Kitobni o'qish: «Не для героев»

Начало

Что было в начале? С точностью до вероятного – в начале был звук. Во всяком случае, то, что было до него, нас не очень интересует. Ведь всё, что было до звуков, определённо было и до письменности, а в результате попросту забылось, так как это невозможно было передать.

Любая история, по сути своей, имеет отношение к прошлому или к вымыслу, что, в общем-то, одно и то же. Каждая история и каждый вымысел рождаются и существуют только с одной целью – быть рассказанными до того, как они пропадут за поворотом бегущего на всех парах времени, двигающегося по своей бесконечной спирали.

Но вернёмся к тому месту, где встретились звук и время, иными словами – в начало. Далее сделаем скачок вперёд по оси времени и остановимся над тем мигом, когда в бесконечном пространстве зародилась Она.

Являясь всего лишь спутником планеты Во’Ракан и несмотря на очевидность этого факта для других небесных тел, Она всегда считала себя планетой. Возможно, поэтому Вселенная решила образумить её и по-матерински наказала заносчивого голыша.

Конечно же, цель была исключительно воспитательная, но, как это часто бывает, родитель не рассчитал силу. Вероятно, поэтому воспитательные работы, а в особенности – наказания, возлагаются на отца, а не на мать. Ведь мать создана не для порки, а для заботы и любви.

Как результат, комета врезается в то, что ещё мгновение назад мирный житель с не самым лучшим зрением мог назвать сферой. У Во’Ракана перехватило дыхание. Вся солнечная система замерла в ожидании. Вспышки и облака космической пыли рассеиваются, и – о чудо!

Сила духа приёмыша или изменившиеся в последний момент намерения Вселенной, но – Она всё ещё там, на орбите гиганта Во’Ракана. Попутчица, названная сферой, стала чем-то похожим на полукруглую чашу или старый сдувшийся мяч.

Отколовшиеся куски недавно целой почти планеты теперь отдельно, но всё равно оставаясь на виду, продолжали путешествовать по орбите Во’Ракана, крепко держась невидимыми руками силы притяжения за старшую сестричку.

Так они и существовали: гигант Во’Ракан, защищающий своего детёныша от опасностей безграничного космоса, и сам детёныш, теперь похожий на разбитое яйцо, которое оставили в окружении осколков собственной скорлупы там, где оно и упало. Хотя солнце, глядя на Во’Ракан, его спутник и парящие над кратером каменные острова, представляло родителя с ребёнком и дюжиной воздушных шариков.

Поймав попутный ветер времени, пришвартуемся в том месте, где и когда внутри этого яйца начала зарождаться жизнь. В полости чаши появилась вода, атмосфера и первые организмы.

Совершим ещё один вираж на просторах времени и замрём над знаменательным событием. Оно не так значительно в масштабах бескрайней Вселенной, но, если приглядеться, можно увидеть венец эволюции, как он сам себя скромно и довольно коротко описал – человека. Тысячи лет человек искал себя в мире и шлифовал многогранное колесо до тех пор, пока оно не стало круглым. Прямоходящий и уже довольно неплохо соображающий человек не стал останавливаться на колесе. Так появлялись картоделы, конструкторы, лекари и словосклады. На самом деле, были и другие, ведь каждый старался дать оригинальное и ни на что не похожее название своему делу, пусть порой и сам не мог его запомнить. Именно такой человек дал имя миру, в котором он жил; он назвал этот мир – Флидора.

1 В Полупорте всё спокойно

Добро пожаловать в Полупорт! Как землебрюх на тёплом камне, город расположился на побережье Быстрого моря. Когда-то Полупорт носил гордое имя Порт, но с тех пор, как один из известных в своё время героев убил в неравной схватке морское чудовище, которое… Ах да, кажется, мы поторопились!

