«Сердце искателя приключений» kitobiga sharhlar

Велик соблазн сравнить Эрнста Юнгера с Борхесом; и дело даже не в позиции «горжусь каждой прочитанной книгой», которую оба разделяли и подкрепляли делом. Скорее, в сочетании пресловутой живости ума и свежести взгляда, наблюдательности и философского любопытства. Того любопытства, что склоняется с трепетным «почему?» над цветком в оранжерее, камушком на берегу, газетным заголовком, — так происходит сакрализация всего, чем бы ни занимался этот удивительный человек: прогулок наяву наравне с прогулками во сне, битв наравне с отступлениями. Но сам вопрос, которым Юнгер освящает даже банальные вещи, остается при этом за кадром — поэтому проза у него убежденная и убедительная, смелая в выдвигаемых предположениях. Можно даже допустить, что такой была бы «Книга перемен», написанная для европейцев европейцем, не терпящим полуфраз и ведомым чувством, что выпавший из гнезда птенец имеет не меньшее отношение к вечности, чем Цезарь.

Самая прекрасная деталь «Сердца искателя приключений» — упоминание мимоходом о том, как автор, проснувшись после красочного сна, переходил из спальни в библиотеку с закрытыми глазами. Это — набросок всей книги, потому что сны, принесенные в горсти, составляют немалую её часть. Некоторые сюжеты не отмечены как сны — не зная подхода к ним, приходится обращаться к чему-то знакомому, снова взывать к Борхесу (сравнить, например, воскрешаюший цветок из «Любви и возвращения» с воскресающим цветком из «Розы Парацельса»). На собственном опыте я к тому же убедилась, что они обладают не только характером снов, но и своеобразной сновидческой отдачей — легко рассеиваясь в памяти, фигуры и каприччо то и дело объявляются на её периферии. Те эпизоды, которые Юнгеру удалось принести, не расплескав, из сонного царства во всей красе потусторонней логики — восхитительны («Старший лесничий», «Прогулка по берегу», «Изобретатель» и др.) Остальное — пережитое Юнгером в реальности и осмысливаемое — вообще какая-то алхимия; он попеременно превращается в тех, о ком только успеваешь подумать: рраз — античный философ, рраз — какой-нибудь француз со своими стихотворениями в прозе, пыщ — евангелист, пыщ — ересиарх. Захватывающе, я вам скажу.

понравившаяся мне книжка. её хорошо читать перед сном или на даче. я совершенно не знаю ничего про автора, и про остальное его наследие, возможно, буду интересоваться в дальнейшем. более всего эта книжка похожа на очень удачный литературный жж (только круче в сто раз, конечно же)

Мини новеллы из «Сердца искателей приключений» иногда очень хороши, но чаще всего, совсем не волнуют. Но, заметим, что понять и оценить их, можно только имея в виду постоянную опасность смерти, угрозу автору. То же относится и к роману «На мраморных утесах». Э. Юнгер (1895 -1998) мог погибнуть очень молодым, а прожил более ста лет. Очень противоречивый автор, но от некоторых вещей прихожу в восторг. Да, существует очень противоречивое отношение к этому автору. Впервые познакомился с ним в сборнике из трех романов – немецких антиутопий 20 века, где тогда (1992) по-русски был напечатан «Гелиополис». Начиная с «Возвращения Голубого Авизо» - какая-то невероятная красота и ускользающий смысл. С тех пор – один из любимейших романов. Интересны некоторые дневники Юнгера. Вместе с тем, его как бы «философия», все эти «гештальты» абсолютно не трогают. Зато "Уход в лес" - это настоящая мудрость. Биография – супер! Многочисленные награды и ранения Первой мировой – мальчишки не боятся смерти, тем более такие, кто бежит из дома записываться в Иностранный легион. Во Второй войне на рожон уже не лез, служил при штабе. Поражение принял с достоинством, но неужели никакого раскаяния?! Да, Юнгер не вписывается в обычные рамки. Он как бы другой вид. Здесь же и его особое долголетие. Но многие нацистские идеологи и вдохновители-эстетизаторы преступлений «фрицев» прожили целый век: Рифеншталь, Хайдеггер, Шмитт, Юнгер… Что хотела сказать этим спасенная от нацизма Жизнь?

Коллекция коротких, но глубоких заметок с размышлениями обо всем, - о мирах Морфея, о смерти, о цветах, животных, о мире. Заметок, зачастую оставляющих чувство традиционной европейской тоски.

Удивительные описания мира и окружающих событий, подчеркнуто отстраненные размышления и выводы, мрачный символизм. Читал в несколько заходов, каждый следующий давался тяжелее предыдущего, сложно настроиться на этот, без сомнений, выдающийся текст.