Kitobni o'qish: «Сотня. Забытый поход», sahifa 3
В очередной раз переглянувшись, казаки дружно закивали, понимая, что всё сказанное было произнесено для их же пользы. С водой в этих местах и правда было сложно. Крупных рек не имелось, а мелкие ручьи, хоть и попадались регулярно, выглядели не очень привлекательно. Мутные, то и дело несущие в своих водах непонятные предметы, от кустарниковых ветвей до трупов мелких грызунов.
В очередной раз выдержав сражение с местным интендантом, Матвей выбил у него пару укупорок патронов и, раздав их своим бойцам, принялся перебирать поклажу. Раз придётся идти без обоза, значит, и груза на коне должно быть как можно меньше. Буян, хоть и силён, но у любой силы есть свой предел. К тому же в бою лишний вес может оказаться роковым. Так что к подготовке Матвей подошёл со всей ответственностью. Сухари, связки вяленого мяса, шкатулка, заменявшая аптечку, запасное исподнее и портянки.
Ещё одна шкатулка со всякими швейными принадлежностями. Запас патронов. Кресало, трут и кремень в небольшом кисете. Мех со свежей водой был уложен в одну из перемётных сумок. Во вторую он уложил запас овса для коня. Оружие Матвей как обычно собирался повесить на себя. Пусть и сказано было идти без шума, но это не означало, что воевать и вовсе не придётся. Так что благодушествовать он не собирался, помня, что турки натравливали местное население на русских старательно.
Глядя на него, так же экипировался и весь десяток. Убедившись, что его бойцы к походу готовы, Матвей пробежался по всем лошадям полусотни и, убедившись, что ничего срочно менять и ковать не требуется, отнёс мешок с кузнечным припасом коноводам. Это добро поедет на заводных лошадях. Как и запас овса с мехами для воды. Его настойчивость получила у сотника полное одобрение, так что запас воды в сотне имелся постоянно.
Утром, едва рассвело, вся сотня уже стояла верхами, ожидая команды к выходу. Гамалий, оглядев бойцов, одобрительно кивнул и, указывая на стоявшего рядом невысокого, широкоплечего мужчину, обликом смахивавшего на горца, громко объявил:
– Это наш толмач, Ахмет-хан. Так что, ежели чего перетолмачить надобно станет, к нему ступайте. Он много местных языков знает.
С интересом оглядев переводчика, Матвей отметил про себя и крепкую фигуру, и чёткие, плавные движения мужчины. Судя по всему, он не только переводить умел. Во всяком случае, конь у него ничем не уступал статями Буяну, а значит, тоже был полукровкой. В этих местах подобное животное стоило больших денег. Не так, как верблюд, конечно, но тоже дорого. Сотник подал команду, и сто семь казаков при ста двадцати семи конях, с четырьмя урядниками и четырьмя хорунжими двинулись в поход.
Выстроившись в колонну по два, сотня перешла на короткую рысь, и вскоре лагерь остался за холмом. Матвей, привычно покачиваясь в седле, внимательно оглядывал местность, привычно запоминая всякие ориентиры. Ему, как пластуну, подобные отметки были просто необходимы на всякий непредвиденный случай. К обеду, проехав примерно двадцать вёрст, сотня встала на отдых. Яркое солнце палило крепко, так что запалить коней можно было запросто.
Привычно перекусив сухариком и сжевав полоску вяленого мяса, Матвей запил всё это парой глотков воды из фляги и, услышав команду, снова сел в седло. К вечеру сотня прошла примерно сорок вёрст. Из-за особенностей местного рельефа ехать быстрее было просто невозможно. Точнее, можно, но слишком опасно. Дорог тут просто не было. Накатанная колея, по которой проходили караваны и пастухи прогоняли свои стада, кочуя с места на место.
Убедившись, что непосредственной опасности не предвидится, Матвей погрузился в воспоминания, пытаясь выудить из памяти всё, что когда-либо читал или слышал об этих местах. По школьному курсу истории он помнил, что эти места назывались Месопотамией, или Междуречьем, где находились благословенные земли, кормившие почти весь Ближний Восток. А на поверку выяснилось, что ничего кроме холмов и сухой, красноватой земли тут нет.
«Или это нас несёт куда-то в сторону от тех оазисов?» – озадачился он, в который уже раз ероша пальцами чуб.
