Kitobni o'qish: «Героям не больно»

Пролог

Будете любимы, либо ненавистны.

Равнодушных не будет.

Как говорила молодежь в двадцать первом веке – мы поколение «неудачников».

Когда мы родились – распался СССР, когда мы пошли в школу – начался дефолт, поступили в универ – стукнул кризис. Закончим универ – конец света.

Тогда это была популярная шутка, с легким налетом горькой констатации фактов. Поколение лохов. Такое впечатление, что на период нашей зрелой жизни придется «долгожданная» война с Америкой, а на старость – популярная у писателей фантастов ядерная зима и постапокалипсическое фениксообразное возрождение из пепла. Так получилось, что мы жили на стыке невежества и современных технологий. Нашим последователям с рождения давалось то, чему нам приходилось учиться. У них было слишком много соблазнов, с которыми они не были приучены бороться, и тут их, конечно, винить не в чем, разве только что в лени и скудоумии. Они не видели разницу между плохим и очень плохим, они стали казаться нам пустыми. Как сказал один наш современный сатирик: «папок много, да все пустые». У них нет целей в жизни, им не к чему стремиться, не с кого брать пример; их главными героями являются бандиты, а «возлюбленными» проститутки.

Они ковыляют по льду на каблуках, думая при этом что неотразимы.

Они носят слишком зауженные джинсы и огромные ботинки, думая, что они мачо.

Когда ты идешь по улице позади такого вот субъекта, всерьез предаешься размышлениям – девочка или мальчик?

Их ничего не интересует, деньги для них являются приоритетом и мерилом абсолютно всего. Они считают, что все «копы» продажны, что все «рабочие» необразованное быдло, а правописание у них считается признаком чистоплюйства. И что самое страшное, они гордятся всем этим, искренне гордятся! Но не будем разводить демагогию. Если есть плохие ребята, на них найдется и фунт хороших, правда закрывшихся в лесной глуши от всего остального мира, который они не понимают. Или который не понимает их. Это и был двадцать первый век, век умных телефонов и тупых людей (цитата), век, в котором мозг – был органом, результат деятельности которого иногда опровергал сам факт своего существования (это тоже цитата). И именно в этот век пришлось жить нашим героям – ибо они, как и мы с вами – были поколением «неудачников»!

Однако в некоторые моменты, не осознаешь этого, по крайней мере, полностью. Вот, например, сейчас.

На улице светит солнце, на календаре месяц май.

Конец мая – самое потрясающее время года. Еще прохладный ветерок, но уже довольно теплый, чтобы не содрогаться от него каждый раз. Время восемь утра, даже ближе к девяти, уже светло и чувствуется, что день будет жарким, а над автомобильной дорогой поднимается тяжелый смог от бензиновых испарений. По обеим сторонам дороги высятся многоподъездные многоквартирники и многоофисники. Здание банка, налево от перекрестка. Здание автомагазина на два этажа, напротив, через дорогу несколько покосившихся избушек и даже землянок. И конечно автобусная остановка с ларьком, магазин «мини-маркет», обязательно цветочный отдел! В воздухе шум выхлопных газов, нетерпеливый звон клаксонов, пробка на несколько часов.

Утро понедельника. Люди с помытыми головами и в, как правило, отутюженных рубашках, толком не проснувшиеся лица отражают всю палитру чувств, которую способен испытывать человек ранним утром понедельника. Сердитые, сонные, счастливые.

Из уже виденного нами автомагазина, на первом этаже, которого находится автомастерская с автомойкой, выезжает шикарный, блестящий на солнышке автомобиль. Несколько пассажиров стоящей неподалеку маршрутки завистливо вздохнули, и, кто отвернулся, кто вновь задремал, а кто уткнулся в книжку.

Водитель же красивой и шикарной машины, скрипнул зубами от злости и прошептал:

– Ну, погоди!

Процитировав знаменитого волка, водитель «ударил по газам», и, не смотря на километровую пробку, умчался куда-то в сторону леса.

