В сердце Антарктики

Читаю книгу на станции «Восток», 67 Российская Антарктическая Экспедиция. При современных возможностях до станции добираешься 2 месяца, погода постоянно вносит свои коррективы. Читая книгу поражаешься целеустремлённости и решительности людей, холодный расчёт. Нам, современным полярникам есть на кого равняться, зная об экспедициях прошлого и их опыте легче преодолевать трудности на нашем пути.

Что можно сказать о книге великого человека? Свидетельство невероятной силы духа, мужества в самом хорошем смысле этого слова, цельности устремлений ( и неважно, что их цель бесполезна в чисто практическом понимании) и в то же время благородной заботы о жизнях участников экспедиции. Там, где Шеклтон отступил и вернул своих людей живыми – Скотт упёрся и погубил себя и спутников.

Антарктический романс и одиссея под одной обложкой!

Очень интересно и познавательно, история о людях с невероятно сильным духом, в книге детально описана подготовка к экспедиции и все моменты жизни участников на снежном материке.

Что можно сказать об этой книге? Она просто Шикарна! Описание действительно происходивших событий просто не идет ни в какое сравнение с любыми выдуманными приключенческими произведениями. Да и вообще, надо сказать, сама личность Шеклтона – это база для настоящего приключенческого романа, а, может, даже и фантастического. Рекомендую почитать всем, кто еще не читал эту книгу (естественно, кому интересна вообще такая тематика).

Скорее срез наиболее впечатливших меня моментов, нежели обзор самой экспедиции и её достижений.

Шеклтон очень обстоятельно подошел не только к организации самой экспедиции, но и к описанию этого процесса. Без него я бы никогда не задумалась, что, например, обеспечение продовольствия на 16 человек из расчета на два года это 3 тонны муки, 32 килограмма кофе, 272 килограмма бычьих языков, много-много всяко разного и...159 килограмм чая от Липтона. Интересно читать названия существующих и поныне брендов в книге, описывающей события 1909 года. Правда, сильно подозреваю, что современный "Липтон" и близко не стоял, возле того чая "от Липтона". Отдельно морозом по коже пробирает от описаний заказа 50 килограммов сеннеграса (определенной альпийской травы, используемой для утепления обуви) без которой ноги бы примерзали к ботинкам.

Помню как читая про экспедицию Брусилова пыхтела, что судно было сильно устаревшим. Вот только чем глубже погружаюсь в тему, тем объемнее проступает, что никто и никогда не строит судно по последнему слову техники для экспедиции. Во-первых, это слишком дорого, а экспедиции в Арктику\Антарктику не самая финансируемая вещь, а, во-вторых, не всегда оно и надо - всё же судостроение развивается не настолько семимильными шагами, чтобы судно за 10 лет эксплуатации полностью морально устарело. "Нимроду" вот было 40, и ничего, всё равно подошло. Хотя, не буду скрывать, Шеклтон мечтал о другом судне - на него не хватило денег.

Среди прочего оборудования на борт был взят с собой ... дом. Так как экспедиции предстояла зимовка, то дом вещь весьма логичная, но всё равно в первый момент несколько теряешься. И с каждой строкой все больше осознаешь, насколько экспедиц масштабное предприятие. А в качестве транспортных средств с собой были взяты собаки, лошади и... Автомобиль. Если честно, я даже не знаю чему больше удивиться лошадям или всё же автомобилю, с учетом того, что и то и другое было взято не абы какое. Автомобиль, по возможности модернизировали для экстремально низких температур. Лошади тоже были взяты не любые, а именно маньчжурские - ради этого доверенное лицо Шеклтона обратилось за содействием в ведущую ветеринарную фирму в Шанхае. Собаки тоже были взяты не абы какие, а потомки собак из Нансеновской экспедиции. Не той же породы, а именно потомки тех самых. С собой удалось взять только 9, но пушистые сами позаботились об увеличении своего поголовья до 22 пушистых хвостов.

Еще из внезапно для меня: в состав корма для лошадей входила сушеная говядины, морковь, молоко, смородина и сахар. Говядина в перечне заставила растеряться и подумать, что я чего-то не знаю о лошадях.

Сами участники экспедиции были укомплектованы и утеплены как только можно. Стандартный костюм весил 6,5 кг, а ведь им, кроме него, приходилось таскать много иных тяжестей.

Так же с собой была взята пишущая машинка Ремингтон, две швейные машинки Зингер, граммофон с большим количеством пластинок и даже типографский станок со шрифтами, валиками, бумагой и другими принадлежностями для печати во время полярной ночи. И даже хоккейные клюшки и футбольный мяч. Всё вместе составило солидное разнообразие, которое действительно не дало впасть в уныние на зимовке, когда передвижения участников экспедиции были ограничены. К слову, книга в 120 страниц действительно была напечатана.

