Kitobni o'qish: «Судья», sahifa 4

глава 4

Сам замок мне был неинтересен. Ни богатое убранство роскошных залов, ни картинные галереи, ни оружейные комнаты, ничто иное здесь мне было не нужно, кроме той двери, которая открывала бы путь к моей цели.

Я быстро проходил комнату за комнатой по широкому коридору, затем спускался по спиральным лестницам, вновь шёл мимо открытых дверей и вновь, не найдя ничего интересного для себя, двигался вниз.

Как я оказался сразу на верхнем этаже, было не важно. Скорее даже, не было никакой необходимости думать об этом. Было только желание выполнить наконец-то предназначенную мне миссию. Всё остальное сейчас не имело никакого значения.

Нижний, первый этаж (и последний для меня) был почти полностью отведён обеденному залу. Столь огромному, что собраться на банкет одновременно там могли не менее трехсот гостей. И им не было бы тесно. Отнюдь. Они могли бы и танцевать там, ничуть не упираясь друг в друга локтями.

По всему периметру зала стоял не менее впечатляющий стол. К тому же весь уставленный яствами. Изысканные деликатесы, приготовленные исключительно для настоящих ценителей и гурманов, перемежались с огромными блюдами, полностью заваленными мясом всевозможных сортов и видов. Мясом жареным, запечённым, фаршированным, вяленым, ну и, понятно, как холодным, так и горячим. Любым, каким душа пожелает, да еще и столь сочным, что даже завзятый вегетарианец готов был бы впиться зубами в первый же кусок.

Дополняли эту картину вазы с фруктами, тарелки с сыром и орехами, изысканные менажницы, доверху наполненные красной и черной икрой. Ну и, конечно же, фужеры, бокалы, рюмки, стопки, также украшавшие стол и с огромным нетерпением жаждавшие скорее принять в себя стоявшие рядом красное либо белое вино, а также коньяк, виски, водку – в общем, любой напиток, который вы бы предпочли.

Чудесный аромат заполонил все помещение. Хотелось броситься за стол и полностью отдаться чревоугодию, сколь порочному, столь и желанному чувству для любого живого существа, но только не для меня. Кто вообще мог предположить, что такой смешной повод может задержать меня хотя бы на мгновение?!

Ни на секунду не замедлившись, я прошел зал насквозь, затем минул примыкавшую к залу кухню и, наконец, оказался в небольшой комнате, заваленной каким-то хламом. Всё также, особо не мешкая, я, быстро оглядевшись, направился в дальний левый угол, где вскоре обнаружил ещё одну дверь, в отличие от всех остальных, виденных мною до этого, запертую почему-то на засов.

Отодвинув запор, я дернул дверь на себя, но, вопреки моим ожиданиям, дверь не открылась. Проход был по-прежнему закрыт. Я дернул сильнее, однако результат остался всё тот же. Я нахмурился. Непредвиденная задержка начала раздражать меня. Я, правда, пока ещё не был взбешен (хотя кто-то именно этого, похоже, и добивался), но уже был очень близок к тому, чтобы отдаться на волю собственной ярости.

– Остановка не входила в мои планы, – ледяным, тем не менее, голосом произнес я. – Я мог бы, конечно, просто достать эту дверь из прохода да вместе с косяком, но тогда мне придётся вернуться. И наказать тех, кто задержал меня. Тех, кто доставил мне неудобства. Тех, кто расстроил меня. Тех, кто виновен!

И тут же я ощутил страх, тяжёлой липкой массой заполнивший всё вокруг. Тот же самый страх, который испытывает каждый из них рядом со мной, когда я готов вынести ему этот самый вердикт: “Виновен”! Тот же самый страх, который накатывает волной на каждого, кто знает с кем свела его судьба, и который я чувствую постоянно. Тот же самый страх, который столь часто окружает меня, что стал для меня уже вполне обыден.

Вот и сегодня весь мой путь проходил сквозь облако страха, нескончаемыми волнами исходящего от обитателей этого замка. Лёгкого, но навязчивого, от которого невозможно избавиться. Того, который присущ мелкому воришке, только что доставшему кошелёк из кармана зеваки в торговом центре, и забежавшему после этого в лифт, двигающийся вниз к желанному выходу. И неожиданно оказавшемуся в этом самом лифте в обществе трёх друзей полицейских, неизвестно каким образом очутившихся там. Может они за покупками зашли, а может и рейд проводят. По поимке карманников, как раз.

