Kitobni o'qish: «Адвокат олигарха»

Бывает так, что день не задается с самого утра. И особенно обидно, когда все идет наперекосяк не по твоей вине. Приехали в Лианозово мы вроде бы не поздно, и я подумала, что успею сделать все, что наметила. Если бы я знала, что застряну у входа на целых полтора часа, то ни за что не взяла бы Бориса на блошиный рынок. Вдали призывно виднелись развалы с разномастным добром, а я бездарно теряла время у палатки с хот-догами. Кудрявый друг ел уже третью булку с сосиской, и мне казалось, что этому кошмару не будет конца.

– Ты набрала мелочь на чаек? – с набитым ртом осведомился Устинович-младший, деловито заглядывая мне через плечо.

Я перестала рыться в сумке, развернулась на каблуках и кинула на приятеля уничтожающий взгляд.

– К твоему сведению, обжорство – это такая же зависимость, как алкоголизм и наркомания, – сурово заметила я, извлекая из-за подкладки завалившиеся пять рублей.

– Никакое это не обжорство, просто у меня хороший аппетит, – широко улыбнулся Борька. – Да и сосиски у них кошерные. Можно сказать, былинные сосиски. Эпические.

Я окинула взглядом упитанный живот коллеги, обтянутый шерстяным пальто, и ядовито заметила:

– Они же халяльные. Или расово верные. Подумать только – эпические сосиски! Звучит грандиозно. Надо будет запатентовать: сосиски былинные «Илья Муромец» и пельмени эпические «Звездные войны».

Младший сын моего шефа Борис Устинович, которого друзья называют Джуниор, не такой уж большой оригинал, как может показаться на первый взгляд. Он просто поклонник интернет-портала «Луркморье», где в чести такие вот слова и выражения. И, хотя мы с приятелем трудимся в уважаемой адвокатской конторе «Устинович и сыновья», Борька все равно частенько засоряет свою речь интернет-жаргоном. Ценитель былинных сосисок отправил в рот последний кусок «хот-дога», вытер руки о салфетку и удовлетворенно заключил:

– Ну все, чуть менее чем полностью я сыт. Можем возвращаться к машине.

– То есть как это к машине? – оторопела я. – А пройтись по блошиному рынку?

Сегодня, в свой редкий выходной, я встала ни свет ни заря, собираясь по-быстренькому позавтракать бутербродами и отправиться в Лианозово. Каждую неделю я выбираюсь на развалы в надежде отыскать какую-нибудь примечательную фигурку животного, которые коллекционирую, и, надо сказать, частенько мне это удается. И вот, вытираясь после душа, я услышала звонок. Стоило мне открыть дверь, как в квартиру самым бесцеремонным образом ввалился Джуниор. В руках он держал внушительный сверток, в котором оказался приличный кусок окорока килограмма на три.

– Привет, Агата, – улыбнулся приятель. – У тебя чеснок есть? Включай духовку, будем запекать свининку.

На приготовление пищи ушло два с половиной часа драгоценного времени, после чего еще минут двадцать Борька свое творение ел. Насытившись, кудрявый друг настоял, чтобы я взяла его с собой подышать свежим воздухом. На платформе Лианозово коллега кинул якорь у палатки с хот-догами, и битый час я ждала, пока Джуниор набьет фастфудом свою ненасытную утробу, все еще простодушно лелея в душе надежду неторопливо и со вкусом пройтись по рядам и отыскать что-нибудь уникальное. И вот тебе пожалуйста: нигде еще не были, а уже пора ехать обратно!

– Борь, ну может, по-быстренькому пробежимся вдоль рядов? – захныкала я.

– На это нет времени, – оповестил меня кудрявый друг, ковыряя в зубах этикеткой от чайного пакетика. – Ты что, забыла? Через полчаса у тебя встреча с клиентом.

– Ты хочешь сказать, что приехал на другой конец Москвы просто покушать? – горько усмехнулась я, с ненавистью рассматривая редкие конопушки на большом горбатом носу Устиновича-младшего и его нахальные глаза, кротко взирающие на меня сквозь густые черные ресницы.

