Kitobni o'qish: «Темное Наследие II: Дикое Поле»
1. Взаимное проникновение
Надеюсь, обычай прилечь на дорожку станет нашей семейной традицией. Ночка выдалась бурной, но большую часть происходившего я не запомнил – эмоциональный накал был столь высок, что скорее всего перегрузил моё восприятие. Шквал эмоций затопил сознание, смазал детали, превратив всё происходящее некое подобие экзальтического транса, наполненного нескончаемой эйфорией и неконтролируемым экстазом. Единственное, что помнил наверняка это то, что концовка была, дважды.
Странно, конечно, ведь несмотря на то, что мы трое получали удовольствие от этого действа, его нельзя было считать «моим» подарком русалкам, скорее уж наоборот. Это наводило на определенные мысли… Например, «подарком» русалки могли посчитать беременность и всё, что происходило прощальной ночью было нацелено именно на этот результат, на попытку забеременеть.
Не уверен возможно ли вообще такое, чтобы духи природы, русалки, забеременели от живого человека и, полагаю, они тоже не были уверены в результате, однако попытка однозначно была засчитана.
Как ни странно, я не особо переживал по поводу того, что мог стать отцом, причем не обычном отцом, а отцом двух стихийных духов. Скорее даже наоборот, было интересно в кого пойдут дети в папу или в мам? Чего в них будет больше, от стихийных духов или от человека? Какими сверхъестественными способностями будут обладать?
Мое духовное становление точно не было завершено, ведогонь намечен, но не сформирован до конца: я закрепил лишь область живота и укрепил волю. Да и русалки были на начальных стадиях своего нового развития, «берегини ур.1». Поэтому, как мне кажется, вероятность успешной беременности была минимальна. Однако самое важное в этой ситуации было то, что меня не пугало отцовство как таковое, ибо с этими девушками я готов был провести остаток вечности.
Стоит отметить, что все произошедшие со мной в этом мире события оставили след в психике; нет, я не слетел с катушек и не закалился, но стал более приземленным, на деле увидел, что у всех моих поступков имеются реальные последствия и теперь не боялся брать за них ответственность. Полагаю, что ключевым фактором такого переосмысления стала смерть, я убивал животных и монстров, и они пытались убить меня в ответ. Котлета перестала быть красиво упакованным продуктом из магазина, а превратилась в вполне реальное живое существо. Смерть перестала быть абстракцией, я реально почувствовал её присутствие, в том числе и на своей собственной шкуре. И это сделало мир более реальным, плотским, ощутимым. Живым.
Что до остального, то события развивались, причем не совсем так, как я предполагал изначально. Например, я понял, что русалок здесь больше нет, они ушли. Не, ну всё, как бы логично – после того как прощаются, обычно так и поступают, уходят. Просто я-то думал, что это они меня провожают, а оказалось, что это я их проводил. Качаются теперь поди, пока жених спит…
Это открытие о многом говорило, ведь мои ненаглядные, будучи русалками, духами стихий, были привязаны к этой местности. Если сравнивать природных духов с компьютерными программами, то их сервера, в которых располагалась цифровая сущность, физически находились в этой местности, стационарно, были распределены среди деревьев и скал или что-то вроде того. Хоть русалки и не были гамадриадами, не зависели от одного конкретного дерева, но при этом все же имели привязку ко всему здешнему лесу и горам. Получалось что именно «имели», в прошедшем времени.
То, что они смогли уйти с этой локации, означало, что они получили какие-то новые мобильные тела, которые могли быть использованы для перемещения в пространстве на дальние расстояния. Русалки получили автономность. Подозреваю, что это было нечто вроде моего тела сновидения – я во сне стал более плотным, собранным, а они же стали более плотными наяву. Собственно, это могло стать одной из причин, которые позволили нам на прощанье заняться самым что ни на есть настоящим сексом с ощущениями, максимально приближенными к реальности. Да что там приближенными – превосходящими реальные в разы, там ведь не только наши тела переплетались, но и души!
Возможно, именно обретение вот этих вот новых «сновидческих» или, не знаю, как правильно назвать, «божественных», «берегиньских» тел и позволяло русалкам, в свою очередь, рассчитывать на успешную беременность… Еще меня, как Булкаковского Буншу, терзали смутные сомнения, что секаса-то и не было. Было «что-то», «нечто», чему не было определения в моей системе мировоззрения, и оно облекло это нечто половой связью, а на самом деле, возможно, это была, скажем, некая «привязка», которая сделала русалок более реальными, наделила телами и подарила мобильность. Может это они и просили в подарок, а не гипотетическую, несвоевременную и не совсем логичную беременность?..
