Kitobni o'qish: «Когда мы надеемся»

Shrift:

Посвящается всем, кто прошел со мной этот путь.
Спасибо. От всего сердца.

Перевод с немецкого Варвары Трошагиной

В коллаже на обложке использованы иллюстрации: © jannaletdesign, funbutterfly, Khrystyna Hurelych / Shutterstock.com; Во внутреннем оформлении использованы иллюстрации: © jannaletdesign, Tendofyan / Shutterstock.com Используются по лицензии от Shutterstock.com

Глава 1

После проведенной в больнице ночи я чувствовала себя так, словно не спала целую неделю. Мэл осторожно ступенька за ступенькой поднималась по лестнице, а я плелась следом и несла сумки. Ее походка утратила обычную твердость. Я боялась, вдруг она снова упадет в обморок, и поэтому держалась чуть позади, приглядывая за ней.

Мы обе молчали. С тех пор как утром она пришла в себя на больничной койке, мы едва словом перекинулись. Да это было и не нужно. Я всю ночь провела у ее постели, максимум на одну-две минуты прикрыв глаза. В отделении неотложной помощи постоянно что-то шумело, а я слишком переживала за сестру. Даже врачебный обход меня не сильно успокоил. По анализам состояние Мэл оценили как удовлетворительное и разрешили ехать домой. Но никакие анализы не помогали понять, что происходит в ее голове. Если там сейчас хотя бы вполовину столько же мыслей, неудивительно, что Мэл молчит. Но распространяться на этот счет я не стала. Все равно все разговоры взял на себя Джош, когда перед работой заехал за нами, чтобы доставить домой.

Подъем на наш этаж занял целую вечность. Мэл к этому моменту выглядела совсем измученной, и я поспешила открыть входную дверь. Придержав ее перед сестрой, я швырнула на пол свой рюкзак и ее сумку и сразу заперла квартиру. Мэл поплелась в гостиную, где тут же осела в уголке дивана. Повсюду со вчера было разбросано конфетти. Рядом с журнальным столиком валялась оберточная бумага, будто мы только-только разворачивали подарки. Вдруг на кухне что-то негромко звякнуло, и я отвлеклась на этот звук. Лив.

– Хочешь пить? – спросила я Мэл. Севший голос выдавал весь спектр чувств, обуревавших меня с прошлого вечера. Она молча кивнула, и я пошла на кухню. Наша младшая сестренка сидела рядом со столом на полу, который все еще был усыпан осколками. Кажется, она даже не услышала, как мы вернулись. Я негромко постучала по дверному косяку, чтобы не напугать ее. Но Лив все равно вздрогнула прежде, чем повернуться ко мне.

Она смотрела на меня такими огромными, наполненными страхом глазами, что сердце болезненно сжалось. Ее хвост растрепался, а лицо… Оно настолько бледное… Я засомневалась, удалось ли ей вообще поспать этой ночью.

Мой взгляд скользнул по кухне. На полу среди осколков виднелись крохотные уже подсохшие пятнышки крови, стоило их заметить, меня передернуло. Неудивительно, что Лив такая зеленая.

– Вот и вы, – сказала она. Но я услышала повисший между строк вопрос: «Как Мэл?»

Пытаясь успокоить сестренку, я выдавила слабую улыбку, хотя все внутри этому сопротивлялось.

– Врач сказала, что сейчас Мэл в порядке. Ей стоит немного отдохнуть, но, за исключением небольшого сотрясения мозга и парочки порезов на руке, все хорошо.

Лив несколько раз кивнула – кажется, ей потребовалось время на обработку информации, – и прерывисто вздохнула.

– Я только что вернулась от Чарли. Собиралась что-нибудь приготовить и увидела это. Хотела убраться до вашего возвращения, но… – Она запнулась и побледнела еще сильнее.

Я подошла к Лив, тоже опустилась на пол и крепко обняла ее. Она казалась такой маленькой. Еще меньше и ранимей, чем обычно, и мне хотелось защитить ее от всего остального мира. Я успокаивающе гладила ее по спине и чувствовала, как она понемногу расслабляется в моих объятиях. Мы просидели так в тишине несколько минут.