Добро пожаловать на Флидору! Мир, зародившийся внутри кратера разбитой каменной сферы, кружащей на орбите Во’Ракана. Обитатели Флидоры разделились на тех, кто называет свой мир Ямой, и тех, кто именует его Чашей. В этом заложена основа их восприятия и мировоззрения. Время от времени создаётся впечатление, что они действительно живут в разных мирах.

В любом случае, оба мира одной планеты стали пристанищем героев и злодеев, концентрация коих превышает все допустимые нормы. На сто жителей половина – герои, половина – злодеи, а все щели нестабильной системы счёта забиты обычными горожанами.

Самоучи говорят, что есть шанс на появление человека, не похожего ни на героя, ни на злодея, ни на мирного горожанина, так как любому миру рано или поздно наскучит существовать с кучей хороших героев, их злобных антиподов и нейтральных держателей трактиров.

Возможно, случай уже выстрелил, но его никто не услышал, и словоскладам придётся проявить талант и додумать детство и молодость этого необычного человека. Но отложим объяснение особенности и уникальности надуманного венца эволюции до непосредственной встречи с ним или с ней и вернёмся к актуальным проблемам Флидоры.

Герои. Герои стали опорой Флидоры, щитом и мечом, стеной и крышей. Да герои просто лезут со всех сторон, и вы не сможете пройти и десяти шагов, не встретив хоть одного!

А сколько их в больших городах! У обычного жителя, если только он не крупный купец, не хватит цифр подсчитать количество личностей с багажом приключений и подвигов, превышающих среднюю продолжительность жизни этих самых героев. Любой трактир, постоялый двор и центральная площадь… Да что уж там, каждая улица кишит героями, ищущими новых приключений на свои мечи, щиты и набедренные повязки.

Словосклады гоняются за героями, слагая буквы в истории о великих подвигах. Каждый словосклад желает написать про того самого героя, что станет Легендарным, и проследовать за ним до самого конца. Ведь всегда интересно, чем же всё закончится. А если вам попалась история, в которой герой остепенился и вырастил детей, не верьте! Это труд плохого словосклада, попросту потерявшего своего героя из виду и понятия не имеющего, чем увенчались его странствия. Погиб он или до сих пор в поиске? Конечно же нет – он нашёл ту прекрасную, что подарила ему маленьких героев, злодеев или мирных горожан!

А с приключениями в эти дни становится всё сложней и сложней… Так говорят менее удачливые и старательные герои. На самом деле, ничего не менялось, люди попадали в неприятности и продолжают в них попадать. Злодеи творят бесчинства, а ужасные монстры всё ещё блуждают по землям Флидоры.

Чудища, кстати, очень боятся самих героев. Воины, с безумными глазами и криками гоняющиеся за пугаными, ничего не понимающими тварями по всему свету, стали для них настоящей напастью. Многих можно было бы записать в книгу редких особей, будь такая на Флидоре. Наверняка не один мирный самоуч – просветлённый, как они, и только они, себя называют, – увлекающийся изучением мира, хотел написать энциклопедию вымирающих видов, но она не была принята по одной простой причине. Никогда не знаешь, вымирает ли этот конкретный вид монстров или нет.

Всё дело в межсезонных монстропадах. Видите ли, на осколках когда-то целой Флидоры (тогда она была всего лишь безымянным спутником) также зародилась жизнь; и существа, обитающие там, наверху, получились довольно свирепые и кровожадные. Плавучие острова или луны, как их назвали самоучи, путешествуют вместе с Флидорой по неизменной трассе на орбите Во’Рокана. А четыре раза в год Во’Рокан нагоняет его торопливый сосед по орбите вокруг светила, у которого даже и имени нет.

Один из самоучей пытался дать имя соседней планете и заняться её изучением, но из-за повышения налога ему пришлось выбрать более прибыльное дело, и исследования закончились на том, что планета есть, и она обгоняет Во’Рокан четыре раза в год. Если бы принц Доклер не застрял с визитом в соседний крупный город на лишние пару дней и не оставил бы часть казны в развлекательных шатрах, пытаясь понять правила карточной игры, главным правилом которой было не допустить выигрыш участника… Возможно, тогда повышение налогов отложили бы ещё на пару лет, и учёный, променявший свой труд на сувенирную лавку, углубившись в силу гравитации и воздействия космических тел друг на друга, смог бы докопаться до правды и рассказать людям, что именно тесный обгон на сменах сезонов, совершаемый нетерпеливой планетой, и является причиной монстропада.

