Kitobni o'qish: «Принц с маленьким сердцем. Сказки и притчи», sahifa 2

Видение Света

Старый священник, отслужив молебен, приметил в уголке храма малого отрока, тот был грязен, в неопрятные одежды замотанный, он тихо стоял и никому не мешал. Подойдя к отроку, вопросил пастырь у столь юного прихожанина – “Знаешь ли ты, где находишься?” “В доме Божьем” – ответил отрок. Священник продолжил вопрошать – “И воистину это так, но в доме Божьем могут прибывать только сыны и слуги Его. Кем ты приходишься Господу?” “Я служка Его”. – ответил мальчик. “Каково служение твое?” “Я призван являть в людях сострадание и заботу” – мальчик кротко ответил. Священнослужитель подивился речам его – “Взгляни вокруг, видишь, как храм красив, но ты лишен красоты”. “Да, правы вы, мои одежды грязны, но пред Богом мы все обнажены, и души и тела наши, ничто не скроется и ничто не утаится”. “И кто-нибудь пожалел тебя?” “Только вы решили со мною заговорить”. “Безусловно, ведь ты так раболепно воззрился на меня, как тут не смутиться” – ответил священник. А мальчик тихо произнес – “Я видел Бога”. Священник оторопел из-за сего откровения нежданного, и возмутился – “Бога никто не видел, а ты глаголешь что видел, как понять тебя?” “Я и сейчас созерцаю Его в лике вашем, ибо вы все по образу и подобию Его сотворены, вот значит, как Бог красив, ибо Он вмешает все лица человеческие в совершенстве едином”. – воскликнул воодушевленно отрок. “Что, и твою личину Бог заповедует?” – спросил старик. “Себя я видеть не могу, потому и образ Его различаю в людях лишь”. “К чему ты говоришь мне всё это?” – вопросил священнослужитель и отрок огласил – “Потому что вы видитесь со многими людьми, с женщинами и мужчинами, с пожилыми и с детьми, исповедуете их и причащаете святых тайн, потому видите порою в них злое, но не видите в них Свет, порою не различаете в них Бога”. Призадумался тут священник, и вправду ожесточался он на прихожан, зная их жизни, осуждал их и чрезмерно укорял, забывая добродетели их. И отныне видя глаза человеческие, пастырь созерцал очи Божьи.

И явился миру Свет, и мир прославил божественный тот Свет.

Творец и творение

Писатель написал книгу, напечатанные листочки скрепил переплетом и сделал твердую обложку для книги своей, которая несла в себе много смысла мудрого и истин священных. Но то не были мысли книги. То были помыслы творца. Посему однажды возгордилась книга, прочитав все те слова сочинений, и настолько разозлилась, что спрыгнула с полки и заявила гордо писателю – “Не ты сотворил меня, а я сама появилась из неоткуда, ты мне не нужен”. Писатель ответил ей – “Будь по-твоему.” Прошло некоторое время, книга покрылась пылью, ей стало одиноко, да и странички начали желтеть. Она снова на уголках подошла к творцу и сказала – “Если ты сотворил меня, почему же я старею?” “Потому что ты отвергаешь меня” – ответил писатель. “Тогда научи меня верить” – заявила гордо книга. И писатель вырвал несколько листков из книги и сказал – “Разве это не доказывает, что я сотворил тебя”. Не ожидав такого нахальства, книга посмирнела и закричала истошно – “Нет, не существует тебя”. Тогда творец поднес книгу к самому огню так близко, что обложка книги стала тлеть. В негодовании с мольбой возопила книга – “Я верю, верю, только не предавай меня огню”. Творец не сжег творение свое, а снова вернул на полку. Обратился к ней – “Творение мое славное, неужели мне необходимо вселять в тебя страх, чтобы ты уверовала в меня, ужели не помнишь ты, как я буквой за буквой писал тебя, позабыла, так помни отныне”. Книга молебно вопросила у творца – “Оставь мне память, распишись во мне”. И творец начертал на первой странице крест. С того времени книга более не предавалась сомнениям.