– Ты чего такой задумчивый, брате? – негромко поинтересовался ехавший рядом Роман.
– Да так, непонятного пока много, – ушёл Матвей от прямого ответа.
– Это да. Что есть, то есть. Вот к чему, к примеру, те войска иностранные нас выручать послали? Чего сами не пошли?
– Ну, послали нас, к примеру, в разведку. Узнать, там ли они вообще, или уже вырезали всех и шкуры сушиться развесили, – фыркнул Матвей, намекая на боеспособность европейских вояк.
– А сами чего, верхом ездить разучились? – не унимался Роман.
– Ты лучше спроси, они вообще умели? – рассмеялся Матвей. – Нет, офицеры их понятно. Они потому и умеют, что благородные. А вот остальные… – он покачал головой, всем своим видом выражая презрение.
– Ну, то, что до казаков им далеко, оно понятно, – согласно кивнул Роман. – Нас, вон, джигитовке с самого детства учат, и то не у всех правильно получается. Чего уж про них говорить.
– Слышал я, что у иностранцев, все кто в кавалерии, из благородных. Мол, невместно крестьянину сиволапому наравне с офицерами верхом ездить, – добавил Матвей маслица в этот костерок. – Правда иль нет, не знаю. Но разговор такой был.
– Это с кем? – заинтересовался собеседник.
– Помнишь, я рассказывал, что клинки наши князь грузинский покупал?
– Ага.
– Вот от него и слышал. Сам понимаешь, мне о таком самому не узнать. Да и не интересно особо. А тут разговор зашёл, он и поведал. А ещё говорил, что британцы те же свои чины покупают.
– Это как так?! – изумился Роман.
– А вот так. У них это офицерский патент называется.
– И чего? Вот так идёт и просто бумагу покупает, что он, мол, теперь офицер настоящий?
– Ага. Рядовые какой-то контракт заключают, навроде уговора, а офицеры патент покупают.
– Погоди. Как же они тогда воюют? – озадачился Рома.
– Как-то воюют, – усмехнулся Матвей. – Я тебе больше скажу. Они таким войском уже полмира своей колонией сделали. А чего? Ну сам подумай, с кем они там воевали? С арапами, у которых самое страшное оружие копьё лёгкое, или с местными племенами арабскими, которые одну саблю на трёх человек имеют? Так воевать одно удовольствие. Дал из винтовки залп, и шагай себе дальше. С луком и стрелами против пушек долго не продержишься.
– Понятно, почему они сами своих выручать не спешат, – рассмеялся Роман. – Боятся, что и остальных там же положат.
– И так может быть. Германия вон турок вооружает старательно. А прежде их сами британцы с французами вооружали. Вот теперь и получают от них полной мерой, – поддакнул Матвей, краем глаза отмечая, что их разговор внимательно слушает весь десяток.
– А мы, выходит, промеж них всех, в самую серёдку влезаем, – вдруг задумался казак.
– Это, брате, большая политика называется, – вздохнул Матвей. – Там, в столице не о нас с тобой думают, а о том, как бы казённую выгоду соблюсти. А наше дело – руби, стреляй да приказ выполняй.
– Это верно, – задумчиво протянул Роман, почёсывая в затылке.
* * *
Оазис с колодцем сотне пришлось искать спустя сутки. На карте сотника цепь таких колодцев была обозначена, но сама карта оставляла желать лучшего. Как высказался Матвей, разглядывая это чудо местной картографии, на два лаптя правее солнышка. Фраза эта моментально ушла в народ и стала летучей. Ему, как одному из пластунов, карту показывали по первому требованию.
Вообще, с пластунами в сотне было не очень. В полусотне самого Матвея он один и тройка крепких мужиков средних лет от соседей. Итого всего четверо на всю сотню. Так что разведывать путь, двигаясь в авангарде, им приходились постоянно. Из-за этого Матвею даже пришлось передать временно заботу о десятке Егору. Опытный казак, являясь бесспорным авторитетом для всех бойцов, истово выполнял все поручения от сих и до сих, при этом даже не пытаясь проявить инициативы. Ну не умел человек этого делать, хоть ты тресни. Почему, отчего, Матвей так и не понял. Хотя видел, что самого Егора такое положение вещей ничуть не беспокоило. Более того, оно ему, похоже, даже нравилось.
