Kitobni o'qish: «Мрачная история»
© Евгений ЧеширКо, текст, 2019
© Юлия Межова, иллюстрации, 2019
© ООО «Издательство АСТ», 2019
1
Профессор кафедры прикладной магии восседал на громоздком дубовом стуле, издали напоминавшем королевский трон диктатора маленького, но очень воинственного государства. При каждом неаккуратном движении профессора стул издавал жалобный скрип, как будто опасаясь того, что его хозяин сейчас поднимется на ноги и объявит какому-нибудь маленькому, но очень мирному государству войну. Но хозяин стула не собирался этого делать. Он был занят разглядыванием и изучением очередного абитуриента, желающего попасть в списки зачисленных студентов Стрижгородской Высшей школы волшебства. Молодой человек как раз закончил подготовку и сейчас стоял перед профессором, нервно теребя пальцами лист с ответами.
– Вы уже готовы отвечать? – спросил профессор и погладил себя по обязательному атрибуту всех специалистов в области волшебства – длинной седой бороде.
– Готов, – кивнул абитуриент и бросил на профессора слегка испуганный взгляд исподлобья.
– Хорошо. Прочтите, пожалуйста, первый вопрос вашего билета.
Парень вздохнул и расправил скомканный лист.
– «Три закона волшебства. Применение их на практике», – прочитал он вслух мрачным голосом.
– Замечательно. С них и начнем. – Волшебник откинулся на спинку своего трона. – Итак, я вас слушаю. Первый закон волшебства.
Парень снова вздохнул и смахнул со лба капельки пота, выступившие на нем от напряжения, вызванного мыслительным процессом в его голове.
– Первый закон волшебства говорит о том, что…
– Говорят торговки на базаре, – нахмурился профессор, – а закон, на секундочку, гласит!
Абитуриент поджал губы и снова как-то недобро посмотрел на волшебника:
– Первый закон волшебства гласит о том, что…
– Не нужно говорить «о том, что», – тяжело вздохнул экзаменатор. – Закон гласит. Точка, небольшая пауза, и уже после нее вы должны передать его суть. Понятно? Продолжайте.
Молодой человек удивленно вскинул брови, но решил не спорить с профессором о законах языка и, пожав плечами, продолжил.
– Первый закон волшебства гласит. Волшебство нельзя использовать ради того, чтобы… – парень замялся, подбирая слова. – Ну, чтобы наживаться на нем… Выгоду получать оттого, что его используешь. В общем, нельзя применять его на практике ради своих интересов.
Волшебник медленно поднялся на ноги и, заложив руки за спину, подошел к витражному окну, из которого открывался замечательный вид на Стрижгород. В хорошую погоду отсюда можно было увидеть даже русло Тёмной реки и место ее впадения в Мокрое озеро, но сейчас профессора совсем не радовал этот пейзаж.
– Это какое-то издевательство, – тихо прошептал он себе под нос и, повернувшись спиной к окну, посмотрел на парня. – Что вы там бормочете? Молодой человек, три закона волшебства – это основа нашей чудесной науки! Как можно не знать таких вещей? Да они должны у вас от зубов отскакивать, а вы стоите здесь и мычите.
– А что я не так сказал? – нахмурился абитуриент. – Я просто объяснил этот закон своими словами.
– Своими словами вы будете девушкам в любви признаваться, а это закон! Он не допускает вольностей формулировки.
Волшебник сложил руки на груди так, как будто хотел обнять самого себя. Те люди, которые имели честь знать профессора лично, сразу бы почуяли неладное и сообразили, что это красноречивое движение может означать только одно: сейчас грянет буря. Но парень не был знаком ни с профессором, ни с его языком жестов, поэтому пока еще не чувствовал, что над ним уже сгустились грозовые тучи. Даже остальные абитуриенты отвлеклись от подготовки и с огромным интересом наблюдали за этим противостоянием.
– По-моему, смысл я передал правильно, – пожал плечами молодой человек и переступил с ноги на ногу.
