Kitobni o'qish: «Я хочу быть с тобой»

"На тихом печальном рассвете,

На Обском крутом берегу,

На нашем с тобою месте

Срубили младую сосну.

Ты помнишь, она танцевала,

Махая ветвями в ночи.

В свете лунном иголки сверкали,

Подпевали тихо сверчки.

Теперь ей уже не до танцев

Гибкий ствол не поднимет ветвей.

Теперь уже может быть статься,

Что любовь заключилась вся в ней…"

ГЛАВА I
ЗНАКОМСТВО

О чем он мог думать, как не о ней, глядя в мутноватую весеннюю воду, представлял её образ. Обрывки серых облаков медленно тянулись к западу, заслоняя ещё холодное солнце. В зарослях тальника барахтались и кричали какие-то птицы. Шелестящий ветерок качал ветви, и птицы, весело переговариваясь между собой, перелетали с ветки на ветку. Голубовато-зеленые с проступающей чернотой льдинки выбрасывались на берег, сталкивались, кололись и уплывали вниз к невидимому устью.

Он стоял один, высокий и стройный. Кудрявый чубчик развевался на легком ветру. Отсутствующий, озабоченный взгляд выражал крайнюю задумчивость. Голые веточки ив били ему по спине, словно пытаясь вывести из летаргического состояния. Но Лёня стоял и молчал, глядя в весеннюю воду.

В который уже раз память возвращала его на школьную дискотеку 23 февраля, заставляя гулко биться юное сердце. Да, она была красива и обворожительна. Лёня совсем растерялся, когда Саня Вершинин, закадычный друг детства, вдруг подвел её к нему и познакомил. Карие внимательные глаза, словно таинственный омут, заворожили его. И вообще она была милой и загадочной, будто "Золушка" на королевском балу. Совсем растерявшийся Лёня, нелепо протянул ей для знакомства руку, отчего она слегка улыбнулась. Вершинин, сославшись на занятость, тут же исчез, оставив их вдвоем. Лёня чувствовал скованность и боялся заговорить первым. Оля тоже молчала, изредка бросая короткие взгляды на него, словно пытаясь понять, о чём он думает. Если бы не Вершинин, они бы не заговорили.

– Чо раскисли? Носы повесили. Айда танцевать.

Уже после первого танца Лёня почувствовал себя непринуждённее и уверенней, скованность растаяла, и всё его обаяние пришло ему на помощь.

– Оля, Ольга, Оленька – красивое имя. – Кстати, в переводе с греческого "святая".

– Леонид переводится?

– Чего не знаю, того не знаю. Что самое интересное, я своим именем ни

когда не интересовался.

– Саша говорил, что ты любишь литературу. Наверное, и стихи тоже пишешь? – лукаво спросила Оля.

– Боже упаси! – произнес Лёня.

– А я пробовала в восьмом классе. Написала вроде нормально, а потом-то прочитала. Ерунда получилась.

– Поэтому я и не пишу, чтоб потом не разочаровываться.

Лёня вдруг почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд и, оглянувшись, заметил недалеко от себя Марину Северцеву. Девушку, с которой он дружил. Лёня покраснел и совсем растерялся. Оля что-то спрашивала, а он как-то бессвязно и автоматически отвечал, пытаясь призвать на помощь всю свою волю и хладнокровие. Мысли расползались, теряясь в многочисленных решеньях, он не мог найти выхода.

Оля обратила внимание на растерянного Лёню, и каким-то неведомым чутьём выделила из толпы соперницу. "Ага – злорадно подумала она – Теперь он мой" и резко повернувшись к Лене, потащила его к выходу. Тот даже и не думал сопротивляться, отдав себя во власть красивого ангела. Марина лишь проводила их долгим взглядом и уткнувшись в плечо подруги заплакала. Лёня видел это, но что-то необъяснимое влекло за Олей, и он, слепо повинуясь ей, не отставал.

На улице было темно и прохладно. Фонари одиноко светили в ночи, а ветер беззаботно играл маленькими пушистыми снежинками.