Объезжая верхом очередной холм, чтобы обследовать его противоположную сторону на предмет засады, Матвей краем глаза отметил, что в зарослях какой-то колючки что-то едва заметно поблёскивает. Оглядев холм, он вернулся на дорогу и, поведав сотнику о своём наблюдении, спрыгнул с коня.
– Ты чего делать собрался? – тут же вскинулся Гамалий.
– Гляну, кто там такой любопытный, – жёстко усмехнулся Матвей.
– Ты это, не забывай, что нам приказано. Наше дело: тихо пройти, без крови.
– Ну, можно и без крови, – пожал Матвей плечами, доставая из сумки свой маскхалат.
Повесив карабин на луку седла, он переоделся и, быстро проверив весь короткоствол и пару раз подпрыгнув, чтобы провериться на погремушку, скользнул в сторону от дороги. Крюк примерно в полтора километра занял у него по времени часа полтора. Приходилось постоянно следить, чтобы между примеченными кустами и ним было какое-то препятствие. Добравшись до нужного места, Матвей присел за кучей камней и, достав из подсумка короткую подзорную трубу, навёл её на куст.
У самых корней виднелись чьи-то чумазые пятки, торчавшие из сношенных сандалий. Хищно усмехнувшись, Матвей убрал оптику и, достав из-за голенища сапога нож, направился к наблюдателю. Убивать его Матвей не собирался, но знать, кто именно за ними наблюдает, было необходимо. Так что, бесшумно подобравшись к кустам, он примерился и крепко пнул наблюдателя прямо по пятке, заставив его вскрикнуть и вскочить.
Удар этот хоть и не опасный, но весьма болезненный, заставляющий человека некоторое время хромать. Так что вскочивший, попытавшись наступить на ушибленную ногу, охнул и скособочился. Матвей, недолго думая, двинул его кулаком в челюсть и, быстро обыскав, закинул щуплое тело на плечо. Спустя примерно четверть часа, догнав сотню, он сбросил свою ношу под копыта сотникова коня и, обыскав его, коротко доложил:
– За нами следил.
– Ты его не зашиб случаем, десятник? – склоняясь с седла, поинтересовался Гамалий. – Он же тощий, в чём душа держится.
– Жив, курилка, – усмехнулся Матвей. – Сейчас, – пообещал он, снова наклоняясь к телу. – Во, зашевелился. Где там толмач наш? – спросил он, нажав пленнику на точки под ушами.
В ответ на этот массаж тело глухо застонало и принялось сучить ногами. Потом оно открыло глаза и, увидев над собой натурального лешего, испуганно охнуло и попыталось куда-то уползти.
– Не балуй, – грозно посоветовал Матвей, откидывая с головы лохматый капюшон и наступая мужичку на ногу сапогом.
– Да полегче ты, чёрт, – осадил его сотник. – На тебя и так-то глянешь, духа лишишься, а тут ещё оделся так, что и мне жутко. Пусти его.
Подъехавший к ним Ахмет-хан что-то негромко спросил, и пленник разразился длинной визгливой тирадой. Старательно вслушавшись в этот поток звуков, Матвей так и не уловил, что можно понять из всей этой тарабарщины. Но как оказалось, Ахмет-хан понял всё сказанное. Чуть улыбнувшись, он повернулся к сотнику и перевёл:
– Он шёл к родственникам в соседнюю деревню и с холма увидел нас. Решил посмотреть, что за люди и куда идут. Сейчас в этих местах стало опасно, и он пытался понять, что делать дальше. Возвращаться, чтобы предупредить своих, или идти дальше.
– Как далеко отсюда вода имеется? – кивнув, поинтересовался Гамалий.
– Половина дневного перехода, если пешком идти, – перевёл толмач ответ.
– А в верстах это сколько будет? – озадачился сотник.
– Не знают они тут вёрст, командир. Всё в переходах считают. И времени точного тоже не знают. Есть утро, день, вечер, ночь. А остальное им не интересно, – с усмешкой пояснил Матвей, с интересом рассматривая своего пленника. – Это ещё ладно, что он про пеший переход сказал. А мог бы про верблюжий сказать.
– Это верно, – с улыбкой поддержал его Ахмет-хан. – Обычно они так и считают. У этого, видать, верблюдов нет, вот он про пеший ход и вспомнил.