Золотой мост

Богатый человек имел достаток во всем, в раннем детстве он пожелал увидеть всё и найти всё в мире, открытое или сокрытое. И постепенно начал исполнять задуманную мечту свою. Побывал на Антарктиде, в Африке, переплыл все океаны и моря, видел многих людей, королей и дикарей. Все страны мира стали известны ему, ступали ступни его на песок, на камень и на дно морское, молился во всех храмах, так вскоре не осталось неизведанного для него. И вот опечалился человек, мечта исполнена, но вспомнил вдруг о Боге, которого никто не видел, и возжелал он прийти к Господу, отыскать жилище Его. Начал тогда смотреть древние карты и записи, расспрашивал людей ученых о местонахождении Бога, трудился изо дня в день, ища путь верный. Лишь один прозорливый старец указал путь наверх. – “Бессмертное есть место, живут там духи и знанья есть, но веры нет в том месте, высоко над другими вознеслась, высока тщеславная гора”. Богатый человек взглянул в окно кельи ветхой и сказал – “Я распознал слов твоих значенье, возле твоей лачуги высится гора, значит, там Бог живет”. И побежал он скорее на скалу взобраться, высоко поднялся он, но не отыскал на той горе Бога, зрит, а рядом вторая гора что больше, величественна, но не подняться на нее никак, ведь парит в воздухе подобно облакам. “Так вот где Бог живет, еще немного и увижу я Его. Однако пропасть путь мне преграждает, не перепрыгнуть ее. Необходимо мост построить” – решил человек, обрадовавшись своей идее. Но мост тот пролежал к Творцу, потому не пожалел он золота своего, начал возводить богатый человек золотой мост, привезли полностью золотые бревна и золотые гвозди. Строил днем и ночью. И вот в прошествии времени встает человек и видит. Мост к Богу сооружен, сверкает на солнце, невероятно прекрасным вышел мост золотой, нет более в мире такого чуда. Недолго думая в осуществление мечты своей, пошел человек по мосту, перешел на великую гору, обрадовавшись ликующе затрепетал. Всюду скалу обошел, вдоль и поперек, но Бога не нашел. Возроптал он тогда, вернулся на мост, бился головой и обличал весь мир – “Неужели обманули меня, значит, всё я увидел в мире, всё есть у меня, что же боле!” Золотой мост начал нагреваться и плавиться, человек мог бы сойти и остаться невредимым, но отчаялся и потому стоял. Рухнул мост в бездну, а с ним и человек, ожидавший неминуемой смерти – “Опустел мир, пора мне умереть, ведь нет цели, и смысла жить также нет” – кричал человек, падая в пропасть. Но высоки горы были, долго летел он вниз. Прошел час, минул второй, а он не разбивается. Поначалу отрекся от всякой мысли, но вскоре начал размышлять, вспоминать слова старца, по-иному взглянул он на жизнь свою, начал молиться и просить о прощении у Господа. От усталости вскоре заснул. Отворив очи утром, видит, что не падает, а летит вверх. Затем волею провидения возносится на то самое место, откуда пришел. Уразумев благодать, вернулся он в мир, и раздал всё богатство свое неимущим, много он сотворил добра, но не гордился тем. Ведь помнил то страшное падение. Вернулся стариком к горе. Взобрался. Зрит, а переправа к Богу чудесно выстроена, распростерт белокаменный мост. Вступил на него нищий человек и устремился к Богу.