– Какая погода, словно новогодняя ночь. Правда, похоже?

– Да, похоже.

Лёня взглянул на неё. Из-под белой пуховой шапочки, усыпанной сверкающими снежинками, сверкали два горящих уголька, маленький, слегка вздёрнутый носик чуть шевелился, когда она говорила.

– Ты похожа на сказочную снегурочку.

Она остановилась, улыбнулась и провела рукой по Лениной куртке.

– Пока. Вот мой дом, – Оля показала на бревенчатый дом с резными наличниками.

– Если хочешь, то можем завтра встретиться.

– Конечно – Лёня попытался обнять её, но она увернулась и тихо произнесла:

– Я буду тебя ждать, – убежала, хлопнув калиткой, с которой осыпался снег.

Что-то терзало душу Лёни Бумилова всю ночь, и он никак не мог понять своих чувств. Находясь во власти чего-то необычного, он не мог разобраться в том, что же происходит с ним. То Марина, своими нежными ладонями гладила его волосы, то "горящие угольки" Оли сжигали его сердце. Он оказался на перекрестке, от которого два пути, но какой из них истинный, а какой ложный, было очень трудно разобраться. Выбирая Ольгу, он должен был забыть Марину, и наоборот. Может быть, от этого выбора зависела вся его жизнь, и ошибиться, значит потерять любовь.

Проснувшись раньше обычного, Лёня неожиданно произнёс:

– Пусть если это даже не любовь, но я не могу устоять перед её красотой. Но я, кажется, люблю её.

Он вскочил с постели и вдруг замер: "А Марина, она вроде любит меня, это будет жестоко, если покину её".

Но неожиданно проснувшийся внутренний голос прошипел: "Хватит нюни распускать, на две юбки сердце не делится".

Лёня присел задумчиво на кровать. Какое-то смятенное чувство не давало вот так просто, и забыть Марину и к тому же её фотография, улыбаясь, смотрела с книжной полки. Голубые внимательные глаза с немым укором как будто ждали от него решения. Леня, было, дёрнулся к фотографии, чтобы убрать её, но рука бессильно застыла в воздухе. Эту фотографию он убрать не мог.

С Олей ему встретиться не удалось, она уехала в город на самом первом автобусе. Расстроенный Лёня весь день провёл в клубе и домой пришёл лишь в двенадцатом часу. Усевшись на диване и уставившись в одну точку, он пытался понять, что это, любовь или увлечение? Образ Оли не покидает его мысли, заливая их приятной теплотой воспоминаний о прошедшем вечере. Он снова и снова спрашивал себя: "Это любовь?" и ему отвечало изнутри горящего тела: "Любовь, любовь, любовь…"

Болезнь свалила Лёню в постель, дыша в лицо горячим дыханьем. А через несколько дней его состояние резко ухудшилось. Он стал бредить. Домашняя обстановка ему казалась школьной дискотекой, мама, со своими заботливыми ласковыми руками – Олей, а сестренка – Мариной. Ему казалось, что обе они с материнской любовью смотрят на него, а он мечется между ними, разрывая сердце на части. Иногда ему казалось, что он – звездолет среди двух прекраснейших звезд, и он, выбирая одну, против своей воли губит другую …

* * *

Солнце было довольно высоко, когда Роман выкатил новенькую вишневую "Яву", стараясь всем видом показать свое превосходство над другими. Он деловито протёр крыло, стекло, фару. Затем лихо вскочил в седло, завел с одного раза и рванул с места так, что мотоцикл вскочил на "дыбы", пробуксовал и помчался по городской дороге, обращая на себя внимание прохожих.

Роман Сырцов был одноклассником Оли Строевой и имел в школе слишком дурную славу о себе и своей компании, в которой был заводилой. От него можно было ожидать любого, но такого, надо сказать, не ожидал никто.