– И чего с ним теперь делать? – озадачился сотник.
– У тебя деньги местные есть? – чуть подумав, спросил у него Матвей.
– Имеются, – удивлённо кивнул казак.
– Покажи ему монету и пообещай наградить, ежели нас короткой дорогой к колодцу приведёт. Выполнит, так после и отпустим. Ну, а ежели нет, ему же хуже, – развёл пластун руками.
Сунув руку в карман, Гамалий выудил местную серебряную монетку и, показав её пленному, кивнул толмачу:
– Переведи.
Ахмет-хан не спеша произнёс несколько фраз, и мужичок, внимательно посмотрев на монету, задумчиво кивнул, явно не веря ему.
– Командир, брось ему медяк, а то как бы с испугу не завёл куда, – посоветовал Матвей, наблюдая за мужичком.
Поймав брошенную ему медную монетку, мужичок явно повеселел и, развернувшись, шустро захромал в нужную сторону. Матвей, успевший сменить свой камуфляж на черкеску, вскочил в село и направил Буяна следом за проводником. Пару раз оглянувшись, мужик с восторгом оглядел жеребца и, уважительно цокнув языком, разразился очередной длинной тирадой.
– Конь ему твой понравился, – с усмешкой перевёл Ахмет-хан. – Говорит, что такие кони здесь только у вождей бывают.
– Врёт, паршивец, – фыркнул Матвей. – У вождей тут аргамаки чистокровные под седлом. Мне такого ни за что не купить.
– Можешь мне не верить, но это редкость, – усмехнулся в ответ толмач. – Тут чистокровный конь ещё дороже стоит. Даже войны из-за них начинались.
– Вот я и говорю, врёт, – кивнул Матвей, внимательно отслеживая каждое движение проводника.
Быстрый обыск показал, что у него ничего кроме посоха и небольшого узелка не имеется, но в этих местах ухо нужно держать востро. Местные умеют выживать там, где любой приезжий через неделю сдохнет. Не от жажды, так от укуса змеи или скорпиона. А то и просто попробовав какой ягодки. Чтобы жить в этой части света, нужно быть выживальщиком или иметь специальную подготовку. Так что расслабляться Матвей не спешил.
Часа через два неспешного пути проводник вывел их на широкий, пологий холм и, остановившись, заговорил, тыча пальцем куда-то вперёд. Подъехавший к нему Ахмет-хан привстал в стременах и, всмотревшись в указанную сторону, пояснил:
– Это его деревня и там есть колодец. Но он просит соблюдать правила и не трогать людей деревни.
– Скажи ему, мы никого трогать не хотим. Нам просто коней напоить надо, – кивнул сотник, улыбаясь проводнику.
– Главное, чтобы сами в драку не полезли, – вполголоса добавил Матвей.
– С чего бы? – повернулся к нему сотник.
– Вода в этих местах главная ценность, и ежели её в том колодце мало, могут и прогнать, – вздохнул Матвей, понимая, что лезет со своими советами туда, куда его никто не звал.
– Здесь ещё не так сильно, – одобрительно кивнув, добавил Ахмет-хан. – Вот когда ближе к пустыне подойдём, там да. Запросто прогнать могут.
– И откель ты только всё это узнать успел? – удивлённо проворчал Гамалий, почёсывая в затылке. – Добре. Бог не выдаст, свинья не съест. Двинули, браты. Всё одно коней поить надобно. А ты, десятник, поглядывай. Глаз у тебя острый, глядишь, чего и приметишь.
Сотня шла к деревне шагом, не делая резких движений и не обнажая оружия. Глядя на несколько матерчатых шатров, из которых и состояла местная деревня, Матвей с интересом наблюдал, как вездесущая пацанва, заметив чужаков, тут же подняла крик, на который из шатров вышло всё мужское население. К его удивлению, у сельчан нашлось и несколько сабель, которые мужчины воинственно сжимали в руках, при этом не обнажая.
Дойдя до края деревни, проводник остановился и принялся что-то громко говорить, тыча рукой то в себя, а то в стоявших рядом казаков. Выслушав его, несколько старейшин переглянулись, после чего один из них ткнул рукой куда-то в сторону. Проводник, коротко поклонившись, зашагал в ту сторону, жестом позвав бойцов за собой.