В этот момент я была готова вцепиться Борису в медную шевелюру, но, секунду поколебавшись, отказалась от подобного способа восстановления душевного равновесия. Таскать Борьку за волосы все равно бесполезно, его уже не переделаешь, только опозоришься на людях. Следующей мыслью было позвонить клиенту и перенести встречу на другой день, но я тут же взяла себя в руки. От шикарных клиентов отказываются только утратившие чувство реальности адвокаты типа Джуниора, как случилось в тот раз, когда Устинович-младший поленился ехать к владельцу «Порше». Лихой гонщик протаранил палатку с мороженым и отказывался компенсировать ущерб, но Борьке было недосуг его защищать, потому что он валялся на диване и дочитывал «Девушку с татуировкой дракона» Стига Ларссона. Папаша Устинович тут же переключил «поршивца» на Леонида – благо помимо младшего оболтуса есть в нашей конторе старший исполнительный сынок, и проблема была так или иначе решена. Я не Борька, я не могу себе позволить манкировать состоятельными клиентами – начальство не поймет. Если мне назначили встречу на два часа дня – хочешь не хочешь, а в это время я обязана быть в офисе. Тоскливо оглядев ряды выставленных на продажу безделушек, в которых я так и не успела порыться, я, скрипнув зубами, двинулась к машине и уселась за руль. Дождалась, пока Борька, кряхтя и отдуваясь, плюхнется рядом, и дала по газам.

* * *

Клиент, поджидавший меня в адвокатской конторе, был не прост. Аркадий Иванов, супруг директрисы Культурного центра Бажена Соло, позвонил мне вчера вечером и попросил о встрече. В голосе его звучало сильное волнение, а вопрос, который Аркадий Всеволодович собирался обсуждать, был, как он выразился, «не для телефонной беседы». Признаюсь, клиент меня здорово заинтриговал, напустив туману, ну да это и неудивительно. Что-что, а интриговать господа Ивановы умеют преотлично. Познакомилась я с этой парочкой при весьма трагических обстоятельствах – их племянника Володю Мызина обвиняли в убийстве декана института, в котором парень учился. Вот тогда-то я в первый раз и побывала в Культурном центре на Ярославском шоссе, продвигающем в массы религию Бажена Соло. Роскошное здание, толпы адептов учения великого старца, развалы эзотерической литературы в фойе – все свидетельствовало о том, что проект Лидии Сергеевны и Аркадия Всеволодовича коммерчески успешен и приносит немало денег. И вот теперь мне предстояло добраться до офиса и узнать, что же случилось в благополучной семье Ивановых на этот раз.

Всю дорогу я злилась на Борьку, вынашивая планы мести. И уже на подъезде к Маросейке придумала иезуитский ход – разыскать в Интернете клуб обжор и запихнуть в него приятеля, дабы неповадно ему было своим хорошим аппетитом срывать людям давно намеченные планы. Как только я приняла это решение, настроение мое улучшилось, и я стала прислушиваться, о чем рассуждает Устинович-младший. Оказалось, что Джуниор, как и я, ломает голову над целью визита в нашу контору Аркадия Всеволодовича.

– Вот я и говорю, – уловила я финальную часть его речи, – должно быть, господин Иванов вместе с Лидией заморочили голову очередному простаку, и родственники обманутого последователя учения Бажена Соло подали на аферистов в суд.

Для тех, кто не знает, скажу, что Бажен Соло прославился в начале двадцатого столетия не только как художник, рисовавший инфернальные горные хребты, но и как создатель философского учения, нашедшего последователей во всем мире. Мы с Борькой уже сталкивались с супругой великого старца Моной Роз, которую адепты Бажена Соло чтут как Великую Мать всех народов. В тонкости учения мы как-то не вникали, но даже стороннему наблюдателю было заметно, что нынешние руководители духовного сообщества аферисты еще те. В принципе, я была согласна с приятелем – рано или поздно кто-нибудь непременно должен был подать на Культурный центр в суд.

Однако в конторе выяснилось, что Боря ошибается. Коротая время до нашего приезда, бессменная секретарша «Устиновича и сыновей» Кира Ивановна Пермская поила клиента чаем. Стоило нам появиться на пороге, как Аркадий прервал чаепитие и поднялся с места.