Исполин

В королевстве жил некогда мудрец. И учил он людей премудрости разной, добродетели полновластной, он укорял их за провинности и многие не принимали в души свои наказы его. Решили тогда люди погубить мудреца, неисчислимо сколько казней завистники сотворили, сколько ругались, сколько ропота возносили на него. Но вопреки прихвостням их, невредимым оставался мудрец. Вот уснул он, лежа на травке, как по обыкновению с ним случалось, и люди, возымев план злодейский, соорудили поверх мудреца со всех сторон замок без окон и без дверей. Проснулся он уже во тьме кромешной замка. Но его мудрость постоянно возрастала, посему вскоре вырос мудрец, и надломилась крыша темницы его, стены рушились от массивности плеч его. И возрос он над всеми, и более никто не смел поднимать на мудреца язык или десницу карающую. Но себя меньшим среди прочих он находил.

Сборник сказок и притч “Дедушка Мудрость” сочинен и составлен в 2012г.

Добродетель Изеля

В далеком древнем королевстве. Где высились горы великаны, произрастали леса с высокими дубами, жили люди со звонкими речами. Богаты они были и наперед сокровища себе они нажили. Сундуки их от золота и серебра ломились, ибо беды им, лишь изредка в ночи неясно снились. Улыбки не спадали с их веселых лиц, знатного короля, иль простого пастуха овец, голоштанной детворы и благороднейших девиц. Счастье сопутствовало им путеводною звездою, жизнью тою, что так мечтательно глубока, что дарует смысл вдоху. И танцы их славились на всю округу, подавая руку другу, кружились, словно стаи маленьких рыбешек над поверхностью реки, взлетая вверх в губительный для рыбы воздух. В такт их движениям нехитрым, парил над городом крылатый пух, и золотистая листва укрывала тропы извилистых сказочных дорог.

Упал листок на каменный порог, дома мальчика по имени Изель, стал гостем, кусочек солнца, чей час уже давно истек. И где же тот исток трепещущих страданий, страх по душам холодно скользящий, в людях навеки заключенный. Бодрствующий, иль спящий, ощущает сердцем тот неисчерпаемый отчаянья поток.

Блаженны годы – летящие навстречу дню, но и им придет конец, скажет сонно мальчику засыпающий отец – “Я не сплю, а вижу всё как будто наяву. Вижу голод, бедствия и невзгоды, вижу спящий город, чествование смерти – грусти повод, но где, где блаженные те годы?” Откровенье то, стало горем для него, мимолетное виденье, обрушилось на его чело, ослаб, обессилел старче вовсе. С постели он тогда больше никогда не встал, до смерти судьбы мира прорицал. А сын его блуждал, минуя дома и стены, заборы и мосты, огоньком блуждающим искал себе предназначенье, иль другое благое увлеченье. Утром каждым, заботой накормив отца, он уходил, ища свой путь далекий, но слишком мал он был, и многое непонятным оставалось, где-то там, в тиши скрывалось. Изель в образе странника почил на многие столетья.

Предсказание сбылось, не заставив себя ждать, обрекло на уныние вторую сказки часть.