– Дозволили, – коротко сообщил Ахмет-хан.
Добравшись до колодца, казаки спешились и принялись не торопясь доставать из колодца широкое кожаное ведро, из которого сливали воду в длинную каменную поилку. Бойцы отирали коней и, дав им немного остыть, подпускали к воде. Десяток сменялся десятком, и казаки внимательно следили, чтобы лошади не опились. Жара могла сыграть с ними дурную шутку. Перепившая воды лошадь может двигаться только шагом, и любая попытка погнать её даже рысью может плохо закончиться.
Гамалий, перебросив проводнику обещанную монету, жестом отпустил его и, напоив коня, снова принялся изучать карту. Матвей, проверив, как идут дела у его десятка, с интересом присматривался к местному быту. Как ни крути, а увидеть родоплеменное устройство своими глазами было интересно. Любопытная детвора, убедившись, что деревню никто трогать не собирается, подобралась поближе и жадно рассматривала оружие бойцов.
Один из мальчишек, лет пяти, набравшись смелости, подошёл к Матвею поближе и, протянув руку, коснулся кончиком пальца ножен шашки. Улыбнувшись, Матвей вытянул шашку примерно на треть и, развернув её так, чтобы хорошо было видно боковину, присел на корточки, давая мальчишке рассмотреть узор на клинке. Словно заворожённый, ребёнок протянул руку и, коснувшись пальцами металла, восторженно охнул и, тут же отдёрнув руку, отбежал в сторону.
– Боец растёт, – усмехнулся Матвей, выпрямляясь и возвращая оружие в ножны.
– Он теперь до старости рассказывать будет, что настоящий булат видел и даже его касался, – усмехнулся в ответ Ахмет-хан, кивая на стоящих неподалёку мужчин.
– Думаешь, он понял, что это булат? – хмыкнул Матвей.
– Не он. Они, – кивком головы указал толмач на мужчин.
– Это ж просто пастухи. Откуда им про булат знать? – не поверил Матвей.
– Уж поверь, знают, – уверенно ответил переводчик. – И не смотри, что они вот так вот живут. В этих местах ценностей не так и много. Верблюды, золото и оружие. Это всё они ценят и умеют замечать. Даже кони тут ценятся меньше, чем верблюды. А воевали они от создания мира. Так что булат они знают хорошо. К тому же не забывай, что отсюда до Дамаска не так и далеко.
– Тоже верно, – согласился Матвей, задумчиво ероша чуб. – А чего они на нас так уставились? Мы ж в деревню не заходим.
– Не верят, – пожал Ахмет-хан плечами. – Местных тут часто обманывали. Особенно европейцы. Вот и ждут подвоха.
– Ну, пусть стоят, ежели не лень на таком пекле торчать, – махнул Матвей рукой, устраиваясь на ближайшем камне.
Сняв папаху, он взъерошил себе волосы, давая голове малость проветриться на тёплом ветру, и тут, краем глаза заметил, как один из мужчин толкнул стоящего рядом мужика локтем, взглядом указывая куда-то под камень, на котором он сидел. Опустив взгляд, Матвей увидел выползшую из-за камня змею. По характерному рисунку на голове он узнал ядовитую эфу и плавно потянул из ножен кинжал.
Судя по всему, большое количество топающих лошадей побеспокоило змею, и она выбралась из норы, чтобы наказать того, кто её побеспокоил. А может, просто пряталась под камнем, пережидая дневную жару, и теперь решила поискать чего-нибудь перекусить. В любом случае укус этого гада ничего хорошего никому не сулил. Примерившись, Матвей плавным движением соскользнул с камня и, резко присаживаясь на корточки, смахнул ей голову кинжалом.
* * *
– Ну, Матвей, ты и хват, – растерянно качая головой, ворчал Стремя, невольно оглядываясь назад. – Это ж надо суметь? За камнем, на котором сам же сидел, змеюку приметить. А я-то думаю, чего это местные так всполошились, а они, оказывается, змей тех пуще чёрта боятся.
– Не все, – качнул Матвей чубом. – Но в таких вот деревеньках и вправду опаску имеют, потому как докторов у них тут и вовсе не имеется. А яд у этих змей крепкий. Чуть промедлил, и всё, панихиду заказывай.
