Kitobni o'qish: «Моему Саше»

Посвящается всем,

кто терпел мое странное поведение,

во время написания этой истории,

а также лично тебе – человеку,

который читает сейчас эти строки.

Глава 1. Саша.

У бабушки в деревне хорошо. И то, что я каждое лето всеми силами пытаюсь отговорить родителей отправлять меня к ней, никак не отменяет этого факта. Тебя окружает свежий воздух, куча растений, животных, птиц. Да, многие насекомые весьма неприятные, назойливые, а некторые так вообще пугают меня, но этот запах цветов! Думаю ради него можно и потерпеть. К тому же моя бабушка делает чудесное варенье и наивкуснейшие блинчики, просто язык проглотишь! И другие блюда у нее получаются превосходно. Интересно почему у бабушек всегда такие золотые руки? Вот у моей мамы никогда манная каша не была без комочков, вот ни разу! А у бабушки и без комочков, и сладкая, и без пленочки! И кормят меня в деревне чаще, чем дома, поэтому возвращась в город лучше сразу не вставать на весы, мне и так тяжело смотреть на свое отражение в зеркале. Обойдусь без лишних напоминаний. Хоть и говорят, что я совершенно обычная девочка: не красивая и не страшненькая, мне все равно кажется, что я полновата для своих лет, еще и лицо все в мелких прыщиках и черных точках. Особенно меня волнует мой выпирающий «детский» животик – нет, я не отъела его, просто он такой формы вот и все. Конечно, в этом нет ничего страшного, но мне все равно некомфортно, когда меня обнимают.

Кстати о комфорте – сплю я на мягкой-мягкой кровати с огромной перьевой подушкой часов по двенадцать. Просто рай после девяти месяцев активной учебы! В этом году я окончила девятый класс и сдала ОГЭ, что было для меня настоящим кошмаром. С самого первого класса я боялась этих экзаменов, они мне представлялись какими-то инопланетными монстрами, которых мне нужно будет победить в одиночку, имея при себе лишь ручку, воду и листок. Но это оказалось не так страшно, как я себе напридумывала. Пришла, тихонько написала и ушла. Результаты не самые лучшие, но и не плохие. Средненькие. Корочку об основном образовании я получила и теперь нужно решать, что делать дальше. Но сейчас думать совсем не хочется… В деревне так тихо и спокойно, что даже мысли начинают течь медленнее, убегая от тебя прочь, оставляя после себя лишь звенящую пустоту.

Пустоту…да, это наверное единственный минус этого места – пустота. Здесь дико скучно! Интернет не работает, сверстников мало, а те, которые есть, какие-то странные, хотя мне не совсем понятно почему. Они, как и все подростки, шумят, веселятся, но как-то приземленно, без всякого азарта. Вот нет в них какой-то искры, огонька, жизнь будто и в них течет медленно. С ними даже на провокационные темы не интересно говорить! Они слишком спокойно реагируют на это, без всякого стеснения начнут делиться с тобой различными познаниями в любой сфере, почти не меняясь в лице, пока ты отчаянно пытаешься скрыть выступившую на щеках краску. Возможно это от того, что в деревне почти нечем заняться, вот и болтают обо всем подряд целыми днями напролет. Наслушавшись всякого разного с самого детства, сложно уже чему-то удивиться. Но это лишь мои догадки, строящиеся на личном наблюдении, которые могут сильно отличаться от правды.

Как бы то ни было, в итоге мне скучно и не с кем поговорить – бабушка не в счет, она конечно хорошая, но слишком уж старая. Поэтому, каждым летом я заглядываю в так называемую "семейную библиотеку" – средних размеров шкаф с полу-прозрачными дверцами, затариваюсь целой стопкой пыльных книг и, спрятавшись в тени от солнца, читаю, как говорит бабуля, до посинения, хотя посинеть на такой жаре весьма трудная задача. К тому же читать эти книжки довольно тяжело – в основном это классика, которая мне пусть и нравится, а все-таки хотелось бы чего-нибудь попроще, но, за неимением лучшего, – спасибо и на этом.

