Kitobni o'qish: «Лихая шайка»
Часть 1
Разгул преступности
Глава 1
Это налет!
Никто из шумной, богато разодетой публики в «Континентале» не обратил внимания на трех вошедших в просторный зал ресторана людей, вынырнувших из-под плюшевой гардины. Дамы в высоких шляпках с перьями продолжали щебетать об изысках моды. Мужчины, солидно покуривая сигары, традиционно держали речи о политике, что являлось в нынешние неспокойные времена особо престижным. На небольшом возвышение в некотором отдалении от столиков вовсю старался пленить внимание посетителей квартет музыкальных исполнителей.
В сторону трех визитеров развернулся только один из официантов, находившихся в данный момент ближе всех ко входу, и тут же сложился в почтительном полупоклоне, придерживая заставленный грязной посудой поднос на уровне лица. Наибольшее впечатление на него произвел молодой человек в легком длинном пальто с отложным воротником и щегольски заломленной набекрень шляпе. Из-за распахнутого ворота просматривалась белоснежная манишка. Горделивая осанка и словно высеченные искусным скульптором правильные черты лица выдавали в нем человека дворянского происхождения.
Двое его спутников были попроще. Рыжеволосый рябой парень, выглядевший лет на восемнадцать, был облачен в черное полупальто и фуражку с усеченным козырьком. Его маленькие глазки быстро заскользили по колоритным фигурам за столиками. Венчал их трио долговязый нескладный тип в клетчатом сюртуке и такой же жилетке. На торчащей из кармана серебряной цепочке болтались дорогие часы. Головного убора на нем не было. В правой руке – объемный саквояж. Взгляд холодный и усталый.
– Дамы и господа! – громко обратился к завсег-датаям «Континенталя» молодой человек с дворянской осанкой, и разговоры за столиками мгновенно смолкли. Лощеные сытые физиономии с интересом обернулись на говорившего. – Попрошу минуточку внимания!
Последняя фраза адресовалась квартету музыкантов. Они покорно оторвались от своих инструментов.
– Спасибо. – Молодой человек улыбнулся, благодарно приложил руку к груди, а затем так же бодро продолжил: – Убедительная просьба – всем сохранять спокойствие. Меня зовут Арсений Мартынов. Это налет!
Многие повскакивали с насиженных мест, кто-то опрокинул на пол графин с водкой, дамы истошно завизжали. Мартынов невозмутимо выудил из бокового кармана пальто «наган», поднял руку и выстрелил в потолок. Визги и крики оборвались.
– Ну я же просил, господа, – почти с укором произнес налетчик. – Не нужно паниковать. Мы – люди сугубо интеллигентные, а потому, если вы, конечно, проявите максимум благоразумия, никто не пострадает. В физическом смысле этого слова, – поправился он. – За материальную сторону дела я, как вы сами понимаете, поручиться никак не могу.
Рыжеволосый ощерил в широкой улыбке ряд подгнивших зубов. Шутливая манера Арсения изъясняться всегда веселила его. В его руке тоже появился «наган». Последним продемонстрировал публике огнестрельное оружие худощавый в клетчатом сюртуке.
– Приступим, господа. Для экономии вашего и нашего времени складывайте бумажники и драгоценности перед собой.
Мартынов первым двинулся по проходу между столиками. Его товарищи выбрали ряды справа и слева.
Рука одного из мужчин с длинными седыми бакенбардами и неимоверно большим носом на круглом лице осторожно опустилась под стол, но от цепкого вездесущего взгляда рыжеволосого этот маневр не укрылся.
– Ну-ка, ну-ка! – Он быстро прошел вперед, и его «наган» уперся мужчине в нос. – Что это мы там прячем, дядя? Лопатник? Или что-то серьезное? Подними руки!
Мужчина заколебался. Рыжий выразительно поцокал языком. Рука клиента медленно поползла вверх, а когда она появилась над поверхностью стола, налетчик заметил направленное в его сторону дуло пистолета. Палец покоился на спусковом крючке.