– Господи, а про змей-то ты откель узнать успел? – изумлённо спросил подъесаул.
– Так они и в степи у нас водятся, – пожал Матвей плечами.
– И чего? – не понял Стремя. – Есть они там, знаю. Сам сколь раз видел. А ты-то как про них узнать сумел?
– Так пластуны и научили попервости. А после уж специально к доктору на ярмарке ходил, спрашивал.
– Зачем? – снова не понял подъесаул.
– Да ты смеёшься, что ли? – возмутился Матвей. – Сказано, пластун я. А пластуну иной раз приходится часами на земле пластом лежать, врага высматривая. Вот тут змеи и могут самой главной опасностью стать. Потому и узнавал, как определить, ядовита та гадина или нет, и что делать, ежели ужалит.
– И как? Узнал?
– Кое-что узнал, – кивнул Матвей, оглядывая соседние холмы.
– И как спастись, коль ужалила? – не унимался подъесаул.
– Лекарство особое потребно. Да только редкое оно вельми. И не от всякой змеюки спасает.
– Выходит, даром время терял?
– Всякое знание на пользу, – упрямо качнул Матвей головой. – Кое-чего мне тот доктор всё одно поведал.
– Ну, хоть так. Ты чего там высматриваешь? – насторожился вдруг казак, заметив взгляд собеседника, направленный куда-то в сторону.
– Камни на холме видишь? – негромко уточнил Матвей, кивая в нужную сторону.
– И чего?
– Похоже, в тех камнях укрылся кто-то.
– С чего так решил? – подобрался подъесаул.
– Блеснуло на солнце что-то, да ещё шевеление какое-то имеется.
– Может, птица пером? – с сомнением потянул Стремя, прикидывая расстояние до указанной кучи камней.
– Может, и птица, – в тон ему ответил Матвей, закидывая карабин за спину.
Сотня свернула в обход холма, и Матвей, дождавшись, когда приметная куча скроется из глаз, толкнул Буяна каблуками. Сильный жеребец, негромко всхрапнув, сошёл с дороги и короткой рысью понёс своего всадника прямо на холм. Не доезжая гребня, Матвей осадил коня и, спрыгнув с седла, снял с пояса кнут. Плавным, мягким шагом обойдя взгорок, он подобрался к камням с тыла и, присев за очередным валуном, всмотрелся в примеченное место.
Словно специально, в камнях снова что-то зашевелилось, а после над ними поднялась фигура в местной одежде со старым, капсюльным ружьём в руках. Неизвестный положил цевьё на камень и принялся старательно выцеливать кого-то из последнего ряда. Чуть шевельнув кнутом, Матвей расправил его и резко взмахнул рукой, захватывая плетёной кожей горло стрелка. Затянув петлю на его шее, Матвей заставил неизвестного захрипеть, но тут рядом со стрелком выросла вторая фигура. И тоже с ружьём.
Дёрнув кнут, Матвей уронил первого стрелка и, тут же пустив по кнуту волну, освободил его, чтобы сделать ещё один резкий взмах. Кончик кнута хлестнул второго неизвестного по лицу, заставив вскрикнуть и выронить оружие. Упавшее ружьё грохнуло выстрелом, и спустя несколько секунд десяток казаков взлетел на холм, сжимая в руках карабины. Увидев неизвестных, бойцы слетели с сёдел и моментально скрутили их.
– И как ты их только приметил? – удивлённо проворчал Стремя, разглядывая пленных. – Кто такие?
– Курды это, – перевёл подъехавший Ахмет-хан. – Шли в войско, которое османы собирают. Велено было приходить со своим оружием. И чем оружие лучше, тем больше османы платить обещали. Вот они и решили кого-нибудь из последних в строю выбить. Думали, мы испугаемся и отойдем, чтобы перестроиться, и только после станем выяснять, кто стрелял. А они за то время успеют и коней свести и оружие собрать.
– От же дурни, – презрительно фыркнул Стремя.
– Не скажи, дядька. Иностранцы так и воюют. Прежде строй перестраивают и только после начинают выяснять, кто стрелял. Чего делать с ними будем? – повернулся Матвей к молчащему сотнику.
– Твой полон, тебе решать, – ехидно усмехнулся Гамалий.
