Kitobni o'qish: «Сибирская эпопея»

Shrift:

В память о моем большом друге Эмми Голдакер-Аттингер (1919–2017), которая пережила 10 страшных лет в ГУЛАГе и смогла вернуться с любовью к России в своем сердце

Артюру, Эмилю и Полин со всей моей любовью

От автора

Завоевание Запада: прерии, колонны повозок, атаки сиу или ирокезов, наплыв золотоискателей… Любой европеец может немедленно проассоциировать с этими словами великие имена, названия романов или известные фильмы. А на Востоке? От Урала, там, где текут глубокие реки, до Китая и Тихого океана или даже до Аляски. Назовите мне несколько имен! Обычно в ответ на этот вопрос возникает неловкая тишина. И все же! Сколько невероятных приключений, трагедий, актов самопожертвования связано с продвижением русских к Великому Океану!

Путешествуя в течение многих лет по огромной матушке-Сибири, знакомясь с русскими и зарубежными источниками, высоко оценивая труд несправедливо забытых местных историков, а также пользуясь помощью сегодняшних жителей Сибири, я взялся изложить в максимально доступной форме эту фантастическую эпопею. Казаки, промышленники, миссионеры, моряки, ученые, купцы, ссыльные, художники, заключенные, геологи, инженеры и полярные исследователи – они герои глав истории великих открытий, еще не завершенных в начале XXI века. Восторженный прием читателями этих неизвестных, ранее проигнорированных страниц как русской, так и мировой истории лишний раз убедил меня в том, что европейцам явно есть чему поучиться у России. Судьбы Строганова, Дежнёва, Шелихова, Сидорова, Сибирякова, судьбы узников сталинской стройки 501/503 или геологов XX века стоят всех вестернов. То, что эпос о покорении Сибири теперь доступен на русском, в конечном счете лишь воздает должное этим героическим людям. Кроме того, моя книга – дань уважения всем тем, кто помог мне реализовать мою идею.

Ваш Эрик Хёсли

Первая часть
«Встречь солнцу»

Строгановы: купцы из тридевятого царства

Здесь начинается сибирская одиссея. Величественное зрелище, от которого захватывает дух. На правом берегу Вычегды, всего в нескольких десятках метров от реки, высоко над миром несет золоченые купола Благовещенский собор. Мощные и величавые белые стены с бойницами поднимаются в бескрайнее небо, и нет ни одной возвышенности – ни искусственной, ни природной, – которая осмелилась бы бросить ему вызов. Рассветы и закаты отражаются в воде, и их отблески окрашивают церковь то розовым, то абрикосовым цветом. Центральный купол символизирует Спасителя, а остальные четыре, более скромные, обращенные на четыре стороны света, – евангелистов.

Благовещенский собор возведен в 1560 году, когда в России было не так уж много каменных зданий. Это был мир деревянного зодчества, и удивительный собор воспевал не только мощь Церкви, но и могущество своих основателей. Все в нем – пропорции, элегантность, сводчатые часовни – словно напоены флорентийским духом. Чем не соперник Благовещенскому собору, стоящему в самом сердце Кремля, который как раз в эту эпоху подновляет Иван Грозный? Московский Благовещенский собор – домовая церковь русских царей. А собор на берегу Вычегды в 830 км от столицы – храм купцов Строгановых, символ головокружительного взлета этой семьи и знак ее благодарности Всевышнему.

К собору подступает скромный городок Сольвычегодск. Сейчас он лишь бледная тень торгового города XVI века, в котором кипела жизнь. Шли десятилетия, и на этом далеком берегу поднялись друг за другом еще 12 церквей и монастырей. В конце XVIII века некий местный житель, глядя из окна своего дома на противоположном берегу набросал своего рода панорамный вид Сольвычегодска. Тонкие линии, детально отражающие вереницу колоколен, куполов и множество православных крестов, усеивающих берег и прилегающие земли этого северного лесного края, – единственное известное нам изображение того времени.¹ Большевики в своей разрушительной ярости стерли с лица земли десять церквей и все монастыри. Но в начале XVI века Сольвычегодск мог стать одной из опор русского мира. Этот город у северо-восточных пределов тогдашней Руси выпестовал Строгановых – землевладельцев, сыгравших важную роль в развитии страны. Никто не мог тягаться с богатством и могуществом этого рода, давшего свое имя множеству дворцов и улиц по всей России. Именно здесь, на Вычегде, в «семейном гнезде» Строгановых, как говорили они сами, родился план завоевания Сибири.