Сырцов с двумя парнями, прошлым летом, подвыпив и накурившись "травки", проникли ночью по пожарной лестнице в кабинет директора школы, и облегчились прямо на столе. Потом раскидали бумаги, сломали стулья, навели полнейший беспорядок и ушли. Но самое интересное было в том, что их в этом никто не заподозрил. А Сырцову везло. Везло во всем. Он неплохо учился, часто удивляя своими обширными знаниями учителей и одноклассников, хотя его поведение и было не ахти. В нём было что-то взрослое, мужское, хотя заметно выделяло его среди сверстников. В нём с рожденья заложен дух организатора, Роман использовал это. У кого-кого, а у него на всё было свое "я".

Роман лихо затормозил у пятиэтажного дома и сильно свистнул. В ответ из окна второго этажа выглянул взъерошенный беловолосый парнишка, и, кивнув головой, снова исчез. Через несколько минут они уже вдвоем мчались на окраину города в заброшенный богом и людьми старенький сарай. Вот в этом-то невзрачном на вид сарайчике решались коварные замыслы Романа Сырцова и его небольшой организации "Восходящая звезда" (так небольшая группа подростков окрестила свое сборище). Именно отсюда они шли на "дело". Зачастую они называли сарайчик штаб-квартирой "Воз-да".

Сырцов как хороший организатор сумел сплотить небольшую группу вокруг себя. Да и не только сплотить, но и добиться в этой группе власти, полной неразделимой власти. Его приказания чётко выполнялись членами "Воз-да", и, как правило, не обсуждались. Это под его руководством был наведён порядок и сарайчик превращен в неплохое жилище.

Посредине стоял длинный, прямоугольный, некогда лакированный стол. Вокруг него несколько стульев и длинная скамья. В правом углу, напротив двери, подремонтированный Сырцовым полуразвалившийся шкаф, предназначенный для различных вещей. Рядом стоял несгораемый квадратный сейф, ключи от которого находились только у Романа, и ещё маленький кругленький столик на резных ножках из тёмного крепкого дерева, такие стоят в кабинетах начальников под телефонами. Кое-где висели картины, верёвки, кольца, обручи, старые косы, лежали у стены бруски и доски и ещё много различных мелочей заполняли сарайчик.

Пора, наверное, немного описать ребят, втянутых Сырцовым в "Восходящую звезду". Один из них – Саша Ставрогин, Стар, как его часто называют здесь, с круглым, чуть красным лицом и мощными выпирающими мышцами. Вторая – Зоя Ведина, раскрашенная, размалеванная разбитная девчушка из 9 класса, одноклассница Ставрогина. Любительница азартных игр и "сигарет с начинкой". Третий – Радик Байратов из восьмого класса по прозвищу Рад, беловолосый с небесно-голубыми глазами, юркий, подвижный мальчишка, увлечённый только девушками и анашой. Братья Ластовы, Андрей и Юрий (Андрон и Юртай, на языке ребят) оказались здесь недавно, но быстро были вовлечены во все дела группы. До этого оба серьёзно занимались боксом и ходили в спортивную школу. Но случайная встреча с Сырцовым круто изменила их путь. И, наконец, Юля Тернева, очень красивая, грациозная девушка, прекрасно владеющая собой в самом сложном разговоре и умеющая повернуть его в любую сторону. Она легко сходится с парнями и так же легко рвёт всякие отношения.

Сырцов часто заглядывался на неё, но Юля, встретив его взгляд, молча махала головой, как бы говоря: "Нет", Роман от этого сильно злился, да только злость очень скоро прошла. Приглянулась ему одноклассница, Оля Строева, он и решил вовлечь её в свою группу.

"Ява" влетела во двор резиденции, если можно так назвать участок, окруженный ветхим полуразвалившимся забором, и затормозила у самой двери сарая. Радик и Роман вошли не спеша в штаб-квартиру "Воз-да" где все уже давно были в сборе.

Сырцов важно проследовал к краю стола, копируя занятых неотложными делами начальников из кинофильмов, снял шлемофон, и, оглядев собравшихся, деловито произнес:

– Начнём.