– Ну, наконец-то! – потирая руки, устремился он к дверям. – Здравствуйте, Агата! Приветствую вас, Борис! Вы, господин Устинович, изрядно изменились с нашей последней встречи. По-моему, прибавили немного в весе?

– Да нет, это пальто неудачное, – потупился приятель, помогая мне раздеться.

– А я весь извелся, места себе не нахожу! – продолжал рокотать клиент, не обращая внимания на Борькины рефлексии. – Вот, Кире Ивановне рассказываю. Не поверите: Лидия обвинила меня в краже Уха Энки и подала на развод.

– В краже чего обвинила? – переспросила я, расчесывая торчащие в разные стороны вихры и думая, что ослышалась.

На моей адвокатской памяти много чего крали, но вот уши загадочного Энки воровали в первый раз.

– Аркадий рассказывает, – подхватила Кира Ивановна с плохо скрываемым восторгом от пикантности ситуации, – что это было как в кино. Представьте себе банальнейший адюльтер: муж в неурочное время возвращается домой и застает жену с молодым любовником…

– Ну да, Лида завела интрижку с Феликсом Беляковичем, начальником службы безопасности Культурного центра, – кивнул головой Аркадий, поправляя очки, и усы его распушились, как у обиженного кота. На вопрос об ухе он не ответил, предпочитая рассказывать в первую очередь о том, что задело его сильнее всего. – И после того как я застал их в нашей спальне, супруга указывает мне на дверь и заявляет, что со мной разводится! Я, естественно, не выдержал и сгоряча наговорил лишнего.

– И что же вы, господин Иванов, наговорили? – с интересом осведомился Борис, доедая пирог, выставленный на тарелке перед клиентом.

Проводив взглядом последний кусок слоеного лакомства, скрывшийся во рту Джуниора, Аркадий потеребил ус и смущенно проговорил:

– Ну-у, сказал, что раз так, то я заберу ухо Энки, создам альтернативный Центр и уведу всех наработанных поклонников Бажена Соло. Вы поймите, я был в запале, не понимал, что несу!

– И в результате увели? – понимающе улыбнулась я, убирая подальше от приятеля коробку конфет «Коркунов», гостеприимно красующуюся на стойке секретаря, к которой Джуниор уже протянул алчную лапу.

– Даже в мыслях не было! – горячо проговорил клиент, прижимая взволнованно подрагивающую от волнения ладонь к груди. – Я это просто так сказал, чтобы Лиду напугать. Поймите мои чувства, – скривился он, – Лида, с которой я прожил десять счастливых лет, и вдруг этот Феликс…

– Так Феликс и спер это самое ухо, – уверенно проговорил Борис, огибая стойку, чтобы подобраться к конфетам с другой стороны. – А кстати, что это за штука такая – Ухо Энки?

– Да я и сам толком не знаю, – пожал плечами Аркадий. – Эдакая витая раковина из золота, усыпанная сапфирами, изумрудами и рубинами, – сделал он неопределенный жест рукой. – В общем, святыня нашего общества, над которой Лида тряслась как над ценнейшей реликвией.

– А для чего оно нужно? – заинтересовалась Кира Ивановна, рассеянно наблюдая, как Борька несет с кухни сахарницу и чайную ложку. – Помимо материальной ценности, есть у него какое-нибудь назначение?

– Бытует мнение, что вибрации артефакта излечивают все известные болезни, – неуверенно проговорил клиент, внимательно следя, как ложка за ложкой исчезают белые сахарные кристаллы в прожорливой пасти Устиновича-младшего. – Поэтому Ухо мог украсть кто-то из нашего общества, адепты Бажена веруют в его магическую силу.

– Да и камни недешевые, – встряла в беседу я, пытаясь забрать сахарницу из рук Устиновича-младшего. – Их можно выгодно продать и неплохо заработать.