      Страшный голод на землю ту вступил, сокровища на хлеб жители меняли, кто бедно жил, те сразу погибали. Король, увидев бедствия страны, советников призвал достопочтенных, решил – час чуда дивного настал, созвал народ весь и без боязни оглашал – “Честной народ, выход вижу в положенье нашем, не собрать нам урожай, почва не плодоносит, деревья сохнут, травы гибнут, дети наши радости не знают, печальны мы, ведь голодны, но будем же сильны! И смел отвагою, должно быть тот, кто отважится отправиться в путь дальний непроходимый, в пещеру жизни древа навсегда вступить, там древо волшебное высится высоко, один плод которого способен прокормить до сотни ртов, до сотни лет питать рожден из семени мирозданья. Сказания те стары, но с надеждой правы. Кто отважится на путь труднейший из путей? Кто желает нас спасти?” Молчали люди, зная, что обречены. Тут из толпы донесся детский голос – “Я, я пойду!” “Кто тот смельчак, кто решился с судьбой поспорить нашей?” – спросил монарх, так как не видел, кто сказал. “Я здесь!” – громче мальчик прокричал. “Вопиет нам детский голос, поднимите сего мальца на плечи, кто-нибудь” – потребовал король. Пекарь руками белыми поднял сорванца, и все увидели тогда, на чьи маленькие плечи возложена их надежда, их вера в спасенье. Король спросил – “Имя, каково твое?” “Изель.” – мальчик огласил сердечно. “Что ж, решено, вот кто наши тяжкие грехи отныне понесет, вот кто нас спасет. Он пойдет в пещеру вековую, где по легендам дерево волшебное растет с живительными плодами, жизнь дающими вовек, всю жизнь свою питаться сможем одним плодом, на всех не хватит, но мы разделим их, вкушать будем втроем, а то и вчетвером. Не умрем, несчастья переживем. А что потом, нам не узнать. Немедля отправляйся в путь рыцарь по имени Изель. Мальчик, сказав лишь слово, восславил имя ты свое и благодарности бегут вослед за славой. Иди же отрок на север хладный, там ты найдешь, на что согласился нынче, что так искал”. “Мой час настал!” – мальчик прокричал и народ заликовал. На руках буквально понесли его, хваля героя, к пещере мрачной и пустой, на гибель обрекая молодца. Отца Изеля принесли на кровати, дабы проститься, в видениях своих он видел предначертанное сыну. – “Сколь скоры на расправу вы, ради крохотной надежды, готовы мальчика моего кинуть в бездну”. “Что с того, он выбрал сам, самый трудный путь” – вторила толпа людская. “Окупится ли жертва ваша, есть ли смысл отдачи жизни за карающих тех людей” – говорил им старик. “Ради тебя отец, я пойду туда, и еды живой нам принесу” – мальчик кротко отвечал. “Лучше голодать, чем роптать. Отпускаю, иди же, раз выбор твой таков, врата открыты для всех, но лишь достойный в них войдет. Благословляю” – возложив руки, благословил отец. “Я вернусь” – сказал на прощание юнец и скрылся во тьме пещеры вековой, под крик толпы людской.

Зажег Изель в пещере факел восковой, в лесу сталактитов и горных пик ныне прибывал, росли здесь крючковатые цветы, сжимались при свете, скрючивались в комок, сверху капала вода, напиться ее можно было, порою, будто дождь шел внутри пещеры и мерцал далекий светоч, эхом раздавались голоса. Вторили те сказочные духи песнь воспоминаний времен былых, то мудрецов седых благая весть, и слышал юноша, внимал, но медленно становился стар. Искрили светлячки, ручей журчал, и квакала лягушка. Оказался под землею целый мир неведомых существ, хотел увидеть он горный полуросликов народ, казалось, слышен отдаленный треск кирки, чем дальше, тем всё становилось позади.

Шел Изель и день и два, появлялась и высыхала серебристая роса, надувались острова, приходилось перепрыгивать чрез скользкие берега. Вскоре закончилась еда, питался ныне едкими грибами, что светились по ночам. Скучал по солнышку и ветерку, на травку мечтал возлечь, лепешек простеньких испечь и одну хотя бы съесть. Отца послушать, который про чудеса некогда рассказывал, что где-то есть страна, где орехи произрастают размером с голову слона, внутри орехов молоко. Что за ерунда, думал мальчик, молоко в коровке, но не в орехе, но безответно верил тем словам.