Он сел, перевернул на угол шлемофон и сцепил перед собой руки в замок.

– У нас два вопроса. Где будем выращивать анашу и где, и кому будем сбывать. Для посадки нам нужно такое место, которое не бросалось бы в глаза.

– А если нас накроют? – прервал Ставрогин.

– Не накроют.

– Всё-таки опасно, – усомнился Юртай.

– Ерунда. – отмахнулся Сырцов – Я всё рассчитал. Если кто-то найдет нашу

плантацию, кто подумает на нас? На школьников? Никто! Мы для них ещё

маленькие! Понимаешь? Для взрослых мы ещё дети! Въехал?

– Согласен, – произнес Юртай и опустил взгляд на стол.

Слушай, Сыр, а кому будем загонять? – Ставрогин внимательно взглянул на Романа.

– Я уже думал об этом, но пока не решил.

– А чо у нас школа маленькая? – выкрикнул молчавший до сих пор Радик.

– Точно! Рад, ты просто гений!! – воскликнул Стар, спрашивая взглядом Сырцова.

– Возможно, – нехотя согласился тот и тут же изменил разговор в другое

направление.

– Нам надо бы решить вопрос о месте выращивания "травки". Кто-ни

будь что-нибудь скажет? – Радик швырнул белёсый чуб чуть заметным кив

ком головы. Здесь километрах в шести от садов я надыбал одно удобное

местечко. С одной стороны обрыв метриков тридцать, с трёх других – лес. Местечко солнечное, открытое. Кстати, там растёт конопля.

– Зашибись! – не выдержал Юртай.

Сырцов медленно обвёл взглядом ребят.

– Есть ещё у кого мысля? – он подождал с минуту – Тогда на сегодня всё. Рад, Стар и Зоя, а вы поедете со мной. Рад покажет своё местечко. Оценим. Встретимся в три у Рада. Погнали.

Все быстро встали и через несколько минут штаб-квартира опустела. Лишь Юля Тернева не тронулась с места, сказав, что пойдет пешком. Никто настаивать не стал.

Немного подождав, когда смолкнут звуки от мотоциклов, Юля бросила в угол сарайчика охапку соломы и не спеша закурила сигарету, заправленную травой. Первые пять минут ей владел страх, она шарахалась от всего, но потом вдруг наступила расслабленность, легкость и тихо опустившись на колени она почувствовала головокружение, перед глазами поплыло. Юля почувствовала, что во рту сохнет, в руках появилась дрожь, да и вообще конечности как-то вдруг отяжелели. Через несколько минут она рассеянно смотрела по сторонам, ей хотелось вскочить и бежать. События понеслись с мимолётной быстротой. Юле показалось, что она на сцене! Она поёт! Зал бурно аплодирует. Но внезапно всё исчезает и она у края обрыва, смотрит вниз и страх сковывает движения. Кто-то толкает её сзади … Но вдруг она уже с каким-то парнем. Его поцелуи так горячи и сладки …

Юлино лицо резко побледнело. На лбу и руках появился пот. Бессвязная улыбка слетала с её маленьких накрашенных губ и терялась в молчаливом сарайчике. А через некоторое время Юля впала в безмятежный радужный сон, который полностью овладел её сознанием.

* * *

Облака тянулись на запад, словно серо-чёрные с белыми прогалинами лошадки. Льдинки в реке наскакивали одна на другую, пытаясь найти себе простор, а ветер ласкал Ленины волосы своей мягкой, но прохладной рукою. Совсем ничего не хотелось делать. Хотелось лишь сидеть и радоваться время от времени выглядывающему из облаков солнцу. Апрель грозился быть теплым и солнечным в отличие от холодного марта …

"Как мне с ней встретиться? О, как хочется вновь увидеть её! Обнять, и целовать, целовать", – и тут же усмехнулся и уже вслух произнёс:

– Как, как. В город ехать надо. Вот как.