– Это нонсенс, – изумленно покачал головой волшебник, – это просто какое-то недоразумение… Может быть, вы хотите со мной поспорить, молодой человек? Или вы думаете, что наши великие умы формулировали эти законы для того, чтобы какой-то мальчик поставил их под сомнение?
– Да ничего я не думаю…
– Вот именно! – покачал головой волшебник, но, заметив, как покраснели щеки абитуриента, немного смягчил тон. – Хорошо, пока оставим этот закон и перейдем ко второму. Итак, второй закон волшебства.
– Второй закон, – повторил абитуриент и заглянул в свой подготовительный лист, – второй закон волшебства гласит. Когда используешь…
– При сотворении, – тут же поправил его профессор.
– При сотворении волшебства нельзя…
– Не допускается.
– Да, не допускается. При сотворении волшебства не допускается и запрещено…
– Категорически запрещено.
– Да чтоб тебя… – буркнул себе под нос парень, но, на его счастье, волшебник этого не услышал. – При сотворении волшебства не допускается и категорически запрещено причинение вреда кому бы то ни было.
– Если только, – кивнул профессор.
– Если только волшебство не сотворено в целях самообороны.
– Или в случае…
– Или в случае, когда волшебнику угрожает какая-то…
– Не какая-то, а в случае непосредственной угрозы жизни, – закончил формулировку профессор.
– Да, – согласился парень, за что тут же был награжден пристальным взглядом из-под седых бровей.
Казалось, профессор начал успокаиваться. Он снова занял свое место на троне, и даже его глаз перестал подергиваться.
– Переходите к следующему закону.
– Третий закон самый простой, и он гласит, что волшебство существует.
– Неужели хотя бы один закон вы смогли сформулировать без моей помощи? – вздохнул профессор и задумчиво взглянул на парня. – Скажите мне, как вы сами оцениваете свой ответ? Можете ли вы сказать, что сдали экзамен?
– Могу, – уверенно произнес тот, – я знаю все эти законы, просто не очень понимаю – зачем их зубрить наизусть, если можно объяснить своими словами. Разве главное в этом деле – хорошая память? Я всегда думал, что самое важное в волшебстве – это понимание сути, а не точные формулировки.
– Что вы говорите?! – Брови профессора снова поползли вверх. – Вы действительно так думаете?
– Конечно.
– Что ж, давайте проведем эксперимент. Я попрошу вас подойти ко мне.
Пока парень нерешительно шагал к профессору, тот, запустив руку в свой чемодан, который стоял у ножки стула, достал из него небольшую шкатулку. Опустив ее на край стола, он снял крышку и одним пальцем подвинул ее вперед.
– В шкатулке, как вы можете видеть, находится нейтральное зелье. Вы знаете, для чего оно предназначено?
– Конечно, знаю, – усмехнулся абитуриент. – Это зелье свободно от заклятия. Чтобы его использовать, нужно произнести заклинание, и тогда оно станет активным. Но насколько мне известно, эффект от нейтрального зелья всегда будет гораздо меньше, чем от того зелья, которое изначально варилось под определенное заклинание. Основным преимуществом нейтрозелья является то, что его можно довести до состояния порошка и при этом оно не потеряет своих свойств. Поэтому его можно носить даже в кармане.
– Похвально, – одобрительно кивнул профессор. – Я вижу, что в практических вопросах вы разбираетесь гораздо лучше, чем в теории, но вернемся к вашему опрометчивому утверждению. Я предлагаю вам взять щепоть нейтрозелья и сотворить волшебство, но… – он сделал многозначительную паузу, – заклятие вы должны прочитать своими словами, не используя точных формулировок. Если вы сможете это сделать, я сию минуту выдам вам зеленый плащ первокурсника.
Парень склонился над столом и, не стесняясь, зачерпнул из шкатулки целую пригоршню нейтрозелья.
– Молодой человек, вы собираетесь превратить Стрижгород в пыль? Будьте скромнее, для этого задания достаточно одной щепоти.
За спиной парня послышался смех. Он обернулся и, обведя всех угрюмым взглядом, протянул руку к шкатулке. Отсыпав лишнее зелье, он посмотрел на профессора.
– Какое волшебство нужно сотворить?