– Смеёшься? – фыркнул Матвей. – С того полона навару, как с козла молока.
– Какой уж тут смех. Ты их взял, тебе и решать, как быть, – отмахнулся сотник.
– Ты вроде баял, нам без крови пройти надобно, – задумчиво оглядывая пленных, припомнил Матвей.
– Верно. Такой приказ был, – удивлённо кивнул сотник.
– Ну, тогда будем исполнять, – хмыкнул парень, вытряхивая из узелков пленных все их немногие пожитки.
Отложив в сторону мешочки с порохом и пулями, он повертел в руке плохонькие ножи и, бросив их на землю, взялся за ружья. Убедившись, что эти стволы старше самого старого казака в отряде, Матвей примерился и со всего маху шарахнул прикладом о ближайший камень. Приклад ружья разлетелся в щепки, а ствол от такого обращения согнуло коромыслом. Повторив это действо со вторым ружьём, Матвей носком сапога подвинул разбросанные вещи к пленным, негромко велев:
– Забирайте и проваливайте. Ещё раз увижу, обоих кончу.
– Благодарят, – перевёл Ахмет-хан бормотания пленных.
– Да ну их к бесу, – отмахнулся Матвей, вскакивая в седло.
Колонна двинулась дальше, оставив незадачливых разбойников разбирать свои пожитки. Подъехавшие к Матвею пластуны из соседней полусотни пристроились рядом, и старший в их паре тихо произнёс:
– Благодарствуй, парень. Кабы не ты, ходить бы нам с позором. И как только не приметили, сам в толк не возьму.
– Одним миром живём, браты, – отмахнулся Матвей. – А не приметил потому, что впереди шёл. Они на то время притихли. Затаились. Да только не учли, что колонна наша шагом идёт, не спеша. Вот и не утерпели, зашевелились, боясь последних в строю пропустить. А я приметил. А вообще, надо бы все такие места особо осматривать, – подумав, внес он предложение.
– Коней заморим, туда-сюда скакавши, – вздохнул пластун.
– Тоже верно, – вздохнул Матвей, вспоминая, что засаду можно устроить и на ровном месте. Главное знать, как это правильно сделать.
– А ловок ты с кнутом. Святослав учил? – сменил тему коллега.
– Елизар. Ученик его. Святослав потому меня наследником по науке воинской и кликнул, что Елизар у него учился, а я у Елизара. Выходит, прямой наследник. Сам-то Елизар в годах уж. В походы не ходит.
– Ну да. Верно. Святослав всё решил по старому укладу сладить, – понимающе кивнул казак.
– Так он по старому укладу и жил, – пожал Матвей плечами.
– Это да. Говорят, он тебе и стрелы свои оставил, – осторожно произнёс казак, заметно понизив голос.
– Одну, сам ношу. Остальные сынам повешу, – коротко ответил Матвей, не имея никакого желания прятаться.
О его отношениях со старым пасечником знала вся станица, а следовательно, и всё казачье воинство. Святослав был человеком широко известным. Достаточно было вспомнить, что на тризне собрались казаки из разных станиц и даже разных подразделений. Были и терцы, и кубанцы, и семиреченцы. Так что Матвей даже не сомневался, что эта пара пластунов отлично знала, кем именно он являлся на самом деле.
– Бедовый ты, Матвей, – удивлённо покачал пластун головой. – Не боишься, что попы про то прознают?
– Им же хуже, – презрительно фыркнул Матвей. – Я веру Христову принимаю и не хаю, вот и им нечего в мои дела лезть. Иль ты донести на меня решил? – резко повернулся он к пластуну.
– Господь с тобой, – вздрогнув, отмахнулся казак. – Я и сам не без греха, – усмехнулся он, расстёгивая ворот рубахи и украдкой показывая ему кремнёвый наконечник стрелы.
– То не грех. То память родовая, – кивнув, ответил парень. – А пращуров предавать казаку невместно.
– Вот и Святослав так же баял, – грустно вздохнул пластун. – Добре. Понял я тебя, парень. Ежели чего, не тушуйся. Только кликни, чем сможем, поможем.
– Спаси бог, казаки. И вы зовите, коль нужда появится, – ответил Матвей вежливостью на вежливость.