Самое интересное, что, даже оставшись без хозяек, локация начала разительно меняться. Не уверен насчет древесных составляющих дубравы, но, вроде как, они стали гуще и выше, но это не точно, поскольку леса здесь и так были мощными, могучими и темными. Но вот не заметить, что теперь в лесу помимо деревьев растут еще и камни было сложно: в том или ином месте прямо из земли начинали прорастать настоящие скальные фрагменты, обелиски, какие-то заостренные шипы, или просто окатые каменные валуны. Они не росли в открытую при мне, но каждый раз после сна я обнаруживал всё новые и новые «ростки».
Некоторые из камней оказались весьма причудливыми, абстрактными, скрученными, вытянутыми, завёрнутыми спиралями, аркообразными; имелись и совсем маленькие, просто камешки, а были прям большие – три-четыре метра высотой. Хотя нет, растительность все же стала гуще, появились лианы и целая новая ниша леса, которой раньше не было и которая располагался ближе к верхушкам деревьев; собственно, из-за нее лес теперь и казался более густым и темным.
Также теперь по локации свободно разгуливали спригганы. На меня они не агрились, но остальные животные заметно поутихли. Появление дендроидов-стражей сподвигло меня глубже проанализировать взаимоотношения животных и деревья. В результате чего я понял, например то, что белки и кабаны находились в большей гармонии с лесом, чем олени и зайцы, поскольку они питались плодами, а не объедали листву, ветви или кору, то есть не вредили, не наносили урон. На моих охотничьих предпочтениях, однако, это никак не отразилось: я окончательно переквалифицировался в траппера, а в ловушку кто попался тот попался, белка так белка, заяц так заяц, кабан – так прощай ловушка…
Еще в лесу появилось больше хищников, волков, рысей, баюнов, а также активизировались крупные травоядные животные, такие как кабаны, лоси, бизоны. Повсеместно ощущался какой-то беспорядочный подковерный движняк, даже если с виду ничего не было заметно.
Особо много завезли именно волков, на меня они не нападали, но это до поры, пока не обозначились новые границы новых владений. При этом вступать с волками в территориальные распри казалось мне чем-то неразумным и несусветным, ну не стану же я в самом деле их метки перебивать, у меня на это банально мочи не хватит. Да и я же человек, значит вся природа априори моя, и я великодушно позволяю в ней жить и волкам, и прочим оленям. До поры.
С появлением большего количества животных спригганы стали меняться, хотя, может они менялись просто со временем, эволюционировали. В их корневую структуру и древесные элементы стали вплетаться кремний, оникс, камни, в том числе и драгоценные: алмазы, изумруды, рубины. Они усиливали их тела и как броня, и как оружие – прорастали на руках, на пальцах, на корневых отростках. У таких спригган свечение внутри было уже не зеленым, а оранжевым, связанным с цветком папоротника, с силой жар-цвета. Полагаю, спригганы вышли на новый уровень, или прошли некое перерождение, основанное на взаимном проникновении двух компонентов, составляющих эту локацию.
Собственно, слияние и взаимное проникновение распространилось не только на лесную, но и на горную часть Лукоморья. Настолько же активно, насколько в лесу прорастали камни, в горах прорастали деревья. Две локации медленно, но неуклонно становились одной. Хотя, не так уж медленно. Заросли в горах хоть и были еще молодыми, но густо заполняли все пространство. Полагаю, что это скажется и на живых существах, изначально обитавших в горах, на колесных козах и четырехкрылых грифонах; что случится с ними, смогут ли они приспособиться, или мутируют, переродятся, или просто отступят выше в серебряные горы?
В горах появилась еще одна аномалия – молодая копия сакрального дуба из мира сновидений. Он возвышался аккурат на вершине Лалиной горы, в том самом месте, где располагалось озеро Железное. Дерево казалось слегка призрачным, как и его тезка из снов, но светилось не зеленым светом, а оранжевым. Сквозь его, пока еще не такую густую листву, тоже просвечивались «лучи бога». Собственно, это дерево и заставило меня отправиться на исследования горной части смежных локаций – мне захотелось взглянуть на него вблизи.
