Эсхил. "Персы". История, становящаяся мифом прямо на глазах. Сам драматург и его зрители участвовали в сражении при Саламине. Но на сцене они видели именно то, чего в реальности видеть не могли. В пьесе вообще нет ни одного эллина. Только поверженный царь Ксеркс и его мать Атосса, только тень царя Дария да гонец. О Саламине говорят лишь вещие сны, надрывный плач хора, полный ужаса рассказ гонца. И реальная битва превращается в подобие легенд о Трое. Через Геллеспонт Ксеркса ведет демон, демон недобрый, ибо он увлекает персов на погибель. И поражение персидского флота - не плод гениальности Фемистокла, но кара богов дерзкому смертному царю, пожелавшему сравниться с ними могуществом. "Прометей прикованный" рассказывает совсем об ином мире. Зевс - справедливый бог, растоптавший гордыню Ксеркса? Да, но он же - тиран и садист, мучающий Прометея за любовь к смертным. Ужасна первая сцена, в которой Гефест вынужден сковать своему другу руки, бока, голени, пронзить грудь. Ужасен Зевс, который этого требует. Но гордого, несломленного Прометея недостаточно, чтобы показать деспотизм царя богов - и на сцене появляется Ио. Прометей мятежник, и он сам не оспаривает свою судьбу. Ио страдает потому, что вызвала любовь Зевса. За это она изгнана из родного дома, превращена в корову, доведена до безумия. "Не находите ль, что царь богов во всех своих деяниях равно жесток?" Софокл. "Эдип-царь". Трагедия, которую в древности считали совершенной. После Эсхила видно, как усложняется сюжет: здесь и тайна рождения Эдипа, и тайна убийства Лая, и интриги Креонта. И сам Эдип, герой и чудовище одновременно. Он благороден и мудр, но обречен нарушить законы людей и богов. Он навлекает проклятие на себя и на Фивы, но он при этом лишь игрушка в руках Рока и потому вызывает скорее сострадание. "Антигона". История фиванского царского дома завершается. Сыновья Эдипа гибнут в братоубийственной войне. Власть захватывает Креонт. И первый его закон запрещает хоронить эдипова сына. Перед дочерьми Эдипа встает выбор: повиновение воле нового правителя или долг перед умершим братом. И Антигона выбирает долг. Креонт резко противопоставлен Эдипу. Новый царь не несет на себе проклятия. Но зато при нем в Фивах процветает подхалимство, трусость, эгоизм. И кару он готовит не себе, узурпатору, но Антигоне. Еврипид. "Медея". Из мира сильных и цельных героев Софокла мы приходим в мир безумных страстей. Здесь не ставятся серьезные вопросы о могуществе судьбы и природе власти. Все гораздо более камерно: просто Медею разлюбил муж. Но ее ревность и оскорбленная гордость достигают поистине космических масштабов. В общем, похожа по тематике следующая трагедия в сборнике, "Ипполит". Непреодолимая страсть к собственному пасынку просто раздавливает Федру, сметая в сторону рассудок, совесть и долг. Достойную конкуренцию великим трагикам составляет Аристофан со своими язвительными "Облаками". Крестьянский здравый смысл Стрепсиада противостоит здесь сократовой мыслильне, где размышляют незнамо о чем, верят незнамо во что, да еще обучают таким речам, чтобы не платить долгов. Да еще и богохульствуют за народные деньги, дармоеды. Достается всем афинским философам скопом, а за компанию и политикам, и Еврипиду. Зрители, надо думать, покатывались со смеху, но когда вспоминается реальный, не комедийный процесс над Сократом, от пьесы остается несколько мрачное впечатление. "Мир", наоборот, совершенно безмятежен, комедия-утопия. Афиняне добывают себе богиню Мира после нескончаемой Пелопоннесской войны: "Бросьте щит скорей, и дротик, и проклятое копье! Воздух весь наполнен миром, плодоносным и хмельным". После великих классиков более поздние авторы - Менандр, Теренций, Плавт - кажутся немного манерными и искусственными со своими персонажами-масками. Не дотягивает до греческих трагиков и Сенека со своими затянутыми, холодными монологами.
«Электра» kitobiga sharhlar