Kitobni o'qish: «Янычар, или Жертва междоусобия»
Зарево пожара золотило черные тучи, носившиеся над Царем-градом, и отражаясь в тихих струях Босфора, светлую воду уподобляло огненной лаве; пламя с треском пожирало жилища смиренных граждан, и волнами переливаясь по кровлям, угрожало превратить в пепел гордую столицу Востока. Черный дым, виясь клубами, оседал, расстилался по земле, или вдруг поднимался на воздух и столпами возносился к облакам. Ветер внезапными порывами раздирал черную завесу дыма и облаков, и обнажал луну, которая, как кровавое пятно, светилась на небе, к ужасу суеверных мусульман. Земля стонала от грома истребительных орудий, воздух сотрясался стонами несчастных жертв, воплями неистовых воинов и граждан, с остервенением стремившихся на растерзание друг друга. Шипение ядер, свист картечей и пуль, звон сабель тревожили слух и приводили в содрогание сердца. В сем адском шуме и волнении громко раздавались восклицания: «Смерть янычарам2, гибель мятежникам, проклятие злодеям!»
Гассан, янычар отборной орты3, воин, поседелый в бранях, в это время был ранен пулею на Эншайдане4, где он с товарищами своими сражался против ненавистных им сейменов5. Гассан, быв свидетелем истребления своей орты, спасался бегством по уединенной улице, влача за собою юную дочь свою Зулему, которая, подобно голубице, изгнанной пламенем из тихого гнезда, с трепетом следовала за отцом своим. «О дочь моя! – сказал Гассан, – силы оставляют меня, я истекаю кровью. Что будет с тобою, сиротою несчастною?» – «Что богу угодно», – отвечала со вздохом Зулема, сорвала с себя покрывало (в первый раз вне гарема) и крепко перевязала раненую руку отца своего.
«Вот дом моллы6, старого моего друга, – сказал янычар. – Слуга Магомета не откажет в помощи верному его поклоннику и своему другу». Гассан постучался у дверей. – «Кто там?» – спросил голос за дверью. Гассан узнал голос моллы и отвечал: «Несчастный, просящий пристанища». – «Дом мой – дом несчастных, – сказал молла, – но в грозное время двери его отворяются только для людей, известных хозяину. Кто ты таков?» – «Друг твой Гассан». – «Не хочу знать твоего имени! – сказал молла, – отвечай: янычар ли ты или мусульманин?»7 – «И то и другое». – «Неправда: янычары преданы проклятию Фетфою Муфтия8 и властию Халифа Правоверных, – сказал молла; – они объявлены врагами исламизма и осуждены на смерть. Отрекись от звания янычара, и дом мой будет твоим убежищем – или ты найдешь смерть у порога, на котором стоишь теперь.» – «Не отрекусь от звания прославившего Ислам; будь ты сам проклят, вероломный!» – сказал Гассан и удалился. Пуля просвистела над головою Зулемы и пробила чалму янычара. «Боже, умилосердись над нами!» – воскликнула устрашенная Зулема.