Во времена Ивана Грозного Сольвычегодск, находясь очень далеко от больших городов, служил своего рода аванпостом российской границы. Восточнее, вверх по течению Вычегды, простирались дикие, мало изведанные земли. В верховьях реки находились небольшие Михайло-Архангельский Усть-Вымский и Троице-Стефано-Ульяновский монастыри, основанные Стефаном Пермским в конце XIV века За ними Вычегда еще судоходна на протяжении нескольких сотен километров. Она берет начало в предгорьях Урала, «Каменного пояса», как называют его в России. Не очень высокие (самая высокая вершина Народная, высотой 1 895 м, лежит далеко к северу) Уральские горы разделяют Европу и Азию, образуя естественную границу между ними. Севернее, на границе тундры, вдоль Печоры, можно обнаружить несколько зимовок охотников. Никаких других следов обитания русских здесь не сыскать. Леса и болота, занимающие огромную территорию, – это земли зырян (современные коми), черемисов (марийцев), вотяков (удмуртов) или вогулов (манси) – кочевников, живших, главным образом, охотой. Коренные жители этих мест для обмена или продажи своей добычи иногда добирались до Сольвычегодска. Но в целом просторы, лежащие в верховьях Вычегды, – terra incognita.

Западнее узкая лента Вычегды впадает в Северную Двину, которая катит свои воды еще 700 км в сторону Белого моря – Арктики. Это Поморье – край поморов, русского населения бассейнов Двины и Белого моря. На берегах реки – деревни поселенцев, оказавшихся здесь лет четыреста или пятьсот назад. Они живут летней и зимней рыбалкой, охотятся и обрабатывают дерево. Поморы прибыли из Великого Новгорода во времена гремевшей по всей северной Европе Новгородской республики. Они славятся как первопроходцы, смелые и независимые. Если подняться вверх по течению Двины, можно достичь Великого Устюга, второго торгового центра русского Севера. В Вологду и Москву нужно добираться сначала по реке, а затем волоком – всего несколько недель. Возведенный на восточной границе обжитого мира городок Строгановых отмеряет две трети пути от столицы до берегов Белого моря и устья Двины, единственного в то время выхода к морю, открытого кораблям всех стран.

Откуда пошел род Строгановых, неясно; во всяком случае, у историков нет общего мнения по этому поводу. Довольно долго ходила легенда, повторявшаяся и в XVIII веке, что род этот имел татарские корни: якобы предки Строгановых отреклись от мусульманской веры ради того, чтобы приблизиться к великому князю, и навлекли на себя строгую кару хана (отсюда и фамилия Строгановы). Упоминались также и предки, бежавшие от междоусобиц, терзавших Россию в XV веке. C XI века огромное пространство, покрытое лесами и реками, на северо-востоке современной европейской России, осваивали жители Великого Новгорода, торгового города, входившего в Ганзейский союз. Когда Новгород пал, побежденный соперницей – Москвой, в городе начались жестокие казни, и многие его жители, ища спасения, бежали в отдаленные земли. Были ли Строгановы в их числе? Недавние исследования позволяют лишь утверждать, что семья происходила из крестьян и что уже несколько поколений Строгановых жило на берегах Вычегды прежде, чем шагнуть в историю.

* * *

Сага начинается в 7023 году по старому русскому православному календарю, в 1517 году – по европейскому. Анике (Аникею, Иоанникию) Фёдоровичу Строганову идет восемнадцатый год, когда он решает завести совершенно новый для Сольвычегодска промысел: добычу соли из небольшого соляного озерка, примыкающего к его владениям. Извлекая подземные рассолы с помощью кустарной системы труб и желобов, выпаривая их на нагреваемых противнях (цренах, или чренах), Аника сумел получить достаточно соли, чтобы начать торговлю. Этот товар бесценен. Московская Русь практически совсем не производила соли и вынуждена была закупать ее втридорога в Европе. Соль – продукт первой необходимости, она нужна, чтобы сохранять продукты, тем более в стране долгой зимы, где любая нехватка, если она затягивается, – предвестник возможного голода, и следовательно, таит угрозу немалых социальных потрясений. Инициатива Строганова дорогого стоит, и местные власти тут же замечают ее и сообщают об этом начинании в Москву. Юный Строганов без труда получает высочайшее дозволение на добычу соли.