Как слабенький магнит манит горстку скрепок с верхней полки, робко предлагая – «Спускайтесь же, если хотите», так и монстры, следуя зову братьев с Флидоры, ныряют с обрыва и благодаря закону изменчивого притяжения, который вряд ли откроют в ближайшее время, совершают мягкую посадку на Флидоре.

Говоря языком обыкновенного пекаря или трактирщика – «С неба сыпятся монстры, а герои как ошпаренные бегают по свету, пытаясь найти такого монстра, за которого им дадут побольше очков». А если такому пекарю или трактирщику задать очевидный вопрос – «Почему они не разбиваются?», то он ответит – «Думаю, это… или ещё что… В общем-то, мне без разницы» и, немного подумав, добавит: «Главное, подальше от моей крыши». Последние слова описывают отношение мирных горожан к большинству волнующих общество вопросов, таких как: «Где следует поместить новую геройскую доску почёта?», «Куда подевались настоящие злодеи?», или «Где в вашем городе можно провести ночь?» Кстати, именно эти слова и стали последними для одного пекаря, когда во время монстропада разъярённый и голодный серый монорог приземлился в его спальне. Рок, судьба или карма, на Флидоре это называют – Недоля.

Словосклады Флидоры на самом деле очень гордятся словарём, созданным их усилиями за сотни лет, ведь такой труд требует полного отказа от разглядывания весёлых журналов в отделе «Побудительной литературы», имеющемся в каждом уважающем себя трактире и в не очень уважающих себя читальных залах Полупорта. Ах да…

Добро пожаловать на Флидору! Мир героев и злодеев, чудовищ и сокровищ, закованных девственниц и раскованных бесстыдниц, а также мирных горожан.

Добро пожаловать в Полупорт – красивый и разнообразный город, популярный среди мирного, героического и злодейского населения. Расположенный на ярком побережье Быстрого моря, он лежал, несмотря на всю свою привлекательность, как томлёный на солнце овощ, пока ещё не подававший запаха. Не исключено, что он уже пах, но для того чтобы почувствовать этот запах, нужно было выйти, подышать чем-то другим и заново зайти.

Жители Полупорта покидали стены города только во время общественных работ по покраске этих самых стен, а приезжие редко появлялись в нём в трезвом, прямоходящем состоянии, и свежесть городского воздуха оставалась тайной восьмого уровня важности. Для сравнения, тайна: – «Может ли заяц делать сальто?» – относится к тайнам седьмого уровня важности.

Полупорт славился своей уникальной непланировкой улиц и домов. В городе нет ни одной улицы, которая проглядывалась бы от одного перекрёстка до другого. На самом деле, аллеи не проглядывались и на тридцать шагов, и в сильный туман не знакомые с городом люди могли долго блуждать в узких коридорах, неожиданно меняющих наклон и направление. Будь мёртв единственный в Полупорте самоуч-картострой, он бы переворачивался в гробу каждый раз, как в Полупорте появлялась новая улица. К счастью, он давно покинул город. В слезах.

Другая особенность Полупорта заключалась в несчётном количестве трактиров, торговцев и забытых моряков. Количество последних росло пропорционально числу трактиров, где бывшие морские волки теряли счёт времени и, сами того не зная, становились беглецами, пропавшими без вести или погибшими в бою для своих команд, капитанов и родственников. Брага сглаживала осознание такого известия для самих моряков, и они приспосабливались к новой жизни в всегда свежевыкрашенных стенах Полупорта.