– Я приберусь, – сказала я, и Лив выбралась из моих рук. Ее глаза слегка покраснели, будто вот-вот нальются слезами. – Отнесешь пока Мэл стакан воды? Я ей обещала принести попить уже минут десять как. От жажды из-за нас она, конечно, не умрет, но все же.

Лив шмыгнула носом и фыркнула в ответ на мою неудачную шутку. Секунду она колебалась, но я видела в ее взгляде облегчение от того, что битые тарелки теперь не ее забота.

– Спасибо, Элла.

Я отвела спутанные пряди с ее лба. А когда она встала, налила стакан воды и ушла с ним в гостиную, сосредоточилась на беспорядке.

Всю ночь я держалась. Сидела у постели Мэл и ждала ее пробуждения, задвинув далеко-далеко все те мысли, что иначе парализовали бы меня. Но сейчас, когда наступил краткий миг затишья, а Мэл с Лив оказались вне зоны видимости, меня снова пронзил страх. Мне с трудом удавалось собрать трясущимися руками осколки. Я выбросила их в мусорное ведро и подмела самые мелкие, которые еще оставались на полу. Избавившись и от них, я оглядела кухню: работы еще хватает. Но вместо того, чтобы взяться за дело, я молча стояла посередине комнаты и сверлила глазами пол. Стоило Мэл упасть чуть иначе, задеть осколок крупнее… Я могла снова потерять человека, который так много для меня значит. Мне не хотелось зацикливаться на всевозможных «если», но вид лежащей на полу сестры… Эта картина снова встала перед глазами, сердце защемило.

Мне захотелось просто забиться под одеяло, отмотать время назад или вовсе сбежать из квартиры – что угодно, лишь бы избавиться от шокового состояния, в котором я пребываю со вчерашнего вечера. Но, к сожалению, это не вариант. Но пока дома только Лив, а Мэл может в любую секунду снова свалиться. Они тихонько о чем-то разговаривали – не разобрать ни слова, но я и так прекрасно слышала, какой измученный голос у Мэл. Он дрожал, будто она и сама до конца не могла поверить в случившееся.

Я тоже. Мэл всегда была для меня скалой. Безопасной гаванью. Сбившись с пути, я всегда шла к ней, зная, что мне здесь помогут. Но из-за произошедшего вчера все как будто перевернулось с ног на голову, и кому как не мне сейчас быть в ответе за трезвость мыслей. Будь у меня силы, я бы посмеялась. Когда это мне удавалось сохранять спокойствие?

У меня вырвался вздох. Такой глубокий и протяжный, словно перед тем, как вырваться из груди, он годами собирался с силами.

Элла, все будет хорошо.

Повторяя про себя эти слова, я вышла из кухни и отправилась в гостиную. Мои сестры устроились на диване, укутавшись в не по сезону теплый плед. Мэл сидела с закрытыми глазами, откинувшись назад на мягкие подушки, Лив смотрела в окно и выглядела чуть напряженнее, чем обычно.

Я положила руку сестренке на плечо. Она вздрогнула от неожиданности и вопросительно посмотрела на меня.

– Ты голодная? Мне приготовить что-нибудь? – прошептала я.

Лив замерла на секунду, но потом кивнула:

– А можешь сделать спагетти в томатном соусе? По рецепту Мэл?

– Конечно. Хочешь помочь?

Ее взгляд метнулся к Мэл. Та, в считаные минуты уснув, теперь спокойно и размеренно дышала.

– Ничего, если я останусь с Мэл? Мне… – Она тихонько откашлялась. – Я не хочу оставлять ее одну.

Я тоже, Лив.

– Не волнуйся. Со спагетти я справлюсь и в одиночку.

Слабо улыбнувшись ей, я вернулась на кухню.

Поставила на плиту кастрюлю с водой и принялась за томатный соус. На готовку ушло меньше получаса, но в глубине души я была рада возможности отвлечься. Избавиться от мучивших меня со вчера угрызений совести.