Борька окинул меня сердитым взглядом, задержавшись на сахарнице, которую я у него все-таки отобрала, и ехидно произнес:

– Да ты у нас, Агата Львовна, Капитан Очевидность. За очевидными вещами обращайся к Капитану Очевидности. Хотя с такой очевидной вещью, как ценность драгоценных камней, может не справиться даже он. Тогда адмирал Ясен Хрен тебе точно поможет.

– Где хранилось Ухо Энки до исчезновения? – пропустила я мимо ушей остроты обиженного приятеля, пряча сахар в тумбочку с бумагами, и достала из ящика стола блокнот, готовясь записывать сведения по делу.

– В сейфе у жены, в ее кабинете, где же еще, – пожал плечами визитер. – В духовном обществе «Истина Соло» обрядовой стороной занимается Лида, а я отвечаю только за благотворительный фонд.

– У кого были ключи от сейфа? – задавала я уточняющие вопросы, рисуя в блокноте чертиков – верный способ привести мысли в порядок.

– Только у Лиды, но есть еще дубликат, он хранится у нас дома в кабинете.

– Значит, теоретически вы, Аркадий Всеволодович, могли взять в кабинете ключи и забрать из сейфа Ухо Энки? – прищурился Борис.

– Теоретически мог, – не стал отпираться клиент, – но я этого не делал. Хотя Лида и считает, что именно я похитил артефакт.

– А как у вас насчет алиби? – поинтересовалась я.

– В ночь ограбления мы с Лидой всю ночь были дома, – поспешно откликнулся клиент. – Спросите у нее, если не верите.

Чуть помявшись, Аркадий подергал правый ус, поправил очки и сдавленно проговорил:

– Я, собственно, почему к вам пришел… Если я не верну Ухо, жена грозится затаскать меня по судам и посадить за ограбление, а мне бы этого не хотелось. Я человек немолодой, привык к определенному комфорту и образ жизни менять мне будет трудновато. Сегодня в пять меня ждет следователь Оболенский, который занимается этим делом. Агата Львовна, вы составите мне компанию в качестве моего адвоката?

– Можете не сомневаться, составим, – оживился Борис, как будто это его приглашали прогуляться к следователю.

– Тогда я спокоен, – просиял клиент, поднимаясь со стула. – Значит, без пяти пять я жду вас у нашего районного отделения полиции. Всего вам хорошего, Кира Ивановна. С остальными я не прощаюсь.

Я проводила взглядом невысокую приземистую фигуру в дорогом костюме, скрывшуюся за дверью, и повернулась к Борису.

– И что ты обо всем этом думаешь? – прищурилась я.

Ехидство в моем голосе звучало не случайно. Когда мы вытаскивали из СИЗО Володю Мызина, кудрявый друг проявил небывалое рвение, взяв на себя общение с Лидией Сергеевной, которая и за адвоката-то меня не считала. Не подумайте, что я ревную, но мне показалось, что Устинович-младший немного увлекся тетушкой Мызина. Однако на мой каверзный вопрос ответил вовсе не Борька, а наша секретарша.

– Ловко, ничего не скажешь! – покачала головой Кира Ивановна. – Помню, когда я только пришла работать в контору, у одного из наших адвокатов была клиентка – заведующая гастрономом у Рижского рынка. Так эта дама перед разводом специально припрятала свои драгоценности, стоившие бешеных денег, чтобы оклеветать мужа.

– По-моему, отлично придумано! – одобрила я. – Женушка подает на развод, а затем обвиняет мужа в краже дорогостоящей вещи. Бедолагу упекают лет на пять, и таким образом предприимчивая дамочка убивает сразу двух зайцев – избавляется от постылого супруга и прикарманивает себе нажитое в браке имущество. Я думаю, Лидия так и собирается поступить.

– А я ставлю на молодого любовника, – меланхолично проговорил Борис, поднимаясь из кресла и направляясь к своему столу. На ходу он достал бумажник, вынул из него купюру и протянул секретарше. – Кира Ивановна, сделайте одолжение, примите тысячу рублей в качестве ставки. Я полагаю, что Феликс позарился на драгметалл и камушки и подрезал из сейфа Лидии это самое Ухо. Пожалуй, я погуглю Инет в поисках инфы о похищенном артефакте. А вы, Кира Ивановна, поставьте-ка поскорее чайник. Есть хочется прямо-таки эпически.