Может быть, Полупорт – не самый оживлённый или разносторонний город Флидоры, но его особенности не ограничиваются двумя перечисленными. Третья уникальность прибрежной колыбели заключается в возможности для всех страждущих в поисках спокойствия и умиротворения обрести в Полупорте спокойствие и умиротворение…

Последнее, что следует упомянуть, – это центральная улица Полупорта, она же – первая улица города. Единственный клочок, в котором присутствует крупица обычного и простого, ведь всё первое было простым. Улица берёт начало у старого заброшенного порта и ведёт нас прямо, не меняя направления и уровня, около ста шагов. По сторонам обычной улицы расположены обычные дома обычных горожан.

Когда город стал расширяться, первая улица с её простой планировкой утонула, как вилка в тарелке спагетти. Обрастая зданиями и улицами во всех направлениях, старый причал стал недосягаем из-за нагромождений плавучих постоялых дворов, лавок и домов, связанных между собой ненадёжными мостиками и хлипкими дощатыми тропами. На всей первой улице стояло всего два трактира, одна мясная лавка и мастерская дел ковальных. Основными посетителями всех четырёх заведений были местные или заблудившиеся странники. Просто потому, что раньше, чем на третий день блужданий наткнуться на первую улицу было практически невозможно. Но бывали и исключения.

А исключения являются причиной необычных следствий на обычных улицах.

***

Возможно, освещение улиц в этот день создало коридор. Или голодные картавые крылохлопы, наивно надеявшиеся найти свежую рыбу вблизи старого причала, своими криками привлекали внимание к этому участку города. Быть может, странник услышал про отменную Воллову брагу, что льют в одном из трактиров Полупорта. Есть вариант, что его направили собаки, от которых пришлось убегать, и он случайно выбрал путь, где разумное животное не стало преследовать свою цель. Будь оно так или этак, жители Чаши и Ямы сойдутся во мнении, что завела этого странника на первую улицу недоля.

Первая улица Полупорта! Посреди стоял запыхавшийся Капюшон. Со стороны складывалось впечатление, что в этом балахоне нет постояльца, и если бы не две тощие ножки в старых сандалиях, торчащие из-под подола мешковатого одеяния, могло показаться, что балахон висит на вешалке, а не на человеке.

Движение явилось доказательством наличия живого существа внутри пыльного наряда. Тяжело дыша, он продвинулся по первой улице до того места, где друг напротив друга, скрипя цепями, на него смотрели две вывески – «Три топора» и «Хромой кхонь». Пустой капюшон взглянул на одну вывеску, потом на другую. Он ещё трижды осмотрел одинаковые рассохшихся таблички с названиями заведений, кстати, созданные одним художником, о чём свидетельствовали абсолютно идентичные краски, цвета и почерк.

Изучив вывески куда внимательнее их владельцев и исполнителей, Капюшон опустил наполненный тенью разрез для лица на уровень горизонта и уставился на двери заведений. «Скидки героям на ночлег и блюдо дня», ниже висела вторая табличка – «Блюдо дня: Похлёбка из твёрдорыла». Вывеска на второй двери не пыталась привлечь гостей деликатесами и, не считая птичьего помёта, на ней была лишь надпись «для героев».

Неизвестно, о чём подумал человек внутри балахона, но он сделал шаг в сторону «Трёх топоров». В этот момент на место, где стоял Капюшон, рухнул старый картавый крылохлоп. Не то чтобы принятое решение спасло жизнь Капюшона, но он посчитал это знаком и уже уверенным шагом последовал в заведение. Захлопнувшаяся за его спиной дверь от удара скинула с себя старую грязь. В том числе и птичий помёт на табличке «для героев», под которым скрывалось важное дополнение «Не».

Несмотря на расположение, «Три топора» – новый трактир. Хозяин открыл заведение в подвале, где раньше жил сапожник Тоб. Но жизнь, как известно, не продлишь новой набойкой из кожи пустынного барога, а в случае Тоба именно такая набойка и оборвала его существование. Заказав свежую кожу, мастер не подозревал, что она окажется настолько свежей, что атакует его, едва он откроет ящик. Закалённые предбрачными боями рога оказались крепче черепа сапожника, а сама мастерская освободилась в тот же день.