Готовые макароны я прямо в кастрюле отнесла в гостиную и водрузила на столик перед диваном. Лив тут же вскочила и бросилась помогать мне расставлять тарелки и приборы. Накрыв на стол, мы сели по обе стороны от Мэл. Я разбудила ее, мягко потрепав по плечу.

Она сонно моргнула, скривилась будто от боли и выпрямилась.

– Вы обед приготовили? – спросила она, переводя взгляд с Лив на меня и обратно. – Надо было разбудить, я бы помогла.

Я упрямо смотрела в тарелку перед собой. Заставить себя поднять глаза на старшую сестру не получалось.

– Все в порядке. Доктор сказала же, что тебе нужно отдыхать.

– Нам понадобится ложка…

Мэл, словно не слыша мои слова, откинула в сторону плед и уже собиралась встать. У меня перед глазами мелькнула повязка на ее руке.

– Я принесу, – неожиданно громко вырвалось у меня. Я подскочила с дивана и поспешила на кухню. Сердце отчаянно колотилось в груди, и мне стоило огромных усилий заставить себя успокоиться. Взлохматив волосы, я прижала руку к груди. Так было легче сосредоточиться на дыхании, пока в голове продолжали греметь упреки.

Она в порядке, Элла. Это не твоя вина.

Начиная со вчерашнего вечера, я, как мантру, повторяла про себя эти слова всякий раз, когда меня захлестывало отчаяние. Тихо шептала их, думая о репортерах, которые сводили ее с ума. Вспоминая, как она переживала из-за моих отношений с Чжэ Ёном. Принося за собой чувство вины, на ум пришел и курс по изобразительному искусству. Если за последние двадцать четыре часа мне представилась бы такая возможность, я отмотала бы время назад и все поменяла.

Несколько минут ушло на попытки взять себя в руки. Наконец, я схватила ложку для спагетти и вернулась в гостиную. Никто из сестер не спросил, почему я так долго провозилась: видимо, у всех и без того голова достаточно забита.

Мэл положила макароны себе в тарелку, затем и мы с Лив. Все это время царила гнетущая тишина. В повисшем молчании скрывалось столько невысказанных слов, что волей-неволей я занервничала. Телевизор мы так и не включили, единственным звуком оставалось постукивание вилок и ложек о тарелки, от чего тишина казалась еще оглушительнее.

– Незадолго до вашего приезда заходила миссис Эллиот, – как я была благодарна Лив, которая решилась нарушить молчание. – Сказала, что у нее есть для тебя подарок на день рождения, Мэл. Но она бы хотела вручить его лично.

Мэл нахмурилась:

– Не припомню, чтобы миссис Эллиот дарила мне подарки.

– Может, она отдаст нам свою кошку? – предположила Лив.

Она изо всех сил старалась говорить непринужденно. Мне так хотелось обнять ее, сказать, какая она молодец.

– Ты не хочешь, чтобы Петра жила у нас. Она же раздерет все твои плакаты, до каких только достанет, – уточнила я.

Лив замерла на секунду, осмысляя мои слова:

– Надеюсь, обойдется без Петры.

Мы засмеялись – чуть тише, чуть осторожнее, чем обычно. Но это все равно помогло мне слегка расслабиться и задвинуть подальше сводившие с ума мысли.

Слишком много еды и мало слов – так прошел следующий час. Поначалу я даже не понимала, насколько сильно успела проголодаться. Со вчерашнего вечера у меня во рту побывал только ореховый батончик, который я добыла из больничного автомата. С тех пор голод отошел на задний план.

Кастрюля с макаронами и соусница опустели, мне пришлось отнести их обратно на кухню и поставить у раковины. Мыть посуду буду потом, если мне, конечно, удастся собрать себя сегодня в кучку.

Когда я вернулась в гостиную, Мэл уже собиралась вставать.

– Я пойду к себе, прилягу ненадолго. Скажете, если что-нибудь понадобится, хорошо?

Мы с Лив покивали, провожая взглядами старшую сестру. Как только дверь ее комнаты с тихим щелчком захлопнулась, испарились последние остатки адреналина, благодаря которому я до сих пор держалась на ногах.