Аникей Фёдорович Строганов – человек весьма необычный. До нас не дошло ни одного его портрета. Однако современники описывают Строганова как упорного, трудолюбивого, аскетичного, прижимистого чуть ли не до скупости, охотно носившего кафтан, в который рядились еще его дед и отец. Русь из-за татаро-монгольского ига лишена была Возрождения, не знала ни школ, ни университетов. Но Аника, живший на самом краю обжитого мира, был одержим книгами. Он покупает рукописи, обзаводится первыми печатными изданиями, которые привозят на ежегодную ярмарку по реке вместе с другими товарами. В основном это религиозная литература, поскольку Аника – человек глубоко верующий. На протяжении всей жизни он щедро одаривает Церковь. Он мечтает закончить свои дни простым безымянным монахом и, действительно, умирает в иночестве. Каждый его успех – коммерческий, политический или юридический – венчается тем, что на просторах, к освоению которых напрямую причастен род Строгановых, вырастает еще один монастырь или еще одна церковь. Благовещенский собор – всего лишь один тому пример. На стенах собора начертано, что он был возведен Аникой Строгановым, сыном Фёдора, а также его детьми, Яковом, Григорием и Симеоном, и внуками, Максимом, Никитой, Андреем и Петром, – «в вечную память» «отныне и присно и во веки веков».

Успехи Аники не в последнюю очередь объясняются тем, что в его делах принимала участие вся семья. От двух жен у Аники родилось тринадцать детей, но из сыновей выжили только трое. В семье Строганова царил патриархат. Летопись сохранила сцену отеческого гнева, обрушившегося на строптивую дочь: в наказание она была сброшена прямо с крыльца в реку. Однако трудилась семья на редкость спаянно. До самой смерти патриарх твердил о первостепенной важности «cоюза братского», в котором видел залог преуспевания. Впоследствии сыновья и внуки разделят огромные владения, однако сохранят общее семейное дело, систему взаимной страховки рисков, преемственность привилегий и совместность начинаний. Об этом свидетельствует множество найденных писем, контрактов, взаимных гарантий, которые сплетают личные и коммерческие судьбы наследников в единое целое. Повинуясь воле отца, Яков, Григорий и Симеон уже в отрочестве принимают участие в управлении делами. На протяжении почти 20 лет они по очереди руководят целыми предприятиями. Даже дальние родственники, двоюродные и троюродные братья, работают в семейном деле, многие занимают высокие должности. Компания «Строганов и сыновья» быстро пошла в гору. Но в Сольвычегодске не только Аника с семейством выкачивают прибыль из соляных источников. Другие кланы тоже бросились добывать соль. Очень быстро число соляных варниц достигло девяноста.² Строгановы владеют тридцатью из них, а во второй половине века – уже пятьюдесятью. Они знакомятся с заезжими специалистами и, следуя их советам, совершенствуют технологию выварки соли. Производство расширяется. Строгановы заводят кузницы и начинают изготавливать оборудование для солеварен; они также ссужают деньгами конкурентов, постепенно попадающих в зависимость от них, погрязнув в долгах. Аника и его сыновья не жалеют для дела сил, однако они не чураются и куда менее достойных способов обогащения. Документы свидетельствуют, что семейство занималось «скупкой, закладами, ростовщическими сделками, подбирали посадские варницы, посадские лавки, амбары, кузницы и дворы».³ Пользуясь зависимым положением конкурентов, Строгановы скупают их солеварни одну за другой, щадя лишь дорогие им монастыри, которые кормятся этим же промыслом. Постепенно Строгановы прибрали к рукам весь местный соляной промысел. В солеварнях, разбросанных вокруг Сольвычегодска, им удавалось вываривать до 500 тонн соли в год, что составляло почти две трети всей добычи в стране.⁴ По сути, это первый опыт отечественной индустриализации, и Строгановы обязаны соли большей частью доходов. О неуклонном росте их оборотов свидетельствуют архивы, сохранившие великокняжеские грамоты, договоры, акты, залоговые документы, выданные по доброй воле или по принуждению.