И вот ты сидишь под деревом, растущим в промежутке между двумя улицами – нашей и соседской, читаешь очередное "Преступление и наказание", пытаясь вникнуть в сюжет, тут выходит на крыльцо бабуля и говорит: "А ну-ка вставай, поможешь мне грядки прополоть". С этого момента начинается самое интересное – мне выдают перчатки, какую-то тяпку, и, на всякий случай, показывают, что нельзя выдирать, «А с остальным как-нибудь сама разберешься». Сама бабушка тем временем трудится рядом и делает все в два, если не в три раза быстрее и лучше. Хоть я старалась каждый раз изо всех сил, но все равно не могла превзойти ее. Наверное, когда говорят про "старую школу" имеют ввиду именно этот невероятный навык. Когда все грядки на сегодня заканчиваются, бабушка, с фирменным оханьем, разгибается и благодарит меня: «Спасибо тебе внученька, помогла мне, а то сама бы тут до вечера провозилась. Старость – не радость!». После этого она спокойно идет на кухню готовить обед, пока я безуспешно пытаюсь встать с корточек из-за того, что ужасно затекли колени и теперь разгибать их ужасно больно. Вот откуда у бабули столько энергии берется? У меня на следующий день болят руки и спина, а ей хоть бы хны! Да, она конечно пожалуется на больную спину, но это уже не от усталости.

Пропалывать грядки это, конечно, здорово, но больше всего я люблю собирать, а точнее есть, ягоды: клубнику, смородину, вишню. Особенно вишню. У нас во дворе растут сразу десять кустов этого растения и как же здорово прятаться в их тени с книгой, уплетая ягоды прямо с ветвей, главное при этом страницы не заляпать, хотя об этом вряд ли кто-то в ближайшее время узнает. Клубнику собирать уже сложнее, надо постоянно нагибаться и ходить очень аккуратно, чтобы не дай бог ее не затоптать – бабушка на это очень ругается. Но такой труд окупается вкусным вареньем, которое потом, дребезжа, едет со мной в город и делится на всю семью: меня и маму с папой. Хотя папу можно не считать – он почти его не ест.

Если говорить о моих родителях, то нельзя сказать ничего особенного – они живут и работают как все, выпивают по праздникам, спрашивают меня «как дела в школе?», «ты поела?» и так далее. Единственное, что можно отметить, это то, что они никогда не ограничивали меня в чем-то, у меня всегда был выбор и право голоса, в ситуациях подразумевающих его наличие. Конечно, меня не спрашивали, хочу ли я носить мамину старую куртку или ухаживать за нашей собакой, но я всегда могла выбрать себе любую секцию, куда поступать учиться, и меня бы поддержали при любом решении, ну почти – варианты, подразумевающие преступления, они бы вряд ли приняли. И эта поддержка греет сердце, несмотря на то, что мы, как мне кажется, проводим вместе очень мало времени: летом я у бабушки, остальные девять месяцев в году они работают и только на зимних каникулах мы можем уделять друг другу побольше внимания. Да, прозвучит странно, но для меня мама и папа не самые «родные» люди, я даже не знаю люблю ли их. Они просто есть, вот и все. Да, я благодарна им за то, что дали мне жизнь, воспитали, одели и так далее, но вот люблю ли? А я когда-нибудь вообще испытывала это чувство? К бабушке я отношусь также, мои «друзья» для меня просто хорошие знакомые, любимого дела тоже нет… А способна ли я любить вообще..?

Глава 2. Саша?

Это был очередной день моего пребывания в деревне. Встала я как обычно поздно – в одиннадцать утра. За окном уже светило солнце, а на кухне, судя по звуку, закипал чайник. Бабушка, в отличие от меня, всегда просыпалась рано, так что скорее всего она уже позавтракала и теперь просто готовит себе чай для второго завтрака. Вообще она была большая любительница чая и пятиразового питания, поэтому она пила его как минимум пять кружек в день, а они у нее большущие! В нашей маленькой кухне даже был отведен отдельный шкафчик под огромную коллекцию различных заварок, поэтому когда бабуля спрашивает меня, какой чай я буду, очень сложно ответить. Проще сказать «такой же, как и ты», все равно они все одинаковые. Бабушка бы, наверное, в обморок упала от такого заявления.

Наконец я нашла в себе силы встать и дойти до кухни. Мои догадки оказались верны – бабушка сидела за столом с вязанием, а рядом на столе стояла кружка с чаем.

– Доброе утро! – сказала она, откладывая спицы. – Как спалось?

– Неплохо, – ответила я, целуя бабулю в щеку. – Даже комары не покусали.

– Вот и здорово, – обрадовалась она. – Завтракать будешь?

– Да, только умоюсь и переоденусь.

Я вернулась в свою комнату, сняла ночнушку и надела спортивный костюм. Пусть мне и не очень нравится такая одежда, но красоваться не перед кем, а удобства ей не занимать.