Если взглянуть на здание с другой стороны, то есть со стороны въезда машин и входа людей, то у этого самого входа мы обнаружим… нет, не лавочку. Мы обнаружим старый, продавленный диван, однако с мягкими, велюровыми подголовниками, или подлокотниками, кому как больше нравится. С этой стороны здания солнышко светит ярче, было теплее. Тишина, только птички чирикают, да гудит рядом расположенная заправка.

Но вот раздается скрежет металлической цепи, лязг звеньев о металлические же колесики и ворота одного из боксов автомойки поехали вверх. Через мгновение остановились где-то наверху, лязгнули напоследок и затихли. Из бокса вырывается облачко мокрой росы и веселые голоса юношей и одной девушки.

Правда и у нее голос грубоват настолько, что едва можно отличить. На ней надета довольно плотная светлая футболка без рукавов и рваные в разных местах джинсы, на ногах шлепки. Глаза карие, волосы коротко стриженные (на затылке даже выбрит какой-то узор), лицо без единого следа косметики. Не высокого роста, плечи чуть выдаются вперед, походка как у солдата. И вообще очень похоже на то, что она долгое время служила где-то. Взгляд карих глаз насмешлив, холоден и печален одновременно. Полные малиновые губы искривлены в горькой ухмылке. В руках гитара, которую кто-то когда-то забыл на этой мойке.

Ее спутники похожи то ли друг на друга, то ли на каких-то деревенских парней, в общем, все они ничем не выделялись внешне.

Это были ее коллеги по работе, с которыми они проводили довольно-таки интеллектуальные беседы, если не было работы, обменивались книгами и даже иногда фехтовали на шпагах для разминки (вместо шпаг, как правило, были длинные тонкие ветки, специально для такого дела заготовленные). Сначала все они оказались в разных бригадах, но потом у них получилось собраться всем вместе. И их не слишком любили на работе.

«Выпендрёжники» – презрительно плевали им вслед их коллеги.

А все дело было только в том, что «выпендрёжники» могли поддержать любую беседу, работали они много, дело свое знали и делали его очень хорошо. Они не увлекались наркотиками и выпивкой, как многие их коллеги на этой и других автомойках, поэтому имели довольно-таки приличный вид. Вследствие этого они неплохо зарабатывали, а еще и получали премии от начальства. Конечно, у их коллег была куча поводов, чтобы не любить именно этих парней.

Но, несмотря на то, что интеллигентов недолюбливали, они, тем не менее, имели репутацию надежных соратников, и многие позволяли себе общаться с ними. Да и потом, такого собрания интеллигенции не было еще ни разу и ни на одной автомойке в городе! Вполне может быть, что и в стране тоже.

Девушка с гитарой в руках улеглась на диванчик и прикрыла глаза, наигрывая при этом какую-то известную только ей мелодию. Ее коллеги рассредоточились по небольшой площадке около мойки. У них был мяч, и они принялись гонять его в ожидании то ли смены, то ли работы.

Смена стала приходить быстрее, чем работа. Первой пришла девушка-администратор. Она мимолетно кинула взгляд на симпатичных и умных мальчиков, кивнула девушке с гитарой и зашла внутрь.

– Серег, а ты ей нравишься, – пробормотала девушка.

– Жека, бросай гитару, пошли мяч погоняем.

– Лень, – невозмутимо пробормотала девушка.

Наши герои, Жека и Серега, были здесь и автомойщиками и автомеханиками, правда, больше все-таки занимались ремонтом машин, чем их мойкой. Еще они были братом и сестрой.

Так и продолжалось это их утро. Парни гоняли мяч, девушка лежала на диванчике и бренчала на гитаре. Несколько раз подъезжали машины, которым нужно было подкачать колеса, но этим работа пока ограничивалась. Через полчаса вышла недавно пришедшая на работу девушка-администратор и окинула взглядом играющих мальчиков.

– Охота вам в такую жару мяч гонять? Да еще и после суток? – поинтересовалась она.

– А я все чаще замечаю, что меня как будто кто-то, подменил… – запела Жека.

Девушка-администратор скептически глянула на нее и присела на подлокотник диванчика. Закурила и внимательно посмотрела на Серегу.