И теперь воришка медленно едет вниз, слушает ленивый разговор стражей порядка, судорожно сжимает в кармане украденную вещь и боится. Боится, что его поймают. Боится, что полицейские поймут, что он боится, и решат проверить его карманы.

Не первый раз вор попал в подобную ситуацию. Лицо его внешне спокойно. Но внутри живёт страх, от которого никогда, как бы ни старался, он не смог бы избавиться. Страх лёгкий, не заставляющий в ужасе отводить глаза от всех и вся либо же потеть и покрываться красными пятнами, но страх навязчивый.

Теперь же страх стал совсем другим. Он стал всеобъемлющим, липким, проникающим в каждую клетку организма, вынуждающим стынуть кровь. Он заставлял тебя то рыдать от ужаса, то заходиться в истерическом смехе, то застывать на месте в осознании того, что скрыться от этого чувства не удастся уже нигде. Этот страх, как живой, звенел в воздухе, заглушая все чувства: зрение, обоняние, слух, да и саму способность мыслить.… Он заглушал совершенно все чувства, но уж, конечно, не мои.

Наконец, я услышал лёгкое движение за той стороной двери. Настолько лёгкое, что можно было подумать – это ветер прошелестел, вырвавшись на какой-то миг на свободу. Раздался еле слышный звук отодвигаемой защёлки. И тут же ветер прошелестел обратно, толкнув на прощанье дверь, которая от этого слегка качнулась и приоткрылась.

Я усмехнулся и, снова взявшись за ручку, потянул её на себя. Дверь со скрипом открылась и моему взору предстала ещё одна лестница, ведущая вниз. Это, безусловно, был спуск в подвал. А скорее даже – в подземелье, учитывая тот факт, что находился я сейчас в замке. Подтверждал это и сопутствующий антураж.

Ну, что же. Подземелье, так подземелье. Почему-то чаще всего мне приходится спускаться в различные подвалы, катакомбы, склепы и прочие места, лишенные доступа солнечного света и свежего воздуха. И вот опять. С другой стороны – так и что теперь? Ну, значит, пусть будет так. Пусть будет подземелье.

Электрический свет, само собой, здесь отсутствовал. По боковым стенам были развешены факелы, освещавшие спуск вниз. И, судя по лёгкому сумраку, царившему внизу, факелы и дальше оставались единственным источником света. Рассмотреть же более подробно, что именно ждёт меня в конце спуска, не представлялось возможным. Лестница внизу упиралась в какой-то проход, резко сворачивавший направо и, естественно, находившийся вне зоны обозрения сверху.

Ничуть не смутившись от ожидавшей меня внизу неизвестности, я уверенно начал спускаться по лестнице. Оно и понятно. Всё это было и раньше, всё было до боли знакомо.

Страх, оживший в этом замке, с началом моего движения слегка уменьшил свой напор наверху, разделив там свою власть с чуть забрезжившими чувствами надежды и облегчения. А вот внизу теперь просто безраздельно властвовали ужас и паника. Ну что же. Так и должно быть.

Уже спустившись в подземелье, но даже не успев пока еще повернуть в проход, безусловно ведущий меня к моей цели, я почувствовал лёгкий стук сверху. Подняв голову, я обнаружил, что дверь, через которую я только что прошёл, опять закрыта. Но не на засов, нет! Даже не на маленькую цепочку, с усмешкой констатировал я. Просто прикрыта.

Ну, да. Кто-то очень не хотел больше видеть меня и не стал даже дожидаться, когда я отойду подальше, поспешив возвести между мной и собой хотя бы какое-то подобие преграды. Пускай и очень смешной преграды, надо прямо об этом сказать, но, тем не менее, отрезавшей меня и царивший в подземелье легкий сумрак как от всех существ наверху, так и от яркого света электрических ламп, в изобилии наполнявших комнаты самого замка. И заодно лишив меня и последнего спутника сверху – тонкого лучика, сына этого самого яркого света, пытавшегося до того пробить себе дорожку вниз и постепенно терявшегося в тёмных тенях подземелья.