Это было безрассудство. Сбежать с уроков, ехать к Оле, не зная её адреса и надеяться узнать её в школе, которую она однажды упомянула. Но как иногда бывает, людям, которые безрассудно бросаются в самые отчаянные предприятия, вдруг везёт. Так повезло и Лёне Бумилову.

Школа находилась на тихой улочке в окружении небольшого скверика, разбитого на небольшие участки.

Лёня промчался по главной аллее к парадным дверям, распугав по дороге всех воробьев, и оказался в звенящей тишине, которую нарушали лишь приглушенные голоса учителей, из-за закрытых дверей кабинета. Шёл урок. Бумилов осторожно прошёл в коридор, где расположены классы, надеясь встретить кого-нибудь. Ожидания его не обманули. Гулкий стук женских каблуков позади внезапно нарушил устоявшуюся тишину. Лёня оглянулся. Грациозная лёгкая походка и выразительные карие глаза с какой-то неуловимой бесовской искринкой заворожили его. Девушка остановилась в пяти шагах от него, сверкнув ровными белоснежными зубами, улыбнулась. Опешивший, вмиг растерявший заготовленные фразы, Лёня тупо разглядывал её.

– Ты кого-то ищешь? – нисколько не смущаясь спросила девушка и при этом в её глазах вновь сверкнул бесовский огонёк, но видя растерянность

Лёни она опять улыбнулась.

– Ты к кому? Да успокойся, – она хитро подмигнула. – Раньше я тебя здесь не видела.

– А я ни здесь учусь, – выдавил Бумилов, не отводя от неё взгляд. – А ищу я

Олю. Она учится в вашей школе и кажется в десятом.

– В десятом, – передразнила девушка. – Даже познакомиться, как следует не можешь. Ладно. Сейчас позову. Жди, – но тут же вернулась и заговорщицки

протянула сложенный квадратиком тетрадный листок. – Возьми, пригодит

ся. Мой адрес. Там всё написано.

– Но зачем? – удивился Бумилов.

– На всякий пожарный! – вдруг пропела она и дотронувшись мягкой ладонью до его щеки исчезла, оставив совсем непонятное чувство в душе Лёни, в которой и так царила полная неразбериха.

Приход Бумилова для Оли был неожидан. Она уже перестала о нём думать и вот, на тебе. Конечно, можно было бы сразу дать от ворот поворот, но она решила иначе.

Лёня приехал в село последним рейсовым автобусом. Сумерки уже окутали землю, нагнетая в воздух ночную прохладу. Улицы были полупустынными, освещаемые длинными рядами фонарей – светлячков. И Бумилов неторопливо вышагивал по нагретому за день асфальту, глухо стуча каблуками полуботинок. Во всём теле сквозила необычайная лёгкость. Он словно парил между звезд, оставляя позади миллионы световых лет. Ничто не могло остановить его и вырвать из объятий созданного им мира.

На миг он задумался о предстоящем разговоре с родителями, учителями, директором, но вскоре забыл и об этом. Его мысли занимало совсем другое.

* * *

Влюблённая крылатость Лёни была разбита в пух и прах решительным натиском родителей. С трудом, обороняясь на контр выпадах, через час жёсткой перепалки, он был полностью смят и разбит. Первый бой был завершён, оставив неприятно горький осадок в душе. Спать после этого не хотелось.

Расположившись на балконе, вытянув ноги и глядя в тихое звёздное небо, обиженно шептал бессвязные слова. Метрах в пятидесяти через небольшой хвойный перелесок сонно ласкалась о берег небольшая волна. Незаметно для него слова стали складываться, рифмоваться и неожиданно Лёня прочёл:

Звезды падают в ночь,

И река отражает их блики.

Они мне не смогут помочь,

Так же как я не слышу их крики.

На минуту задумался и продолжил:

Звезды падают в ночь

Сквозь белёсую стену тумана,

Их никак не поймёшь,

Упадёт, и в душе чьей-то рана.