Уже через неделю после нелепой смерти Тоба старая дверь открылась под новой табличкой. Хозяин «Трёх топоров» не чинил сапог, но на какое-то время помогал забыть о проблемах с обувью.

Постоялый двор, новый он или старый, должен отвечать неписаным требованиям и иметь определённую атрибутику – завсегдатаи, изюминка и центровой.

Завсегдатаи – гарантия качества, проверенная временем. Завсегдатаи, как правило, создают фон, часто статичный. Как каменные статуи, они застывают в самых неудобных позах. Облокотившись на спинку стула или на стол, в основном, лицом; издавая булькающие и свистящие звуки, они исполняют свой непростой долг. Во многих трактирах таких даже не просят покинуть заведение, когда оно закрывается.

Изюминка – вот что привлекает к заведению основную толпу. Будь то музыкант, девушка, разносящая напитки, или брага (реже – брага), но изюминка должна быть. Без неё про трактир никто не станет писать. А если про него никто не пишет, то кто ж туда пойдёт? Зная, что у него нет шанса попасть в историю, рассказ или легенду, ни один герой не станет останавливаться в харчевне. В то же время ни один словосклад не пойдёт в таверну, где не будет хоть мельчайшего шанса повстречать знаменитого героя и написать о нём. Таков замкнутый круг, начало которому не найти ни кузнецам, ни самоучам.

В «Трёх Топорах», в отличие от многих, а в случае Полупорта – от всех трактиров, была невероятная брага. Ходили слухи, что Воллова брага доставляется в «Топоры» от бурлоков. Они пришли с Плавучих островов, никто уже не помнит когда, и обладали неким интеллектом, чем не могли похвастаться их соседи на осколках Флидоры. Некоторые герои утверждают, что слышали, как бурлоки говорят. А ещё они издавна варят лучшую брагу и, учитывая напряжённые отношения людей с бурлоками, достать волшебный нектар можно было, только нападая на их винокурни. Таким образом герои могли добыть себе бочонок-другой. В таверне «Три топора» этот дивный напиток лился рекой, и посетители ломали головы, откуда владелец раздобыл рецепт, но после двух кружек этот вопрос покидал их воспалённые головы и занимал почётное место среди вопросов пятой степени важности.

Центровой – это тот, вокруг кого собирается больше всего посетителей. Его столик никогда не бывает пуст, и многие приходят в таверну только ради того, чтобы послушать или просто поглазеть на него. Центровой в мире Флидоры, как правило, – герой с богатым послужным списком, реже – словосклад или бард, предлагающий увлекательные истории за кружку браги или миску супа; иногда это сам хозяин с багажом рассказов о своей разнообразной и увлекательной, хотя чаще всего вымышленной жизни. Центровой в «Топорах» был именно таким хозяином, и список его историй был бесконечно велик. Слушая его байки, никто и не думал, как можно успеть столько сделать и повидать за одну жизнь. Посетители верили, так как выдумать столько всего необычного им казалось невозможным. Как и с происхождением «бодрой», как её называли завсегдатаи «Трёх топоров», браги, вопросы о достоверности историй снимались парой кружек фирменного напитка.

Капюшон стоял у двери и, не сходя с места, проводил взглядом по залу таверны, как маяк, возвышаясь на молу, скользит светом фонаря по ночному горизонту. В отличие от маяка, Капюшон не привлекал к себе желаемого внимания. Даже не видя выражения его лица, скрытого глубоко внутри, было понятно, что он как раз в нём нуждался.

А тем временем часть столиков просыпалась после утренней порции браги, часть отходила ко сну, поторопившись с дневной. Крупнотелые посетители с крепкими мышцами проявляли интерес к девушкам, безуспешно пытаясь расстегнуть маленькие пуговички на их блузках своими толстыми, чёрствыми от жизни пальцами. Несколько зелёных плащей из Гильдии воров в сторонке изучали рынок и потягивали разбавленную брагу.