Помимо соляного, Строгановы развивали и другие промыслы. Аника заинтересовался производством железа. Для кристаллизации соли необходимы большие прямоугольные противни (црены), разные желоба и трубы. Железо в те времена стоило очень дорого: из документа 1562 года о приобретении Строгановыми солеварни одного из конкурентов следует, что изделия из металла стоили в шесть раз больше, чем само помещение и земля, на которой оно находилось.⁵ Неподалеку были обнаружены железные руды, Строганов, сумев заполучить высочайшее дозволение на их добычу, открывает кузницы. Он занимается и сельским хозяйством, хотя и ограниченным долгой и суровой зимой. Зерна не хватает, и Строгановы налаживают его доставку по реке.

Пшеницу завозят, соль и лен вывозят. У подножия Благовещенского собора строится пристань, где разгружают и загружают суда Строгановых. Их тоннаж очень быстро увеличивается от 160 до 1 000 тонн.⁶ Корабли с товарами бороздят реки, отправляются в бассейн Волги и Оки, ближе к Москве. Торговые дома Строгановых открываются и в крупных городах на междуречьях, которые преодолевают волоками.

Под Холмогорами, в Устюге, Вологде и, конечно, в Москве, Рязани, Твери и Нижнем Новгороде, где устраивались крупные ярмарки, Строгановы заводят свои отделения. За несколько десятилетий они покорили все крупные города России. После нескольких веков неподвижности, замечает историк Лев Гумилев, наступают новые времена и внезапно появляется поколение русских, для которых мир оказывается «слишком мал». Они ищут себя, они провидят новые цели. Строгановы жадны до знаний, им нужен весь мир, они мечтают повидать его, и торговля – лишь средство достичь желаемого. По Волге они плывут на юг, где закупают пшеницу. Первые каботажные суда, кочи, как у поморских рыбаков, снаряжаются для путешествия на север. Строгановы устремляются в Скандинавию и на Кольский полуостров, где находится самый северный пункт обмена товарами. Много позже археологические раскопки показали, что промысловые экспедиции Строгановых добирались до западных берегов Новой Земли, лежащей далеко в Северном Ледовитом океане.⁷ Сыновья Аники приглашают на службу Оливье Брюнеля, мореплавателя и путешественника из Брюсселя, и один из них отправляется с ним в Антверпен и Амстердам. Вместе они строят головокружительные планы проложить новый путь вдоль русских арктических берегов, добраться до Китая. Почему бы и нет? Строгановы берутся за все: продажа железа, изготовление разных приспособлений, в частности для бурения, управление крупными ярмарками, – словом, приобретают самый разнообразный опыт. Ни один товар, который можно купить или продать, не ускользает от их внимания.

Строгановы— великолепные организаторы. Они упорны и добросовестны. Список попадающего в сферу их интересов постоянно растет. В эпоху Ивана Грозного во всем царит произвол, но семья тщательно ведет и хранит свою документацию. Большая ее часть впоследствии обнаружена в лабиринтах «подпапертных» подземных помещений Благовещенского собора, превращенных в архив семейного дела. Во время раскопок там же были обнаружены темницы, куда Строгановы бросали своих врагов.