Реакция рыжего оказалась на безупречном уровне. Стрелять он не стал. Зато, не раздумывая, ударил носатого «наганом» в лицо. Голова последнего дернулась, и рыжий вторым ударом выбил оружие у него из руки. Треснула ножка стула, и мужчина грузно упал на пол. Пистолет отлетел в сторону. Из разбитой губы на подбородок закапала кровь.
– В чем дело, Егор?
– Глянь-ка, Мартын. Похоже, у нас тут легавый. Чуть не убил меня, гаденыш!
Мартынов обернулся. У его худощавого подельника пока все шло гладко. Сгребая одной рукой ценности в саквояж, другой он демонстративно помахивал дулом «нагана».
– Поживее, господа! – поторапливал он. – Вы же не думаете, что мы будем тут развлекаться с вами до утра?
– Один момент, мадам. – Мартынов улыбнулся пышногрудой даме, у которой только что снял с шеи бриллиантовое ожерелье. – Я скоро вернусь. Не скучайте!
Егор уже рывком поднял носатого мужчину на ноги и вновь приставил дуло «нагана» к его лицу. Мартынов приблизился к товарищу со спины.
– Легавый, говоришь? – Он проникновенно заглянул носатому в глаза. – С чего ты взял? Давай-ка удостоверимся. Чтобы никакой ошибки… Вы позволите, господин хороший?
Мужчина смахнул с подбородка кровь и ничего не ответил. Взирал на Мартынова хмуро и насупленно. Арсений скользнул пальцами за отворот его сюртука. Спустя мгновение выудил на свет божий удостоверение. Раскрыл его.
– Бондаренко Григорий Степанович. Департамент полиции. Ну надо же! – Мартынов даже присвистнул от удовольствие. – Вы посмотрите, какая важная птица! Очень приятно с вами познакомиться, господин из департамента полиции. Оружием балуемся?
Налетчик нагнулся и поднял с пола оброненный Бондаренко пистолет. Спокойно положил его в карман пальто.
– Это я заберу, – прокомментировал он свои действия. – На память о нашей встрече…
– Грохнем его? – предложил Егор, и его рыжие непослушные вихры, выбивавшиеся из-под фуражки, казалось, заполыхали огнем еще ярче.
– Ну зачем же? – Уголки губ Мартынова изогнулись книзу, словно его искренне огорчили слова подельника. – К чему такие крайности, Егор? Мы же честные налетчики, а не душегубцы какие-нибудь. Не вижу смысла брать лишний грех на душу. К тому же господин Бондаренко совсем не опасен. Верно я говорю?
Но и этот обращенный к нему вопрос носатый оставил без должного внимания. Многие из посетителей «Континенталя», невзирая на то, что худощавый мужчина в клетчатом сюртуке продолжал хладнокровно сгребать с их столиков бумажники и драгоценности, с интересом взирали на происходящее.
– Просто проводи господина до двери, Егор, и помоги ему спуститься с крыльца пинком под зад. – Мартынов выдал одну из самых очаровательных своих улыбок. – Пусть департамент полиции знает, что мы боимся их не больше, чем приблудных псов.
Егор, казалось, был немало растерян. Подобный поворот событий обескуражил его.
– Как же так, Мартын? Он же сообщит…
– Не успеет.
Егор пожал плечами. Ослушаться приказа Мартынова он не мог. Больше для острастки, нежели с какой-то иной целью, рыжеволосый налетчик двинул Бондаренко кулаком под ребра и, когда тот сложился пополам, грубо поволок его к выходу из ресторана. Мартынов молча проследил за тем, как оба скрылись за плюшевой портьерой. Затем бодрым шагом вернулся к оставленной им женщине с пышным бюстом.
– Прошу прощения за досадный инцидент, мадам. На чем мы остановились? Ах да! Позвольте вашу ручку.