В большинство таверн, кстати, запрещено проносить воду и подливать её в свои стаканы. Наказания устанавливаются хозяевами и по степени суровости разнятся от просьбы публично вылить воду до отсечения руки. Часто наказание выбирается общим голосованием посетителей.

– Добрый день! – раздался голос из-под капюшона, тут же заглушённый криками, смехом и стуком деревянных кружек о столы, другие кружки и головы. – Мне нужна помощь! – Капюшон бесславно повторил попытку пробить стену шума. – Я ищу героя!

Такого эффекта он не ждал, стена гама рухнула, и перед ним воцарилась тишина, из которой на стоящего в дверях Капюшона поглядывали все бодрствующие глаза таверны. Напряжение росло, как в воздушном шарике, который никак не перестанут надувать, и уже близился момент, когда… Нога, как бы странно это ни звучало, спасла положение. Ведь именно она бодро ударила в дверь, а та, в свою очередь, распахнулась и оттолкнула Капюшона в сторону завсегдатаев «Трёх топоров». Обладатель этой ноги ушёл на второй план и не был бы упомянут вовсе, не имей его конечность своей роли в истории.

Шквал крика, гама, смеха и стука деревянных кружек смыл все следы той неловкой тишины. Отметим, что владелец ноги, разрядивший в тот день атмосферу «Трёх топоров», был вознаграждён недолей и нашёл мешочек монет по пути домой. К сожалению, дом его пострадал от событий, несвоевременных для упоминания на данном этапе рассказа.

Поднявшись с пола, Капюшон увидел раскрытую нараспашку дверь, но не заметил уже чистую табличку, гласящую – «Не для героев». Не только табличка открыла своё истинное лицо. Потеряв капюшон вместе с равновесием, человек в балахоне приобрел личность, которую так старательно скрывал. Копна густых, напитанных солнцем жёлтых волос приютила под своей кроной лицо, повидавшее не так много за те двадцать лет, которые можно было дать этому парню. В глазах скрывалась мудрость, но скрывалась она под плотной пеленой наивности. Взгляд Капюшона дополнял общий вид и омолаживал его ещё на пять лет. Природа всегда балансирует на трёх ненадёжных столпах – эволюции, разнообразии и юморе. Сразу было видно, что на этом экземпляре своего спорного, но разумного творения она не забыла про первый, поработала над вторым и действительно выложилась на третьем пункте.

Парень не был смешон, и из-под его губы не торчали зубы. Наоборот, он был довольно привлекателен. Было в нём что-то не столь очевидно, но всё же выдающее его нелепость. Как феромон, появляющийся в воздухе и говоривший всем его учуявшим – «Сейчас начнётся».

Капюшон снова посмотрел на табличку перед тем, как дверь со скрипом захлопнулась. На лице парня проступило понимание. Потом заминка. Потом опять понимание.

– Извините! – но стена шума снова стояла и казалась непреодолимой преградой для слов мальчишки. Сказанное тут же развеялось в густом воздухе таверны. – Я ищу… – парня быстро заткнули и, дёрнув за руку, подтянули к одному из столиков.

За столом сидела габаритная троица. Заговорщически переглянувшись, они, не интересуясь желаниями Капюшона, усадили его на стул и поставили перед ним кружку.

– Пей, – предложил один из них.

– Вы геро… – не успел закончить парень.

– Пей! – сказал другой здоровяк. – И меньше говори.

– Да, мы – те, кто тебе нужен, – продолжил третий.

– Свет Во’Ракану! – просиял юнец. – Вы не представляете, как я рад, что нашёл вас!

На лице Капюшона расцвела улыбка. Улыбка, недопустимая в заведении, где среднее количество зубов не превышало двадцать на посетителя. При этом сам парень значительно повлиял бы на итоговый результат такого опроса.