Я рухнула на диван рядом с Лив, откинула голову на спинку и на мгновение прикрыла глаза. Но вскоре что-то заставило меня снова открыть их и посмотреть на младшую сестренку. В горле тут же встал ком.

Лив, уткнувшись взглядом в собственные колени, из последних сил сдерживала слезы. Она обхватила себя руками, готовая любой ценой отстаивать свою непоколебимость. Но все же я увидела, как по ее щеке скатилась слезинка, и немедленно обняла сестренку.

– Все хорошо, – пробормотала я, поглаживая ее по спине. Мне с трудом удалось выдавить из себя эти слова, но как же сильно хотелось в это верить.

Лив только всхлипнула.

– Как думаешь, если бы… Если бы мы не устроили эту вечеринку, ничего бы не случилось?

Прошло несколько секунд, и только тогда я поняла, что на самом деле ее мучает. И еще сильнее сжала свои объятия. Лишь бы она услышала меня и осознала, насколько я серьезна.

– Лив, случившееся не твоя вина, слышишь?

И не твоя, Элла.

Лив нерешительно подняла на меня глаза. Моя маленькая сестренка нахмурилась, судя по ее виду, она винит себя не меньше моего.

– Джош весь день таскал Мэл по городу. Может… если бы она не праздновала с нами, а легла отдохнуть…

– Лив, – перебила я. – Мэл стало плохо не из-за вечеринки, а из-за того, что она месяцами без перерыва работала на износ.

Сама не знаю, кого я больше пыталась убедить: Лив или себя.

– Не случись это вчера на дне рождения, значит, случилось бы на свидании с Джошем или на работе.

Кажется, Лив не очень мне поверила. Нетрудно представить, что происходит у нее в голове. И ее сложно винить за это, даже у меня ушла куча сил, чтобы отбросить эти мысли.

Несколько минут мы молча сидели бок о бок. Моя рука все так же неспешно поглаживала ее спину. Наконец, сестренка села ровнее. Убрала волосы с лица, вытерла слезы.

– Стоит убрать оставшийся со вчера бардак, да?

Я просто кивнула в ответ и заставила себя встать с дивана.

Отвлечься. Нам срочно нужно отвлечься.

Глава 2

Собрать с пола конфетти оказалось не так уж и сложно. Уже к полудню мы покончили с уборкой, и я, наконец, зашла в свою комнату и закрыла за собой дверь. День только начался, а я уже устала.

Кинув рюкзак у стола, я вздохнула и рухнула на кровать. Лежала, разглядывая потолок, и наслаждалась спокойствием. Казалось, будто внезапно прекратилась буря и наступило затишье. Воздух еще заряжен, но в этот короткий миг можно позволить себе расслабиться. Больше всего на свете мне хотелось закрыть глаза и отоспаться после вчерашней бессонной ночи. Но, судя по все еще звенящему в теле напряжению, моим планам не суждено сбыться. Может, небольшая прогулка помогла бы? Но меня так вымотали последние сутки. В эту минуту я словно состояла из двух магнитов одной полярности, которые тянуло в разные друг от друга стороны.

Мой взгляд скользнул по комнате и остановился на рюкзаке. Телефон. Я не проверяла его с прошлого вечера. Тогда я пыталась дозвониться до Чжэ Ёна, но он так и не ответил, и к отчаянию, которое в меня вселял вид Мэл на больничной койке, прибавились разочарование и обида. Понятно, что у Чжэ Ёна тоже хватает забот и он не может всегда быть рядом. Но вчера я была не в состоянии мыслить здраво. Штурвал перехватили чувства и забили тревогу. Она понемногу стихала, но успела настолько вымотать меня, что и один-единственный взгляд на телефон требовал огромных усилий.

Не меняя положения, я уговорила себя дотянуться до рюкзака и затащить его на кровать. Покопавшись в нем, я вытащила из-под пенала и блокнота, который ни разу за день не открыла, телефон. Попыталась его включить, но черный дисплей так и не ожил. Издав разочарованный стон, я встала. Разумеется, аккумулятор сел.