Чтобы вести учет делам, они находили специально обученных людей: нанимали конторщиков, «дьячков у письменных дел».⁸ Роль этих работников колоссальна. Все договоры и торговые соглашения переписывались столько раз, сколько это было необходимо, чтобы обеспечить копиями партнеров, клиентов или же отделения, которые в XVI веке стремительно открываются одно за другим по всей стране. У каждого дьяка свой круг обязанностей, своя зона ответственности, своя «печатка», легко узнаваемая и столетия спустя. Во владениях Строгановых построена специальная «административная» изба, где находились «дьячки большие», стряпчие, казначеи, торговые представители, готовые сопровождать товары в многодневном или даже многомесячном пути к месту назначения. Верхушку служащих, дьяков, особенно обхаживали и холили. Среди них были и крепостные, научившиеся всему на практике, и люди ученые, которых удалось обнаружить в крупных городах. Лучшие из них получают хорошее жалованье или другое вознаграждение: так, стряпчему Жданко Воронину, «бившему челом во двор» Строгановых, «было дано высокое жалование – 30 рублей на год», «да платье ему сулено праздничное по воскресным дням и носильное платье сулено ему всякое, как и иным ево брате всякое платье давано на Москве, а на однорядку на носильную и на зипун и на нагавицы в штанов место посулены ему у Соли настрафильные или англинские».⁹ Служащие, которым доверяли сопровождать товары по рекам и доставлять их на ярмарки, имели право параллельно завести свое дело. Для вербовки лучших специалистов Строгановы самолично ездят в Ярославль или в Москву, где можно заполучить какого-нибудь пленника, захваченного в Швеции, в Польше, в Литве, – в одной из стран, с которыми Россия воюет. Так называемые «пленные немцы» часто оказываются шведами или литовцами, их выкупают у тюремщиков и делают крепостными. Среди них есть инженеры, переводчики и даже врачи, и всем им, хотели они того или нет, пришлось направить свой талант на служение клану северных олигархов.

* * *

По мере расширения круга деятельности Строгановых вокруг Благовещенского собора вырастает настоящий городок. Это семейное гнездо вскоре становится центром всего Сольвычегодска. Они планируют строительство укрепленного дворца для размещения управляющих служб и многочисленной родни. В 1565 году вплотную к собору Аника возводит крепостную стену с тремя башнями. В его каменных стенах укрыты потайные ходы, ведущие в ров и связывающие часовни с покоями. Внутри стены разрастаются склады, мастерские, мельницы, кузницы. Снаружи, в городе и пригородах, расселяются работники Строгановых, число которых, согласно подсчетам исследователей,¹⁰ достигало примерно шестисот. В самом семейном гнезде, настоящем средневековом поместье, отводятся помещения для особо приближенных – деревянные дома или флигели, похожие на амбары. Они находятся на переднем и заднем дворах. Пройдя по крытым переходам и лестницам, можно оказаться в господском доме, где собирается все семья во главе с ее главой. В столовых комнатах – огромные дубовые столы, оловянная, серебряная и стеклянная посуда. Стены украшены шкурами бурых и белых медведей. В комнатах множество пышных икон, выполненных по заказу Строгановых самыми знаменитыми иконописцами эпохи. В особом помещении расставлены книги, которыми Аника и его сыновья очень дорожили. Они составили одну из богатейших библиотек своего времени. В ней не меньше двух с половиной тысяч томов. Поскольку чтение – любимый досуг Строгановых, появилась небольшая походная библиотечка из двадцати – двадцати пяти книг, сопровождавшая коммерсантов во время частых и долгих путешествий.

Перед Благовещенским собором – торговая площадь, запруженная лавками мелких торговцев. Есть тут и кабаки, запасы горячительных напитков которых хранятся в специально отведенных подвалах собора. Летописец замечает, что в соборе витал благородный дух вина. Не обходилось, конечно, и без неприятных казусов: некоторые ретивые любители выпивки повадились осушать свои чарки прямо в подвале, и гул от их пирушек, бывало, нарушал церковное пение, внося беспорядок в дневные и вечерние службы. Дважды в год, в ноябре и июле, на площади и на прилежащих к ней улицах устраивали большие ярмарки. На них продавали северные и уральские меха. Июльская ярмарка была знаменита тем, что проходила одновременно с «ярмаркой невест», во время которой можно было быстро заключить брак. Вот что рассказывает очевидец Алексей Со-скин: «Приезжают в то время крестьянские дочери, девки, для избрания себе женихов и выхода замуж, который обряд состоит в таковой церемонии. Как те невесты приплывают по Вычегде в лодках и квартируют более на берегу с родственники и знакомцами своими при тех лодках у продажи своих продуктов. Хотящии ж видети их женихи приходят к тем невестам и смотрят их. И естли покажется или пондравится, тогда желания от невест спрашивают, также и о приданном. И буде стыдливые невесты сами сказывать не хотят, тогда отвествуют вместо их находящиеся при них родственники и знакомцы. И когда согласное условие положат, тогда в церкви обыкновенно и венчаются. А в противном случае, естли их некто не возмет, или сами по себе не изберут, тогда отъезжают обратно восвояси со своим изготовленным приданным».¹¹