Протиснувшись мимо бабушки, стоящей плиты, я вышла на улицу. Как же все-таки неудобно, когда в доме нет туалета – каждый раз приходится проходить через весь двор. Участок у нас небольшой, но вытянутый, поэтому идти вправду далеко. Радует, что рядом с нами нет соседей – справа и слева нас от них отделяют небольшие рощицы. Хотя рощица это громко сказано. Деревья хоть и большие, но стоит пройти пять-десять метров и они заканчиваются. В любом случае это очень круто, благодаря им я в этом году еще ни разу не разговаривала с жителями деревни, чему невозможно не радоваться: рядом с нами жили две пожилые пары, которые каждый раз набрасывались на меня с расспросами на тему «как там мама?», «а папа?», «а учеба как?» и, конечно, после всех ответов начинались рассказы о том, как было раньше и так до самого вечера. К тому же, я очень люблю прятаться в сени этих деревьев от палящего солнца, прихватив какую-нибудь книгу. В общем, создавалось ощущение, что эти рощицы выросли здесь специально для меня.

По пути до туалета, я без особого интереса рассматривала деревья на предмет наличия среди них каких-нибудь птиц или животных, но вместо живности я наткнулась взглядом на явно человеческую фигуру. Моргнув от удивления, я всмотрелась внимательнее: некто был среднего роста и держал что-то в руках. Вдруг загадочный силуэт пропал. Будто сквозь землю провалился.

«Наверное, показалось» – решила я и продолжила идти куда шла.

Когда я вернулась, на столе уже стояла тарелка овсянки, чай и варенье.

– Ммм, пахнет восхитительно! – удержаться от этого возгласа было невозможно.

– А то! – подбоченилась бабуля. – Налетай давай, пока горячее.

Пару минут я ела в тишине, постоянно дуя на горяченную кашу, будто только что прибывшую из преисподней.

– Слушай Саш, да ты загорела, – внезапно заговорила бабушка. – А то приехала бледная, не белая конечно, но бледноватая. И в волосах рыжинка появилась, разбавляет хоть эту темень.

Я посмотрела в зеркало над импровизированной раковиной, стоящей напротив стола. Ничего необычного: все те же темно-каштановые волосы и немного смугловатая кожа.

– Да тебе кажется, бабуль, – вынесла я вердикт и продолжила трапезу.

– Это ты просто не замечаешь, – вздохнула бабушка и вернулась к вязанию. – Мне ж виднее будет.

Я лишь пожала плечами, мыслями витая в утреннем видении, почему-то зацепившим меня.

После завтрака я взяла книгу и пошла на улицу читать. Тот силуэт в роще все никак не хотел выходить из моей головы. Меня снедало любопытство: кто это все-таки был? И был ли он вообще?

«Может пойти туда и узнать?» – прокралась в мои мысли заманчивая идея, но я тут же себя одернула. – «А вдруг это маньяк какой-то? Хотя какие здесь маньяки – тут людей-то, даже полтысячи не наберется. Что им тут делать?»

В итоге, поколебавшись, я решила сходить туда…почитать. Вовсе не из-за того, что мне там что-то примерещилось, нет. Там просто…дерево есть прикольное, да. И то, что я обычно читаю под другим деревом, в другой рощице, еще ничего не значит.

Побродив совсем немного, я вышла на то место, где видела человека, которого сейчас уже здесь не оказалось. Зато тут был аккуратно разложенный плед, а на нем лежала раскрытая страницами вниз книжка и блокнот. Посмотрев по сторонам в поисках хозяина этих вещей, я никого не обнаружила.

«И что теперь?– появился у меня естественный вопрос. – Я узнала, что тут и вправду кто-то был. Дальше что? Ждать его что-ли?»

Я присела на плед и внимательнее присмотрелась к книге. Это оказался сборник рассказов А. П. Чехова. У бабушки в шкафу стоит точно такой же, я его читала в прошлом году. Мне он очень понравился. Но сейчас меня больше интересовал блокнот, который, при более близком рассмотрении, оказался черной тетрадкой на кольцах. И снова во мне заиграло неуемное любопытство. Вот что мне с ним делать? Конечно я не удержалась и аккуратно взяла тетрадь так, чтобы из нее не выпал вложенный карандаш. Я открыла ее в конце записей, где было написано только «Спасибо за все, прощай!». Остальные страницы оказались сплошь исписаны мелким, бисерным почерком, только в самом начале он был совсем другим – крупным, жестким, будто писал другой человек. Но одно было общим – все в этой тетради было рассказами, причем каждый из них заканчивался одной и той же фразой: «Спасибо за все, прощай!». Полистав тетрадь, я выбрала последний рассказ и начала читать. Да, читать чужие записи неправильно, но я уже не могла остановиться. Эти строки зацепили меня, наверное даже больше, чем какая-либо другая книга. Они были такими искренними, такими…живыми.