* * *

Уже через десять минут «гугления» мы знали, что в начале двадцатого столетия художник-пейзажист Александр Мызин искал в Гималаях живописные хребты для создания бессмертных полотен, но нашел скрытый в горах город из белого камня, в котором обитали учителя Махатмы. Правитель белокаменного города, который назвался Учителем Учителей по имени Энки, принял Мызина как дорогого гостя и поведал ему, что все проблемы человечества происходят оттого, что люди не почитают сосны. Ведь сосны – это антенны, принимающие из космоса сигналы от Высшего Разума. Следовательно, сосновая смола является сублимацией космической энергии, наполняя до краев вселенской мудростью того, кто прибегает к ней как к средству просветления. И если человечество хочет спастись, оно должно все свободные участки земли засадить соснами, а уже имеющиеся деревья хранить как зеницу ока и шире использовать целебную древесину в быту. Просветив Александра Мызина, Учитель Учителей нарек художника Баженом Соло и, благословив, отправил нести учение в массы. А чтобы из горного далека давать ему советы и диктовать мудрые мысли, он вручил гостю золотую раковину с самоцветами, по форме напоминающую ухо, которую находчивый Мызин тут же окрестил Ухом Энки. Если просветленный человек приложит эту раковину к уху, он услышит голоса Махатм. Прошло время, учение о соснах возмужало и окрепло, но время от времени с горных вершин спускается Великая Мать всех народов Мона Роз, чтобы лично убедиться, как у человечества идут дела. В ее присутствии Ухо Энки наливается новой порцией космической силы и обретает магическую мощь, вылечивая истинно верующих в силу сосен адептов учения просветленного Бажена от всех известных науке болезней. Если верить Интернету, единственным монополистом на торговую марку «Бажен Соло» является Культурный центр на Ярославском шоссе, возглавляемый Лидией Ивановой, и духовное общество «Истина Соло» под ее началом, все остальные общества поклонников посвященного старца – наглые самозванцы и вероломные обманщики. Но самый злокозненный самозванец – американский проповедник Санта Патрик, основавший секту «Баженова мудрость» и извративший учение старца до гнусной ереси.

– Вот теперь я все понял, – сладко потянулся Борис, оторвавшись от монитора. – На эзотерическом поле Москвы расстановка сил такова – «истиносоловцы» против «баженомудров». Хотел бы я знать, знают ли адепты преподобного, что на самом деле старик встретил Великую Мать всех народов вовсе не в Гималаях, как пишут в этих их Интернетах, а путешествуя по тюрьмам, куда в первую очередь стремился донести свое учение, ибо в тюрьме народ наиболее внушаем и падок на всякую чушь?

– Что-то в статье об этом особо не распространяются, – усмехнулась я. – Да и госпожа Иванова, надо думать, молчит.

Кира Ивановна вынула из сумочки тысячу рублей и со словами: «Сдается мне, что артефакт припрятала все-таки Лидия», – положила деньги поверх Борисовой тысячи. Я присоединилась к коллегам, соригинальничав и поставив на Мону Роз. Чем не подозреваемая? Я вполне допускаю, что бедняжке надоело сидеть в своих горных чертогах и безропотно наблюдать, как прохиндеи Ивановы загребают жар ее руками. Может, Великая Мать всех народов захотела сама создать общество имени любимого супруга, годившегося ей в прадедушки? Я видела эту даму: если судить по решительному лицу и жесткой складке губ, она способна на многое.

Пока мы устраивали импровизированный тотализатор, средства от которого планировалось пустить на сладости для гостей конторы, у двери звякнул колокольчик. Кира Ивановна в недоумении пожала плечами и устремилась в приемную, встречать новых посетителей. Мы с Борей как раз вводили в Гугл запрос о Моне Роз, когда притихшая секретарша ввела в офис госпожу Иванову.

* * *

– Добрый день, я к вам за помощью, – приветливо улыбнулась посетительница, окидывая присутствующих настороженным взглядом.