Три лица напротив Капюшона не могли похвастаться красотой в принципе. Они были больше похожи на каменных големов, выкрашенных в бронзовый цвет загорелой и довольно грязной кожи.

– В чём дело, парень? Ты, кстати, парень? – усердно напрягая остроугольную голову, спросил один из воинов.

– Я такой. В смысле, я – да. Что же это я, у меня к вам срочное дело! Мне нужна помощь героев, – хоть эти слова и попали на страницы, на самом деле мальчишка не успел договорить из-за огромной грязной ладони, захлопнувшей ему рот. Точнее, рот был целью, но поскольку люди Флидоры отличаются не только особым мировоззрением, но и физиологией, рука воина закрыла большую часть лица парня.

– Тссс! – указательный палец, направленный вверх и прижатый к губам, шипящим, словно малый землебрюх, намекал на неуместность сказанных слов в этом месте.

– Я что-то не то сказал? – парень озадаченно переводил взгляд с одного собеседника на другого, вытирая лицо от сажи и пота, оставшихся от руки воина.

– Почти всё, – ответ прозвучал незамедлительно.

– Но я почти ничего не сказал!

– И при этом всё не то, – кивнул третий.

Парень задумался и в некотором недоумении повторил:

– Мне нужна помощь, а вам нужна слава. Неужели этого мало?

Воины оглянулись, переглянулись и, достигнув невербального согласия, обратили свои взгляды и внимание к парню.

– Рассказывай, в чём дело, – сказал один.

– Только тихо! – добавил второй.

– И быстро, – ещё раз оглянувшись на бар, третий подытожил список условий.

Парень набрал полную грудь воздуха и начал.

Его история задела огрубевшие от сражений сердца воинов. Повествование не под силу передать даже искусным самоучам пера, но всё же читатель должен быть в курсе, раз уж об этом зашла речь.

– Я пришёл в этот славный город в поисках помощи, – начал парень. По взглядам он понял, что красочная история займёт не только время, но и всё свободное пространство в головах воинов. – Деревня, где я жил… Я, мой дядя, моя тётя и ещё сотня… – он указал на стол. Непонимание в глазах слушателей вынудило парня дополнить историю наглядным примером, и он сгрёб в центре стола столько орехов, сколько смог найти. В дальнейшем он применил кружки, миску и обглоданные кости, оставшиеся после завтрака героев. – Мы – очень старая и изолированная община. Я – последний юнец в нашей деревне. Из поколения в поколение мы передаём важные знания о природе и мироздании. Но несколько дней назад на нас напали! Эти разбойники грабили и жгли, а потом начали убивать старцев ради спальных мест. – Парень вскочил и, взяв кружку, раздавил ей горстку орехов.

– Это нормально, – воины, кивая, переглянулись и тут же обратились обратно к Капюшону.

– Я смог сбежать. Я видел, как моего дядюшку и остальных вели в хлев. Я видел, как горел дом, в котором я рос. Уходя за горный перевал, я смотрел, как падала башня, являвшаяся центром нашей общины! – Парень заплакал. – Это было ужасно. Я бежал сюда три дня и три ночи! Взываю к вам, вашей силе и отваге. Герои! Покарайте осквернителей!

Один из воинов повернулся к другому и шёпотом что-то спросил. Тот пожал плечами, помялся и повернулся к Капюшону.

– Что ты только что сказал?

– Я бы хотел, чтобы вы поразили своими мечами злодеев, напавших на мою деревню, всех до одного!

– Получается, убить всех, да? – уточнил воин, сидевший посередине.

– Если можно обойтись без убийств, я был бы рад, но слышал, что герои так не умеют! Пойдёмте же! Нельзя больше ждать!

Воины переглянулись, и один из них встал. Эта решительность воодушевила Капюшона, и он с улыбкой сам вскочил на ноги. Воин повернулся к нему спиной и пошёл к бару.

– Куда это он? – спросил у соратников героя удивлённый юноша.