Звезды падают в ночь

И душа обливается грустью

В потоке людском на соринку похож:

По теченью бегущую к устью.

Звезды падают в ночь,

Цвет зари в горизонт наливая,

Я ничем не могу им помочь

Вместе с ними в ночи догорая …

Лёня не мог поверить, что это его строчки! Первые строчки, пусть неумелых стихов, но его! Его стихов! Где-то внутри него заиграла счастливая успокаивающая музыка. Даже ссора с родителями показалась пустяком, внезапно промелькнувшей неприятностью. Он снова вспомнил "её"…

* * *

С первого взгляда казалось, что здесь не ступала нога человека от самого сотворения мира. Сосны полукругом окружили небольшую полянку, диаметром около четырнадцати метров, обрывающуюся у реки высоким отвесным берегом. Где-то торчали стебельки старой засохшей конопли. Трава здесь, видно, была летом высокая, и разросшиеся кусты плотно прикрывали полянку со стороны леса. Всё это было отмечено Сырцовым как большой плюс в их сторону.

Сунув руки в карманы светло-коричневой куртки, Роман обошёл всю поляну, и твёрдо произнёс:

– Лучше нам не найти.

В воздухе, весело крича, промчалась стая каких-то быстрых птиц. И совсем рядом, на согнувшейся сосне, словно припавшей на одно колено, с невозмутимым видом забарабанил лесной врачеватель. От оголившейся земли шёл запах прелых листьев. Дышалось легко и свободно.

Сырцов присел на краешек сиденья своей "Явы" и внимательно изучил лица спутников. В его тайниках зрел коварный замысел.

– Я хотел бы узнать ваше мнение в одном деле, – начал он, подбирая слова, заметив, как сосредоточенно вытянулись лица ребят. "Конечно, ведь это в первый раз я у них прошу совета. До этого только выполняли. Привыкли, что за их ум работает чужой. Но сегодня я должен знать, чего ждать от вас в дальнейшем".

– Это дело в основном касается только лично меня, и я не буду

настаивать, если кто-то вдруг откажется. Никого заставлять не буду.

– Валяй, – бросила Зоя, забравшись на мотоцикл Ставрогина и, закинув ногу на ногу, так, что платье завернулось и зацепилось за куртку, открыв стройные в колготках ноги.

Сырцов задержал на минуту взгляд на этом, но, встретив довольные глазки Зои, отвернулся.

– Ольгу Строеву вы все знаете – он ухмыльнулся, увидев растерянно-туповатое лицо Радика, "Держись Байратов. Ты думаешь, я не знаю о твоих записочках ей. Знаю. И, ох, как много знаю, накинутая на тебя петля всё равно затянется, крутись, не крутись. А Ольгу ты проиграл". – Я хочу вовлечь её в нашу группу. Нужен же мне женский партнёр.

Сырцов весело подмигнул Зое. Ставрогин удивлённо уставился на Романа.

– А почему именно она?

– Вкусно пахнет – облизнулся Сырцов.

– Потянет ли? – прокукарекала Зоя.

– Потянет – уверенным тоном отрезал Роман.

– Я "за", – проголосовал Ставрогин.

– Для такой биксы лучшего спонсора не сыскать.

– Я тоже "за", – откликнулась Зоя.

Байратов был вне себя. Ведь Сырцов наступил ему на горло! Не спихнуть его сейчас, не спихнуть никогда!

Он решительно подошёл к Сырцову, сжав до боли кулаки, но, встретив прямой невозмутимый взгляд, растерял сразу всю решительность.

И Радик, тяжело выдавливая слова, чуть слышно пробурчал:

– Зачем Строеву?.. – но, подняв взгляд, увидел злую насмешку серых глаз.

Голос моментально осёкся.

– Затем, что я так хочу! Понял!? – Сырцов прикурил сигарету и нервно выбросил спичку щелчком двух пальцев. Он давно уже знал обо всех ухаживаниях Радика, и ему нравилось, когда тот злился, играя желваками. Теперь Роман готов был злорадно смеяться ему прямо в лицо. Кого-кого, а эту девчонку он уже никому не уступит.