Женщина машинально вложила кисть в изящную, с длинными, словно у пианиста, пальцами ладонь Мартынова. Арсений слегка склонился, вроде как с намерением запечатлеть поцелуй, а затем ловко стянул с дамы перчатку. Бриллианты в золотой оправе засверкали всеми цветами радуги в лучах электрического света.
– Глянь-ка, Матвей. – Мартынов привлек внимание подельника в клетчатом сюртуке. – Красотища-то какая! А? И не стыдно вам, дамочка, такие изыски под перчатками прятать? А, понимаю! Это вы только мне не желали их показывать. Нехорошо. Право слово, не хорошо.
Женщина попыталась высвободить руку, но Мартынов не позволил ей этого сделать. Упражняясь в красноречии и сарказме, он не забывал при этом легко стягивать перстни с дамских пальчиков и переправлять их в карман своего пальто. На губах Арсения играла обворожительная улыбка. Шляпа еще больше съехала ему на затылок.
– Позвольте…
Мартынов обернулся. Мужчина в дорогом смокинге и в маленьком серебристом пенсне, свисавшем с кончика носа, предпринял попытку подняться из-за столика.
– Позвольте, господа! Вы не имеете права! Вы знаете, кто я такой?..
Судя по всему, он был кавалером той дамы, пальцы которой оголялись усилием Мартынова.
Арсений резко распрямился и вскинул руку с «наганом». Грохнул выстрел, и пуля, просвистев в опасной близости от виска мужчины, вонзилась в стену чуть ниже потолочного перекрытия. Мартынов пижонски дунул на дымящийся ствол «нагана», наблюдая за тем, как мужчина с побледневшим лицом рухнул обратно на стул.
– Прошу прощения. – Губы налетчика вновь растянулись в чарующей улыбке. – Я вас, кажется, перебил, милейший. Ну что вы? Продолжайте! Вы, как мне показалось, намеревались рассказать мне, кто вы такой. Я внимательнейшим образом слушаю вас.
Мужчина только покачал головой из стороны в сторону и ничего не ответил.
– А знаете? Я и так догадываюсь, кто вы. – Мартынов почесал подбородок дулом «нагана». – Вы тот, кто только что чудом избежал смерти. И лишь благодаря моему врожденному благородству. Я не люблю без нужды марать руки кровью. Спасибо, что избавили меня от этого. Спасибо вам всем! – Он окинул долгим взглядом притихший зал «Континенталя». – Спасибо за понимание, спасибо за участие… Поверьте, мы с друзьями глубоко ценим все то, что вы для нас делаете. Попрошу ваш бумажник, милейший друг.
Мужчина беспрекословно выложил на стол то, что от него требовалось. Мартынов подхватил бумажник и взвесил его на ладони. Заглядывать внутрь он не счел нужным. Спокойно опустил трофей в карман и шагнул к следующему столику.
– Джентльмены, – он приветствовал кивком троих сидящих господ. – Чрезвычайно признателен вам.
Вернулся Егор. Отбросив плюшевую портьеру, он стремительно вошел в зал.
– Мартын!
– Да?
– Надо уходить. – Длинные рыжие вихры Егора выбились из-под фуражки, а его и без того маленькие глазки сузились в хищном прищуре. Он косо посмотрел на музыкантов. – Я думаю, легавые нагрянут сюда с минуты на минуту. Ты бы видел, как прытко побежал этот тип. Зря ты его помиловал, Мартын.
Арсений встретился взглядом со вторым подельником.
– Как у тебя, Матвей?
– Порядок.
Клетчатый похлопал рукой по объемному саквояжу, а затем молча поднял вверх два пальца правой руки. Это значило, что у него на повестке еще два столика. Мартынов кивнул.
– Мы приносим свои извинения за доставленные неудобства, господа, – пафосно произнес он. – Продолжайте отдыхать и развлекаться. Маэстро! Легкую музычку!
Мартынов щелкнул пальцами. Квартет музыкантов тут же исполнил его пожелание. Налетчик спрятал «наган» в карман.