И одиноко было здесь, животные все слепы и света яркого не различают, не кусают, но и не провожают, скрываются во тьме, чужака почуяв. Лишь на потолке крылья раскрыла перед ним мышь летучая и простонала – “Зачем будишь, ведь я так прекрасно спала”. “Ты устала?” – спросил Изель, на что летучая мышь отвечала. – “Наоборот, слишком много сил, вот и решила их сократить, вздремнув чуток”. “Большая ты, должно быть рост твой подобен моему росточку”. “Гораздо больше, здесь наверху всё видится гораздо меньше”. “Ответь мне мышка, туда ли я иду, там ли жизни древо?” “Вопросов два, лишь на один отвечу я”. “Тогда я не решусь какой задать” – опечалился Изель. Мышь, пожалев путника, повествовала – “Ведет путь прямо и обратно, легче вперед, чем назад”. “Почему же так, ведь назад дорогу знаешь, потому то и не страшно, да откуда тебе знать, ведь ты силы не тратишь, висишь, а не летаешь”. “Я не летаю? Хочешь знать, я была везде, и там и тут, и нигде”. “А нигде это где?” – недоумевал Изель. “Везде” – отвечала мышь. “Опасен ли путь, что предстоит мне преодолеть, и вправду ли одним плодом можно питаться целый год?” “Сколько вопросов, ответ ведь видишь пред собою” – говорила мышь. “Это как” – спрашивал Изель. “Малый путь уж позади, лишь меня ты встретил на пути, а про плоды, вот смотри, десятки лет кусая понемножку, я по-прежнему жива”. “Так сопроводи меня”. “Вот уж нет, если бы каждый человек знал что ждет его, неинтересно было бы жить тогда, ты знаешь, кто тебя за руку ведет и более ненужно знать”. “Извините, мышка, если потревожил, но здесь одиноко, не с кем поговорить”. “Зачем языком чесать, когда можно слушать” – сказала напоследок мышь.

Пожав плечами, Изель дальше двинулся, а мышка крыльями закрылась. И вправду звуков разных море, вода струится, расцветает свежая трава, мотив один, но эхо его множит, мелодия простотой полна, внешнего мира отражений. Так шел мальчик день и ночь, спал лишь несколько часов на дню, травы здешние вкушал, и конца пути не наблюдал, привычен стал ему скудный распорядок дня, спускался вниз, поднимался вверх. Пещера вела лишь вперед, и не было иных дорог.

Минуло с тех пор двадцать пять лет, и сомневаться стал юноша аскет. Столько лет бредет неведомо куда, чтобы людей спасти, отыскать плодов чудесных, ценою своей жизни. Должен он в юные лета веселиться, с девами встречаться, пробовать и ошибаться, но вместо этого туннели пещеры темной, и посему созрел в юноше младом протест. Итак, пожертвовал он многим, однако не достиг обещанья исполненья, где сокровища бесценные те горы. Тогда он слезно вознегодовал и яростью воспылал. И мышь прилетела на зов страдальца, прикрепилась к потолку, задумчиво взглянула и спросила – “Чего ты хочешь, в чем твое желанье?” “Лишь поцелуй один с девой молодой, вот всё чего желаю я сейчас ” – ответил юноша. “И обретешь покой, но после возжелаешь больше” – заявила мышь. “Откуда знать мне, раз и малого не имею я” – горько говорил Изель. “Так ничего ты не имей, и обретешь свободу, продолжишь налегке намеченный провиденьем путь”. “Быть пустым, разве это дело”. “Одно есть у тебя, у тебя есть вера” – сказала мышь и удалилась, как и в первый раз. Изель оставил гнев и сомнения отбросил, и вправду верит он, что ждет в конце пути спасительное древо, только бы дойти, только бы все преграды претерпеть. Повзрослев, он стал сильней, быстрей, ловко карабкался по лианам ввысь и змеею просачивался в самые непроходимые туннели.