Поставив телефон на зарядку, я подождала, пока загорится экран. На панель уведомлений тут же посыпались бессчетные сообщения от Чжэ Ёна и Эрин. Они оба все это время писали мне и пытались дозвониться. Сперва я зашла в наш с Чжэ Ёном чат.

Чжэ Ён: Элла? Все в порядке?
Чжэ Ён: Я пытался дозвониться, но меня перекидывает на голосовую почту.
Чжэ Ён: Я волнуюсь.
Чжэ Ён: Пожалуйста, перезвони, когда прочтешь сообщения.

В груди кольнуло, снова проснулись угрызения совести. На его месте я бы, наверное, уже с ума сошла, если бы он в такой ситуации не отвечал на звонки. К тому же… Я замерла на месте, вспомнив, что вчера у парней была назначена та встреча с менеджерами NXT. Из-за всех переживаний это совсем вылетело у меня из головы.

Я открыла список контактов и только хотела набрать Чжэ Ёну, чтобы обо всем рассказать, как на экране высветился входящий вызов от Эрин. Я тут же ответила на звонок.

– Как вовремя! – В уши ворвался крик моей лучшей подруги. – Ты знаешь, как я тряслась? Сначала я увидела твой звонок, потом ты не отвечала ни на эсэмэски, ни на что другое. Мне пришлось звонить Лив вчера. Лив!

Выплеснув на меня поток эмоций, она глубоко вздохнула:

– Как ты? Мэл уже снова дома?

Приподнявшись, я вытянула из-под себя одеяло и накинула на плечи. От одного воспоминания о вчерашнем вечере меня пробила дрожь.

– Что тебе успела рассказать Лив?

– Мэл в больнице, и ты осталась с ней, – ответила Эрин. – Но Лив и сама показалась мне настолько измученной, что я решила к ней особо не приставать с расспросами.

– Да, она осталась ночевать у подруги, а мне разрешили разбить лагерь у койки Мэл.

Мышцы не забыли эту ночь, проведенную на стуле для посетителей. Шею до сих пор так сводило, боль отдавала даже в голову.

– Мы ведь вчера организовали праздник в честь дня рождения Мэл. Она решила отнести тарелки на кухню, спустя несколько минут раздался грохот.

Я провела рукой по лицу, будто пытаясь стереть тот ужас, что снова охватил меня, стоило заговорить о событиях прошлой ночи.

– Врачи не сказали, почему она вдруг взяла и упала?

– Сильное переутомление, – глухо ответила я каким-то механическим голосом. Хотя внутри безостановочно продолжали бушевать эмоции. После небольшого срыва на лестнице в больнице я загнала парализующую панику в самые дальние закоулки головы. Мне нужно было действовать, быть сильной. Ради Лив. Но это не значило, что я избавилась от страха. Он все еще со мной. Я ощущаю его в мурашках, то и дело покрывающих мои руки.

– Понятия не имею, когда она в последний раз брала нормальный отпуск и по-настоящему отдыхала. У нее выходной? Из-за меня на пороге толпятся репортеры. И даже когда их нет, ей приходится разрываться между Джошем, Лив и мной.

Эрин секунду помолчала. Но потом снова заговорила. Мягко, почти осторожно:

– Возможно, мне просто кажется, поэтому поправь, если это не так… но я слышу в твоем голосе злость. Дело только в том, что Мэл не отдыхает? Это все?

Иногда жуть пробирает, до чего хорошо Эрин меня знает. У нее словно третий глаз открывается, если со мной что-то не так.

– Было настолько очевидно, что у Мэл проблемы и она не справляется, – начала я, но дальше мне пришлось чуть ли не пинками выталкивать из себя то, что вертелось у меня в голове. – Но я оказалась так занята собой, Чжэ Ёном и всем остальным, что до вчерашнего дня продолжала закрывать на это глаза.

– Элла… Ты ни в чем не виновата.

Я промолчала.

– Элла, – еще серьезнее повторила она. – Ты не отвечаешь за Мэл и ее поступки. Она достаточно взрослая, чтобы принимать решения. И думать за нее – не твоя забота.