Дерева я не нашел; озеро Железное, соляные копи и серные источники остались почти без изменений, но дерева в этом месте не оказалось. Оно четко виделось снизу, из долины, но дойти до него физически, похоже, было не так просто. Надо было знать путь. Поскольку русалки ушли, то подсказать было не кому, да я шибко и не парился, особых дел у меня там не намечалось, так – праздное любопытство.
Помимо того, что горы начали густо зарастать лесом, в них зашевелились варкалапы – огромные каменные великаны со светящимися глазами. Они отличались от того варкалапа, который напал на меня при первой встрече с горной русалкой, были меньше, от четырех до шести метров росту, при этом их тела покрывала растительность, ветви, лианы, кустики и листья, а глаза горели не синим, а оранжевым светом. На меня они не агрились и не нападали, но приближаться к ним я не спешил – видно же, что ребята заняты какими-то своими важными варкалапьими делами, чего под руку, вернее под ногу-то лезть…
Поскольку случилась оказия, то я не преминул ею воспользоваться и заглянуть в соседний данж, Волчью долину. А что, им можно ко мне вторгаться, а мне к ним нельзя? Вот и разъясним эту сову.
Я подозревал, что возросшая активность волков могла быть связана не только переделом территории, но и с тем, что с данжами также происходили некие неизвестные изменения.
Ущелье, ведущее в долину, изменилось до неузнаваемости, оно заросло лианами и кустарником почти на всю высоту образующих его скал. Вдоль русла успело прорости много молодых деревьев, которые сильно затрудняли путь, но в то же время решали вопрос с топливом для костров.
Волков я не боялся, у меня все еще была в наличии сурица на девятьсот девяносто семь призывов боевого тела – скорлупы – так что, по сути, оно стало чем-то перманентным, каким я его и мечтал увидеть с самого первого дня появления в этом чужом мире. Вообще, это непривычное и приятное чувство – осознавать свою силу и не бояться. Помню, как я первый раз встретил в Лукоморье волка, у водопоя, чуть кирпичный завод не открыл, спал после этого исключительно на деревьях, как птиц. Сейчас же я точно знал, что могу разорвать любого волка голыми руками, и это не пустые слова, именно так я и поступил, когда подвергся нападению волков ганкеров.
При этом я понимал, что одолеть локального босса долины волков вряд ли удастся из-за его многочисленных аддов. Хищники просто задавят меня числом, на то, чтобы убить их всех не хватит ни стрел, ни камней, ни времени, ни ресурсов. При этом у местного волка-предка имелось еще и секретное оружие – некто, кто мог обращать других существ в вервольфов. Во снах этот некто выглядел антропоморфно, возможно, он и является человеком, или другим двуруким и двуногим разумным существом. Или демоном, божеством, сверхъестественной силой. Вряд ли он(о) останется в стороне если я попытаюсь ликвидировать волка-предка, и у него – главного вервольфа – к слову, тоже могут оказаться собственные адды, ведь вервольфы такие же стайные существа, как и простые волки.
По этим причинам конфликт обострять я не планировал, но на любую агрессию решил отвечать максимально жестоко и показательно. Да и волчья шкура в хозяйстве лишней не будет. Тут, кстати, со мной происходил классический случай игры-выживастика: на первых уровнях ни воды, ни еды, за каждую беличью шкурку трясешься, каждый камешек подбираешь, и все равно не хватает, голодаешь, страдаешь от жажды, ходишь в чем мать родила. Но стоит прокачаться на пару уровней и этого добра становится навалом, бочки с водой, килограммы мяса, которое уже в горло не лезет и просто медленно гниет, все возможные изделия из шкур сшиты и шкуры просто пылятся в углу пещеры. Несбалансированность налицо, ну, либо, локация себя изжила, вырос я из этих штанишек. Надо двигаться дальше… хотя я, собственно, и не планировал повторять подвиг Пенелопы, если то на то пошло.
К добру ли, к худу, но в тот раз померяться пипирками со Стаей не получилось, ибо меня еще на подходе перехватили новые существа, гигантские летучие мыши. Вероятно, они жили в долине, в темных дремучих лесах или в глубоких пещерах, а разросшиеся в ущелье джунгли создали достаточно благоприятную среду для их экспансии – множество затененных укромных мест, которые, как я понял, нравились этим красноглазым нетопырям. Мыши были крупные, в воздух бы меня поднять, конечно, не смогли, но нанести серьезные травмы – как два пальца об асфальт.