– Ну, пусть это будет что-нибудь из области перемещений в пространстве. Это самое простое.
Он снова запустил руку в свой чемодан и через мгновение протянул парню зеленое яблоко.
– Переместите этот плод на подоконник. Этого будет достаточно.
Парень взял в одну ладонь яблоко, а другую, немного отведя ее за спину, приготовил к выбросу нейтрозелья. Закрыв глаза, он сосредоточился на заклинании, еле заметно шевеля губами. Несколько секунд прошли в ожидании. Профессор, скрестив руки на груди, внимательно наблюдал за действиями абитуриента. Наконец тот, собравшись с духом, подкинул яблоко вверх и, взмахнув рукой, отправил щепоть нейтрозелья ему вдогонку.
– Я говорю! Яблоко отправляется на подоконник! – выкрикнул он, добавив к своей фразе несколько слов из учебника по волшебству, без которых заклятие не сработало бы. Впрочем, оно и не сработало. Яблоко, достигнув высшей точки и на мгновение замерев в ней, по дуге стало опускаться вниз и через секунду с глухим звуком приземлилось точно на голову профессора. Но самым страшным было то, что от удара тщательно приглаженные волосы на макушке профессора вдруг оторвались от его головы и мягко опустились на пол, явив свету и всем собравшимся блестящую лысину, которую он уже несколько лет прикрывал париком, скрывая этот досадный дефект от общественности.
Наступила такая звенящая тишина, что было слышно, как невесомые крупинки зелья опускаются на пол. Профессор побагровел, но каким-то чудом сумел удержать себя в руках. Выдохнув, он медленно поднял с пола парик и, торжественно водрузив его на свое законное место, посмотрел на побледневшего абитуриента.
– Как видите, молодой человек, я оказался прав, – как ни в чем не бывало заговорил он. – Вы поменяли местами всего два слова в заклинании, и это привело к совершенно неверному и плачевному результату.
Он захлопнул шкатулку и, положив локти на стол, погладил свою бороду.
– Я знаю ваших родителей, молодой человек, – понизив голос, произнес он, – и только из уважения к ним я не вышвырну вас с экзамена, а дам еще один шанс. Вам нужно ответить на простой логический вопрос. От вашего ответа будет зависеть ваша судьба. Готовы?
Парень кивнул.
– Тогда слушайте внимательно.
Профессор поднялся из-за стола и, выждав театральную паузу, задал решающий вопрос, артистично раскинув руки в стороны.
– Что не подвластно ни одному волшебнику в мире?
После этих слов он снова скрестил руки на груди и замер в ожидании. Абитуриент переступил с ноги на ногу и задумчиво почесал подбородок.
– Любовь? – неуверенно предположил он.
– Приворотное зелье, – парировал волшебник. – Еще?
– Уважение?
– Заклинание желудочного расстройства.
– Ум?
– Для этого не нужно даже быть волшебником, – улыбнулся профессор. – Книги и хорошие учителя подарят вам его безвозмездно.
Парень нахмурился и засопел. Ему казалось, что ответ лежит где-то совсем рядом, на самой поверхности, но то, что он никак не мог до него добраться, очень злило его и раздражало.
– Я не знаю, – опустив взгляд в пол, пожал он плечами.
Казалось, что волшебник ждал именно этого ответа. Удовлетворенно кивнув, он набрал в легкие воздуха и начал свою обличительную отповедь.
– Молодой человек, – как хищный зверь перед броском, волшебник склонился над столом, опершись на него кулаками, – как вы собирались поступить в Высшую школу волшебства, – на этих словах длинный указательный палец старого волшебника взмыл вверх, словно пытаясь дотянуться до потолка аудитории и, очевидно, символизируя всю значимость и величие этого легендарного учебного заведения, – если вы не знаете элементарных вещей, не имеете ни малейшего представления об основах этой великой науки, на которых зиждется все естество нашего прекрасного мира, который в свою очередь…
– Зиждется, – негромко повторил парень незнакомое слово и попытался сдержать улыбку, но уголок рта предательски потянулся вверх.