Егор первым покинул ресторацию. За ним последовал Арсений. Замкнул шествие Матвей, покачивая на ходу саквояжем.
С момента вторжения трех налетчиков в «Континенталь» не прошло и десяти минут. Онемевшая публика растерянно взирала на покачивающуюся портьеру.
Глава 2
Надлежит принять меры
– Ну где же это, батенька, видано, чтобы знатных господ средь бела дня в ресторациях грабили! – Обер-полицейский цокал каблуками по паркетному полу своего кабинета. – Да и вы сами тоже хороши, Григорий Степанович! И зачем только вам оружие? Нешто выучка у вас неладная? И еще… Негоже мне, конечно, интересоваться, но все-таки… Что вы там делали, Григорий Степанович, в этом ресторане? Если мне не изменяет память, вам, батюшка, следовало быть на службе. А вы изволили в ресторане с дамой обедать. Как же так?
Участковый пристав Григорий Степанович Бондаренко покраснел до ушей.
– Так ведь, ваше благородие… С вашего дозволения… Я по службе там, на казенное жалованье… Подозреваемого в ограблении банка выслеживал. А по случаю вот в переделку попал.
– А с дамой почему? Казенного жалованья на то, чтобы дам по ресторациям водить, не дается, – свирепо прошипел обер-полицейский.
– Так я на собственные капиталы даму с собой привел. И то для усиления, так сказать, эффекта. Натуральнее вроде так выходило. А то мужчина в ресторане без дамы… Подозрительное впечатление могло сложиться.
Видно было, что полицейский выдал заранее заготовленную на случай разоблачения фразу.
– И ведь дал бог такую удачу! Могли бы ведь преступника изловить! – меж тем продолжал сетовать полковник.
– Так ведь я, ваше благородие, по предписаниям действовал… Да только я пистолет вынимать, он меня хвать прямо по носу рукояткой, – Григорий Степанович слегка гнусавил. Расшибленный рыжеволосым во время варварского налета нос имел теперь лиловый оттенок. – Так я на время сознания лишился, а когда очнулся, ваше благородие, уже поздно было. Преступник завладел моим «наганом». Они сноровисты, эти бандиты, должен заметить…
Ситуация требовала немедленных действий со стороны чиновника Городского полицейского управления Петра Лазаревича Пороховицкого. Варварское нападение на почтенных господ в ресторане «Континенталь» уже успело наделать много шума. О нем трубили утренние газеты, о нем говорили на улицах, в кабинетах. Да и в светских салонах эта тема была у всех на устах. Ко всему прочему адъютант градоначальника уже не единожды являлся в кабинет обер-полицмейстера с приглашением Пороховицкого явиться к генерал-губернатору «на прием».
Бондаренко резонно рассчитывал на то, что выволочка на ковре у начальства не затянется.
– Ладно, Григорий Степанович, это мы с вами позже обсудим. – Пороховицкий бросил взгляд на часы. – Пора мне ехать к градоначальнику. Через пять минут трогаемся.
Обер-полицмейстер приблизился к столу и принялся собирать вещи.
– Но ведь каков! – не унимался он. – Всегда он свои преступления клоунадой какой-то оборачивает! «Это налет!», «Убедительно прошу!», «Дамы и господа!»… Так ведь, Григорий Степанович?
– Точно так, Петр Лазаревич. Именно так, – подтвердил полицейский. – Да еще и имя свое объявляет! Прямо так и сказал: «Арсений Мартынов»! А те двое – рыжий и клетчатый – подле стояли. И, ваше благородие, так и пялились на него…
– И где только этот бес слов таких понабрался? Ведь университетов небось не кончал? А вы, Матвей, так и запишите в протокол за Григорием Степановичем, – обер-полицмейстер обратился к молодому человеку с тонкой полоской усиков над верхней губой, сидевшему за столом в дальнем углу кабинета, – что, мол, при нападении пользуется он такими-то словами и выражениями. Что язык у него складен. И наружности какой, тоже запишите…
– Да-с, ваше благородие. Так и записал все. – Молодой человек склонился в учтивом полупоклоне.