Минуло еще двадцать пять лет, и вот уже пятьдесят лет он странствует по пещере, и снова вознегодовал и ярость обуяла сердце взрослого мужчины, вопил истомно он и бил кулаками о камни, разбивая их. Мышь летучая прилетела на зов страдальческий и спросила – “Чего серчаешь, тебе ли горевать и гневаться?” “Разве это жизнь, как не сердится мне!” – восклицал Изель. “Желанье, каково на этот раз?” – поинтересовалась мышь. “Хочу семью, жену и деток, чтобы любили они меня, и я искренне их любил, дом построить я желаю, землю руками этими вспахать, собрать урожай, чтобы помнили меня потомки как любящего заботливого мужа и отца” – проговорил мужчина. “Велика мечта, тогда осчастливишь ты нескольких людей, но если далее пойдешь, то многих, многих ты спасешь” – заявила мышь. “Но буду ли счастлив я, будут ли помнить грешного меня?” – в отчаянии молвил Изель. “Не тебя, но твои дела. Не всё ли равно возрадовавшийся ребенок имеет кровь твою или чужую. Иди же и боле не ропщи” – огласила седая мышь и исчезла в свете над потолком. Утёр рыданья полувековой Изель, поднял главу, вперед взошел и вершину обозрел, еще одну преграду преодолел. А за грядой раскинулась поляна. Посреди древо сказочно растет, будто яблоня в саду.

“Глупый я и неразумный, возроптал перед последним шагом, ибо не знаем мы, когда окончится наш путь” – провозгласил Изель и к древу устремился. Тонко и в то же время величественно оно, листья белые и красные плоды на нем, обычные на вид, вокруг поток струится и питает корни древа. “Позволь, позволь мне чудесные плоды сорвать. Ведаю, не заслужил. Не мне, но им” – спросил Изель. “Всего одно” – древо отвечало. “И вправду, нет у меня мешка и карманов нет, я нищ и бос, как же понесу поклажу эту”. “Если бы всё это ты имел, то ничего бы тебе не досталось” – пропело древо. “Почему?” – недоумевая, он спросил. “Чем больше имеешь, тем сильнее искушенье, с грузом легче в пещере заплутать, пропасть”. “Раз так, сорву всего одно, положенное мне. Ведь обещался я принести плод животворящий”. Сорвал с веточки благороднейший Изель яблоко, гранат иль персик. Было не разобрать, ведь позабыл он, как выглядят они. Ветвями древо зашелестело, и путник ринулся обратно, в обратный путь немедля поспешил.

Минуло еще лет двадцать пять, на том же самом месте он возлег. Умылся старик горькими слезами, утер взмокшие седые космы, бороду седую вокруг стана опоясал, его конечности иссохли, кожа сморщилась и потемнела, одежда износилась и практически истлела. Обессилено лежал, на груди яблоко висело, не изменилось, все также цветом и жизнью оно блистало. И тут мышь летучая совсем уж белая, слепая, прилетела на слезы старика и вопросила – “Снова слезы проливаешь по себе, спасенье для человеков отыскал, так спеши на помощь им”. “Я стар, болен и немощен, ноги уж не идут, к древу я бежал пятьдесят лет, а теперь ползу и за двести лет не доползу. Пожрет меня пещера эта” – жалостно отвечал Изель. “Чего желаешь?” – в который раз спросила мышь. Старик ответил не торопясь – “Света и тепла, отдых, ведь заслужил умиротворенье, знанье, что все задуманное я сотворил, памятник воздвиг нерукотворный, вот и всё, что необходимо мне в конце века своего”. “Свет отыщи в себе и тепло отыщешь там же, ведь слово дал ты людям, идти избранным путем, не время отступать, после будешь на постели возлежать, а знанье есть у тебя – что ничего не сотворил, иди же, всему свое время”. “Смилуйся и помоги, хотя бы раз” – возроптал на мышь старик. “Каждый час я оказываю помощь, но не замечаешь ты сего” – ответила на это мышь и закрылась ветхими крылами. “Я старик, чего мне более желать, как не быть спокойным, продолжу путь свой, пока вовсе не обессилят тело и душа”. Со словами оными Изель далее побрел, минуло ему тогда более семидесяти пяти лет, не считал те цифры, но знакомы ему были многие места.

Минули последние двадцать пять лет. Столетний ветхий человек по имени Изель безмолвно шел по пещере, где он дар божественный обрел. “Сей дар не мой, отдам же его скоро”. – каждый день он себе твердил. Повторял одно единственное слово – “Верую” – и на том стоял.