Кстати, состав участников экспедиции отбирался из более чем 400 претендентов. С учетом некоторой недружелюбности Антарктиды количество желающих впечатляет. А один весьма проникшийся идеей экспедиции человек (Бакли) даже умудрился попутешествовать до антарктических льдов, так сказать просто проводить экспедицию, помочь разгрузиться и уплыть обратно. Самое примечательное в истории то, что изначально его участие не планировалось и решение о нем было принято за два часа до отправления судна. Два часа, на то, чтобы вернуться домой, собрать вещи, передать свои рабочие дела коллеге и вернуться на борт - он однозначно побил все рекорды по сборам в полярную экспедицию.

На время пребывания в Антарктике Шеклтон был назначен почтмейстером, что значительно упростило отправку корреспонденции и сделало Шеклтона первый антарктическим почтмейстером. Быть в чем-то первым весьма примечательно и почетно, единственно я так и не смогла выведать у интернета чем же это назначение упростило жизнь экспедиции.

Судя по описанию путешествия, испытанием был уже даже сам путь до зимовки - качка достигала более 50 градусов, волны прокатывались по палубе и настигали все забытие и недостаточно закрепленные вещи. Так однажды был подхвачен и распотрошен мешок картошки, чье содержимое какое-то время проплавало супом по палубе. Нормальной картиной для тех дней были вечно залитые волной люди, которые не могли просушить одежду. Так же одна из собак захлебнулась во время шторма, прежде чем экипаж понял, что клетки нужно переместить. А лошади всё это время провели в стойлах, где из-за крена их швыряло на стены, они падали, не могли встать, а люди не могли помочь - было слишком тесно и опасно. Лошади во время качки обдирали бока о стены и одного коня в конце пришлось пристрелить - уж в очень плохом состоянии тот был.

Но страдали не только животные, но и люди - когда корабль уже прибыл и началась разгрузка, железный крюк на талях соскользнул, качнулся через всю палубу и ударил одного из членов экспедиции (Макинтоша) в глаз. Человек мало того, что лишился глаза, так врач еще и не разрешил ему принять участие в экспедиции, так что после разгрузки судна мужчине пришлось уплыть домой. Не берусь даже попробовать представить, что он чувствовал.

А тем временем при разгрузке происходили и другие происшествия и не только грустные, а порой и курьезные. Например, в один из дней, когда команда перевозила грузы на лодке, из воды вдруг выпрыгнул пингвин Адели. Трудно сказать, кто был больше удивлен - пингвин прыгавший на "скалу" или команда, принявшая на борт незапланированного пассажира.

Когда разгрузка закончилась и судно готовилось к отплытию, было принято решение укоротить грот-мачту, для уменьшения качки. Альтернативным вариантом было нагрузить судно береговыми камнями в качестве балласта, но это было сложной и угле(топливо)затратной операцией - укоротить мачту было оптимальней. В общем-то логично, что нагруженное и полупустое судно по разному ощущают себя на волне, но я не задумывалась об этом, пока не прочла.

Кстати, рулевые системы при -26 градусах тоже чувствуют себя не сильно комфортно - они обмерзают. И чтобы как-то это предотвратить, рулевому постоянно приходилось вращать штурвал и класть руль то на правый, то на левый борт. Но даже при этих усилиях рулевое управление продолжало обмерзать и кому-нибудь из команды приходилось стоять рядом и скалывать лед длинным железным ломом.

Ну и, пожалуй, сразу закрою вопрос о травматизме в экспедиции: все остались живы, случаи со смертельным исходом были только с лошадьми - под конец экспедиции одна из лошадей провалилась в расщелину и чуть не утянула за собой сани с провизией и людей, но, благо, упряжь лопнула раньше, чем произошло непоправимое. Люди тоже не раз проваливались в расщелины, скрытые снегом, но отделывались синяками - повисали на лямках, за которые тянули сами. Неожиданный, но весьма приятный бонус - без такой страховки падение, с большой вероятностью, грозило бы смертельным исходом.

Сильнее всех пострадал Брокльхёрст - еще в начале экспедиции выбирая между более теплыми ботинками и более удобными - он выбрал удобные. И отморозил себе пальцы. Пришлось ампутировать. Тем удивительнее, что к концу экспедиции он повторил историю с более удобными ботинками и чуть не обморозился еще сильнее, но во второй раз ноги удалось отогреть.