– Дай сигарету Лен, – попросила Жека, привставая с диванчика. Девушка протянула ей пачку, не отрывая взгляда от Сереги. – О морях и не мечтаю… – Жека продолжила свои упражнения в пении, ложась обратно на диванчик. Руки она положила под затылок, сигарету держала зубами. – Телевизер мне природу заменил…

– Слышь, телевизер, а у тебя неплохо получается, – один из мойщиков послал пас Сереге, который ловко его поймал и передал дальше – в ворота.

– Ну чего спишь-то, отбивать надо, – пробормотала Жека, разглядывая облака на небе.

– Если ты такая умная, вставай на ворота, – проговорил Серега. Его веселила такая ситуация.

– Что было вчера, то забыть мне пора! С завтрашнего дня, с завтрашнего дня, ни соседям, ни друзьям – никому, – продолжала напевать Жека.

– О господи, какой дурдом, – девушка администратор выбросила окурок в урну и ушла.

– Не узнать меня,¹ – закончила Жека уже обыкновенной фразой, а не напевом.

– Да уж, это точно, – себе под нос пробормотал Серега. Он действительно не узнавал свою сестру.

Всего несколько лет назад она была самой обыкновенной девушкой из обеспеченной семьи. Она, как и все девушки, стремилась создать семью, найти свое место в этом мире, мечтала о большой и чистой любви, носила юбочки и платья, выглядела как куколка, но…

Произошло то, что произошло, и Серега чувствовал свою вину перед ней, хотя где-то глубоко внутри себя он понимал, что его вины в той ситуации не было. И, тем не менее, вина чувствовалась, и он ничего не мог с ней сделать. Разве только что примириться с новой сестрой.

– Интересно, где он такую царапину себе на кузов заработал? – спросил Серега куда-то в сторону.

– Сказал, мальчик на велосипеде врезался.

– Да все равно где, – пробормотала Жека.

– Серег, ты же знаешь, ей на все пофиг.

Для того чтобы далее диалог был понятен нашему читателю, думаю, стоит представить всех участников столь славной бригады.

Серега и Жека Приморские – как мы уже говорили, брат и сестра, полтора года разницы в возрасте. Счастливые дети большого и довольно обеспеченного семейства, искавшие свой жизненный путь, участники неформального течения «металисты» и поклонники соответствующей музыки. Он – высокого роста, с волосами собранными в хвост, карими глазами, плотного телосложения. Она – невысокого роста, как мы уже говорили, с короткими волосами «ежиком», также карими глазами и довольно худощавая.

Макс Золотников – представитель более скромного сословия, живший в небольшой двухкомнатной квартире, воспитываемый одной только матерью, отличавшийся глубокой преданностью к своим друзьям и обостренным чувством справедливости. Его мечтой было жить по принципу кота Леопольда, однако это не всегда получалось. Среднего роста, с торчащими во все стороны волосами, несколько полноватый и из-за этого казалось, что он как будто неуклюж.

Роман Гранитов – живет с родителями, профессорами одного из институтов города, человек, знающий в совершенстве два иностранных языка, о том, что он был высокого роста и спортивного телосложения мы думаем больше не нужно упоминать.

И последний участник бригады, настоящий гигант, которого частенько использовали для того, чтобы потаскать что-нибудь тяжелое, Василий Огневой. Мастер спорта по боксу и кик-боксу, с суровым выражением на лице, но добрыми глазами небесно-голубого цвета. Волос на голове почти не было, а сердце навсегда принадлежало девушке-администратору Елене, правда она об этом пока не знала.

Мы думаем, что со всеми остальными чертами их характеров познакомимся позднее, так сказать в процессе повествования.

Следом за администратором Леной на работу явился начальник, Лев Поличинский, молодой человек, который получил эту автомойку-автомастерскую в подарок от своего отца. Однако руководил он умело и справедливо. Он быстро поздоровался со всеми и также вошел внутрь, работать.