– Продолжайте, Григорий Степанович! Опишите нам этого налетчика еще раз. Да теперь медленно, чтобы писарь протокол верно составил, – приказал полковник и тяжело опустился в массивное вольтеровское кресло у рабочего стола.
– Вот наружность-то его я, как есть, на всю жизнь запомнил, – охотно подхватил полицейский. – Ходит он, как гусь! Подбородок кверху задран. Голова гордая. Пальтишко на нем модное суконное было. С черным бархатным воротником. Шляпа шелковая. Вокруг тульи черная репсовая лента. Это я почему запомнил? Таких модников и в ресторане иной раз не встретишь. Вот, долговязый, к примеру. Дружок евонный. Расфранченный едва ли не больше первого. Пиджак и жилет на нем был. По черному – белая клетка. Мелкая. Брюки черные, суконные с лампасом. Как на парад готовился… Иной раз и на приличном человеке такого туалета не встретишь. А тут бандиты.
– Так… Ну а третий налетчик? – Обер-полицмейстер снова встал и прошелся по кабинету.
– А третий – совсем мальчишка. А зато вид у него каторжный, как есть говорю. Патлатый. Волосы рыжие. Глаза карие, маленькие. И так и бегают… Так и бегают из угла в угол. Лет восемнадцать ему отроду. Не боле…
Дверь кабинета отворилась и в комнату вошел адъютант Пороховицкого с пачкой бумаг.
– Ваше благородие, разрешите доложить! – Адъютант, лысеющий мужчина с реденькой бородкой, остановился в нескольких шагах от обер-полицмейстера. – Тут, ваше благородие, описи украденных ценностей во время нападения в «Континентале». И еще пристав с докладом прибыл. Как велите распорядиться?
– Вели войти.
Пороховицкий взял из рук подчиненного документы. Адъютант, поклонившись, удалился.
– Так… Ну и что там? Посмотрим. – Полковник придвинул к себе бумаги. Пробежав взглядом первый лист, болезненно поморщился. – У одних только Шемякиных драгоценностей на тысячу с половиной украли. И денег триста рублей.
– Да-а!.. – протянул Бондаренко.
– Вот так-то.
Пороховицкий перевел взгляд на участкового пристава, который появился в дверном проеме.
– Разрешите, ваше благородие, доложить! – с порога начал вошедший. – По вашему поручению лично встретился с пострадавшими во время ограбления в «Континентале», а также в Малом театре и в театре «Корша». Следствие показало, что налеты совершались одной и той же бандой. Преступники, а всего их было трое, дерзким образом врываются в помещение с одними словами: «Это налет!» Забирают ценности и деньги. Затем садятся в экипаж и уезжают.
– А что же околоточные да иные полицейские чины? Да неужто никто изловить их не мог? – Пороховицкий с досады стукнул кулаком по столешнице.
Стол красного дерева с бронзовой окантовкой углов чуть слышно скрипнул.
– Пытались, ваше благородие. Но преступники вооружены «наганами». При одном из налетов был ранен околоточный, – пристав замолчал, ожидая дальнейших указаний начальства.
Полковник встал из-за стола:
– Что еще?
– Всего награблено ценностей и денег было на двадцать пять тысяч рублей, – продолжил урядник. – Из них на пять тысяч – драгоценности и деньги князя Юровского. Их сиятельство отказался меня впускать. Говорят, что не желают с низшими чинами разговаривать. Велел передать, что лично хочет с вами встретиться…
– До того ли мне сейчас! – оборвал докладчика Пороховицкий. – Все это после. Надо перво-наперво преступников изловить. Идите, батенька, идите. После поговорим. Меня градоначальник дожидается. Хорошо еще в департамент полиции не требовали…
Полковник дождался, когда пристав покинет кабинет.