Нападавших оказалось трое, они хаотически метались по небу, стараясь зайти мне со спины и атаковать когтями в бреющем полете. Глупые животные, что с них взять – я прислонился спиной к дереву, сведя эффективность выбранной противником тактики на нет. Тогда они изменили тактику, стали опускаться вблизи меня, но вне досягаемости копья из шипа дракона, ненадолго зависать в воздухе на одном месте и пронзительно верещать в мою сторону. Их звуковые атаки чем-то напоминали акустические атаки баюнов, но проводились в другом диапазоне. После второго «попадания» такой звуковой волны у меня пошла кровь носом и закружилась голова.
Однако отбить нападение противника удалось, даже не облачаясь в скорлупу: я извлек из инвентаря блочный лук и заряженной на один процент стрелой разворотил очередную мышь, которая спустилась для проведения звуковой атаки. Зависнув в воздухе для атаки, она не сумела резко набрать скорость или вильнуть в сторону, и я легко сбил ее, словно мишень в тире.
Летуны оказались смышлеными, увидев в моих руках лук поспешили отступить. Они словно знали его назначение, стало быть, уже встречались с разумными существами, которые данные приспособления используют. Подбитую тварь я освежевал, сняв перепонки с крыльев, но на мясо пускать не стал, побрезговал (или зажрался?). Перепонки можно будет пустить либо на непромокаемый вещь-мешок, либо на тул для лука.
Наличие в локации летучих мышей открывало доступ к третьему компоненту дымного пороха, к натриевой селитре, которую можно собирать из их помета. Хотя пороховое оружие перестало быть актуальным в связи с открытыми сверхспособностями моего ивереня, но могло оказаться актуальным в обозримом будущем, если мне придется заниматься прогрессорством и вооружать собственную армию. В этом случае и огнестрел, и бомбы, и ракеты, могут оказаться весьма и весьма кстати.
Дальше в долину я не пошел. Во-первых, из-за суеверий – я искренне верил, что о развитии любого события можно судить по тому, как оно начинается. Если поход в Воющую долину начался с нападения, то в дальнейшем он обернется кровавой резней. Я же не планировал пока ссориться со Стаей. Они хоть и не были союзниками, но все еще оставались нейтралами.
Учитывая реакцию акустических нетопырей на лук и антропоморфную форму оборотней, я имел основания предполагать, что в долине обитает раса разумных гуманоидных существ. Если я начну резню, то это априори испортит наши отношения.
Я не верил в то, что это окажутся вот прям люди, такие же как я, скорее какие-нибудь приматы, или, что интуитивно казалось мне более верным – какие-нибудь эльфы. Лесные или древесные. Их разумность давала надежду на возможность использовать данных существ в качестве информаторов, способных ввести меня в положение дел в этом мире, научить языкам, да и много еще чему полезному, магии, например, или кулинарии. А их антропоморфность давала надежду и на возможность других отношений, в том числе и романтических. При этом наличие вервольфов однозначно намекало на прочную связь этих гуманоидов со Стаей. По этим причинам я не хотел испортить отношения с самого начала, с первых шагов учиняя геноцид связанных с эльфами волков. Я отступил.
В плане сновидений, кстати, ничего не поменялось с последней встречи с русалками.
Не, ну кое-что поменялось, но не в локациях, а в месте, которое я окрестил «врата сновидений». Изменилось отображение путей в локации. Раньше я видел просто цветные пятна, желтое, синее и голубое, если быть точным. Теперь это были прям врата, правда специфические.
Активными остались только желтые врата, ведущие к системе. Они теперь выглядели как некий навороченный «прицел», имеющий множественные круговые шкалы, горизонтальные и вертикальные линейки, синусоидные графики, спирали, концентрические окружности; при чем все это было динамическим, двигалось и вращалось в разных направлениях, сжималось и увеличивалось. Работали они, как и раньше – затягивали и доставляли в фазу системного редактирования боевого тела и иже с ним.