– Ну, все, что-то я совсем утомился с вашим мячиком, – произнес Серега и, подвинув Женю, уселся на диванчик. Ей пришлось принять полувертикальное положение. Она положила голову на сложенные руки и задремала в таком неудобном положении. Пока ее коллеги беседовали, она спала, но, как и в последнее время, сон ее был беспокоен.

Ей снились кошмары. Странные, жуткие, загадочные, долгие и кратковременные кошмары. Уже несколько лет подряд она не могла спокойно спать ни по ночам, ни во время коротких дрем на работе. На этот раз она уснула немного глубже, чем обычно, картинка, которая привиделась ей на этот раз, была не такая страшная, как всегда, но тоже не дающая уверенности.

– Не уходи, – прошептала она, и Серега, услышав это, ласково погладил сестру по голове. Тяжело вздохнул.

– Не волнуйся родная, я с тобой, – прошептал брат ей на ухо, не переставая поглаживать ее. К ним подошел Макс и вопросительно посмотрел на Сергея. Приморский отрицательно покачал головой и приложил палец к губам, вроде как сказал: «Тсс!». Макс понимающе кивнул и присел рядом с другом на подлокотник дивана.

Никто из них толком не знал, что случилось с Женей, но также никто из них, ни разу не видел Женю другой. Для них она всегда была «пацанкой», вечно в рваных джинсах и коротким «ежиком» на голове. И у этих ее новых друзей было впечатление, что по-другому просто, и быть не могло, настолько она была для них «своим парнем». Ее брат хоть и давно знал всех этих молодых людей, также никогда не вдавался в подробности, но они и не настаивали.

Женя дремала всего минут десять, но когда она открыла глаза, ей показалось, что прошла целая вечность.

– А чего это вы на меня так смотрите? – спросила она, проводя ладонью по глазам. – Нам еще не пора домой ехать?

– Так смена еще не подошла вроде, Лева не отпустит при таком раскладе.

– Ну да, точно. Черт, а я что-то так устала.

– Так ты, езжай, все равно сейчас с утра вряд ли кто-то с серьезным ремонтом приедет.

– Да, и наш сегодняшний «Ягуар» это блестяще подтвердил, – ребята оглянулись на эти слова. Их произнес Лёва, вышедший на порог. Брови сдвинуты в кучу, руки сложены на груди, во рту зубочистка. Парни, почему-то виновато, опустили головы при этих словах, а Женя просто сначала смотрела на Леву, а потом опустила взгляд и наклонилась на спинку дивана, также по его примеру сложив руки на груди. – Но ты Жека и вправду можешь ехать домой, что-то ты мне не нравишься. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нормально. – Женя встала и скрылась за дверями сервиса.

– Ну а мы с вами продолжим «летучку». – Лев посмотрел на часы. – А где у вас смена гуляет?

Так, рваные джинсы и рабочую футболку в торбу, вместо них свеженькую футболку и чистые джинсы. Казаки́. Перчатки. Кажется, ничего не забыла. Похлопала по карманам, проверяя на месте ли ключи от мотоцикла и телефон. Хорошо, все на месте. Так, плеер с музыкой. Вот теперь точно все отлично. Теперь можно ехать домой и спокойно лечь спать, правда, напившись снотворного перед этим.

Конец мая, и надо бы уже подумать о возвращении в институт, и о работе по специальности, а иначе придется наверстывать слишком многое, но… Ей не хотелось пока об этом думать. В крайнем случае, у нее на все про все есть еще пара-тройка месяцев. И конечно пора уже подумать… много еще о чем надо подумать, но ей было лень. Она так устала за прошедшие полгода, что не было сил даже для размышления о предстоящем отдыхе в течение двух дней. Мысли о том, чтобы остаться и поработать еще до вечера она даже не допускала. Надо поприсутствовать на «летучке» ради разнообразия. С этой мыслью она удовлетворенно выдохнула воздух из легких и вышла из комнаты.

Перед входом в сервис были все те же коллеги, плюс обе девушки-администраторы. Ее коллеги еще даже и не думали идти переодеваться. Женя застала как раз тот момент, когда Лёва говорил:

– Я хочу попросить вас остаться здесь на пару часиков, пока я не пойму, куда делись ваши сменщики, – он обернулся и посмотрел на вышедшую Женю – Ты все еще здесь?