А и зачем, с другой стороны, мне сейчас этот свет? Даже факелы, пытавшиеся бороться со страшной темнотой подземелья, мне, на самом деле, погоды никакой не делали. Это для нежных дам и чересчур впечатлительных юношей темнота, только ещё грозившая победить красные отблески огня, уже несла неведомую и от того ещё более ужасную опасность. Она способна была заставить их дрожать от ужаса, вынуждала судорожно вздрагивать от любого звука и даже периодически терять сознание от переизбытка чувств. Да. Темнота и мрак очень часто сами по себе бывают смертельно опасны. Для многих, почти для всех. Но не для меня, само собой разумеется.

Для меня что темнота, что свет – всё едино. Предпочтение я не могу отдать ни тому, ни другому. Моё зрение одинаково быстро приспосабливается и к ярким лучам солнца и к кромешной тьме. Пусть по-разному, но приспосабливается.

Длинные тени от домов, закрывающие днём весь переулок, и дрожащие силуэты, образованные тусклым светом ночных фонарей, для меня всего лишь тени. Ни место, где способны спрятаться ужасные монстры – порождение самого извращённого творчества владыки тьмы. Ни укрытие, где притаились укутавшиеся в серые плащи убийцы и душегубы, упорно дожидающиеся своих жертв. Ни пространство, таящее в себе неведомую и неотвратимую угрозу, и от того ещё более ужасное и отталкивающее. Нет! Для меня это просто тени. Самые обычные, ничем особо не примечательные. В большинстве своём, конечно. Бывают, надо признать, и некоторые исключения.

Исключения – это когда в самой глубине тени, пытаясь слиться с самим мраком, всё-таки таится какое-нибудь недоразумение. Из описанных чуть выше. Ну, или каких других, что подобны им.

Правда, только для меня недоразумение. Для обычного человека – это именно те ужасные создания, встреча с которыми не принесёт им ничего, кроме боли, и физической, и душевной. Ничего, кроме страшных потерь, а в конечном итоге – смерти, чаще всего долгой, извращённой, жуткой и мучительной.

И вот здесь тот самый обычный человек в первый и, чаще всего, в последний раз может позавидовать чересчур впечатлительной и чувствительной особе, обычно хилой и болезненной, не владеющей толком никаким делом, причем независимо от того является эта особа женщиной, мужчиной или же ребёнком. Ведь эта особа, только лишь осознав, с кем свела её судьба, медленно осядет на землю, да и тут же испустит дух, скоропостижно скончавшись от разрыва сердца. Да так и останется лежать перед опешившим созданием тьмы, озадаченно почёсывающим свой лохматый затылок и обиженно надувающим губы, что то дитя, которого лишили сладкого на обед.

Обычный же человек будет желать умереть, но не сможет. Неожиданно он поймёт, сколько на самом деле ещё таится сил в его теле, сколько там скрытых резервов и желания жить. И, несмотря на весь тот ужас и все те мучения, которые он сейчас испытывает, обычный человек умрет именно тогда, когда этого возжелает его страшный визави, шагнувший неожиданно из тени.

Да. Для обычного человека эта встреча будет очень неожиданной. Но, я то ведь отнюдь не обычный человек! Спрятаться от меня в тени, в сумраке, в темноте невозможно от слова совсем. Невозможно ровно так же, как, к примеру, немыслимо остаться незамеченной стоящей посередине улицы голой двухметровой бородатой женщине, вылившей на себя не меньше пяти флаконов мужского одеколона с самым отвратительным запахом, какой вы только могли бы себе представить. Той женщине, что стоит безоблачным летним днем под включенным фонарём и орёт во всё горло какой-то бравурный марш.

И не надо скептически качать головой. Для меня сравнение любой особи, скрывающейся в темноте, с образом описанной только что двухметровой женщины не является преувеличением. Просто так оно и есть. Ну, да. Я, может, и не так прекрасно вижу в темноте, как днём. Ну, так и что?! Каждая тень для меня различима, как различимы настоящему художнику все оттенки красок. И мне положение и форма теней расскажут и покажут, что ждёт меня на самом деле в, казалось бы, непроглядной тьме, на порядок больше, чем вам расскажут ваши же глаза, пусть даже и в свете сотни электрических ламп.