Милая ухоженная женщина между тридцатью и пятьюдесятью, Лидия Сергеевна вовсе не выглядела домашним тираном, о котором рассказывал господин Иванов. Если бы я не знала ее лично, я бы усомнилась в правдивости слов клиента. Но предыдущий опыт общения с госпожой Ивановой научил меня не доверять впечатлениям, а делать выводы исходя исключительно из фактов. Все сдержанно поздоровались с посетительницей, после чего я выждала для приличия несколько минут и, видя, что никто из присутствующих не горит желанием начать беседу на отвлеченные темы, перешла непосредственно к делу.

– Ходят слухи, вы с мужем разводитесь? – невинно осведомилась я, прихлебывая чаек.

– Насколько я понимаю, Аркадий уже приходил? – иронично дернула уголком рта посетительница.

– Вы правы, у нас был господин Иванов. И теперь мы представляем его интересы, – сознался Боря, стыдливо застегивая пуговку на брюках, которую расстегнул во время чаепития, чтобы они не давили на живот.

Лидия перестала улыбаться и смерила кудрявого друга убийственным взглядом.

– Что-то, Борис, вы располнели, – холодно заметила она. – Стали похожи на артиста Полицеймако.

– Спасибо, мне многие говорят, что я хорошо выгляжу, – потупился приятель, в присутствии Лидии глупея прямо на глазах. Это был плохой знак, и, чтобы привести Джуниора в чувство, я изловчилась и пихнула его под столом мыском сапога. Борис расплылся в самодовольной улыбке, неправильно истолковав мой мессадж.

– Ну да это неважно, – отмахнулась посетительница, без приглашения усаживаясь в кресло. – Я, собственно, для чего к вам пришла? Мне очень нужно вернуть духовному обществу «Истина Соло» похищенное Ухо Энки. Зная ваши методы работы, я не сомневаюсь, что вы с этим справитесь лучше полиции и заставите Аркадия принести назад то, что он украл.

– То есть вы на сто процентов уверены, что именно ваш муж забрал из сейфа реликвию? – уточнила я.

– Кроме него, больше некому, – согласилась госпожа Иванова, склоняя к плечу хорошенькую головку с тщательно прооперированным лицом и сквозь прищуренные ресницы призывно посматривая на Джуниора.

– А как же ваш юный друг Феликс? – обиженно пропыхтел Устинович-младший.

– Белякович тут ни при чем, – насторожилась женщина при упоминании имени любовника, принимая оборонительную позу и мигом теряя напускную беззащитность.

Перейдя в наступление, глава духовной общины покинула кресло и уперла руки в боки, напоминая в этот момент торговку с Привоза, которой недодали рубль.

– Это вам Аркадий глупостей наговорил? – визгливо осведомилась она. – К вашему сведению, он сам хорош! Знаете, какая недостача в благотворительном фонде, которым управляет мой муж? Куда он дел восемь картин преподобного? Я случайно зашла в хранилище и была поражена – самые лучшие произведения Бажена исчезли в неизвестном направлении! А спросите Аркадия, где деньги? Интересно, что он вам ответит?

– И что он нам ответит? – лениво уточнил Борис, дразня старую знакомую.

– А вы попробуйте, – уклончиво ответила Лидия, снова усаживаясь в кресло. – А еще спросите, зачем он неделю назад поджег мой кабинет!

– У вас есть доказательства противоправного поступка господина Иванова, в смысле поджога? – включилась я в перепалку.

– Откуда? – сердито буркнула посетительница. – Если бы у меня были доказательства поджога, Аркадий давно бы сидел в тюрьме. Я уверена, что мой муженек не знал, как ему подобраться к Уху Энки, которое всегда хранилось в сейфе, намудрил с проводкой, отключая камеру видеонаблюдения, и сдуру учинил в кабинете пожар. К счастью, в ту ночь я оставила реликвию в бронированной витрине в зале собраний, о чем муж не знал, и всего лишь уничтожил половину кабинета, где находился сейф, и все документы, которые в нем лежали. Я не стала сообщать в полицию насчет пожара, а вызвала бригаду строителей. За два дня нам все отремонтировали, установили новый сейф, фирменный, надежный, с защитой от пожаров, а муженек все никак не уймется! Стащил запасные ключи и снова за свое. На этот раз я, само собой, сообщила о краже в полицию!