– Ага, хотела посмотреть, чем кончится дело. Серега, дай мне ключи от дома, а то я свои забыла.

– Ну, а как на счет моей просьбы? – как-то скромно поинтересовался начальник. Он понимал, что эти парни итак слишком много для него делают, и он не вправе требовать большего.

– Да конечно Лёва, о чем вопрос. Надо так надо! – пылко произнес Огневой.

На эти речи все дружно рассмеялись. Василий часто отличался импульсивностью, но это было скорей забавно, чем страшно.

– Спасибо, – улыбка у Лёвы получилась скептическая, но добрая.

– Ладно, ребята, с вами хорошо, но дома лучше. Ты поедешь? – Женя посмотрела на брата.

Сергей пожал плечами.

– Позже приеду, не переживай за меня, я уже взрослый мальчик.

– Ага, надеюсь, – с этими словами она надела шлем, уселась на свой мотоцикл и умчалась прочь, к рассвету.

Сергей вновь только тяжело вздохнул.

Откуда появляется неудовлетворенность жизнью в двадцать пять лет? Когда у тебя отличные родители, друзья, даже бабушка с дедушкой вполне себе адекватные люди, не смотря на возраст?

У тебя есть работа, которая тебе очень даже нравится, у тебя есть обеспеченна жизнь, причем не только настоящая, но и будущая. У тебя есть две руки, две ноги, здравый смысл в голове, а в кошельке всегда достаточно денег или кредиток, при этом тебе не нравится твоя жизнь.

Верней, ты не можешь понять, зачем она тебе дана, и какой вообще смысл продолжать свое никчемное и никому не нужное существование. Могу поспорить, такие раздумья знакомы многим подросткам и вообще молодым людям моего возраста. Знакомы они и мне, причем начиная примерно лет с пятнадцати. У меня вообще с этим всегда были проблемы.

Так было и тогда.

В то утро я вошла в свою комнату, безжалостно стуча каблуками своих казако́в по паркету. Вошла устало, но уверенно тем не менее.

Остановилась посреди комнаты и осмотрела ее. Я настояла в свое время, чтобы она была оформлена и обставлена именно так, и сейчас еще раз улыбнулась своим мыслям, которые метались в моей голове. Сейчас я, пожалуй, довольна, но что будет через пару часов сна?

Я со страхом посмотрела на свою двуспальную кровать, покрытую черным постельным бельем, большим синим покрывалом и с кучей подушек. Над кроватью висела картина, изображавшая полет дракона.

«Может, в ней все дело? – подумала я, пока мой взгляд растерянно блуждал по комнате. – Нет, спать нельзя. Надо переодеться, выпить чашку кофе, съесть что-нибудь и ехать в спортзал, чтобы вымотаться, и потом, вечером, уснуть без снов. Только бы без снов, только бы без снов…» – умоляло мое сознание, при этом я понимала, что нельзя закрывать глаза, а иначе появится проклятая сонливость, а это неизбежно повлечет за собой желание поспать. Я встряхнула головой, как мокрая собака, и, пройдя к кровати, все-таки присела на нее, бросив торбу на пол. Включила ночник на тумбочке, провела руками по лицу, пытаясь снять усталость с глаз. Потом поняла, что лицо царапают кожаные перчатки без пальцев и сняла их, бросив на тумбочку. На секунду я откинулась на подушки, положив голову на согнутую в локте руку, и тут же провалилась в проклятый сон.