Но до экспедиции участникам предстояла зимовка и одной из задач ночных дежурных (наравне со снятием показаний с приборов раз в 2 часа) было поддержание тепла в помещении. 40 градусов по Фаренгейту или 4,4 градуса Цельсия. Второе уже как-то не столь тепло звучит, неправда ли? Удивительные люди эти ученые.

Ну а более приятной обязанностью ночных дежурных было записывать фразы говоривших во сне, дабы преподнести их как десерт к завтраку.

И минутка пробела в моем образовании: я знала, что есть морские котики, морские ежи, морские коровы... ну теперь знаю, что еще есть морские леопарды. И экспедиция приобщила два образца к своей коллекции. Мне не нравится, как это звучит, но тогда к "образцам" было иное отношение. (Музеи и сейчас пополняют свои коллекции, но для этого не убивают животных - они проживают свои жизни в зоопарке, а потом со всем почетом едут к таксидермисту). Но, благо, они не всегда "пополняли коллекцию", а, большей частью, всё же, вели наблюдения. Уайлд, например, наблюдал за тем как рожает самка тюленя. Я тут же начала переживать за обоих, но всё закончилось чисто наблюдениям. Ну и измерением и взвешиванием. Тюлененок родился 1 метр и 16 сантиметров, 23 килограмма. Не представляю, как удалось всё это измерить, да еще и не нарваться на возмущение матери, но, вроде, прошло без жертв.

К слову, скорлупа яиц пингвинов снаружи мелово-белая, а изнутри красивого темно-зеленого цвета.

Один из участников экспедиции был художником и делал зарисовки. Вот только в Антарктике и с ними всё не так просто - в рукавицах сложно работать карандашом или мелками, а без рукавиц работать невозможно. В экспедицию с собой были взяты еще масляные краски, акварельные и пастель. Акварелью невозможно было пользоваться по понятным причинам - она тут же замерзала. Маслом было возможно пользоваться только в летние месяцы, весной же и они замерзали через час. Пастелью можно было пользоваться в любое время, но, опять же, только в рукавицах. Впрочем, это не помешало Марстону привезти из экспедиции немало интересного и ценного материала.

После окончания зимовки участники экспедиции разделились на несколько партий (групп) и перед каждой стояла своя задача. И так вышло, что разойдясь 22 сентября 1908 года они встретились лишь 1 марта 1909. Промежуток впечатляет. (Зима в южном полушарии с июня по август, так что январь - это лето, как бы непривычно не было бы для нашего уха)

Описывая припасы, Шеклтон пишет, что с зимовки они взяли, в том числе, 4,5 кг чая. До сих пор немного дико читать о чае в килограммах. К слову, припасы, это не только еда и оборудование, но и аптечка. По словам Шеклтона, лучшее средство от снежной слепоты это...несколько капель кокаина. Но лучше, конечно, носить защитные очки.

Одной из неожиданных для меня ежеутренних забот в экспедиции было чистить копыта лошадей, от набившегося туда снега - набившись он комкуется, причиняя животному много неудобств и даже может привести к хромоте. Но в какой-то момент лошади закончились - все же им было сложно переносить тяготы пути, они тоже страдали от снежной слепоты и когда исследователи понимали, что вот эта конкретная лошадь уже всё, больше не может, её избавляли от мучений (ну и не пропадать же мясу, лошадь съедали. Удобно, сначала она тащит сани с провизией, а потом сама становится провизией. Звучит весьма потребительски, но для тех времен нормально). Ну и, как я упоминала выше, одна из лошадей провалилась в расщелину, чудом не утянув за собой двух участников экспедиции. Это было плохо потому что участники партии рассчитывали на её силы в вопросе перемещения саней еще в течение какого-то времени. Ну и потому что она тоже планировалась как часть провианта и без её мяса участники партии позже оказались на грани смерти. Но всё это было потом, а пока, после потери столь ценного животного, им пришлось впрячься в сани самим и тащить. На каждого приходилось по 113 кг. По пересеченной местности. Я не представляю, как они это тащили. Впрочем, тут чуть ли не к каждому абзацу можно добавлять "я не представляю как они..."

Позже к ежевечерним обязанностям добавилась необходимость перетирать маис плоскими камнями. Вообще маис был взят в качестве корма для лошадей, но те закончились, провизия подходила к концу и её экономили, а кушать хотелось. Перетирание помогало уменьшить время готовки, а с ним и расход керосина, чей запас так же был ограничен. А потом маис перестал разбухать в воде - стало слишком холодно и вода замерзала и он разбухал уже в желудках. Меня передергивает как при чтении, так и при написании этих слов. Но люди считали это нормальной платой за попытку дойти до южного полюса (в тот год не дошли). Это выше того, что я могу понять.