Впереди показалась крошечная оливковая рощица, и сотник решил сделать привал. Коням требовался отдых и вода. Выставив часовых, сотня дала коням немного остыть в тени и принялась поить из брезентовых вёдер, которые были выданы каждому ещё в лагере. Осмотрев Буяна и убедившись, что жеребец здоров и полон сил, Матвей занялся своими прямыми обязанностями. Осмотром всех коней в полусотне.
Убедившись, что подковы у всех коней в порядке, а казаки за своими четвероногими напарниками следят, как следует, он вернулся к своему десятку и на всякий случай принялся выяснять, все ли здоровы и не нужно ли кому чего. Казаки с благодарностью заверили его, что всё в порядке, и парень, устроившись под ближайшим деревом, с удовольствием вытянул ноги, натруженные долгим сидением в седле.
– Матвей! – вдруг послышалось откуда-то из рощи. – Матвей, ты где там?!
– Кому это вдруг приспичило? – удивлённо проворчал Матвей, поднимаясь и оглядываясь. – Тут я, – откликнулся он на крик.
– Слава богу, нашёл. Ты вот что, – суетливо заговорил подскочивший молодой казачок. – Ты это, инструмент кузнечный бери и за мной ступай.
– С чего вдруг? – не понял парень. – В моей полусотне у всех коней подковы целы. Сам проверял.
– Да не в полусотне. У сотникова коня подкова треснула. Случаем приметили. Вот он и попросил меня кузнеца кликнуть, – едва не приплясывая на месте, быстро пояснил посыльный.
– Ага, понял, – кивнул Матвей и направился к заводным коням.
Забрав у обозного свои перемётные сумы с инструментом и запасными подковами, парень направился к месту, где собрались командиры. Сотников Серый стоял в стороне привязанным к дереву. Привычно огладив коня, Матвей поднял ему заднюю левую ногу и, убедившись, что подкова действительно треснула, взялся за клещи. Аккуратно выдернув гвозди, он содрал подкову и достал из сумки рашпиль.
Двадцать минут привычной работы, и новая подкова встала на место. Отпустив копыто, Матвей выпрямился и с ходу столкнулся взглядом со взглядом сотника.
– Ловко у тебя выходит, – одобрительно улыбнулся Гамалий.
– Так работа привычная. Я ж из кузнецов, – пожал Матвей плечами.
– Выходит, это про тебя с батькой твоим слава идёт, что вы булат ковать научились?
– Верно. Научились.
– И десятник, и пластун, и кузнец. Не многовато на одного? – иронично хмыкнул сотник.
– Един в трёх лицах, – привычно отшутился Матвей. – А что до много иль мало, так то не мне решать. Всё одно в полусотне другого кузнеца не имеется. Как и пластуна. Так что кряхти, да вези. Иначе никак.
– Знаю я за пластунов ваших, – чуть скривился сотник. – На ровном месте погибли, под стрелы степняков угодив. Не свезло.
– Караульные проспали, – фыркнул Матвей. – Мальчишек на посты назначили, а они с устатку и уснули. Вот и вышло, как вышло.
– Да уж, вышло. Благодарствуй, казак. Не ждал я, что с Серко так выйдет. Ведь перед самым походом ковал, – сменил сотник тему разговора.
– Не на чем. А кто подковы ковал? – на всякий случай уточнил Матвей.
– Так был там кузнец в лагере.
– Перекалил он подковы, – со знанием дела произнёс парень, рассматривая обломки. – Их студить медленно надо. А он, видать, ещё раскалёнными в воду кинул. Вот и перекалил. Вишь, крошится? – добавил он, клещами выкрашивая обломок.
– Тут тебе виднее, – не стал спорить Гамалий. – Даст бог, твоя дольше продержится.
– Не сомневайся. Знал, куда еду. Заранее запас делал, – решительно заверил Матвей и, собрав инструмент, отправился к своему десятку.
* * *
Сотня въехала в очередной оазис, окружённый пальмами и оливами. Глядя на это благолепие, Матвей невольно залюбовался. Картинка была словно нарисованной. Казаки втянулись в оазис и, найдя колодец, принялись качать воду, наполняя поилки. Дело вроде привычное, но требовало аккуратности, потому как, погружаясь в воду, ведро поднимало со дна земляную взвесь. Так что действовать приходилось осторожно. А самое главное было не расплёскивать драгоценную жидкость.