Такого отношения к науке профессор потерпеть не мог. Тысячи молний вспыхнули в его глазах, гладко приглаженная борода в одно мгновение распушилась, как хвост напуганной кошки; костяшки кулаков побелели от напряжения, а подбородок затрясся в приступе праведного гнева. Если бы применение волшебства не было строго регламентировано Кодексом магии, он бы сию секунду обратил этого невоспитанного гадкого мальчишку в тарелку борща или, на худой конец, в рулон зеленых обоев.
– Непозволительная наглость, – прошептал он так, что спины абитуриентов из первых рядов моментально покрылись холодным потом.
– Послушайте, профессор. Кажется, я знаю, что неподвластно ни одному волшебнику, – глядя прямо в глаза экзаменатора, произнес парень, который уже понял, что терять ему нечего.
– Это твой последний шанс, – профессор неожиданно перешел на ты. – Говори.
– Ну, волосы же, – улыбнулся абитуриент. – По крайней мере ваша лысина точно не подвластна никакому волшебству, раз уж вам приходится прикрывать ее париком.
– Пошел… Пошел вон, – собрав все свое самообладание в кулак, процедил профессор сквозь сжатые зубы и указал парню на дверь.
– Зиждется, – хмыкнул тот, пожал плечами и направился к выходу.
Экзамен в Высшую школу волшебства был провален.
2
Неудачливого абитуриента из деревни со странным названием Глубины звали Мраком. Именно звали, потому как никто, кроме его родителей, уже и не помнил его настоящего имени. Высокий и худощавый, светловолосый, вечно угрюмый, необщительный и хмурый парень с цепким взглядом серых глаз исподлобья не дружил даже со своими сверстниками. Его старались обходить стороной, не звали на вечерние посиделки у костра, не приглашали в гости, да и вообще не особо интересовались его жизнью.
Некоторые люди думают, что если человек неохотно разговаривает и мало улыбается, то у этого человека случилось горе или какая-нибудь беда. Едва заметив такого «страдальца» на горизонте, самые участливые тут же бегут его успокаивать и всячески морально поддерживать, чем только усугубляют положение. Человек от такого внимания становится только мрачнее. Он уже мысленно проклял себя два, а то и три раза за то, что оказался не в то время, не в том месте, а сочувствующие все никак не угомонятся в своих попытках его пожалеть. Такой персонаж обычно уходит с вечеринок раньше всех, стараясь сделать это как можно незаметнее. Но если внимательно понаблюдать за ним, то можно заметить, что чем дальше он оказывается от веселящихся, тем спокойнее становятся черты его лица, расправляются плечи, исчезают морщины, а на лице появляется довольная улыбка. К примеру, в обществе оборотней существ с таким складом характера кличут волконравами, домовые пренебрежительно называют их чуланниками, а лешие – дупляками. Люди же придумали непонятное слово «интроверт», но в деревне, в которой жил Мрак, он был единственным человеком с таким странным складом характера, поэтому его односельчанам не пришлось выдумывать новый термин. Вместо этого они прозвали его Мраком, да на том и успокоились.
Мрак окончил деревенскую школу год назад. В то время как его одноклассники уже поступили в самые разные учебные заведения и успешно заканчивали первый курс, он все никак не мог выбраться из дома своих родителей. Всему виной, как ни странно, была его легендарная родословная. Просто небеса распорядились так, что человек, который начинает безудержно чихать от одного только вида толстенных пыльных книг в кожаных переплетах, заикаться при попытке произнести самое примитивное охранное заклинание для защиты от мух и использует волшебные палочки исключительно в качестве зубочисток, непременно должен был родиться в семье, которая до седьмого колена состояла из магов и волшебников. Мрака буквально тошнило от вида всех этих дурно пахнущих зелий, хрустальных шаров, резных посохов и прочих волшебных принадлежностей, но родители настаивали на продолжении славной династии и категорически не воспринимали любые доводы Мрака о том, что, кроме магов, в мире существует множество других профессий и не менее важных и нужных ремесел. Поэтому круглый год он занимался тем, что по указке родителей обивал пороги всех высших учебных волшебных заведений в близлежащих городах, пытаясь поступить хоть в одно из них, но все безрезультатно. И если раньше ему просто сообщали, что его знания в области основ волшебства недостаточны для зачисления на курс, и предлагали прийти на следующий год, чтобы попробовать снова, то сегодня случилось нечто совсем уж неординарное. Его с позором выгнали со вступительных экзаменов в легендарную Высшую школу волшебства в старинном городке Стрижгороде, находящемся в трех часах ходьбы от его родных Глубин, куда сейчас и направлялся Мрак, раздумывая на ходу о том, какие испытания его ждут дома, когда родители узнают об этом, крайне унизительном для всей их достославной семьи, факте.