От вашего взора укроется человек, жмущийся к стене дома, стоящего вдоль дороги, по которой вы идёте на работу утром? Ярким, солнечным утром. Смешно! Так вот для меня создание, пытающееся скрыться во мраке, сродни тому бедолаге, что безуспешно старается слиться со стеной. К тому же я способен различать огромное количество запахов и без особого труда определять, откуда они исходят и кому принадлежат. Бедолаге, в смысле, или обычному человеку. Или это одно и то же?

Я уже не говорю про то, что мой слух тоже очень хорош. Очень. Я слышу, как в соседней комнате дышит паук, поджидая на краю паутины свою жертву. Чего уж там говорить о других обитателях нашей грешной Земли. Их я услышу, даже если буду крепко спать после долгого изматывающего дня. Да, что там! Слух мой просто идеален! Впрочем, как и я сам. Иначе я просто не был бы тем, кем являюсь.

Я усмехнулся. Настроение моё заметно улучшилось. Идти стало веселей. Несмотря на то, что идти надо было, похоже, ещё совсем немало. Вот ведь, весь я такой, какой есть. Всегда найду себе развлечение по пути. И всегда смогу поднять себе настроение даже там, где это остальным кажется совершенно невозможным.

Факелы по-прежнему освещали мне путь, теперь уже прямой, как стрела. Стрела, смотрящая вдаль.

Вдоль стен справа и слева то и дело встречались какие-то комнаты, больше похожие на камеры для бедных узников. И это тоже было не в новинку мне. Случалось и так, что в сторону уходили новые коридоры, также освещённые факелами. Однако идти мне нужно было, несомненно, именно прямо.

И я шёл. Шёл быстро, понимая, что должен, да просто обязан, успеть к тому, кто так долго ждет меня.

Не первый раз уже я спешил на эту встречу, но каждый раз опаздывал. Каждый раз что-то да мешало мне. Однако сегодня я намерен был, во что бы то ни стало, успеть. Я прекрасно осознавал, что времени у меня оставалось всё меньше и меньше. И что только назначенная, но всё никак не могущая состояться встреча способна всё расставить по своим местам. Привести все дела в должный порядок. И дать мне снова новую жизнь. То есть сделать то, к чему я так теперь стремился.

И я уверенной походкой двигался вперёд, размышляя по пути о таинственных незнакомцах, ожидающих меня, и наслаждаясь своим прекрасным настроением, так и не покинувшим меня покуда.

Неожиданно я почувствовал, как сквозь тяжёлую завесу страха, облепившую всё вокруг, пробивается слабая пока ещё волна ненависти, направленная против меня. Волна, что исходила от существа до самой смерти боявшегося меня и понимающего, кто я такой, и что могу с ним сделать. Тем не менее, ненависть у этого создания оказалась сильнее разума. Она ослепила его, лишила способности здраво мыслить и заставила поверить в свои силы. И теперь это существо готово было наброситься на меня, переступив через свой страх. Тот самый страх, который обычно заставлял его же заползать в самую узкую и неприметную щель, моля лишь об одном: чтобы я прошёл мимо и не обратил на него внимания.

Обычно было так. Но не сегодня. Сегодня это существо вознамерилось напасть на меня. И нанести мне вред. Ну, так оно, это существо, по крайней мере, думало.

Семь метров по правую сторону. Через одну распахнутую дверь, ведущую в комнату-камеру. В следующей, точно такой же комнате. Именно там притаилось это глупое создание, вынашивая свои коварные планы.

И вот, что? Какой-то червяк пытался утаиться от меня?! Сопя и переступая с ноги на ногу, как тот самый слон в посудной лавке?! Отбрасывая свою тень, ну, прямо-таки ровно посередине коридора. На что это существо вообще рассчитывало? Что я неожиданно ослеп и оглох? Да, даже и в таком случае у него всё равно не было бы никаких шансов!

То чего усиленно пытались добиться обитатели этого замка, как верхней, так и нижней, подземной, его частей, наконец-то, свершилось. Я был в ярости.