– Мы решили, что нам и тебе нужно выпить за твою деревню. Старики наверняка были хорошими… стариками…

– Как же так? Ведь мы ещё можем спасти их! Я для этого бежал сюда, искал вас. Неужели вы не можете помочь?

Здоровяк опустил руку на плечо Капюшона и усадил его обратно за стол.

– Конечно можем! Не хотим.

– Я не верю своим ушам! Герои должны помогать всем попавшим в беду!

– Да, но, – вступил в разговор воин, вернувшийся с четырьмя кружками браги, – сам посуди. Три дня пути. Горстка каких-то разбойников. Они ещё наверняка не зарегистрированы. Иными словами, мы потратим много времени на подвиг, за который, возможно, и очков-то не получим. А тем временем вот-вот начнётся весенний монстропад неподалёку отсюда.

– Да мы с глупых дятлов наберём больше очков, чем с твоих разбойников-дедоубийц.

– И я так понял, у вас там даже девушек нет, да? – добавил другой воин.

– Конечно нет, это коммуна старцев! – возмущённо крикнул юнец. – Мы храним и передаём ценные знания!

– Парень, – вернувшийся с брагой воин пододвинул кружку Капюшону и приобнял его за плечо, – просто сейчас неподходящее время. Как говорила моя мама, «Решение твоей проблемы – на дне этой кружки».

Капюшон, разозлившись ещё сильнее, вылакал всё разом. За ударом кружкой по столу последовал и удар лицом по нему же. Первый раз Капюшон столкнулся с брагой.

Что есть время? Одни скажут, что это момент между рождением и смертью, и окажутся правы, ведь мы не можем с уверенностью сказать, было ли время до нас. Да и гарантировать, что оно останется таким же после, не можем. Другой перебьёт и скажет, что время – это сумма мгновений, которые мы можем держать в своей голове. Своего рода бульон выдуманного будущего и прошлого, исковерканного до неузнаваемости нашим восприятием. И такой человек также будет прав. Третий скажет, что они говорят одно и то же, ведь это жизнь, а значит, время – это жизнь. Оно бесконтрольно и неподвластно пониманию по своей сути, и лучшее, что мы можем делать – это брать перерывы и тормозить его, например, брагой.

Воллова брага сама по себе является машиной времени, работающей в одном направлении и в абсолютно разных пространствах. Не рассчитав свои силы, путешественники находили себя в будущем в местах, о существовании которых они даже не знали или знать не хотели.

– Просыпайся! – хриплый голос разделился на сотни и хором бил по голове Капюшона.

Глаза не открывались, во рту пахло задворками, а в голове завелись злые муравьи. Пока картинка в глазах собиралась в контрастный рисунок, Капюшон вспоминал, где он был, что делал, и как вернуться в тот возраст, когда он мог часами сидеть на дереве и есть плоды прямо с веток.

– Кто вы? – через боль выдавил юнец. – И зачем так кричать?

– Добро пожаловать в Полупорт, парень! Ты спишь на столе в моей таверне уже целый день. Либо заказывай что-то, либо проваливай.

– Можно, пожалуйста, воды…

Слова прозвучали так жалобно, что владелец обошёл правило всех таверн о воде и даже не потребовал денег, прибавив к ней миску супа за свой счёт.

Капюшон перебрался за стойку и начал жадно поглощать еду.

– Эта похлёбка тебя выправит, парень, – сказал хозяин и отошёл к таре с брагой. Он с лёгкостью переставлял бочки, будто они были пустыми.

– Вы, кажется, очень сильны. – Капюшон попытался завязать разговор с полным ртом похлёбки.

– Раньше это было важно. А теперь они используют различные штуковины, оружие, которое возмещает недостаток силы. Плюют на неписаные правила боя. Да уж…

Огонёк в глазах Капюшона засиял с новой силой. Парень опрокинул миску с похлёбкой, чем вызывал угрюмое удивление на лице хозяина таверны.