– Вряд ли они меня проклянут, я же все-таки их сын, – пытался приободрить себя Мрак. – Но ведь могут в наказание и обратить на пару дней в какого-нибудь… – он ненадолго задумался, – в хомяка, например.
Мрак представил себя в теле хомяка, и это ему не понравилось.
– Или в утку. Вот будет номер…
Тело утки не понравилось ему еще больше. У хомяка хотя бы имелись в наличии две пары лап. Утка же довольствовалась только одной парой, что, безусловно, было огромным минусом.
– А если зачешется спина, что тогда делать? Ни разу не видел, чтобы утка чесала спину. Может быть, она у них и не чешется совсем? – размышлял Мрак. – Да нет, точно чешется. Надо тогда сразу подумать о том, как я буду с этим справляться. Лапой вряд ли достану, от крыльев тоже мало толку. Придется чесать обо что-нибудь. О дерево, например. Кстати, о деревьях…
Мрак, увлекшись рассуждениями о своей судьбе, сам не заметил, как вышел из города и уже шагал по хорошо утрамбованной проселочной дороге, по которой он утром и пришел в Стрижгород. Остановившись и взглянув на клонящееся к закату солнце, Мрак понял, что до темноты до дома ему уже не добраться. Не то чтобы это было очень страшно – нежить и люди в этих южных краях вполне сносно сосуществовали, не причиняя друг другу особых неудобств, – но все же неожиданная встреча с развеселой компанией скучающих оборотней или каким-нибудь вечно недовольным злыднем не сулила ничего хорошего. Поразмыслив, Мрак решил, что гораздо лучше будет, если он пойдет домой не по дороге, а срежет путь через лес, чем сократит время своего путешествия не меньше, чем на час. Конечно же, в лесу вероятность встречи с нежитью возрастала, но он знал, что до темноты они стараются не покидать своих укрытий без крайней необходимости. Еще раз прикинув время и расстояние до дома, Мрак шагнул в тень деревьев, зеленым куполом ограждавших его от предзакатного, но все еще жаркого летнего солнца.
– С уткой вроде бы разобрался, – продолжил он свои грустные рассуждения, – а если в барана или, еще хуже, в канделябр? Вот канделябром совсем не хочется быть – ни тебе рук, ни тебе ног, даже глаз нет.
Мрак представил, как тяжело быть канделябром. Стоишь себе целыми сутками на одном месте, слепой как крот и глухой как пень. Изредка чувствуешь, как капает на твою медную кожу раскаленный воск. Должно быть, самое невероятное и незабываемое развлечение для канделябра – упасть с подоконника на пол.
– Да уж, – хмыкнул Мрак, – быть канделябром – то еще наказание. А что, если они меня превратят… Ой!
Мрачные рассуждения прервала коряга, за которую Мрак зацепился ступней, растянувшись во весь рост на земле и уткнувшись носом в мягкий ковер из прошлогодних листьев. Листья пахли землей, сыростью и гнилью. Поднявшись на ноги, он отряхнулся и сделал пару шагов назад, чтобы рассмотреть, что именно стало причиной его падения. Никакой коряги там не было, а вместо нее в двух шагах от ствола старого дуба, прямо из земли, торчала самая обыкновенная, чуть более красноватая, чем обычно, и оживленно жестикулирующая человеческая рука. Она то поднимала вверх большой палец, как бы выражая радость оттого, что хоть кто-то обратил на нее внимание, то опускала вниз указательный, словно пытаясь сообщить, что у обладателя руки возникли какие-то непредвиденные проблемы, то сжималась в кулак, всем своим видом давая понять, что если Мрак ей не поможет, то его могут ожидать серьезные неприятности.
