка с огненно-рыжими волосами, объехав на своём велике две машины, едва успела проскочить перед автобусом и умчалась за остальными.

Лишь спустя время Ариан заметил, что почти улёгся на Мерле, и, пробормотав «прости», вернулся на свое сиденье.

Чтобы прервать наступившую тишину, Мерле спросила:

– Как здоровье тёти?

Ариан ответил не сразу:

– С ней всё хорошо. Мама помогает ей в книжной лавке, чтобы она оправилась от… – он уставился в пол. – Ну, ты понимаешь. От того, что случилось в Ротенбахе.

Разве Мерле могла такое забыть! Она молча кивнула.

– А… э-э-э… как твои дела? Тебя ведь долго не было, – немного помолчав, спросил Ариан.

1.В Германии учебный год может начинаться в августе. (Примеч. ред.)