Меня пытались задержать! Когда я уже почти достиг своей цели! Да я же только что, стоя перед закрытой дверью в подземелье, четко и ясно дал понять, что тороплюсь! И никто не может посметь даже попытку сделать помешать мне!

Ужас, царивший в нижней части замка, сменился чувством гораздо более глубоким и насыщенным, название которому и дать-то вряд ли возможно. Всё просто. Местные обитатели почувствовали мою ярость и поняли, что сейчас начнется возмездие. Мало того. Жители подземелья в большинстве своём теперь корчились на полу, повизгивая от всеобъемлющего страха, наполнившего всю их сущность, и причинявшего им уже реальную физическую боль, помимо душевной. Остальным местным обитателям было несколько проще – они уже просто находились без сознания.

Мою ярость почувствовали и обитатели верхней части замка. Паника началась и там. Да что там говорить! Я со всей ясностью ощущал, какой ужас царит уже и в окрестностях замка, простираясь на расстояние не меньше двух-трёх километров во все стороны.

И вот, казалось бы – мою ярость невозможно было не почувствовать. Всем. Даже обычным людям. Даже птицам и животным. Даже змеям и паукам. Всем. Но только, похоже, не тому существу, что поджидало меня через одну комнату справа по коридору. Его ненависть заглушила все остальные чувства. В том числе, видимо, способность реально ощущать и осознавать действительность.

Ну, что же. Я сделал эти несколько шагов вперед. И тут же на меня стремительно бросилось серое, ощетинившееся, словно зверь, создание с ярко красными, казавшимися необычайно большими в темноте, почти идеально круглыми глазами.

Именно такое вот неказистое существо и пыталось остановить меня. Точнее, оно надеялось на это. Но, не получилось. И теперь это создание висело в воздухе, поддергивая по инерции ногами и всё ещё скаля свои острые зубы, не поняв и не ощутив пока до конца, что его план полностью провалился.

Мне всего-то лишь пришлось поднять левую руку ладонью вперёд, чтобы этот недочеловек с разбегу уткнулся в невидимую стену из воздуха, которая в один миг сковала его да подняла на полметра над полом.

Я усмехнулся и опустил руку, однако пленник мой так и остался висеть над землёй, по-прежнему скованный незримыми узами, подчинёнными моей воле. Похоже, только после этого данному созданию начало приходить осознание того, во что он собственно вляпался, причём исключительно благодаря своей собственной безрассудности.

Страх начал наполнять глаза этой сущности. Понимание неминуемости скорой и беспощадной расправы мгновенно заглушило ненависть. Потом пропали и все остальные чувства и желания. Кроме одного – жить. Ещё хоть как-нибудь, хотя бы сколько-нибудь – лишь бы не покидать навсегда этот мир сегодня, прямо сейчас.

Ничего удивительного. Такое поведение присуще, в-общем-то, практически всем обитателям Земли. Оно возникает, благодаря либо способности мыслить, либо природным инстинктам. Присуще оно было и этому созданию, корчившемуся сейчас передо мной.

И на что рассчитывал этот, вот уж действительно, недочеловек?! Росточка от силы метра полтора, кривые руки, кривые ноги, маленькая голова. Вдобавок, острые, вздёрнутые вверх уши и мелкие, но, правда, необычайно острые зубы, торчащие из незакрывающегося рта. Выделялись только глаза. Круглые, выразительные. Постоянно меняющие свой цвет с кроваво-красного на бледно-розовый и обратно. Видимо, в зависимости от чувств их хозяина. Дополняло картину лицо, всё покрытое короткими волосками, словно шерстью. При этом руки, торчащие из серого, какого-то всего нескладного балахона, были абсолютно голые. Бросались ещё в глаза обкусанные, грязно-серые ногти на его руках и стёртые, давно нечищеные сапоги. Но, не армейские, кирзовые, а мягкие, с искусно выделанной кожи, однако давно потерявшие свой прежний презентабельный вид.

Создание это напоминало чем-то старого облезлого лиса. Способного нанести вред только существу, значительно уступающему ему в габаритах. Ну, на что он рассчитывал?!