Лес. Всюду, вокруг, напротив, около тебя, везде один только лишь лес. Страшный, загадочный, неумолимый, таинственный лес. Высокие сосны, редкие дубы. Кое-где видны кусты дикой малины, заросли крапивы и репейника. Весь этот лес окрашен в коричневые, охровые цвета, цвета глины, только разных оттенков. Зеленого нигде не было видно. Под ногами бежала тонкая глинистая тропинка, поросшая редкой травой. Сквозь кроны коричневых деревьев проглядывало блекло-желтое солнце, уже клонившееся к закату. Человек шел по этому лесу, шел быстро. Он спешил, правда не знал, куда именно он спешит. Он знал, что ему нужно двигаться вперед, бежать, лететь! Вперед! Дыхание учащается, ноги сами по себе начинают передвигаться быстрее. Какая-то опасность гонится за ним, паника захлестывает с головой, атмосфера таинственности и опасности только сгущается. Вперед! Вперед! Добравшись до конца тропинки, человек увидел более широкую дорогу, одна часть которой убегала далеко вперед, другая далеко назад. Посреди этой дороги, как в сказке, стоял бетонный камень, правда без всяких стрелочек и надписей. Человек остановился на секунду перед препятствием, тяжело дыша. В глазах человека была злость, усталость, страх. Животный, дикий страх загнанного зверя. Поколебавшись с минуту человек, выбрал ту дорожку, которая убегала вперед. И опять долгая изнуряющая ходьба, почти бег. Опять высокие деревья, окрашенные цветами ореховой скорлупы. На этот раз, правда, сквозь их кроны стало проглядывать серое, дождливое небо. Впереди что-то страшное, жуткое. Человек не хочет туда идти, но идет. Впереди озеро, нет, какая-то… «лоханка»… Кажется, так называла ее бабушка такие вот болотца. Хм…ЕЁ бабушка. Значит человек, который бежит от чего-то сейчас по лесу, это она. Черт, это я! Это Я бреду сейчас по кофейного цвета лесу, бегу от чего-то, от кого-то. И вообще, откуда я знаю про какую-то там лоханку? Ладно, знаю, и черт с ней. Вот она, эта «лоханка», это озеро. Я остановилась около кромки воды, вода была такого же глинистого цвета. Там что-то страшное, под этой водой. Что-то живет там и мешает мне пройти. Обойти это озеро казалось самым простым способом. Но почему-то мне кажется, что это не получится сделать, нужен мост.

Вот он как раз посередине этой лоханки. Как только я подхожу к этому мостику, у меня в ушах начинает звенеть звериный рев, рычание. Я делаю шаг назад, и рычание прекращается. Меня захлестывает то самое отчаяние, я понимаю, что мне жизненно необходимо перейти на ту сторону, но мне что-то не дает этого сделать…

– Женя! Женя! Да проснись же ты, наконец! – кто-то резко потряс меня за плечо и я, вздрогнув, открыла глаза. И при этом резко села на месте, принимая полувертикальное положение.

– Черт! Черт бы меня побрал! Опять, – пробормотала я, пытаясь отдышаться. Я закрыла глаза и прикусила губу, чтобы не заскулить от отчаяния.

– Что случилось? Что опять?

Я подняла глаза.

Передо мной стояла моя младшая сестренка, тринадцати лет от роду. Она бесхитростно смотрела на меня, засунув руки в карманы своих брюк. Свои густые волосы она заплела в хвостики, завязав их бантиками. Макияж делать ей запрещала наша матушка, поэтому она делала вызывающие прически, чтобы хоть как-то насолить родителям. В одежде она тоже не скромничала. Хотя лично я была согласна с родителями. Из-за яркой одежды, макияжа и всего остального у такой девушки как она, могли быть настоящие проблемы. Хотя я приглядывала за ней, когда могла. В остальное время она справлялась сама, либо за ней присматривал наш старший брат.

– Ты знаешь что именно. И перестань жевать эту штуку, это выглядит неприлично.

Она мгновенно перестала перекатывать во рту жвачку и лицо ее скисло. Она присела рядом со мной на кровать. Я в это время успела отдышаться, выпить глоток воды, которая всегда стояла у меня в комнате, и закурить. Потом посмотрела на сестру.

– Что тебе нужно было?

– Ничего особенного, просто хотела напроситься с тобой и Серегой на тренировку.

– Что, дома делать нечего? – скептически поинтересовалась я. Я знала, почему она каждый раз пытается напроситься с нами.

Она отрицательно покачала головой, принимая самое невинное выражение.

– Да, так я и поверила.