– Пора мне, Григорий Степанович, ехать. Не на пряники, конечно, удаляемся. Но что делать? За дело стегать будут. – Пороховицкий в сопровождении пристава вышел из кабинета. – Григорий Степанович, велите в мое отсутствие людей инструкциями снабдить в отношении следующего. Я полагаю, что единственный способ поймать преступников – это застукать их с поличным. На месте преступления, так сказать.
Пороховицкий решительным шагом пересек фойе Городского полицейского управления.
– Начнем облавы. Посадим своих людей в ресторанах. Подсадная утка – давний, отлично зарекомендовавший себя прием. Куда они, по-вашему, могут направиться, Григорий Степанович?
– Где публика посолиднее. В «Эрмитаже», в «Яре», например, сановитые-то люди обедают, ваше благородие. В «Стрельне» да в «Альпийской розе» тоже можно, пожалуй, засаду учинить. А еще в клубах различных. В «Купеческом», в «Английском», в «Охотничьем»… Да, и «Тестовский трактир» тоже, бывает, купцами приезжими посещается. Барыши у них немалые…
Григорий Степанович был рад, что его промах был столь снисходительно воспринят начальством. Забежав на несколько шагов вперед, Бондаренко открыл перед полковником тяжелую дубовую дверь. Затем вслед за обер-полицмейстером шмыгнул в проем.
– Я лично сяду в одном из ресторанов, – произнес Пороховицкий, направляясь к пролетке. – Учитывая то, что преступники вооружены и опасны, в каждом ресторане должно быть не меньше трех околоточных, переодетых, к примеру, в швейцаров да в половых. Так, Григорий Степанович?
– Совершенно так, ваше благородие, – закивал Бондаренко, торопливым шагом двигаясь рядом с трогающейся с места пролеткой. – Я уверен, что Мартынов и его сообщники не иначе как сегодня– завтра предпримут очередную попытку ограбления. Он дерзок. Тут-то он и угодит в наши сети… Прямехонько, ваше благородие.
Полицейский еще несколько секунд бежал рядом с Пороховицким и стал отставать только тогда, когда лошадь перешла на рысь.
Вскоре экипаж полковника, управляемый лихим извозчиком, известным на всю Москву своей быстрой ездой, подкатил к губернаторскому дому.
Швейцар учтиво раскланялся, завидев Пороховицкого, поднимающегося на крыльцо. Вид у полковника, всегда внимательного по отношению к прислуге, был мрачный. Поэтому старик Филипп вместо привычного «Будьте здоровы, Петр Лазаревич! Здравие и благоденствие вашим близким» ограничился лишь коротким: «Здравия желаю!»
Через минуту Пороховицкий уже был в кабинете градоначальника, куда после донесения о нем генеральского адъютанта обер-полицмейстера пригласили без промедления.
– Ждем, ваше благородие, Петр Лазаревич. Ждем! Уже третьего часу, как посылали за вами, – произнес Бездомников, завидев в дверях полковника. – Дела-то по Москве нешуточные творятся.
– Виноват, ваше сиятельство!
Полковник прошел на середину комнаты и остановился перед столом губернатора.
– Допрос свидетелей вчерашнего ограбления в «Континентале» устраивал. Нельзя было медлить. Деяния этой шайки уже переходят всякие границы… Да виданное ли дело! Какие-то три преступника всю Москву с ног на голову перевернули!
– Да, Петр Лазаревич, об этом и хотел толковать с вами, дорогой.
Генерал Бездомников был седой почтенный мужчина. Восседал он в кресле подле своего рабочего стола. Широкие мужицкие ладони покоились на столешнице. Из-за разницы в возрасте с большинством из своих коллег генерал общался с некоторым налетом снисходительности. Так было и с Пороховицким.
– Если так будет продолжаться, Петр Лазаревич, нам не избежать с вами крупных неприятностей, – назидательно продолжил Бездомников. – В Москве уже стали поговаривать о бездействии властей. Что, мол, по городу разгуливают отъявленные бандиты, а полиция да градоначальство, мол, попустительствует!..