Несмотря на свой мрачный и нелюдимый нрав, Мрак не был эгоистом и всегда был готов прийти на помощь любому человеку, попавшему в беду. Другое дело, что за этой помощью к нему никто особо и не обращался, поэтому у него не было возможности продемонстрировать хоть кому-то все положительные стороны своего характера. Сейчас же этот шанс представился ему как нельзя кстати.
Ни на миг не усомнившись в целесообразности своего поступка, Мрак ухватился за ладонь двумя руками и, широко расставив ноги, потянул ее вверх. Несмотря на его усилия, обладатель руки не спешил появляться на поверхности. Отпустив ладонь, Мрак осмотрелся по сторонам в поисках какого-нибудь предмета, который помог бы ему осуществить задуманное. Рука в это время сложила ладонь лодочкой и жестами пыталась намекнуть, что неплохо было бы найти лопату и откопать ее, а не тянуть вверх, как репку.
У Мрака лопаты с собой не было, так как ходить на экзамены в Школу волшебства с лопатой считалось в этих краях дурной приметой. Впрочем, как показал опыт, прийти на них без лопаты тоже не дает гарантию того, что все пройдет гладко.
Размышляя о том, что еще один глупый и несостоятельный миф разрушен, Мрак, подобрав неподалеку сухую и крепкую палку, уже ковырял ею рыхлую землю, пытаясь высвободить из ее плена незадачливого хозяина руки. Уже через несколько минут многострадальная рука была откопана до локтя. Решив, что палкой теперь можно причинить гораздо больше вреда, чем пользы, Мрак, стоя на коленях перед ямкой, принялся аккуратно копать руками, пригоршнями выбрасывая землю на поверхность.
– Прекрасный вечер! – послышался наконец дружелюбный голос из ямы.
Когда пытаешься спасти закопанного под землю человека, дружелюбное «Прекрасный вечер!» – это последнее, что ожидаешь услышать от него в момент освобождения.
– Мог быть и лучше, – справедливо заметил Мрак и продолжил свое занятие, зачерпнув ладонью еще немного земли.
– У меня вторая рука в корнях застряла, – сообщил пленник. – Нужно там подкопать немного.
Мрак кивнул и, снова обхватив ладонью орудие труда, принялся работать им над тем местом, где, как ему казалось, скрывалась вторая рука. К слову, и сам бедолага не лежал в позе загорающего, а всячески пытался помочь себе и Мраку, орудуя свободной правой рукой. Не прошло и пяти минут, как проблема была откопана и рассмотрена. Левая кисть человека каким-то удивительным образом была зажата между двумя не слишком толстыми, но упругими корнями деревьев, из-за чего, собственно, тот и не мог откопаться самостоятельно. Мрак просунул между ними палку и, используя ее в качестве рычага, раздвинул эти природные тиски, чем тут же воспользовался пленник дуба. Высвободив руку, он как ни в чем не бывало принялся откапывать и остальные части тела, все еще скрывающиеся под землей.
Мрак молча наблюдал за человеком, отступив от него на несколько шагов. Когда тот наконец полностью выбрался из места своего заточения, освободитель все же решился задать самый очевидный и предсказуемый в этой ситуации вопрос:
– Ну и зачем ты туда залез?
Человек бросил на него ироничный взгляд, не переставая отряхиваться от земли.
– Жарко было, решил охладиться немного.
– Помогло?
– Вполне. А ты здесь что делаешь?
– Домой иду.
– Домой – это хорошо, – мечтательно закатил глаза человек. – Идти домой всегда лучше, чем идти из дома. Конечно же, если в этом доме тебя ждут. Тебя там ждут?
– Ждут, но я не уверен, что там будут рады моему приходу.
– Так не бывает, – криво улыбнулся откопанный. – Если ждут, то обязательно обрадуются, когда ты вернешься. Иначе какой смысл ждать?