– Я понимаю, – согласилась я. Совсем недавно мы с Лив говорили ровно о том же. – Но…

Я разочарованно умолкла. Почему мне так тяжело говорить о том, что меня беспокоит?

– Мне так хочется, чтобы Мэл с Лив были счастливы. А Мэл просто не может себе этого позволить. Стоит мне только подумать о том, что из-за нас с Лив она вынуждена так много работать…

– Подожди-ка, – Эрин перебила меня на полуслове. – Ты хоть раз задумывалась о том, что она столько работает не из-за вас?

Я зависла.

– О чем ты?

– Я знаю, Мэл многое для вас делает. И даже не собираюсь отрицать, что частично и вы к этому имеете некоторое отношение. Но не ты ли мне однажды рассказывала, что она переехала в Чикаго ради работы? Я еще тогда подумала: возможно, ей это просто нравится.

Я не знала, как ответить на такое. Мне всегда казалось логичным, что без нас с Лив все было бы по-другому, и я никогда не задумывалась, могут ли у Мэл быть какие-то другие причины поступать подобным образом.

– Но она каждый раз с ног валится, приходя домой. Жалуется на работу, на количество задач и вечные дедлайны. Как по мне, звучит не слишком весело.

– Ты тоже на сестер периодически жалуешься, нет? Это как-то мешает тебе их любить?

– Нет, конечно, – немедленно откликнулась я, не слишком понимая, к чему она клонит. – Ты иногда говоришь слишком заумные вещи, Эрин.

Я почти видела, как она улыбается:

– Стараюсь.

Я откинулась назад и облокотилась на подушку, устраиваясь поудобнее:

– Между прочим, я даже не знала, что у тебя есть номер Лив.

– Мы обменялись номерами прямо перед моим отлетом в Австралию. Она хотела, чтобы я непременно слала ей фотографии кенгуру и вомбатов. Кажется, доверить тебе пересылку ценных кадров она не рискнула.

– Недоверие сильно в ней.

– Ты только что попыталась изобразить мастера Йоду?

– …возможно.

Эрин заливисто расхохоталась, и я почувствовала, что и мои губы невольно подрагивают. Мы болтаем всего ничего, а мне уже значительно легче.

Стоило нам понемногу успокоиться, меня посетила отрезвляющая мысль:

– Какая ирония, два человека, которых мне больше всего хотелось бы видеть рядом, и оба живут на другом конце света.

Хоть Эрин и не могла меня видеть, я покачала головой.

– Раз уж ты заговорила об этом… – начала было она, но умолкла. Спустя несколько секунд она вздохнула, причем до того тихо, что я едва услышала. – Ты уже рассказала ему о произошедшем?

В ее голосе мне что-то почудилось, но я никак не могла разобрать что.

– Я написала ему, – ответила я. – Вчера, пока мы ждали в больнице. Только сейчас увидела, что он ответил, и ровно в ту же секунду позвонила ты.

– Прости, что не сразу прочитала сообщение, Элла.

Было слышно, как сильно это ее мучает.

До Австралии хватало одного короткого сообщения, и одна из нас тут же срывалась на помощь другой, если было нужно. Случись что сейчас, если Эрин мне вдруг окажется нужна, вся надежда на то, что телефон у нее под боком и на дворе не ночь. Как это было вчера.

– Да ладно, с разницей во времени все равно ничего не поделаешь.

«Как, впрочем, и с расстоянием», – мысленно добавила я.

– Знаю. Но от этого ведь не легче?

Я прислонилась головой к стене и прикрыла глаза. На мгновение мне захотелось сказать ей, что все хорошо: я не против, нет никаких причин для волнений. Она и так переживает из-за Эрика, зачем ей добавлять еще проблем? Однако тут же отбросила эту идею. Все время осторожничать, лишь бы никого не задеть, утомительно. Сегодня у меня просто нет на это сил. Да и Эрин все равно видит меня насквозь.