– Но это не так, ваше сиятельство, Кирилл Матвеевич!.. – попытался возразить Пороховицкий.
Однако усилие полковника вышло не слишком убедительным. Крыть ему действительно было нечем. Преступники продолжали свое победоносное шествие по самым дорогим московским ресторанам. Бесчинствовали в барских домах, в театрах. Ночью грабили простой люд и купеческие лавки.
– Да я-то понимаю, Петр Лазаревич. – Генерал постучал пальцами по столу. – Но что с того? Чем мы сможем защитить честь мундира, если у нас случаются подобные эпизоды?
Генерал встал и прошелся по комнате. Затем резко развернулся к Пороховицкому.
– Что, кстати, позвольте полюбопытствовать, показало дознание по делу о нападении на «Континенталь»? Опять дело рук этих… Как их там?.. Вайсман?
– Никак нет, ваше сиятельство! Я склонен предполагать, что нет, – начал Пороховицкий. – Налетчик не скрывает своего имени. Его зовут Арсений Мартынов, как он сам представляется…
– Что значит, представляется? – Глаза генерала округлились. Бездомников расстегнул верхнюю пуговицу своего мундира. – Это что же, прямо так и говорит, что я, мол, Арсений Мартынов, пришел вас ограбить?
– Именно так, ваше сиятельство. Как это ни странно, – подтвердил Пороховицкий.
– Дела! Отстал я от жизни. И что же это за ком с горы, этот Арсений? – Насупленное выражение лица генерала сменила заинтересованность. – Это что-то новое… Чтобы грабитель называл свое имя при совершении злодеяний! Не может такого быть! Как же это?
– Я вынужден это констатировать, Кирилл Матвеевич. Арсений Мартынов, по имеющимся у меня агентурным данным, не имеет никакого отношения к Хитровским трущобам. А по сему и к группировке сестер Вайсман не принадлежит.
– Вот это вы меня, батенька, потешили. – Генерал покачал головой. Его круглое добродушное лицо расплылось в улыбке. – Такого еще в Москве никогда не было. И чтобы знатных господ так обесчестить! Представиться, а потом и обобрать! И что же вы сами думаете по этому поводу, Петр Лазаревич? Я правильно понимаю, ограбление в «Континентале» – это не первый подвиг… Как вы его там?..
– Мартынов по фамилии он. Арсением зовут. Нет, ваше сиятельство, не первый. На прошлой неделе, к примеру, злоумышленник наведывался в «Тестовский трактир» с точно таким же спектаклем.
– Да, дела творятся! – протянул генерал. – Так, может быть, и Сибирский банк ограбил тот же ваш… Как его там?..
– Мартынов, – вновь подсказал полковник. – Нет, ваше сиятельство, у меня на этот счет другие сведения. Здесь как раз замешаны сестры Вайсман. У меня есть дактилокарта медвежатника, который осуществлял взлом. Это старый вор-рецидивист. Его имя Поликарп Дмитриевич Скороходов. Каторжанин. Арестован был за взлом банка и кражу имущества оного. А как дознание провели, так оказалось, что на нем еще десятка два преступлений числится. Бежал он. Тогда бандиты отбили его при этапировании, убив конвойных…
– Дела, дела. – Бездомников покачал головой. – Продолжайте, Петр Лазаревич. Любопытно даже вас послушать. Чего только не бывает в жизни!
– В общем, из хитровских этот Поликарп. Так же, как и бандит Иннокентий Никаноров по кличке Крестовый, принадлежащий к той же группировке сестер Вайсман. Известный домушник. Крестовый работает в паре с Евстафием Дубининым. Это их рук дело – ограбление купеческой лавки Верхоглядова, если помните.
– Как же не помнить? – Генерал причмокнул губами.