– Ну, Жека. Вы все такие взрослые, у вас куча дел даже с наступлением лета, а мне, ну совершенно нечем заняться. Смотри, вот у тебя столько дел, что ты легла и заснула прямо в своих жутких ботинках.

– Да, действительно. Уснула в ботинках, – пробормотала я, запихивая окурок в переполненную пепельницу. – А Серега приехал?

– Да. Он на кухне, варит тебе кофе.

– Только мне?

– Ну, всем, кто есть дома, а дома есть только мы втроем.

– Тогда пошли на кухню, обсудим твое предложение.

Мы с Серегой были старшими детьми в нашей семье. Это возлагало на нас некоторую ответственность, по крайней мере, как полагали родители. У нас с ним был год с половиной разницы, и мы с ним были не просто братом и сестрой. Мы были друзьями, товарищами, напарниками на тренировках и так далее и тому подобное. Мы вместе работали, вместе ходили на всяческие концерты, и почему-то сестры рядом с нами не было почти никогда. И конечно она чувствовала себя одиноко в такой ситуации, и она старалась привлечь к себе внимание разными способами. Однако вражды между нами никогда не было. Скорей принимаемое ей подчинение нам и родителям. Я даже иногда чувствовала себя виноватой в том, что сейчас происходит с ней. Не знаю, правда, испытывал ли что-либо подобное Серега.

– А мне сказали, что ты кофе варишь, – проговорила я, входя на кухню.

– А я и варил, только он убежал, и меня это немного расстроило, и я решил пока отвлечься, ну чтобы не испортить вторую порцию.

– И ты решил сварить суп? – я взяла грушу из вазочки и принялась ее грызть. Присела около стола и посмотрела на брата, который склонился над большой кастрюлей с каким-то варевом внутри.

– Это не я решил сварить суп, это суп решил сварить меня.

Я случайно проглотила немного больший кусок, чем рассчитывала, поэтому пришлось прочищать горло.

– В каком смысле? – я сделала глоток воды и продолжила поедать грушу.

– В том смысле, что суп начинала варить мама, но ее неожиданно вызвали в клинику, поэтому она оставила это дело мне, а я сама знаешь, не мастер. Впрочем, как и ты.

Мы рассмеялись.

– Давайте я его сварю, раз вы не умеете.

Мы оглянулись на сестру.

– Знаешь, когда она так делает? – спросила я, вновь принимаясь за грушу и глядя на Серегу. Он вместо ответа покачал головой и уныло уставился на кастрюлю с кипящей водой. – Когда хочет от нас что-то получить. – Серегино лицо озарила улыбка.

– Точно. Машка, давай ты сваришь суп, а потом пойдешь с нами на тренировку, как тебе предложение?

– Она этого и добивалась.

– Да, я этого и добивалась. А вы чего хотели? – она пожала плечами, и, покачивая своими хвостиками, подошла к плите. Убавила огонь под кастрюлей и повернулась к нам с победным видом. – А ты давай, принимайся за кофе. Все равно никто кроме тебя не умеет его так варить, – она улыбнулась и полезла в холодильник.

Я хмыкнула. Так проходило практически каждое наше утро. Кроме тех, когда Машка просыпалась не утром, а скажем ближе к вечеру.

Серега покорно принялся варить кофе, а я закинула ноги на табуретку и привалилась спиной к стене.

– Ботинки-то сними, а то тяжело, поди, после суток в ботинках ходить?

– Серег, ты же знаешь, что после суток, просто пофиг, в ботинках я хожу или нет, – сонно пробормотала я.

– Хм, знаю, я-то знаю, – одобрительно сказал он.

Я опять задремала, правда на этот раз, не боясь устрашающих снов. Серега и Машка о чем-то переговаривались, кажется, она пыталась научить его варить суп. И так хорошо мне стало в то утро, и я так спокойно уснула, прямо на кухонном диванчике. Давно такого не было.

«Да плевать на всех, кто бы, и что бы ни говорил, все равно буду жить так, как мне хочется. А такие разговоры ведутся по большей части от зависти или от незнания ситуации» – быстро пронеслось в моей голове.

