Kitobni o'qish: «Эсклес из сильнейших: Жеводанский зверь»

Ночь. Светлая ночь. В такие светлые ночи, луна светит так ярко, что можно без проблем наблюдать ночную природу, не имея особого зрения или навыков. Прохладный ветер тонко пронизывает теплое спокойствие оставленное солнцем. В окрестиях деревушки Овернь, что на юге Франции, жизнь уже спит. Самый неуклюжий пастух, давно загнал скот в загоны. Самый ленивый художник, уже давно как отложил кисти. Самый невезучий охотник, давно сыт. Однако…

На окраине холма, где находились самые отдаленные от центра деревни дома, то и дело слышатся стуки и разговоры. На невспаханном поле, снуют две фигуры. Одна маленькая, судя по контуру предмета у нее в руках, с лопатой. Вторая же, стоявшая чуть поодаль, более высокая и, сложив руки на груди, нечто внушавшая фигуре поменьше.

– Ты сделаешь всю работу, что должен был сделать днем! Даже если мне придется стоять тут до утра, я проконтролирую это. Такому ленивому мальчишке как ты, стоило бы дать несколько раз по спине, и оставить без обеда, потому давай быстрее, пока я не уверовал в эти идеи. – Сказала большая фигура и присела на ближайшую каменную ограду, около дороги.

– Говорю же! Днем я был занят, помогая Себастьяну! Я же очень давно говорил, что пойду с ним на охоту… – Оправдывалась маленькая фигура, но нечто отвлекло её внимание, и она загляделась на горизонт.

– Без отцовского разрешения?! Как думаешь, за что ты сейчас наказан? Ты меня слушаешь вообще, куда ты смотришь? – сказала фигура, и тоже повернулась, дабы увидеть что-то, что заметил его собеседник.

С холма, кроме дальних полей и лесов, была видна лишь главная дорога, идущая из деревни. За ней сразу начинался склон, потому она была отлично освещена луной. По каменной кладке, с прямой и уверенной походкой, ничуть не смущенный временем суток, шел человек. По крайней мере – он так выглядел.

Длинные, до плеч волосы, были темного, как душа разбойника оттенка. На плечах висел потрепанный зеленоватый, или же бывший зеленым, плащ, что никак не вписывался в стиль одежды. На человеке была расписанная цветной ниткой, рубашка, оттенков ночной птицы. Кожаный, со стальной пряжкой ремень, держал на нем широкие, темные, рабочие штаны. Сапоги его были темно красными, несмотря на грязь вдоль всей дороги, оставались чистыми и блестящими. Шел он совсем пустым – ни рюкзака, или чего подобного, ни оружия, ни даже фонаря. Дорога вела прямиков в лес, хоть каменная кладка и заканчивалась еще до первых стволов массивных сосен, но выезженная и вытоптанная тропинка, вела далеко в горы.

Широкая фигура тихо прошептала:

– Думаю, на сегодня хватит, пошли обратно, завтра разберемся.

– Д-да…

Они собрали свои пожитки, и быстро пошли ускоренным шагом обратно в деревню.

«Правильно сделали…» – подумал путник. По дороге, освященной полной луной, шел один из последних потомков древнейшего рода вампиров. Имя его было Эсклес. Однако опасения тех людей были напрасные, возможно большинство вампиров и превратились в грязных упырей или обычных головорезов его величества короля, но Эсклес сохранял принципы его предков, и сейчас перед ним стояла большая цель. Он шел в лес за сердцем Жеводанского зверя. Тот самый зверь из легенд и паданий, которого возможно и не было вовсе, подал признаки нахождения в округах этой деревушки, сделав множество нападений за последний месяц. На его охотились многие охотники, даже вампиры. За его полагалась приличная сумма приказом правительства. Однако не слава и не деньги нужны были Эсклесу. Он был рожденным вампирами, не превращен укусом, не получивший силу после кончины. У него смолоду были предпочтения, он редко пил кровь простых людей, лишь сильных воинов, которых лично побеждал в схватках. Так он становился сильней, когда-нибудь, он бы хотел свергнуть трон, а может и орден.… Но сейчас это было неважно. Эсклес шел за кровью сильнейшего живого существа. Что живет уже не одно столетие. Возможно, зверь был даже старше благородного вампира.