Русалочьи врата теперь имели окантовку, обрамление: каменное у Лалы и растительное у Дубравки. Внутри обоих порталов словно располагалась жидкость, вода, у Лалы голубая и колеблющаяся, у Дубравки спокойная, глубокая и синяя. После ухода русалок их врата погасли, не светились больше светом и – не засасывали меня внутрь. Попасть на русалочьи локации оказалось весьма затруднительно. Я словно нырял в колодец и пытался доплыть до выхода на другом конце. При этом «вода» активно выталкивала меня обратно, и еще кончался воздух, что приводило к преждевременному пробуждению. Поэтому до Лалиной локации я доспался только на третий день, а до Дубравкиной – на пятый. Сами локации остались без изменения, плывущий среди звезд чашеобразный астероид с черной бурлящей криницей по центру и обширная дневная поляна с Прадубом посередине. Русалками там и не пахло.
Еще появились четвертые врата; они имели в отличие от двух круглых русалочьих порталов треугольную форму окантовки, основа у которой была каменной с древесными элементами, или наоборот, тут уж как посмотреть. Внутри портала тоже была жидкость по виду, но ласково-оранжевая, мягкая и теплая. Портал вел себя по-особому, он и не засасывал меня как системный и не выталкивал как русалочьи, оставался нейтральным. По нему можно было достаточно легко добраться до локации, но для этого все-таки требовалось приложить собственные силы.
Локация за этими вратами была общей, двойной, той высокой лесистой горой с Прадубом на вершине. Получается, кстати, что Дуб присутствовал одновременно на двух локах, или в двух сновидениях. Капище перед ним все также пылало огнем жар-цвета, а небеса отражали его, погружая локацию в вечный вечер. Я посещал этот Дуб несколько раз, но он притворился неразумным и на мои появления никак не реагировал. Светился он в отличии своего молодого собрата на Лалиной горе все также зеленым. Возможно, он по-прежнему управлял зелеными спригган, а оранжевыми уже руководил его отпрыск из яви. Но это так, домыслы.
Да я, собственно, не совсем к нему приходил, поэтому на его поведение не особо обращал внимание. Сперва искал своих русалочек, а потом… пытался найти загадочную третью русалку, связанную с водой, наяду. И то и другое начинания закончились фиаско, мои русалки ушли качаться, а наяда если и существовала на самом деле, а не в моем воображении, то никак себя не проявила, ни сном ни духом.
Однако, как бы необычны ни были все эти изменения, происходящие с Лукоморьем, но они ни в какое сравнение не шли с тем, что обнаружилось мною дальше.
2. Камнепутье
Изменения коснулись Эхита, того места, где я очнулся в этом мире. Теперь в центре поляны находилась плоская каменная плита со средним диаметром около двух с половиной метров.
И – да: я теперь мог измерить диаметр в метрах, поскольку мне-таки удалось откалибровать эталон и заставить систему боевого тела использовать метрические величины! Изначально я столкнулся с проблемой отсутствия эталона для определения метра, поэтому задал системе альтернативные анатомические единицы, основанные на метрике моего собственного тела: палец, ладонь, локоть. Но потом я как-то очень удачно вспомнил, что мой рост измеряется в сантиметрах и взял эту величину в качестве базовой для дальнейших расчетов. Путем нехитрых математических вычислений удалось задать привычные единицы измерения: сантиметр, миллиметр, метр и километр.
Так же прорыв произошел в области измерения температуры, я парился с получением 0˚С – точки замерзания воды или 100˚С – точки закипания воды, но по аналогии с ростом вспомнил что температура человеческого тела 36,6˚С. Задал это значение системе и теперь мог получать значения температуры в градусах по Цельсию.
Встроенная в меня (или в иверень, или в нас) Система оказалась, помимо прочего, идеальным измерительным инструментом: несмотря на то, что и я и она измеряли расстояния «на глазок», то есть ориентируясь исключительно на данные, поступающие от зрительных органов моего биологического тела, у нее это получалось намного точнее, она попадала с размером почти на 99%, в то время как мой глазомер давал погрешность от 50% до 80%, в зависимости дальности и формы измеряемого объекта. Вероятно, она умела анализировать и сопоставлять намного больше сопутствующих факторов, типа суперкомпьютера.