Можно предположить, что пара-тройка десятков таких существ, объединившись и бросившись разом, могут попытаться создать мне хоть какое-то подобие проблемы. Но, и даже такое маловероятно! Скорее всего, результат будет такой же, как сейчас. Только болтаться в воздухе будет не один недочеловек, а как раз пара-тройка десятков.

Я снова поднял руку, теперь правую, и направил указательный палец на висящее в воздухе создание.

– Ты пытался напасть на меня! Ты пытался причинить мне вред! – громко и четко произнес я. – Наказанье одно – смерть! Вердикт выношу я, и никто не смеет его оспорить. Мой приговор – виновен!

Существо лишь вздрогнуло. Последняя его надежда на спасение рухнула ровно так же быстро, как и попытка принести мне вред. Однако глаза недочеловека всё так же жалостливо смотрели на меня. В них явно сквозило понимание того, что это еще не всё. Понимали это и все остальные создания, населявшие подземелье замка, попрятавшиеся сейчас по своим норам и молившие какие-то там свои высшие силы только об одном: чтобы их не заметили, не обратили на них внимания, не тронули.

Господи! Какие два-три десятка объединившихся недочеловеков, идущих на меня войной?! Этих жалких, трусливых тварей?! Да я и с полусотней разберусь за секунды! И что? Эти убогие – ещё и стражники дороги к главной цели?! К моей цели?!

Я вздрогнул. Опять потеряно слишком много времени! Я становлюсь слишком стар и сентиментален. Думаю всё время о чем-то несущественном. Представляю какое-то туманное будущее, когда надо жить настоящим. Передёрнув плечами и резко мотнув головой, я сбросил с себя оцепенение и вновь стал самим собой.

– Приговор – быстрая смерть! – снова громко и четко произнес я. – Но! Это последняя быстрая смерть на сегодня. Ради следующего виновного я несколько поменяю свои планы, и больше уже не буду никуда торопиться.

Я, кажется, блефовал. Ведь я действительно торопился и пока не собирался ничего менять. Хотя… Пока! Наверное, все же это главное слово в последнем предложении. Если кто-либо решится всё-таки после моего последнего предупреждения задержать меня, наказание совершенно точно не будет уже таким лёгким…

Палец мой был всё так же направлен в сторону несчастного недочеловека, что по-прежнему так и висел в воздухе. Я не отказал себе в маленьком дешёвом трюке и изобразил рукой выстрел из пистолета. Существо успело ещё издать короткий жалобный вскрик, более похожий на визг, и тут же вспыхнуло ярким синим пламенем – всё сразу, мгновенно.

Через секунду пламя исчезло так же быстро, как и появилось. Вместо недочеловека же в воздухе осталась лишь горстка золы, которая, повинуясь моему взгляду, взмыла вверх и тут же рассеялась по коридору.

Я подул на палец – дуло своего «пистолета», всё продолжая этот свой мелкий балаган, и усмехнувшись, двинулся опять вперед. Как и ожидалось, желающих задержать меня более не находилось.

Однако не успел я сделать и десяток шагов, как вдруг почувствовал лёгкий толчок в плечо. Безмерно удивившись, я огляделся, но вокруг, что и неудивительно, никого не было.

Я замер на месте, призвав на помощь все свои чувства. Никакой опасности вокруг не было. Абсолютно определенно не было! Для меня, разумеется. Я успел ещё сам посмеяться своей шутке и сделать ещё один шаг вперед, как тут же услышал голос: “Вам надо выйти”!

Не успев толком даже осознать, куда же собственно мне надо выйти и зачем, как вдруг я оказался в самом центре тёмного стремительного вихря, в один момент подхватившего меня и понёсшего прочь из замка.

Вихрь всё более и более закручивался, и меня неотвратимо начало засасывать в чёрную бездну. А вскоре я и вовсе потерял связь с внешним миром.

Последнее, что я почувствовал, опять было осознание горького разочарования тех, кто вновь ожидал меня. А ещё я услышал визгливый хохот недочеловеков, всё-таки не пустивших меня к цели, и увидел их круглые красные глаза, которые, несмотря на показную браваду, всё никак не мог покинуть страх.

Страх, что я всё же решу найти вскоре их проклятое подземелье, и тогда снова в замке прозвучит мой вердикт: “Виновен”!