– То есть вы не знаете наверняка, совершал ли Аркадий Всеволодович деяния, которые вы ему инкриминируете, а просто возводите на мужа напраслину, на юридическом языке именуемую клеветой, – невозмутимо уточнила я, делая пометки в блокноте.

– Отнюдь, насчет похищения артефакта я абсолютно уверена. У следователя Оболенского имеется запись с камер наблюдения.

– Вы что же, хотите сказать, что у Аркадия нет алиби? Вроде бы он говорил, что вы вместе в ночь ограбления были дома.

– Видите ли, Агата Львовна, я тогда страшно устала, – невозмутимо откликнулась собеседница. – Я приняла снотворное и рано легла спать, а чем занимался Аркадий – понятия не имею. Кроме того, я точно знаю, что Аркадию постоянно нужны деньги, которых у него никогда нет, и мне известно, кто готов хоть завтра купить у него Ухо Энки.

– Кто же покупатель? – оживился Борис.

– Санта Патрик, вот кто! – брезгливо изогнув губу, откликнулась посетительница, практически плюнув в нас именем конкурента.

– А вы недолюбливаете этого парня, – проницательно прищурился Борис.

– Я его ненавижу! – даже не пытаясь скрыть бурлящего гнева, заявила Лидия. – Этот американский гастролер давно метит на наше место! Он и Мону Роз хотел переманить, но ничего у него не вышло. Что вы думаете, Патрик истинно уверовал в учение преподобного и вера привела его в Россию? Как бы не так! Проходимец специально приехал из Штатов, чтобы заморочить нашим последователям головы и выкачать из них побольше денег! Сколько труда положено, чтобы создать империю Соло, а этот аферист пришел на все готовое, сейчас снимет сливки, а мы останемся у разбитого корыта! Я не сомневаюсь, что в ближайшее время Ухо Энки обнаружится у него!

– С чего это вы решили, что вор станет продавать артефакт? – усомнилась я. – Может, он собирается создать свое общество последователей Бажена Соло и украсить его Ухом Энки? И назовет его, скажем, «Баженосольцы». Ведь это неплохой бизнес, насколько я понимаю.

– Знаю я этого вора, кишка у него тонка! – вспыхнула Лидия, и узкие глаза ее сделались еще уже. – Раз уж вы представляете интересы моего мужа, сделайте одолжение, доведите до его сведения, что лучше Аркаше по-хорошему вернуть артефакт. Я не шучу, он меня знает!

Рывком поднявшись с кресла, жена клиента перекинула через плечо элегантную сумочку и, покачивая бедрами, двинулась к выходу. В тот самый момент, когда за ней со стуком захлопнулась дверь, Кира Ивановна наконец-то закончила готовить чай для посетительницы и, лучезарно улыбаясь, вплыла с подносом в офис. Растерянно оглянувшись по сторонам, старушка поставила угощение на стол и ретировалась обратно в кухню. К столу тут же подсел Борис и принялся уплетать предназначавшийся госпоже Ивановой кусок торта.

– Лидия действительно считает, что ее обокрал муженек, – прочавкал Джуниор. – Девяносто девять процентов из ста, что она на самом деле не знает, где Ухо Энки.

Глядя, как чревоугодничает кудрявый друг, я решила, что пришло время применять превентивные меры, не дожидаясь заворота кишок. Я свернула сайт анонимных обжор, на котором торчала последние десять минут, и скомандовала:

– Борис Эдуардович, пора ехать, а то опоздаем в отделение к следователю Оболенскому!

Хитрость сработала. Все еще пребывая под впечатлением от визита мадам Ивановой, Джуниор даже не спросил, который час, а обреченно поднялся из-за стола, кинул печальный взгляд на остатки торта и направился к шкафу. Распахнув дверку, он натянул на необъятные телеса шерстяное пальто, жалобно треснувшее под мышками, намотал на шею полосатый шарф, расцветкой напоминающий беретку растамана, и галантно снял с вешалки мой плащ, держа его на вытянутых руках, как матадор мулету перед быком.