Мрак вздохнул, вспомнив о канделябре и, отбросив в сторону палку, которую до сих пор держал в руке, сел на землю, опершись спиной о ствол дерева.
– Ты когда-нибудь делал то, что тебе не нравится? – глядя перед собой, спросил он.
– О, это вопрос, который требует некоторых пояснений, – человек поднял вверх указательный палец, но, заметив, что к нему прилип кусок земли, принялся вытирать его о свои штаны. – Вот, к примеру, взять меня. Я пролежал под этим деревом трое суток. Нравилось ли мне это? Конечно же, нет. Но ведь я все равно лежал, так как другого выхода у меня не было, и я никак не мог повлиять на ситуацию. А теперь посмотри на себя. Нравится ли тебе копаться в земле голыми руками? Сомневаюсь. Но тем не менее ты все равно этим занимался, хотя мог пройти мимо. Поэтому можно сделать вывод о том, что…
Откопанный почесал затылок и уставился на Мрака задумчивым и растерянным взглядом.
– Ну и какой же вывод? – напомнил тот.
– Э-э, вывод, вывод… О чем я сейчас говорил?
– О том, что ты лежал под деревом, а я шел мимо, и…
– Послушай, а ты не видел здесь небольшой кусочек дерева? Вот такой примерно, – человек слегка раздвинул большой и указательный пальцы, демонстрируя Мраку размер потерянной вещи.
– Нет, не видел, – пожал тот плечами.
– Это плохо, очень плохо, – засуетился бывший пленник и снова прыгнул в яму. Встав на колени, он принялся разгребать и рыть руками землю. – И здесь нет… Может, здесь? О! Вот же она!
Мрак с интересом наблюдал за этим странным персонажем, совсем забыв о том, что до темноты осталось не больше часа и, судя по всему, даже двигаясь через лес, он уже не успеет оказаться дома засветло.
– Будь другом, помоги! – Откопанный вылез из ямы и приблизился к Мраку, зажав в пальцах самый обыкновенный кусочек дерева, напоминающий затычку от небольшой бочки.
– Что надо сделать? – Мрак поднялся на ноги.
Человек подошел к нему вплотную и протянул затычку, одновременно наклонив голову. В ноздри Мрака тут же ударил неприятный приторно-сладковатый запах, отчего он даже слегка поморщился.
– Голова у меня прохудилась немного, ты этой деревяшкой поплотнее заткни дырку, а то без нее все из головы вылетает моментально.
Он раздвинул руками грязные волосы на макушке, и Мраку открылось довольно неприятное зрелище. В голове зияла дыра диаметром в пару сантиметров, окаймленная по краям следами запекшейся крови. Решив, что в данной ситуации сначала лучше выполнить просьбу, а потом уже задавать вопросы, Мрак аккуратно вставил в отверстие затычку и придавил так, что она почти полностью ушла внутрь головы, надежно закупорив дыру.
– О, спасибо! – проверив пальцами, плотно ли сидит заглушка, поблагодарил страдалец. – Так, значит, о чем мы говорили? О том, что…
– Ты вурдалак, да? – обреченно произнес Мрак, окинув незнакомца тоскливым взглядом.
– Да, – упырь поднял голову и удивленно посмотрел на парня, – а ты что, сразу не понял? Думал, что я случайно под землю закопался?
– Честно говоря, как-то сразу не сообразил. Увидел, что помощь нужна, вот и помог. На свою голову.
– И что теперь? Обратно закопаешь? – вздохнул вурдалак и улыбнулся.
Шутка действительно оказалась смешной. Хоть вурдалак и был на полторы головы ниже Мрака, но в плечах он заметно превосходил своего освободителя. Определять возраст упыря – занятие неблагодарное, потому как длинные волосы на голове и прочая растительность на лице, за которой, естественно, никто особо не следил, всегда добавляли лет десять даже самому молодому из них. А если учесть и комья земли, приставшие к его одежде, волосам и коже, то определить даже приблизительно количество прожитых им лет не представлялось возможным. Впрочем, Мрака эти нюансы интересовали сейчас в самую последнюю очередь.