Анике удалось передать сыновьям любовь к тому, что было дорого ему самому. В холодное время года службы проходят в небольших боковых приделах собора, которые легче отапливать. Для украшения ансамбля приглашают самых талантливых мастеров – в Сольвычегодск приезжают живописцы и иконописцы из Москвы, Пскова и других художественных и религиозных центров. Благодаря Строгановым в небольшом торговом городке возникает школа иконописи и писания золотом, слава о которой распространилась по всей стране. Стены приделов украшают иконы – Страшный суд, Смоленская икона Богоматери или Троица c пунцово-красными красками, от которых невозможно отвести взгляд. Аника и двое его внуков, Никита и Максим, лично следят за всеми работами.¹² Они даже устраивают в своих покоях особые помещения, где хранят самые почитаемые иконы. Внутренняя часть собора также преображается: огромные суммы идут на создание великолепных «царских врат» в центре иконостаса. Фрески поднимаются по стенам до самых куполов, обещая верующим райские кущи.

Но интерьеры собора – еще не все. Строгановы интересуются и пением. Они часто приглашают в Сольвычегодск знаменитого певчего времен Ивана Грозного Стефана Голыша. Его хоральные аранжировки, известные как Усольский распев, и сейчас исполняются наряду с другими древними православными песнопениями.

Женщины семьи Строгановых также не обделены талантами: в своих покоях они изобретают особую технику шитья золотыми и серебряными нитками, которая будет передаваться из поколения в поколение. Постепенно развивается торговля речным жемчугом. Наконец, палитру художественных достижений, которыми Сольвычегодск обязан Строгановым, дополняет крашенная деревянная скульптура на религиозные темы.

В коллекции Строгановых есть немало икон, посвященных митрополиту Алексию, в 1354–1378 годах возглавлявшему русскую Церковь. Митрополит Макарий, ее глава в 1542–1563 годах, центральная фигура русского общества той эпохи, заметил особую любовь семьи к этому очень почитаемому святому. Одна из таких икон была заказана иконописцу Истоме Савину. Это не только шедевр православной религиозной живописи, но и символ поддержки Строгановыми политики объединения православной Церкви – главной цели митрополита.¹⁴ Макарий известен не только как религиозный лидер. Он – единственный, кто имеет огромное влияние на Ивана Грозного. Макарий – духовный наставник царя, его исповедник и собеседник. Иван Грозный уважает и опасается Макария. До самой смерти в конце декабря 1563 года Макарий поддерживал замыслы Ивана Грозного. Объединение русских земель, признание Москвы третьим Римом, ставшее возможным после падения Константинополя в 1453 году, избавление от угрозы со стороны волжских и крымских татар – вот божественное предназначение, как полагал митрополит, Ивана IV.

Митрополит Макарий, духовный пастырь верующих, в том числе и Строгановых, ходатайствует за них в Москве. Строгановы старались изо всех сил, чтобы привлечь его внимание. Вслед за Благовещенским собором в Сольвычегодске строятся еще два. Потом – два монастыря, один из которых – монастырь Введения во храм Пресвятой Богородицы. Праздник Введения во храм Пресвятой Богородицы выпадает на ноябрь, он знаменует начало зимы. Именно в этом монастыре Аника, принявший после смерти второй жены иночество под именем Иоасаф, закончит свой жизненный путь. По мере того, как расширяются владения Строгановых, по мере того, как царь дарует им или отдает в управление все новые и новые земли, повсюду на них возводятся монастыри, тотчас же поступающие в ведение московского митрополита. Благодаря Строгановым влияние православной церкви распространяется на восток, вдоль торговых путей.

Не только сам Аникей Строганов, но и его сыновья оставались искренними союзниками и апологетами Церкви. Но в еще большей степени они стали апологетами самого Ивана Грозного.