– Честно? Нет, – вздохнула я. – Вчера в больнице мне было так… так плохо, когда я не смогла дозвониться ни до тебя, ни до Чжэ Ёна. – Свободной рукой я нервно пригладила одеяло. – Но в то же время я понимала, что с этим ничего не поделать, и мне стало еще хуже. Накатила такая злость.

– Элла… – голос Эрин смягчился, в нем всегда появляется эта мягкость, когда мы говорим на беспокоящие меня темы. – Ты не должна винить себя за то, что злишься на меня. Или на Чжэ Ёна, – быстро добавила она. – На твоем месте я бы обругала меня последними словами и в ярости прямо там разбила бы телефон об стену.

Я коротко усмехнулась. Эрин могла бы, представляю.

– Это нормально. Эмоции не делают тебя плохим человеком, ты все еще остаешься милашкой, о’кей?

Ничего не ответив, я молча впитала ее слова. По неведомой причине мой мозг был запрограммирован, как наседка над яйцом, трястись над всеми. Мне даже не пришлось объяснять это Эрин, она и так догадалась. Именно в такие минуты я понимала, как сильно мне повезло с подругой.

– Можно тебя кое о чем спросить? – спустя несколько секунд спросила она.

– Жги.

– Со мной все понятно, я скоро вернусь в Чикаго, – начала Эрин. Сквозь динамик донеслось какое-то шебуршание, словно Эрин села. – Но как насчет Чжэ Ёна?

Сердце подпрыгнуло в груди.

– А что с ним? – уточнила я, хотя и понимала, куда она клонит.

– Ничего. С ним ничего не изменится, – ответила она. – Я про расстояние. Разумеется, он иногда гастролирует с концертами, но вся его жизнь там, в Южной Корее. И я подозреваю, что так и останется.

– Не то чтобы я не знала об этом, когда после истории с Нью-Йорком снова написала ему, – пробормотала я.

– Да, – согласилась она. – Просто я не уверена, что за последние несколько недель у вас нашлось время серьезно это обдумать. Расстояние – одно, а вот его известность – совсем другое.

Посыл, скрытый между строк, был очевиден: даже найдись у него время просто сесть в самолет и прилететь в Чикаго, тем самым он поставит под удар карьеру NXT. Такой риск ради меня… Слава Чжэ Ёна, его жизнь в Сеуле – ничего нового. Однако стоило Эрин произнести это вслух, и все перестало казаться таким эфемерным, стало гораздо реальнее, чем я была готова признать раньше.

Я ничего не ответила, и Эрин добавила:

– Надеюсь, я не сделала сейчас хуже, чем было.

– Нет, – я поспешила ее успокоить. – Нет, наоборот, спасибо за честность.

– Но?

– Но не знаю, готова ли я сегодня думать еще и об этом, – будь у меня возможность хоть ненадолго впасть в спячку, я бы это сделала.

– Все хорошо, – на время Эрин оставила щекотливую тему в покое, за что я бы рада была обнять ее. – Можешь вместо этого рассказать мне о торте, который Лив испекла для Мэл. Я чуть не залила слюнями фото, которое ты вчера скинула.

Я весело фыркнула. Когда дело доходило до любви к сладостям, Эрин не уступала нам с Лив. Я в деталях рассказала ей про торт, подарки и те беззаботные часы, которые мы провели все вместе, пока Мэл не потеряла сознание. До чего приятно снова вспомнить праздник и не думать о ночи в больнице.

И только когда Эрин пришла пора постепенно приниматься за работу и мы распрощались, я поняла, что мне и в голову не пришло спросить, как у нее дела. Беспокоит ли ее все еще ситуация с Эриком? Есть ли у нее план? В ближайшие дни надо будет наверстать упущенное: у нее тоже должна быть возможность загрузить меня своими проблемами. Неважно какими.

Я вытянулась на кровати, откинувшись на кучу подушек. Без них постель казалась мне слишком пустой. Мой взгляд упал на часы, стоявшие на прикроватной тумбочке. У нас в Чикаго почти половина восьмого вечера. Чжэ Ён скорее всего давно на ногах. Я задумалась, не написать ли ему, но потом решила все же позвонить. Нам обоим наверняка есть что рассказать друг другу. Прошло несколько секунд, наконец, в динамике раздался тихий щелчок, и Чжэ Ён взял трубку.