Сам процесс измерения был завязан на сканировании местности – я мог сканировать всё в пределах видимости, а потом, в течение трех секунд пока держалась размерная сетка, мог запрашивать любой из доступных для системного оперирования параметров – дальность, габариты, скорость, температуру, твердость, название, цвет. Сканирование тоже было завязано на рецепторах и органах биологического тела, поэтому было весьма условно. Например, если я видел гору в двадцати километрах впереди меня, то я мог ее отсканировать, на нее даже наложится размерная сетка, обозначая контур, но получить данные по этой горе я мог по минимуму, вроде приблизительного расстояния и высоты, цвета. Сетку я мог оставить на предмете и на более длительный срок, расплачиваясь за это дополнительным расходом в 0,1% сурицы в минуту.
Боевое тело изначально было более совершенно, нежели биологическое: более точная информация от органов чувств, более полная ее обработка, самих органов чувств больше, и при этом его можно было ещё и модернизировать, совершенствовать, добавлять новые модули, элементы, конечности, органы. Например, можно было создать себе эхолокатор, который избавит от необходимости определять расстояния и размеры на глаз. Более того, можно было создать радиолокатор, и даже гравитационный масс-детектор. Но, к сожалению, эти фичи будут доступны только в боевом теле, а вызывать боевое тело каждый раз только для того, чтобы определить расстояние до объекта, или замерить его диаметр, или узнать температуру – довольно расточительно.
Усовершенствование браслетов-коннекторов могло дать скилл, позволяющий частично использовать некоторые возможности ивереня или боевого тела, но не добавить новый орган чувств и систему обработки поступающих от него данных.
Плита состояла из обычного, ничем не примечательного камня, без рисунков, надписей, дополнительных конструкций, а вокруг нее расположились восемь каменных стел, различной высоты и формы. Среди них была низкая, высокая, двухвершинная, завитая в спираль, г-образная, косая и в форме надгробья. Стелы, так же, как и плита, не имели ни рисунков, ни знаков, но имели растительные компоненты, корни, вьюны, листья, цветы, мох. Камни словно прорастали в почву этими растительными корнями.
Когда я в первый раз вступил на плиту, то, похоже, ненадолго потерял сознание. Словно заснул на мгновение, а затем резко проснулся и открыл глаза. Голова кружилась и присутствовали какие-то необычные ощущения в организме, но локализовать и описать их однозначно не получалось. Просто они были. Если прислушаться к ощущениям, то, пожалуй, осадок от изменений остался положительный, я словно чище стал и совершеннее.
Еще более усилило это ощущение выскочившее системное сообщение:
[Внимание! Пересечение структуры … опорного пункта (ад.п., точн.: 34%) «Лукоморье» произвело … прошивку (ад.п., точн.: 54%) вашей сущности, внедрив в нее … оттиск (ад.п., точн.: 43%) своей структуры. Теперь вы можете использовать этот опорный пункт для быстрых перемещений…]
[…]
[Поздравляем! Вы присоединились к временной нейтральной (бесцветной) фракции (ад.п., точн.: 52%) Лукоморье!]
[Получено звание – фолловер (ад.п., точн.: 12%)…]
[Обнаружена новая характеристика: фракционная слава (ад.п., точн.: 69%)…]
[Замечена аномалия: эфирные показатели духовного тела не соответствуют последним зафиксированным значениям! Обнаружен скачек плотности тела сновидения на … 0,32%!]
[…]
[Внимание! Ваше звание автоматически было повышено до уровня … подчиненный (ад.п., точн.: 47%)…]
[Плотность тела сновидения возросла на 3,2%!]
[…]
[Внимание! Автоматически был сформирован запрос на получения вами нового звания … приказчик (ад.п., точн.: 44%)… Запрос поставлен на общее голосование…]
[…]
[Внимание! Обнаружен новый интерфейс управления локацией Лукоморье! Начата адаптация интерфейса под имеющую систему…]
[Ориентировочное время адаптации: от 1 у.г. до ∞…*]
[Уровень доступа к новому интерфейсу будет определен после получения вами окончательного звания по результатам голосования…]
[*Для ускорения адаптации всесторонне исследуйте локацию Лукоморье!]
Информация оказалась интригующей, но ни разу не понятной. Что за фракция? Как я к ней присоединился? Как отсоединиться? Что за новая характеристика, что она дает и как копится? Что за приказчик такой и кто будет голосовать? Пояснений, естественно, никто не дал, в этот раз система для разнообразия ответила, что данные на Сервере отсутствуют и с самозабвением углубилась в анализ.