– Так вот, – продолжил Пороховицкий. – Доподлинно известно, что взлом замков в лавке осуществлял тот же медвежатник, что вскрыл банковские сейфы. То есть Поликарп Скороходов. А Крестовый в паре с Дубининым обчистили лавку.
– Да, Петр Лазаревич, дела! – вновь повторил генерал, с нескрываемым интересом слушая доклад обер-полицмейстера.
– В архивах накопился кое-какой материал еще об одном бандите. Это марвихер, ваше сиятельство. Зовут преступника Павлуша Знаменцев. По кличке Змей. Весьма интересный тип… И откуда только такой на Хитровке объявился? По имеющимся агентурным данным, Змей пришел в Москву с Волги. Красив наружностью. Бывает в клубах. «Охотничьем», «Купеческом», даже «Английском». Воспитан. Знакомится в основном с состоятельными дочерьми богатых купчих. Бывает, что и с курсистками. Заманивает их с помощью обольщения в нумера и после со всем их состоянием уходит. Так-то! А ведь часто, особенно купчихи, не скупятся на украшения… Доход приличный от таких знакомств выходит.
– Да что же это такое? – неожиданно оборвал полковника Бездомников. – Коли все сие известно, так почему же преступники до сих пор в острог не заперты?
Генерал посмотрел на Пороховицкого так, будто перед ним был не главный полицмейстер Москвы, а воспитанник юнкерского училища.
– Они, как угри, ваше сиятельство. Попробуй, поймай их в московских трущобах! Рвань их покрывает, потому что они ей смертоубийством грозят. Так они умеют в подворотнях и дворах московских затеряться, что и следа потом не сыщешь. Но мы на них управу найдем, ваше сиятельство, Кирилл Матвеевич. Не будь я Пороховицким!
– Надеюсь, Петр Лазаревич. – Взгляд генерала несколько смягчился. – Надеюсь… А то мы с вами главнейшие, так сказать, чины в Москве перед самим царем-батюшкой ответ будем держать за порядок. На днях в Петербург отбываю. Так его величество, государь, как пить дать, осведомляться станет про все дела наши. Ну и по части порядка испросит. Сами знаете, что по моей части касательно, то с вашей теснейшим образом, так сказать, связано.
Пороховицкий, несколько лет знавший Кирилла Матвеевича, прекрасно изучил характер последнего. Добродушный по своей природе, генерал страдал от того, что по роду службы ему приходилось быть жестким и даже жестоким. Именно от этого Кирилл Матвеевич частенько «закладывал за воротник». Вот и сегодня Бездомников явно успел принять «легкий завтрак». Пороховицкий отчетливо уловил легкое амбре, когда генерал, встав со стула, принялся ходить по своему кабинету.
– Ну и какие же у вас планы, Петр Лазаревич? Как вы думаете остановить бесчинства этих бандитов? – Генерал показал Пороховицкому на стул для посетителей, приставленный к своему столу. – Да вы садитесь. И обстоятельно со мной поделитесь вашими планами.
Полковник сел.
– Во-первых, в нескольких ресторанах Москвы, где любят знатные господа откушать, под видом праздных посетителей будут дежурить полицейские урядники и околоточные. И как только преступники появятся, полиция их тут же и схватит. К тому же планируем провести облавы на Хитровке в ближайшие дни. Есть у меня кое-какие сведения о местонахождении некоторых бандитов.
– Давайте-давайте, батенька. – Генерал одобрительно покачал головой. – Бог, как говорится, вам в помощь, Петр Лазаревич! Одно только могу сказать: знатная Москва не потерпит, чтобы над ней глумилась стайка каких-то хитрованских оборванцев! Будь то бандиты из группировки Вайсман или этот ваш шут гороховый. Как его там, забываю…
– Мартынов, – подсказал Пороховицкий.
– Да, Мартынов. Точно так. Шут этот Мартынов. Я возлагаю на вас большие надежды, батенька. А теперь, ступайте, полковник. Меня другие дела ждут. Не менее важные. А как новости у вас какие будут, без промедления мне докладывайте.