– Слушай, Сыр, – Ставрогин с жалостью посмотрел на растерянного Радика, – может другую какую-нибудь, а Ольгу не будем? Всё-таки …

– Будем, Стар, будем. Мне не нужна какая-то, и тем более, раз решив, я от своих слов не отказываюсь, – Сырцов затянулся и выпустил колечками дым.

– Слушай, Стар, я тебя не узнаю. Жалостливый какой-то стал или я ошибаюсь?

– Ошибаешься, – проговорил Ставрогин, понурив голову.

– Так-то лучше, – усмехнулся Сырцов.

– Нет! Ты не можешь, ты не будешь этого делать! Рома, я прошу тебя! – чуть не плача упрашивал Рад.

– Заткнись! Разнылся! Бабу ему, видите ли, жалко. Да таких баб на каждом перекрёстке десятками …

– Она не такая! – Байратов весь побелел, напрягся, по лицу тоненькой струйкой текли слезинки. – Ты ответишь за всё!

– Ха-ха, – засмеялся Сырцов. – Угрожаешь?

– Нет, то есть да – смутился Радик.

– Всё заткнись, а то зенки увидят салют в честь правосудия.

– Стар, дай с травкой мне и ему, пусть успокоится, – встряла Зоя, легко спрыгнув с мотоцикла. – Тюкнем, да домой.

Байратов жадно и нервно затянулся и отошёл в сторону, размазав рукавом слёзы по всему лицу.

– Теперь о деле, – Роман затушил свою сигарету о каблук. – Зоя, начнешь ты. Нагрузишь её, будто я влюблен без памяти. Жить без неё не могу. А вот открыться не хватает смелости. Ну там, если что, скажешь, что хотел с обрыва броситься или вздёрнуться из-за того, что не обращает на меня внимание. Ну чо-нидь ещё придумаешь. Но только чтоб за душу взяло. Добро?

– Ни чо ты загнал. Косяк, – усмехнулась Зоя, затянувшись сигареткой.

– Окей?

– Я же сказала.

– Отлично. Остальное решим позже; – Роман взглянул на часы – Домой бы надо.

– Как насчет лечь? – тихо шепнул Ставрогин Зое.

– Для тебя всегда, пожалуйста, – она обняла его за талию. – Сегодня вечером прикатывай. Родаки вчера уматали к бабке и до субботы их не будет. Так что жду… Во, Сыр, идея! А что если я приглашу её якобы на свой день рождения? А? Ну а там, вы с ней и поговорите?

– Ништяк! – Сырцов потёр руки. – Класс!

Через несколько минут Роман, посадив сзади Зою, резко взял в карьер. За ними, не спеша набирая скорость, помчался мотоцикл Ставрогина с приунывшим Радиком Байратовым.

* * *

– Где дружок-то твой?

– Лён, что ли?

– Ага.

– Дома, наверное.

– А чо ты его на скачки не взял? – смеялись над Вершининым девчонки. – Сам-то приполз под бо-ольшим градусом, повеселиться, развеяться захотел, а Лёньку не взял.

– Наверное лень было тащить! – девчонки прыснули от смеха.

Но прежде чем Саша придумал что ответить, они болтали уже совсем о другом. Открыв рот, но передумав, только махнул рукой и побрёл дальше с трудом передвигая налившиеся тяжестью ноги.

"И куда Лён исчез? С самого утра не вижу. В школе не был, дома нету. Провалился как сквозь землю!" Напрягая вовсю свою расплывающуюся память, размышлял Вершинин.

Дискотека началась совсем недавно, но народу было предостаточно. Саша прошёл сквозь толпу танцующих, всматриваясь в лица, но Бумилова в ней не было. Разочарованно развернулся и увидел направляющуюся к нему Марину Северцеву.

– Саша, мне надо с тобой поговорить, – она оглянулась по сторонам. – Давай отойдём куда-нибудь.