Проснувшись через десять минут, я с удивлением обнаружила, что ботинки с меня все-таки сняли, на столе передо мной стояла большая кружка с кофе, и тарелка с завтраком.

– Вот черт, кажется надо чаще засыпать на кухне после суток.

– Да, хорошо тебе говорить, а мне пришлось завтрак готовить, – в голосе Сереги слышалась обида, и он с укором посмотрел на Машку, которая что-то мяукала себе под нос, нарезая капусту.

– О господи, опять попса, – пробормотала я, пытаясь встать на ноги. Когда мне это удалось, я широко потянулась, чувствуя, как захрустели застоявшиеся суставы. Ничего, разгоню их сегодня, до нужного так сказать состояния.

Серега внимательно посмотрел на меня.

– Ты как? Нынешний ужастик был страшнее, чем предыдущий?

– Страшнее? Нет, скорей загадочней.

Брат внимательно разглядывал меня. Стараясь спрятаться от этого внимательного, изучающего взгляда, я отвернулась к зеркалу, и увидела там свое лицо. Темные круги под глазами, худые скулы, влажные покрасневшие глаза, почти ежиком постриженные волосы.

– Ты хорошо себя чувствуешь?

– Паршиво.

– Хорошо. Это лучше, чем хреново, – брат улыбнулся. – Чем-то помочь?

– Отстань.

Брат пожал плечами и отошел к Машке.

– Ну, хорошо, а что дальше?

– А дальше режешь капусту и кидаешь ее в воду, а потом ждешь, когда все это закипит и…

– И я сейчас поджарю свеклу и морковку, а потом мы сполоснем сковородку бульоном из кастрюли, так?

– Сполоснем сковородку бульоном… Боже, ты не шутишь, – пробормотала я и направилась в ванну.

Холодная вода окончательно привела меня в состояние воспринимаемости действительности. Определенно, в том, что у меня короткие волосы, есть куча плюсов. Например, можно запросто засунуть голову под кран с водой, и после не обязательно слишком тщательно вытирать голову полотенцем. Что я собственно и сделала.

«Хорошо. Как же хорошо».

Вода была потрясающе прохладной и мокрой, я с наслаждением ощущала струйки воды, которые катились за мою футболку по спине. День обещал быть жарким или теплым, а когда придем домой, можно будет даже постоять немного под душем, а потом спокойно завалиться спать, ни о чем не думая. Сейчас я ощущала странное спокойствие и умиротворение, какого давно не было у меня в душе. В связи со всеми этими разговорами, слухами на работе, слухами на тренировках, упреками, невысказанными и произнесенными, и снами конечно. Чертовски страшными, загадочными и странными снами. Черт, и с чего это люди думают, что если у меня есть и будет все, что я захочу, то я автоматически переношусь в разряд счастливчиков? Неужели Сереге и Машке так же тяжело, как и мне? Или наоборот, проще?

– Не сполоснем, а зальем бульоном поджарку, а потом выльем это в суп, дубина ты этакая, – ворчала сестра.

– Но я не понимаю, зачем это нужно?

– Боже всемогущий, – пробормотала сестра и тяжело вздохнула, как учительница, которая устала от своих слабо развитых учеников.

– Чтобы поджарка была вкусней, а, следовательно, и суп тоже, и потом на сковородке меньше останется, то есть вы не переведете продукты, – это фраза принадлежала уже мне.

– Ты показываешь чудеса проницательности, – уколола меня Машка.

Я выпила свой кофе двумя глотками и налила себе еще порцию. Включила телевизор. Не то чтобы мне нравилось его смотреть, просто хотелось, чтобы эти двое ворчунов замолчали. Оказалось, что по телеку шла какая-то программа про животных. Показывали, сражающихся крокодилов, кажется, шла борьба за внимание самки, или может быть за территорию. Я посмотрела на Серегу, брат на меня.

– Переключи.

Я вместо этого просто выключила это бесполезное изобретение человечества и принялась за еду. Сегодня помимо ясной головы, мне понадобятся силы. Много сил.