Не менее интригующей оказалась информация о новом интерфейсе, позволяющем управлять локацией. Он никак нигде не фигурировал и не отображался, поэтому я решил внять рекомендациям системы и подойти к вопросу исследований территории Лукоморья со всей возможной ответственностью.
Появление новой характеристики натолкнуло на мысль заглянуть в свой статус. Оказалось, что помимо «фракционной славы» там имеется еще и некая «глобальная слава», появление которой я умудрился проморгать. Полагаю, что она появилась одновременно с сообщением о начале битвы за Трон Всевышнего.
Я вывел иконку нового «баффа» на плотность тела сновидения виде облачка с процентами внутри, а также две шкалы-значка для славы с нулевым пока значением в интерфейс и решил понаблюдать за прогрессом и изменениями, чтобы понять, как именно они копятся.
С быстрыми перемещениями тоже было непонятно, ясно только что теперь такая возможность имеется. Скорее всего надо будет найти вторую такую плиту и тоже ее пройти, чтоб получить возможность быстро перемещаться между ними.
Еще я заметил, что после этой «перепрошивки» восприятие некоторых камней в дубраве изменилось. Сложно описать словами как именно, поскольку никаких реальных физических отличий от остальных камней я не нашел, но вот по ощущениям некоторые из них теперь казались более теплыми или холодными, более красными, более синими, более горькими; глядя на них, в голове появлялись такие странные ассоциации. Хотя я трогал камни, нюхал, даже лизал – горячее, холоднее, колючее или горше они не стали. Ощущения были сугубо эфемерными, на уровне нрава. Так бывает – смотришь на что-то и тебе это что-то нравится, или не нравится. Вот я также смотрел на определенный камень и мне казалось, что он соленый, или синий, или колючий.
Таких эмоционально-окрашенных камней в дубраве было не много, приглядевшись к ним повнимательнее я понял, что в своей структуре они содержат общую геометрию одного из восьми камней-обелисков, которые выросли вокруг плиты на месте Эхита.
Их назначение открылось весьма скоро, шило в мешке не утаишь: в один из прекрасных дней я услышал, как бредущая рядом жар-спригган пронзительно вскрикнула и устремилась в чащу. Я рассматривал дендроидов как гипотетических вассалов, берегущих русалочьи угодья, поэтому пустился следом чтоб помочь, если обнаружится какая-то угроза пострашнее оленя, ощипывающего ветки.
Спригган устремилась к одному из камней, которые воспринимались мною как «горькие», на полном ходу вошла в него и пропала. Мгновением позже так же поступили вторая и третья спригганы, прибежавшие с других сторон. Недолго думая, я последовал их примеру, но камень отказался прокомпостировать мой билет. Он оставался все таким же твердым и таким же «горьким».
Тогда я вызвал боевое тело и со всей доступной скоростью ринулся к Эхиту. Боевое тело я теперь использовал повсеместно, и имея на то причины и просто так, практикуясь в его использовании, и тренировки эти приносили результаты. Как таковое боевое тело не требовало освоения – все навыки управления были вшиты при помощи контрольных устройств, модулей духа. Облачаясь в него, я попадал в родную среду, словно всю жизнь в нем рос от самого рождения. Все возможности боевого тела были как на ладони, я имел над ним абсолютный контроль и понимание происходящих в нем процессов, чего не имел относительно своего биологического тела. Возвращаясь в него, я словно спускался с небес на землю. Я не мог его контролировать, не осознавал его возможностей, я даже не всегда понимал, что именно чешется или болит. И вот для этого-то и нужны были частые превращения – они учили меня привыкать не к боевому, а к родному телу.
Еще немаловажный момент – это прокачка сродства Силам. Единственный надежный способ, который я видел – это практика. Вроде как, начинаешь отжиматься – становишься сильнее, а начинаешь использовать модуль гравитации – развивается сродство силе Тяги.
Бонусом использования боевого тела шла прокачка биологического тела. Как я понял, у меня были сняты все «биологические блоки» вплоть до того, что система посоветовала мне переродиться в кого-то большего, нежели человек. Любые нагрузки на биологическое тело очень быстро его прокачивали, даже если эти нагрузки были совершены в боевом теле. Парадокс – каждый раз возвращаясь из боевого тела к родному я находил его во все более хорошей форме, оно становилось сильнее, гибче и выносливее.