– Прости, я только сейчас добралась до телефона, – сразу же выпалила я. – Вчера вечером я его больше не проверяла, а потом батарея села. А как только его включила и увидела твои сообщения, в ту же секунду позвонила Эрин.

– Элла! Привет, это Мин Хо, – лучший друг Чжэ Ёна невольно ухитрился меня напугать. – Все в порядке? Я увидел твое имя на экране и решил ответить, а то Чжэ Ён всю ночь пытался до тебя дозвониться. Сейчас он спит, но успел рассказать, что с твоей сестрой что-то случилось.

В груди кольнуло, я представила, каково было Чжэ Ёну, когда он получил мое последнее сообщение и не смог никак со мной связаться. Мне понадобилась пара секунд, чтобы снова заговорить:

– Да, она… Она была в больнице, сейчас ей уже лучше. Мы буквально несколько часов назад вернулись домой, поэтому позвонить получилось только сейчас. Можно с ним поговорить?

Послышался какой-то шорох, Мин Хо явно колебался перед ответом:

– Прости, Элла. Честно говоря, я бы предпочел его не будить. Он едва заснул. Ночка выдалась… тяжелая. И не только потому, что у него не получилось до тебя дозвониться.

У меня внезапно заложило уши, я слышала, как колотится собственное сердце.

– Разговор прошел не слишком гладко?

– Хреново он прошел, – негромко подтвердил мою догадку Мин Хо.

Я зажмурила глаза. Это не может быть правдой. Они столько работали над этим.

– И что это значит? – Мне не понравилось последовавшее в ответ молчание. – Мин Хо?

Он вздохнул. Его голос дрожал, будто Мин Хо на плечи обрушился тяжкий груз и теперь тянул к земле:

– Думаю, это должен рассказывать Чжэ Ён.

От его слов у меня кровь в жилах застыла.

– Звучит не слишком обнадеживающе.

Мин Хо слабо фыркнул:

– Да, – еще один измученный вздох. – И именно поэтому я не хочу его сейчас будить. Мы полночи разговаривали, потому что я просто… просто не мог…

Его голос сорвался.

– Мин Хо…

Он откашлялся:

– Я скажу ему, что ты звонила, сразу же, как он проснется, хорошо?

– Да, конечно, – ответила я. – Ты тоже хоть чуть-чуть отдохни.

Мин Хо тихонько рассмеялся:

– Будет сделано.

Я нажала отбой. В голове полнейший хаос. В один миг все изменилось: если несколько минут назад живот сводило от разочарования, потому что мне не удалось поговорить с Чжэ Ёном, когда он был мне так нужен, то теперь меня погребло под собой чувство вины.

Если встреча с руководством, судя по намекам Мин Хо, прошла так плохо, Чжэ Ёну должно быть и правда паршиво. Я скорее всего и близко не могу представить насколько. Они с парнями потратили столько времени на разработку нового концепта, так долго работали над своей музыкой, что отказ агентства стал для них настоящим ударом. Я-то всегда с легкостью готовилась к худшему. Но Чжэ Ён с таким огнем в голосе рассказывал об их планах, даже мне казалось невозможным, что лейбл отвергнет их идею.

Я закрыла лицо руками, чтобы на несколько бесценных секунд спрятаться от мира. Откуда-то из глубины груди вырвался безрадостный смешок. Совсем недавно мне казалось, что у нас с Чжэ Ёном все налаживается, все будет хорошо. И в одно мгновение все снова рухнуло. А стоило мне подумать о курсе изобразительного искусства, перед глазами тотчас всплыли воспоминания о Мэл на больничной койке. Я растерла виски и постаралась избавиться от напряжения в плечах. Борьба, изначально обреченная на провал, и стресс грозили выесть меня изнутри. Сделав глубокий вдох, я встала и села за стол. В пальцы лег уже родной по форме карандаш, грифель заскользил по бумаге.