Среди прочего (прочее это, например, достижение южного магнитного полюса второй партией) экспедиция нашла геологические образцы, которые были приняты за каменный уголь. Шеклтон сомневался в этом предположении, но писал, что если это окажется так, то это будет чрезвычайно интересным для науки открытием. Не знаю был ли тот конкретный образец каменным углем, но он однозначно мог им быть - в Антарктиде когда-то были тропические леса. И динозавры там тоже раньше бегали. Так что то, что на всей нашей памяти там были лишь льды - ни о чем не говорит - человеческая память (как и век) весьма коротка.

Но возвращаясь к геологическим образцам. Вторая партия собрала оных ажно 115 кг. И, как я поняла, не всего за экспедицию, а только за определенный отрезок времени и в определенном месте. Впечатляет, однозначно впечатляет. И жаль, что не указано, сколько килограмм образцов было вывезено всего.

Про лошадей я написала, вклад собак был не очень велик, но ведь в экспедицию же еще автомобиль взяли. Как обстояло дело с ним? К сожалению, он не очень оправдал ожидания. Автомобиль это такая штука, которая хорошо по ровной местности ездит, а с пересеченной и занесенной снегом у него проблемы. Автомобили тех лет были далеки от внедорожников, да и сейчас в высоких широтах используется гусеничный транспорт - неспроста это. Однако взятый автомобиль помог узнать пригодность данного вида транспорта для условий высоких широт, и помог на не очень далекие расстояния, но всё же переместить грузы. Приятно не тащить все на себе, хоть небольшую часть пути. Ну и отдельной строкой умиления: "....автомобиль несся со скоростью около 25 км\ч...." Несся...

И несколько цитат: "10 октября нас разбудила болтовня императорских пингвинов, пришедших ночью к палатке, очевидно с тем, чтобы исследовать ее. Звуки, издаваемые ими, напоминают нечто среднее между гоготаньем гусей и карканьем вороны. Выглянув из палатки, я увидел, что четыре пингвина стоят у саней. Они также заметили меня и очень мною заинтересовались, по крайней мере беседа между ними приняла самый оживленный характер. По-видимому, они приняли нас за пингвинов, но только, конечно, низшей породы, а палатку признали за наше гнездо. Посетители продолжали внимательно следить за всем, что мы делали и, когда в 8 часов 30 минут мы отправились в путь, проводили нас прощальными возгласами."

"Ближние холмы, сложенные из гнейса, были коричневого цвета – от темно-шоколадного оттенка до теплого оттенка сепии, а вдали переходили в восхитительные пурпурно-красноватые и фиолетовые цвета. К вечеру перед нами возникло чудесное видение: поблизости появилось несколько больших айсбергов. Казалось, что до них не больше 1,6 км – можно было ясно видеть изломы и сверкающие отражения боков айсбергов, освещенных лучами заходящего солнца. Но внезапно, как по волшебству, все айсберги исчезли. Они возникли перед нашими глазами на мгновение, благодаря изумительному миражу. В последних лучах заходящего солнца гора Эребус и гора Берд светились золотым сиянием. Это был один из самых великолепных дней за все время нашего путешествия."

"Вечером на наше тюленье мясо покушались два больших поморника, пока мы, перетащив одни сани, возвращались за другими. Удивительно, с какой быстротой эти поморники появлялись из отдаленных мест, как только можно было поживиться свежим мясом. Накануне один из них попытался съесть тюленье мясо прямо со сковороды, на которой мясо жарилось в кипящем жире. Еще издали, подходя, мы видели, что температура этого вкусного блюда очень его смущает; каждый раз, опуская свой клюв в горячее варево, он резко отдергивал голову; вид у птицы был изумленный."

"Когда мы оказались на палубе «Нимрода», то прежде всего нам пришлось стать всем в ряд перед объективом фотографической камеры. Она запечатлела нас во всем нашем истерзанном великолепии. Затем друзья потащили нас, конечно, пить чай. После 122 дней пребывания на прибрежном морском льду и в снежных пустынях плоскогорья наше маленькое суденышко казалось великолепнее любого океанского пакетбота. Сидеть опять на удобном стуле, угощаться свежим хлебом, маслом, кексом и чаем – какое это было неземное наслаждение!"

К сожалению, все цитаты принадлежат перу руководителя второй партии, Дэвида. "К сожалению" потому что его слог в большей степени лег мне на ухо, но его перу принадлежит меньшая часть книги.