– А пробка зачем? – задал он не самый очевидный, но вполне логичный вопрос.
– Чтобы мусор всякий там не собирался. К тому же недавно заметил, что без нее сразу все забываю. Недаром, наверное, природа мозги в такую коробочку поместила? Чтобы мысли из нее не вытекали вместе с мозгами.
Было сложно понять – шутит сейчас упырь или говорит серьезно, но такой ответ вполне устроил Мрака.
– Ты из Стрижгорода идешь? – сменил тему разговора вурдалак.
Мрак кивнул.
– А сам откуда?
– Из Глубин.
– Глубины, Глубины… Что-то не припомню. Далеко отсюда?
– Часа два ходьбы.
– А, рыбацкая деревенька на берегу Мокрого озера? – вспомнил упырь. – А чего в Стрижгороде делал?
Воспоминания о неудачном поступлении снова всплыли в памяти Мрака, отчего даже страх за свою жизнь отошел на второй план. Вслед за этими мыслями на свое законное место вернулись неприятные размышления о том, что ждет его дома.
– Да так… По делам ходил, – отмахнулся он.
Вурдалак нахмурился и повел носом, принюхиваясь.
– От тебя волшебством за версту разит. Ты волшебник?
Мрак машинально поднял руку и понюхал рукав своей рубашки.
– Ничем от меня не разит, не придумывай.
– Ты не дури, парень, – насторожился упырь и слегка согнул колени, как будто готовясь к прыжку, – я это дело шкурой чувствую. Только подумаешь о каком-нибудь фокусе, обглодаю тебе лицо.
Мрак посмотрел на вурдалака и нервно сглотнул. Судя по его позе и словам, он не шутил.
– Я сегодня был в Школе волшебства. Там и пропах, наверное.
– Так, значит, ты все-таки волшебник?
Мрак не успел ничего ответить, потому что упырь молниеносным движением схватил парня за горло цепкими пальцами.
– Слушай меня внимательно, дружок, – быстро заговорил он. – Я тебя убивать не хочу, но, если дернешься, ляжешь вот в эту ямку, которую сам и вырыл, понял?
Мрак кивнул.
– Знаю я вашего брата, – медленно разжимая пальцы, произнес вурдалак. – Чуть что, сразу начинаете бормотать свои заклятия по поводу и без.
– Я не волшебник, – потирая горло, прохрипел Мрак.
– Ну студент, какая мне разница? Ты же хочешь им стать?
– Да не хочу я быть никаким волшебником! – неожиданно прорвало обычно немногословного Мрака. – А они мне только и твердят: «Ты должен, должен, должен!» Меня тошнит от этих приворотов, заворотов, отворотов. Я вообще не понимаю, чем они отличаются друг от друга, а они меня не слушают! Какая разница, сколько моих предков были волшебниками? Хоть сто, хоть двести! Я не хочу быть таким же, не хочу сидеть ночами в душном чулане и варить эти вонючие зелья, я не хочу носить эти дурацкие мантии, не хочу учить непонятные слова, от которых ломается язык, не хочу ездить на ежемесячные сборища, где они только и делают, что хвастаются друг перед другом новым чаном для своих варев или новым колпаком. Я не хочу! Мне все это противно! Собирать дохлых ворон и развешивать их на чердаке, отпиливать пальцы покойникам и часами сидеть на болоте в надежде поймать жабу, которая квакнет первой. Понимаешь? Это со стороны все кажется интересным и увлекательным, а на самом деле все это волшебство – грязь, вонь, пот и вечно красные глаза от недосыпания. – Мрак замолчал, чтобы перевести дух, но этой пламенной речи ему показалось мало, и он продолжил: – Месяц назад в моей деревне был праздник начала лета. Наша семья отвечала за вечерние развлечения. Все хлопали в ладоши и радовались, когда мой отец прочитал заклинание, два раза взмахнул руками и в небе появился призрачный дракон, состоящий из маленьких звездочек. Он летал над деревней, а за ним оставался серебристый след, который опадал на землю настоящими снежинками. Красиво же, правда? Необыкновенно?