* * *

Площадка у отделения полиции оправдала мои ожидания – на ней не оказалось ни одного свободного места. Покрутившись среди машин, я втиснулась между «Маздой» и «Опелем», с трудом выбравшись наружу. Борис приоткрыл переднюю пассажирскую дверь, пытаясь просунуть голову в щель, в которую не пролезла бы и кошка.

– Догоняй! – через плечо кинула я приятелю, устремляясь к бетонным ступеням отделения, хотя отлично знала, что Борьке ни за что не выбраться из машины.

– Э-эй, Агата, постой! – возмущенно прокричал мне в след Джуниор, пытаясь пропихнуть в узкую щелочку сытую тушку. – Ты не можешь так со мной поступить! Это не православно!

Осознав тщетность своих попыток, кудрявый друг через пару минут смирился с неизбежностью и затих в салоне. Я специально остановилась у окна лестничного пролета между первым и вторым этажами, чтобы посмотреть, чем закончатся его потуги. Вдоволь налюбовавшись плененным Устиновичем-младшим, я бодро взбежала на третий этаж и притормозила у тридцать пятого кабинета, надеясь увидеть где-то поблизости Аркадия Всеволодовича. Однако клиента не оказалось ни на банкетке возле дверей, ни у окна напротив кабинета. В сумраке коридора его силуэт тоже не маячил. Озадаченная его отсутствием, я достала коммуникатор и набрала номер господина Иванова.

– Агата Львовна, простите великодушно, я стою в пробке на Ленинградке, и, похоже, никогда из нее не выберусь, – виновато вздохнул клиент. – Будьте так любезны, загляните к следователю без меня!

– И что я ему скажу? – без особого энтузиазма осведомилась я.

Одно дело – присутствовать при беседе подозреваемого с представителем следственных органов, и совсем другое – беседовать со следователем самой. Это, скажу я вам, удовольствие еще то. Но, в принципе, клиент имеет полное право засылать вместо себя адвоката, особенно если у него есть дела поважнее, чем встреча со следователем районного отделения полиции. У Аркадия, похоже, как раз нашлись такие дела, ибо во время его горячего монолога о пробках на Ленинградке отчетливо слышались звон вилки о тарелку и мужской голос, сдержанно поинтересовавшийся, не пора ли подавать горячее. Прежде чем положить трубку, я пожелала клиенту приятного аппетита, поправила платье, заложила за ухо челку, беспрерывно выбивающуюся из прически, и решительно постучала в дверь.

Кабинет следователя оказался небольшой квадратной комнаткой с двумя столами вдоль стен, в середине которой отжимался от пола подтянутый брюнет. Я обвела глазами крохотное помещение и встретилась глазами с любителем спорта.

– Добрый день, вы не подскажете, где мне найти следователя Оболенского? – деловито осведомилась я, шагнув в комнату и останавливаясь в десяти сантиметрах от руки физкультурника.

– Сто пятьдесят четыре, сто пятьдесят пять, – вместо ответа пропыхтел он и прыжком поднялся на ноги.

– Я следователь Оболенский, – приветливо откликнулся он, отряхивая ладони. – А ты свидетель по делу Дышевой?

– Нет, я адвокат по делу Иванова, – поправила я Оболенского, не зная, куда деваться от его заинтересованного взгляда.

Следователь присвистнул и, взъерошив пятерней волосы, уселся на край стола.

– Ничего себе, адвокаты пошли, – одобрительно заметил он, покачивая ногой в стильных туфлях из дорогой кожи. – А я подумал, что ты из столичного варьете, там на днях примадонне Дышевой в туфли битого стекла насыпали, дамочка изуродовала себе ноги и написала нам жалобу. Теперь разбираемся, кто злодей.

– Злодей – руководитель труппы, – не раздумывая, выпалила я, принципиально не отводя взгляда от мужественного лица собеседника, красивую форму головы которого подчеркивали слегка вьющиеся черные кудри, производящие странное впечатление на фоне ярко-синих глаз. – Я читала в Интернете, что Алла Дышева подписала контракт с парижским кордебалетом, и тогда еще подумала, что ее начальство этого так не оставит.